Мудрый Юрист

Понятие принципа добросовестности в обязательственном праве: европейские и российские подходы

Попова А.В., кафедра международного права Российской академии правосудия.

Принцип добросовестности является одним из ключевых понятий классического права, на основании которого возникли многие институты и императивные положения современного цивильного права. Однако ни один из кодексов, как европейских стран, так и России, не дает понятия принципа добросовестности (bona fides), как и не раскрывает его полного содержания.

В Древнем Риме понятие и содержание обычной нормы bona fides определялось при решении или толковании каждого казуального вопроса. В средневековый период термин "добросовестность" отождествлялся с понятием "справедливость", которая предписывалась ius gentium (праву народов). Так, Ульпиан "...связал "fides" в смысле хранения слова с "natural equity" <*> (естественной справедливостью). Все обязательства, являющиеся результатом соглашения под ius gentium, были естественными обязательствами в отличие от гражданских обязательств и возникали, когда не могли быть прописаны в контракте, но имели определенные юридические последствия. "Нет ничего большего в соответствии с добросовестностью, чем сделать то, что было согласовано договаривающимися сторонами. Если что-то не было согласовано, то нужно выполнить то, что естественно включено согласно решению суда" <**>. Данное положение, к примеру, относится к подразумеваемым срокам в контрактах, которые канонисты связывали с естественным и международным правом. По мнению Одофредуса, "эти обязательства принадлежали контракту естественно, потому что они были предоставлены естественными причинами ius gentium" <***>. В период позднего Средневековья юристом Балдусом де Убалдисом была сформирована начальная концепция добросовестности, состоявшая из нескольких видов. По его мнению, судья мог принять во внимание добросовестность в договорах в двух целях: выяснить, связаны ли стороны положениями контракта, и узнать, в чем состоят обязательства сторон и были ли они выполнены. В последней цели добросовестность имеет два значения: отсутствие обмана и свидетельство того, что стороны действуют согласно естественной справедливости и нормам закона. Внимание должно быть обращено на естественную справедливость, когда возникает сомнение относительно положений, не выраженных в законе, а на нормы права - когда они находят там свое действительное выражение.

<*> Gordley J. Good Faith in contract law in the medieval ius commune // Good Faith in European Contract Law. Cambridge. 2000. P. 96.
<**> Gordley J. Op. cit. P. 103.
<***> Gordley J. Op. cit. P. 103.

Однако средневековые юристы и судьи оставались долгое время под влиянием римского права, формируя и применяя положения о добросовестности в зависимости от конкретного спора из ненадлежащего исполнения условий контракта, где добросовестность означала: держать слово, избегать обмана и хитрости, уважать обязательства. Между тем ими были сформированы и те положения, которые создали основу содержания современного принципа добросовестности. Во-первых, добросовестность относится к требованиям естественного права. Во-вторых, принцип добросовестности относится к нормам международного права. В-третьих, каркасом добросовестности выступает правило: никто не должен быть обогащен за чей-либо счет.

Впервые выведенная в Средневековье концепция принципа добросовестности была письменно закреплена в ст. 1135 Французского гражданского кодекса 1804 г.: "Соглашения обязывают не только в том, что выражено, но еще более в тех последствиях, что справедливость, исполнение или закон влекут в обязательстве согласно своей природе". В основу данной нормы легло изречение французского ученого Д. Домата: "Человек, который вступает в соглашение данного типа, связан не только тем, что выражено, но также и всем, что требуется самой природой соглашения и ко всем последствиям, которые влекут за собой справедливость, закон и исполнение обязательства каждой из сторон. Согласно различиям в их потребностях, стороны могут изменить условия договора, как им будет выгодно. Но они не могут так поступить, если тем нарушат нормы закона, добрых нравов и справедливости" <*>. Само действие принципа добросовестности (bonne foi) характеризовалось реформаторским духом того времени. Гражданский кодекс был создан на основе естественно-правовой доктрины ценностей, формального равенства, свободы индивидов в осуществлении своих прав: права на собственность, свободу договора и т.д.

<*> Gordley J. Op. cit. P. 115.

По примеру ФГК нормы о соблюдении принципа добросовестности были включены во все основные своды гражданского права Европы, однако понятия самого принципа отличались своей национальной особенностью. В торговой практике Германии содержание принципа добросовестности было закреплено первоначально в положении "Hand muss Hand wahren" (рука должна предостерегать руку). По смыслу данного правила добросовестный приобретатель получал больше прав, чем их имело лицо, передавшее движимую вещь, и имеет место случай, когда она ушла из рук собственника не против его воли. Так, если собственник передал вещь на хранение или в пользование другому лицу, а тот ее присвоил и передал третьему, то последний становится добросовестным приобретателем и ее собственником.

Впоследствии нормы о добросовестности в ГГУ закрепились в следующих понятиях: "gute Sitten" (добрые нравы) и "Treu und Glauben" (вера и доверие). Так, согласно § 138 I ГГУ сделка, нарушающая добрые нравы, признается ничтожной. Под нарушением добрых нравов понималось любое противоречие минимальным требованиям социальной морали, а также нарушение основополагающих правовых принципов. Данный запрет носил характер контроля за содержанием сделок. Другим § 242 ГГУ требовало, чтобы исполнение было произведено по доброй совести (Treu und Glauben), т.е. запрещалось вступать в противоречие с доброй совестью по отношению к существующему обязательственному отношению. Следует отметить, что и данная норма с течением времени изменила объем применения. Так, первоначально § 242 регулировал порядок исполнения задолженного кредитору в уже существующем обязательственном отношении. В дальнейшем "...эта норма стала служить обоснованию обязанностей из обязательственного отношения в широком смысле по соблюдению должной заботливости, требуемых для обеспечения и дополнения обязанностей по производству исполнения" <*>. Таким образом, ограничены были не только права кредитора, правило о доброй совести распространилось, в частности, и на сферы вещного, публичного и процессуального права.

<*> Шапп Я. Основы гражданского права Германии. М.: БЕК, 1996. С. 233 - 234.

Если гражданские кодексы большинства европейских государств используют в основном концепцию о доброй совести, то новый Гражданский кодекс Нидерландов 1992 г. заменил ее концепцией "разумности" и "справедливости". Так, согласно ст. 2 абз. 1 Книги 6 обе стороны обязательства должны действовать, соблюдая требования разумности и справедливости в отношении друг друга. Правило, связывающее стороны в силу закона, обыкновения или юридического акта, не применяются, если при данных обстоятельствах это неприемлемо в соответствии со стандартами разумности и справедливости (ст. 2 абз. 2 Книги 6 ГК). Таким образом, требования "разумности" и "справедливости" могут определить содержание взаимоотношения сторон в обязательстве и вправе выполнять отменяющую функцию. Кроме того, на практике положения "разумности" и "справедливости" могут являться и дополнительным источником контрактных обязательств, когда лакуна в контракте не может быть заполнена путем применения правил, вытекающих из обыкновения или закона. В этом случае именно суд будет являться тем органом, который и определит наличие данной дополнительной функции принципов.

В англосаксонском праве общая теория о добросовестности закреплялась на основе старинного торгового права и судебных прецедентов торговых судов. В настоящее время применение принципа добросовестности - good faith - в английском договорном праве весьма сужено, поскольку суды зачастую не рассматривают добросовестность как обязанность сторон по договору. Примером тому может служить дело Walford v. Miles, где лорд Акнер указал, что "обязанность добросовестности при проведении переговоров по заключению договора является по самой своей природе несовместимой с противоположными позициями оппонентов, ведущих переговоры" <*>. Позиция суда по данному делу о том, что "добросовестность сторон на практике неосуществима", отражает тенденцию отказа английских судов от признания общей обязанности добросовестности сторон при заключении и исполнении большинства видов коммерческих договоров. Однако помимо прецедентного права существуют специальные нормы, указывающие на применение принципа добросовестности. Так, согласно п. 2 ст. 26 Закона 1977 г. "О недобросовестных условиях договора" не подчиняются требованию разумности и добросовестности требования, исключающие или ограничивающие ответственность посредством ссылки на какое-либо условие договора о международной поставке. Кроме доктрины good faith в английском статутном и общем праве закрепилось правило "uberrimae fide" (лат.) или "utmost good faith" (англ.), обозначающее соблюдение принципа наивысшего доверия, высшей добросовестности при заключении и исполнении требований договора и применяемое в основном в договорах страхования.

<*> Walford v. Miles [1992] 2 AC 128 // www.lawsociety.com.au.

Интересным было и закрепление принципа добросовестности в российском законодательстве. Впервые появление данного института в русском праве можно увидеть в Русской Правде. Она описывает особую процедуру - свод - отыскания своего имущества собственником, узнавшим пропавшую у него вещь в руках у иного лица. Если владелец заявляет, что вещь куплена им на торгу, то отыскиваются предыдущие продавцы, вплоть до похитителя, который выплачивает также стоимость иных похищенных вместе с искомой вещей и штраф ("продажу"). Для подтверждения добросовестного приобретения привлекались свидетели или мытник, следивший за правильностью торговли (это позволяло избежать обвинения в краже). Однако в любом случае собственник, опознавший свою вещь, вправе изъять ее у владельца. Владелец краденого обязан отдать вещь без всякой компенсации. Однако если он затем обнаружит продавца, то вправе требовать от него стоимость изъятого.

В дальнейшем упоминание о добросовестности встречается в ст. 1538, 1539 Свода законов Российской империи, которые связывали с доброй совестью вопросы толкования сделки, а не ее действительности. Наиболее подробные положения о применении данного принципа к договорным отношениям содержались в Проекте Гражданского уложения (в силу так и не вступил), по которому, в частности, "договоры, нарушающие добрые нравы, считаются недействительными" (ст. 50), "договорные отношения сторон должны покоиться на началах справедливости и добросовестности" (кн. V, 1899, т. I. С. LII, LIII); "договоры должны быть исполняемы по доброй совести" (ст. 62, по проекту 1913 г. - ст. 72 и 78) и т.д.

В советском гражданском праве принцип добросовестности как необходимое требование при реализации гражданских прав и обязанностей в сфере договорного права не выделялся. Однако, несмотря на это, Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. и Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. в некоторых случаях использовали понятие "добросовестность". Так, под действие норм ст. 59, 60 ГК РСФСР 1922 г. и ст. 152 - 155 ГК РСФСР 1964 г. подпадали вопросы изъятия из чужого незаконного владения от добросовестного владельца и уплата им доходов из владения. Кроме того, ГК РСФСР 1922 г. в рамках обязательственного права регулировал вопросы ответственности добросовестного продавца по договору купли-продажи скота за недостатки товара лишь в том случае, если покупатель известил его о недостатках или обратился с иском в суд (ст. 198). Данная позиция законодателя об отрицании общих принципов права подтверждалась доктриной советского гражданского права. Так, согласно мнению В.П. Грибанова, "...возможность создания таких каучуковых, неопределенных правил", а к ним именно и относятся понятия "добрая совесть", "добрые нравы", "справедливость", "...позволяют значительно расширить рамки "свободного" судейского усмотрения и тем самым в необходимых случаях выйти за формальные рамки законности" <*>. Принятие в 1991 г. Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик реанимировало требование добросовестности как одного из условий, с которыми связывается осуществление и защита прав участников гражданского оборота. В действующем ГК РФ помимо вышеуказанного положения, закрепленного в п. 3 ст. 10, существует и норма п. 2 ст. 6, согласно которой при устранении пробелов в праве предполагается применение требований добросовестности, разумности и справедливости. Кроме того, принцип добросовестности применяется и в тех случаях, когда он четко не прописан в норме закона, но из правоотношения следует необходимость его применения (ст. 157, 173 - 174, 404 ГК РФ).

<*> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М.: Статут, 2001. С. 34.

Таким образом, понятие принципа добросовестности, основанное на общем обычае, перейдя в нормы национального права, изменялось в зависимости от менталитета, культуры и нравов нации. Однако, несмотря на то что каждая правовая система государства - члена ЕС имеет свои особенности в содержании и применении принципа добросовестности в договорном праве, он выполняет в них свою главную функцию - обеспечивает надлежащее соблюдение прав и выполнение обязанностей контрагентов и третьих лиц. В связи с этим термины "добросовестность", "Treu und Glauben", "bonne foi", "good faith", "redelijkheid en billijkheid" служат для обозначения одного правового явления - принципа добросовестности. Между тем такие понятия, как "good faith" и "good faith and faith dealing" (добросовестно и честно), становятся едиными понятиями для обозначения современной доктрины принципа добросовестности (данные формулировки включены в тексты Принципов УНИДРУА и Европейского договорного права).

Как мы видим, принцип добросовестности занимает на современном этапе одно из главных мест в системе регулирования гражданско-правовых отношений большинства стран, однако при этом не получил до сих пор своего четкого определения в законодательстве. Нет и однозначной доктринальной позиции по данному вопросу. Так, некоторые ученые сознательно отказывались от уяснения и определения понятия добросовестности. К примеру, Венд в работе "Добросовестность в праве долговых отношений" не задается целью дать точное определение понятия, поскольку bona fides несет в себе много неопределимого, много такого, что больше чувствуется и угадывается, чем поддается логическому расчленению. По мнению же Эртмана, "что следует понимать под Treue ung Glauben в действующем праве, легче оценить чувством, чем охватить рассудком и сформулировать как определенное понятие" <*>. Аналогичного мнения придерживались Энеккерус, Тур, Планьоль.

<*> Oertmann P. Rechtsordnung und Verkehrssitte. Lpz., 1897. S. 345.

Тем не менее существуют ряд ученых, которые более или менее попытались раскрыть понятие и содержание принципа добросовестности. В частности, М. Бартошек, исследуя древнеримскую юридическую терминологию, определил понятия "bona fides", "fides" ((лат.) - верность, вера, доверие) <*> как "собственная честность и доверие к чужой честности, верность данному слову, нравственная обязанность всех людей... выполнять свое обязательство, в чем бы оно ни выражалось". "Fides как строгую связанность собственным заявлением и взаимное доверие договорных сторон обозначали, как правило, как bona fides" <**>. То есть, по его мнению, в Древнем Риме термины "bona fides" и "fides" были равнозначными и имели общий антоним - "mala fides" (близкий к обману) <***>.

<*> Мирошенкова В.И., Федоров Н.А. Учебник латинского языка. М., 1997. С. 402.
<**> Бартошек М. Римское право. Понятие, термины, определения. М., 1989. С. 131 - 132.
<***> Бартошек М. Там же. С. 56, 132.

Пытались дать определение добросовестности и немецкие цивилисты. Штаммлер под "Treu und Glauben " понимал "принцип, дающий известное направление судейскому приговору; это норма, указывающая для каждого особого положения правильное в смысле социального идеала" <*>. По мнению Эндемана, "введение в закон принципа доброй совести обозначает связь закона с нравственными основами оборота; в руки судье дается масштаб, покоящийся на нравственных убеждениях общества, как они отливаются в действительности, в практике оборота" <**>. Г. Дернбург, в свою очередь, полагал, что "bona fides" - понятие этическое, и именно "все юридические сделки подчиняются началам доброй совести" <***>.

<*> Stammler R. Das Recht der Shuldverhдltnisse. Lpz., 1897. S. 36ff.
<**> Endemann F. Einfuhrung in das Studium des B.G.B. Lehrbuch des burgerlichen Rechtes. Bonn., 1897. 3-4 Aufl., § 11, 20.
<***> Дернбург Г. Пандекты. Т. I. Общая часть / Пер. Г. фон Рехенберга. М., 1906. С. 339.

Не обошли вниманием понятие добросовестности и российские цивилисты. И.Б. Новицкий, посвятив изучению принципа работу "Принцип доброй совести в проекте обязательственного права", определил: "Добрая совесть (bona fides, Treu und Glauben), по этимологическому смыслу, таит в себе такие элементы, как: знание о другом, об его интересах; знание, связанное с известным доброжелательством; элемент доверия, уверенность, что нравственные основы оборота принимаются во внимание, что от них исходит каждый в своем поведении" <*>. В.Н. Бабаев считал, что "добросовестность следует понимать как честное, со всей тщательностью и аккуратностью выполнение обязанностей, старательность, исполнительность" <**>. К. Скловский поясняет закрепленное данное положение в нормах ГК РФ таким образом: "В наиболее общем смысле добрая совесть выражает, видимо, исходную позицию лица, уважающего своего контрагента, видящего в нем равного себе и этим актом признания и приравнивания постоянно воспроизводящего право на элементарном и тем самым - на всеобщем уровне" <***>.

<*> Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник Гражданского права, издаваемый М.М. Винавером. Петроград, 1916. N 6. С. 65.
<**> Бабаев В.Н. Презумпции в советском праве. Горький, 1974. С. 87.
<***> Скловский К. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России // Хозяйство и право. 2002. N 9. С. 79.

Интересным в данном случае является заявление Л.И. Петражицкого, впервые объявившего и доказавшего, что понятие "bona fides" "не заключает в себя никакого нравственного ключа", "не отождествляется с честностью или какими-либо нравственными заслугами", при этом выражение "mala fides" не является синонимом слова "безнравственность". "Bona fides", по его мнению, - это незнание (извинительное заблуждение), а "mala fides" - знание. Сами же эти категории "представляют явления этически безразличные, бесцветные" <*>.

<*> Петражицкий Л.И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права. М.: Статут, 2002. С. 195 - 204.

Само требование добросовестности может восприниматься как в объективном, так и в субъективном смысле. В качестве объективного критерия добрая совесть служит цели разграничения противоречивых интересов субъектов и возвышается над их субъективными требованиями и желаниями. С субъективной точки зрения добросовестность имеет значение для обязательственных правоотношений и влечет установление более строгих условий признания наличия доброй совести.

Анализируя вышеизложенные статьи и параграфы правовых документов, следует сделать вывод, что под определение требования добросовестности подпадают следующие три категории:

В первом случае под нравами принято понимать "устоявшиеся в данном сообществе формы поведения... бытующие в определенной общности или среде в определенную эпоху" <*>. Это стереотипы поведения, которые специально не санкционированы ни властью, ни законодателем, но играют немалую роль в определении допустимого и должного в поведении субъекта по отношению к обществу и его индивидам. Таковыми могут являться господствующие в обществе воззрения о благе, честности, порядочности, условные правила и манеры общественного благоприличия. Добро же объединяет в себе "все, имеющее положительное нравственное значение, отвечающее требованиям нравственности, служащее отграничению нравственного от безнравственного, противостоящего злу" <**>. Следовательно, добрые нравы - это сложившиеся в обществе положения о том, как должно поступать, чтобы действия не противоречили понятию добра и требованиям нравственности. Это те условия, которые сложились и существуют вне воли человека и которые он не должен нарушать.

<*> Этика. Энциклопедический словарь / Под ред. Р.Г. Апресяна и А.А. Гусейнова. М.: Гардарики, 2001. С. 322.
<**> Кобликов А.С. Юридическая этика: Учебник для вузов. М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1999. С. 13.

Некоторые цивилисты, например Энеккерус и Синайский, считали добрые нравы и нравственность тождественными понятиями. "Нравственность", по мнению Макиавелли, - это "совокупность правил, вытекающих из начала общего блага и воплотившихся во всем строе государственной жизни, правил, сложившихся исторически, независимо от воли отдельных лиц" <*>. Кант полагал, "что человек нравственен, поскольку его воля разумна, нравственность обладает для него обязательностью, поскольку разум управляет чувствами" <**>. Гегель в своем сочинении "Философия права" считал нравственность реальным воплощением морали в нравах, органически включенных в систему общественных отношений, единством субъективного и объективного в себе и для себя сущего добра. В целом нравственный порядок определяет все аспекты жизни. Во-первых, он объединяет общество, воздвигая запреты на пути внутреннего насилия; во-вторых, устанавливает нормы, обеспечивающие защиту частной собственности; в-третьих, поддерживает их сбалансированность с нормами благотворительности и сопереживания; в-четвертых, он является средством выживания. Безнравственным же считается все, что противоречит, например, чести и безупречности профессии, добросовестности и порядочности промысла. В договорном праве признаются безнравственными, в частности, договоры о подкупе на выборах или устанавливающие подкуп с целью добиться решения большинства либо договоры, противоречащие человеческому достоинству. Таким образом, совершение действий в соответствии с добрыми нравами означает невступление лица в противоречие с требованиями нравственности, закрепленными в обществе.

<*> Алексеев А.С. Макиавелли как политический мыслитель. М., 1880. С. 245.
<**> Кант И. Лекции по этике. М., 2000. С. 21.

Во втором случае термин "нравы" заменен на понятие "совесть" - "способность человека осуществлять нравственный самоконтроль, внутреннюю самооценку с позиции соответствия своего поведения требованиям нравственности, самостоятельно формулировать для себя нравственные задачи и требовать от себя их выполнения" <*>. Совесть автономна, поскольку не ориентирована на принятие групповых норм, одобрения окружающих или мнение авторитета. Она - ответственность человека перед самим собой как субъектом высших и общезначимых ценностей и требований. Следовательно, под принципом доброй совести следует понимать внутреннюю оценку субъектом своих интересов, прав и обязанностей, которые не должны расходиться с его убеждениями и которые для себя он желал получить, если то были чужие интересы или чужие цели. Здесь мы видим наличие золотого морального правила: поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой. Это согласованность отдельного частного интереса с другим, согласованность с иными частными интересами и их согласованность с целым.

<*> Кобликов А.С. Указ. соч. С. 18.

В третьем случае под добросовестностью понимается соблюдение "разумности" и "справедливости". Под разумными действиями понимаются те, которые совершены лицом с должным уровнем интеллекта, образованием и жизненным опытом, необходимым для этого или в аналогичных ситуациях группой лиц, обладающих теми же требованиями. Термин "разумность" исторически возник в англосаксонской системе права, и согласно английскому праву "разумный человек" (reasonable man) - это "обычный гражданин, иногда называемый "человеком из автобуса" <*>. М.И. Брагинский для российского права под данным понятием вводит категорию "средний человек" <**>. Следовательно, действующим разумно считается человек, осознающий все обстоятельства и возможные последствия своих действий так, как это сделало бы любое иное разумное лицо. Действующим же справедливо признается лицо, которое оценивает свой поступок с точки зрения должного, отвечающего представлениям о сущности человека и его неотъемлемых правах и свободах, основанных на признании равенства между субъектами права и необходимости соответствия между совершенным действием и его последствием, а также между его правами и обязанностями в правоотношении.

<*> Elizabeth A. Martin. Oxford Dictionary of Law. Oxford, 1997. P. 383.
<**> Брагинский М.И. Осуществление и защита гражданских прав // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1995. N 7. С. 101.

Таким образом, можно сделать вывод, что принцип добросовестности - это необходимость любого субъекта правоотношения при использовании своих прав и исполнении своих обязанностей соблюдать права и законные интересы иных участников правоотношения. При этом под обязанностью соблюдать понимается стремление субъекта предвидеть и предотвратить связанные с его деятельностью нарушения прав и законных интересов других лиц. Добросовестность, рассматриваемая с субъективных позиций, в этом случае может характеризоваться не только через отрицание (неведение, незнание фактов), но и посредством утверждения (внутреннее убеждение субъекта в законности и обоснованности). Такие критерии, характеризующие субъективный элемент принципа добросовестности, как правдивость, лояльность, уважение права, верность обязательствам со стороны субъекта этих обязательств, являются главными элементами в поведении сторон правоотношения. Принцип добросовестности свидетельствует о наличии у субъектов права "психологической" позиции, внутреннего понимания определенного уровня поведения.

Первоначально основываясь на субъективном критерии, он распространил сферу своего действия и на моральную, объективную сторону. С этих позиций принцип добросовестности - этическая норма, отражающая в себе те представления о морали и нравственности, господствующей в данной системе права, государственного устройства, нации, общественных отношениях, в рамках делового оборота. Главная цель объективного элемента принципа добросовестности - обеспечить соотношение баланса частных интересов субъектов и нравов, существующих вне этих интересов и не зависящих от их воли.

Принцип добросовестности охраняет истинное содержание договорного правоотношения вне зависимости от его буквального содержания. Так, если договор содержит положения, согласованные сторонами, но противоречащие добрым нравам, сложившимся в обществе, они будут признаны ничтожными как противоречащие объективному критерию добросовестности. Цель принципа - получить результат, который будет признан сторонами как приемлемый (достижение консенсуса) и не будет противоречить общепризнанным стандартам нравственности и морали.