Мудрый Юрист

Актуальные проблемы психологии предъявления для опознания *

<*> Buryka D.A., Egorov E.V. Actual problems of psychology of presentation for identification.

Бурыка Дмитрий Александрович, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России.

Егорова Елена Витальевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры судебной власти и организации правосудия Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики".

В статье рассматриваются в сравнительном аспекте особенности синтетического и аналитического типов узнавания, каждый из которых, являясь основой предъявления для опознания, предопределяет принципиальную возможность либо невозможность проведения данного следственного действия, а также процессуальные особенности оценки полученных результатов в свете их достоверности и допустимости использования для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу.

Ключевые слова: сукцессивное и симультанное узнавание, опознание, предъявление для опознания, допустимость доказательств, оценка доказательств, идентификация по мысленному образу.

In article are considered in comparative aspect of feature of synthetic and analytical types of a cognizance, each of which, being a presentation basis for an identification, predetermines basic possibility or impossibility of carrying out this investigatory action, and also procedural features of an assessment of the received results in the light of their reliability and use admissibility for establishment of the circumstances which are subject to proof process on criminal case.

Key words: subsequent and simultaneous recognition, identification, presentation for identification, an admissibility of proofs, an assessment of proofs, identification on a fancy.

Сущность предъявления для опознания как самостоятельного следственного действия, порядок проведения которого определен ст. 193 УПК РФ, заключается в отождествлении (идентификации) предъявляемого объекта по его мысленному образу, то есть в его опознании (узнавании), представляющим собой психологический акт. Это положение представляется принципиально важным, так как смешение понятий "предъявление для опознания" и "опознание", которое допускается не только в специальной литературе <1>, но и в самом УПК РФ <2>, приводит к серьезным ошибкам как в теоретическом, так и практическом аспектах.

<1> См., например: Гапанович Н.Н. Опознание в судопроизводстве (процессуальные и психологические проблемы). Минск, 1976. С. 57 - 98; Коновалова В.Е. Идентификационная сущность опознания // Проблемы совершенствования следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий в аспекте ликвидации преступности в СССР. Алма-Ата, 1974. С. 58 - 66; Комиссаров В.И. Правомерность и обоснованность предъявления для опознания // Соц. законность. 1978. N 2. С. 58 - 60; Курченко В. Опознание // Законность. 1997. N 6. С. 20 - 21; Исаева Л. Предъявление лиц для опознания // Законность. 2002. N 10. С. 17 - 21, 29; Багаутдинов Ф. Опознание // Законность. 1999. N 10. С. 19 - 23.
<2> Так, статья 193 УПК РФ "Предъявление для опознания" помещена в гл. 26, именуемой "Допрос. Очная ставка. Опознание. Проверка показаний".

Обратим внимание лишь на некоторые из них, представляющиеся нам наиболее важными и имеющими существенное значение для правоприменительной практики.

Так, в соответствии с ч. 2 ст. 193 УПК РФ опознающие предварительно допрашиваются об обстоятельствах, при которых они видели предъявляемое для опознания лицо, а также о приметах и особенностях, по которым они могут его опознать.

В юридической литературе до сих пор нет единства мнений по поводу доказательственного значения предъявления для опознания в случаях, когда опознающий не сообщил на допросе примет и особенностей опознаваемого человека, но выказывает уверенность в том, что сможет его узнать. Одни авторы считают, что такое предъявление не имеет смысла даже при положительном результате <3>, другие полагают, что отказываться от предъявления для опознания по этой причине не следует <4>.

<3> См., например: Исаева Л. Указ. соч. С. 20; Гинзбург А.Я. Опознание в следственной, оперативно-розыскной и экспертной практике: Учебно-практическое пособие. М., 1996. С. 22; Комиссаров В.И. Спорное и бесспорное в тактике предъявления для опознания // Теория и практика криминалистики и судебной экспертизы. Саратов, 1978. Вып. 3. С. 74; Корухов Ю.Г. Предъявление для опознания на предварительном следствии и в суде. М., 1968. С. 18.
<4> См., например: Самошина З.Г. Вопросы теории и практики предъявления для опознания на предварительном следствии. М., 1976. С. 47 - 49; Шевчук И.В. Уголовно-процессуальные, психологические и тактические аспекты предъявления для опознания лиц на предварительном следствии: Дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2001. С. 71; Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 2001. С. 322; Удалова Л.Д. Тактико-психологические основы предъявления для опознания и достоверность его результатов: Дис. ... канд. юрид. наук. Киев, 1992, С. 83; Челышева О.В. Современные теоретические и практические проблемы предъявления для опознания живых лиц по признакам внешности: Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 1993. С. 103.

Доводы ученых, считающих недопустимым предъявление для опознания, которое не основано на предшествующем описании примет, можно свести к следующему.

Во-первых, на момент закрепления процессуальных основ предъявления для опознания в УПК РСФСР 1960 г. согласно достижениям психологии того времени считалось, что надежным критерием прочности запоминания является воспроизведение, осуществляемое в отсутствие объектов, о которых идет речь. По этому поводу еще Г. Шнейкерт писал, что человек "может запечатлеть в своей памяти изображение лишь в том случае, если он в состоянии дать словесное описание такового" <5>.

<5> Шнейкерт Г. Учение о приметах для опознавания. Руководство для работников уголовного розыска / Пер. с нем. М., 1925. С. 7.

Во-вторых, при сукцессивном типе узнавания опознающему значительно легче описать в словесной форме признаки отдельных элементов опознаваемого объекта, чем тому человеку, у которого в памяти сохранился целостный образ воспринятого лица, не разлагаемый на составные элементы. Названия же этих интегральных единиц фактически отсутствуют применительно к системе описания внешности человека, принятой в криминалистике. Поэтому показания опознающих, относящихся к первой категории, для других участников уголовного процесса более ясны, понятны, доступны.

В-третьих, невозможность потенциальным опознающим выделить необходимую совокупность частных признаков, индивидуализирующих опознаваемый объект, фактически противоречит самой идентификационной сущности предъявления для опознания, не позволяет проверить достоверность полученных результатов. Не случайно Ю.Г. Корухов отмечает: "Необходимо, чтобы опознающий не только назвал признаки, по которым он опознает лицо, но и охарактеризовал их так же, как ранее при допросе" <6>.

<6> Корухов Ю.Г. Указ. соч. С. 27.

В-четвертых, при отсутствии развернутой характеристики признаков опознаваемого объекта трудно соблюсти требования закона о необходимости его предъявления в группе сходных (однородных - для предметов) общим количеством не менее трех <7>.

<7> Исаева Л. Указ. соч. С. 20.

В-пятых, несоблюдение процессуального требования об обязательности предварительного допроса опознающего о приметах и особенностях, по которым он может опознать объект, влечет за собой признание протокола предъявления для опознания недопустимым доказательством (п. 5 ч. 2 ст. 74; ч. 1, п. 3 ч. 2 ст. 75 УПК РФ).

Таким образом, УПК РФ, указывая на необходимость выяснения в ходе допроса примет и особенностей опознаваемого объекта, фактически закрепляет лишь один из двух равноценных в психологическом плане способов узнавания - сукцессивный. Это так называемый классический случай, когда в памяти опознающего "на уровне актуального слоя запечатления сохранилось большое количество информации, которая в момент предъявления объекта для опознания находится в состоянии готовности для сравнения с признаками предъявляемого объекта" <8>. Именно он законодателем и многими криминалистами признается единственно правильным и допустимым. Здесь особо показательна позиция В.П. Колмакова, который не без оснований замечает, что в психологическом плане симультанное узнавание не вызывает сомнений и возможно в повседневной жизни. Но совсем другое дело - процесс установления тождества в уголовном судопроизводстве, где тождество само по себе должно быть основано на совокупности признаков, неповторимых в других объектах. Эти признаки подлежат фиксации в протоколе предъявления для опознания, а их отсутствие будет свидетельствовать о потере доказательственного значения проведенного предъявления для опознания <9>.

<8> Алексеев А.М. Об одном дискуссионном вопросе в теории и практике предъявления для опознания // Труды Высшей школы МВД СССР. М., 1972. Вып. 34. С. 118.
<9> Колмаков В.П. Идентификационные действия следователя. М., 1977. С. 35.

Представляется, что приведенный аргумент В.П. Колмакова совершенно справедлив. Но, к сожалению, этот подход отражает лишь один из нескольких типичных вариантов протекания процесса опознания. Поэтому для выяснения обоснованности вышеизложенных доводов ученых, считающих недопустимым предъявление для опознания, не основанного на предварительном описании примет и особенностей, обратимся к данным экспериментальной психологии.

Первый из приведенных аргументов (надежный критерий прочности запоминания - воспроизведение в отсутствие описываемого объекта), видимо, имеет право на существование, но тем не менее совсем не бесспорен. Об этом ярко свидетельствует целый ряд исследований. В частности, Т.П. Зинченко и Н.Н. Киреева отмечают, что в процессе опознания действительно взаимодействуют две системы - зрительная и вербальная, в каждой из которых осуществляются сложные операции. При этом успешность взаимодействия этих двух систем ведет к эффективному решению опознавательных задач. Однако полученные экспериментальные данные позволяют говорить "о возможности параллельной работы зрительной и вербальной систем" <10>. В.С. Бурданова также считает, что "актуализация образа возможна и без словесного выражения его признаков. Процент же ошибок одинаков как в тех случаях, когда предварительное описание примет производилось, так и в случаях опознания без указания примет" <11>.

<10> Зинченко Т.П., Киреева Н.Н. Актуальные проблемы психологии опознания // Вестник Ленинградского университета. 1977. N 23. Сер. Экономика, философия, право. Л., 1977. Вып. 4. С. 99.
<11> Бурданова В.С. Использование данных психологии при оценке результатов опознания // Вопросы судебной психологии: тезисы докладов и сообщений на Всесоюзной конференции по судебной психологии. М., 1971. С. 96.

Со вторым доводом, свидетельствующем о преимуществе сукцессивного узнавания, мы полностью согласны.

В отношении третьего аргумента (необходимо, чтобы опознающий при предъявлении для опознания охарактеризовал признаки опознаваемого лица также, как ранее на допросе) отметим, что соблюдение этого положения крайне важно, так как речь идет о процессуальной форме криминалистической идентификации. Но, с другой стороны, опознание - это идентификация, осуществляемая по мысленному образу, и его формирование подчинено своим психофизиологическим закономерностям, которые нельзя не учитывать уже только потому, что именно от них во многом зависит обоснованность или, наоборот, уязвимость десятилетиями устоявшихся криминалистически значимых положений. Оказывается, в большинстве случаев опознание происходит не столько по тем признакам, которые ранее описывались опознающим, сколько по другим, скрытно хранившимся в его памяти. Этот феномен объясняется тем, что "в памяти на уровне актуального слоя запечатлелось мало информации о внешних признаках, но в момент предъявления объекта часть информации из латентного слоя перешла в актуальный и произошло узнавание как по признакам, которые назывались лицом при предварительном допросе, так и по признакам, которые актуализировались в ходе предъявления для опознания" <12>. В результате эксперимента, проведенного А.М. Алексеевым, было установлено, что "в процессе предъявления для опознания в подавляющем большинстве случае (в 16 из 19) "проявляются признаки, сохранившиеся в памяти, но не зафиксированные в отчетах" <13>.

<12> Алексеев А.М. Указ. соч. С. 118.
<13> Там же. С. 120.

Вышеизложенные данные психологии дают возможность констатировать, что в ряде случаев в процессе опознания используются определенные латентные признаки, которые не фиксируются полностью или частично на уровне сознания и поэтому не могут быть предварительно воспроизведены при допросе. Однако у следователя в такой ситуации отсутствует реальная возможность установить, произошло ли опознание предъявляемого объекта по признакам, хранившимся у опознающего в латентно запечатленной форме и актуализировавшихся в процессе узнавания, или же он в действительности описывает признаки только что увиденного человека либо предмета. Поэтому при оценке результатов предъявления для опознания указанные новые признаки, приметы и особенности, безусловно, не должны приниматься во внимание.

В отношении четвертого из приведенных доводов о невозможности без предварительного описания признаков осуществить подбор сходных лиц представляется, что это положение носит второстепенный характер, поскольку в действительности выбор схожих объектов осуществляет сам следователь, а не опознающий. И когда у него в распоряжении имеется опознаваемое лицо, то поиск схожих он производит, ориентируясь прежде всего на признаки и приметы опознаваемого, и только затем - на те особенности, которые сообщил опознающий при допросе.

Выявленное противоречие между психологическими закономерностями узнавания и императивными требованиями ч. ч. 2 и 7 ст. 193 УПК РФ не могут не найти своего отражения на практике. Проведенный анализ уголовных дел позволяет констатировать, что при предъявлении людей для опознания уже давно используется симультанный способ узнавания, а чтобы избежать конфликта с данными нормами в протоколах допроса, предшествующего предъявлению для опознания, ограничиваются описанием лишь самых общих признаков опознаваемого лица в сочетании с утверждением потенциального опознающего в том, что он сможет узнать ранее воспринимавшегося им человека. Такое положение наблюдалась в 62% случаев предъявления для опознания людей от общего количества проанализированных нами эпизодов <14>.

<14> Всего нами проанализировано 315 случаев предъявления для опознания людей.

Таким образом, если в психологическом аспекте симультанный и сукцессивный способы узнавания можно считать по крайней мере равноценными по эффективности, то с процессуальной точки зрения предъявление для опознания следует признать недопустимым, если при допросе опознающий не сообщил некоторые приметы и особенности, по которым он сможет опознать лицо или предмет, так как в этом случае речь идет не о простом узнавании, а о процессуальной форме идентификации, достоверность результатов которой можно было бы проверить. Такая возможность проверки появляется лишь тогда, когда имеется предварительное описание, хотя бы и недостаточно подробное, признаков опознаваемого объекта. И хотя отмеченный механизм процессуальной оценки достоверности полученных результатов далеко не безупречен и не лишен недостатков, что объясняется сложностью протекания психологических процессов восприятия, запоминания, воспроизведения и узнавания, на сегодняшний день он, как нам представляется, остается единственно доступным и относительно надежным.