Мудрый Юрист

Система преступлений против правосудия и место в ней уклонения от отбывания уголовного наказания или иных мер правового и процессуального принуждения *

<*> Gubko I.V. The system of crimes against justice, their structurization and a place of an evasion from serving of criminal punishment or other measures of legal and procedural coercion in it.

Губко Ирина Владимировна, аспирантка кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета.

Автор анализирует подходы ученых к определению системы преступлений против правосудия, их структуризации и места в ней уклонения от отбывания уголовного наказания или иных мер правового и процессуального принуждения.

Ключевые слова: преступления против правосудия, систематизация и структуризация, ограничение свободы, административный надзор.

The author analyzes approaches of scientists to definition of system of crimes against justice, their structurization and a place of an evasion from serving of criminal punishment or other measures of legal and procedural coercion in it.

Key words: crimes against justice, ordering and structurization, freedom restriction, administrative supervision.

Конституционно определенный принцип независимости судебной власти (ст. ст. 118 - 129) предопределяет, что суды выполняют свои функции самостоятельно, строго руководствуясь полномочиями, которыми они наделены законом. Суды, осуществляя правосудие в форме процессуальной деятельности, осуществляют и судебный контроль за процессом предварительного расследования. Наиболее строгие меры пресечения или процессуального принуждения и соответствующие оперативно-розыскные мероприятия применяются только по решению суда. Часть 2 ст. 6 УПК РФ гласит: "Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечает назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитации каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию". При этом пределы компетенции судов не ограничиваются вынесением приговора, определения или иного решения. Они простираются также на период исполнения приговора и снятия судимости с лица, отбывшего наказание <1>. В настоящее время суды решают и вопросы, связанные с установлением за освобождаемыми осужденными административного надзора или применением к ним принудительных мер медицинского характера.

<1> Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 2011 г. N 21 "О практике применения судами законодательства об исполнении приговора" // Российская газета. 2011. 30 декабря.

Итак, правовое понимание правосудия заложено в нормах конституционного, уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного, административного и арбитражного законодательства. Целью этих норм в первую очередь является создание такого режима движения уголовного дела, который бы обеспечивал нормальное функционирование всех элементов реализации уголовно-процессуальных отношений. Как известно, эффективность деятельности органов правосудия складывается из нескольких показателей. Несомненно, что основная часть их связана с рассмотрением уголовных дел в судебном заседании, вынесением "правдивого" справедливого приговора либо иного решения суда. Однако эффективность правосудия связана не только с вынесением грамотного, объективного, законного и справедливого приговора. Нормальный режим движения уголовного дела и охрана прав и интересов участников уголовно-процессуальных отношений в полной мере зависят и от того, как будет обеспечено достижение определенных законом целей наказания учреждениями и органами пенитенциарной системы. Этим определяется высокая степень общественной опасности преступлений, связанных с уклонением от отбывания уголовного наказания, а также иных мер правового и процессуального принуждения.

Подход законодателя к систематизации преступлений против правосудия вызывает огромный интерес у представителей теории уголовного права и уголовного процесса, а равно судебной практики. В научном познании Особенной части уголовного законодательства особое место занимают такие категории, как систематизация и структуризация объектов исследования. Так, по мнению П. Пусторослева, "в обеспечении правильного и ясного понимания Особенной части уголовного права культурное государство в лице своего законодателя уже при самом установлении ее должно позаботиться о том, чтобы она была изложена в определенной системе, т.е. в строгом порядке с подразделением на группы, ряды и виды по определенным, ясным, существенным разграничительным признакам" <2>. И вполне естественно, что вопросам систематизации преступлений против правосудия, их группирования в зависимости от того либо иного критерия посвящены многие работы российских ученых. Например, Ш.С. Рашковская придавала особую значимость особенностям характеристики субъекта преступлений для их группирования, подчеркивая, что этот критерий позволяет более четко выявить особенности отдельных групп рассматриваемых преступлений, уяснить степень их общественной опасности. Она называла 4 группы преступлений против правосудия, в т.ч. совершаемых лицами, подвергшимися уголовно-правовому осуждению <3>. Несколько иную группировку предлагали В.К. Глистин, Б.В. Здравомыслов <4>. Другие авторы группировали преступления против правосудия в соответствии с особенностями объекта преступления. Но все названные авторы относили к преступлениям против правосудия и преступления, совершаемые лицами, к которым применены меры правового принуждения.

<2> Русское уголовное право. Особенная часть. Юрьев, 1913. С. 5.
<3> Рашковская Ш.С. Преступления против правосудия. М., 1978. С. 15 - 16.
<4> Уголовное право России: Учебник / Под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 1993. С. 412.

Принятие УК РФ 1996 г. не внесло изменений в теоретические подходы к группированию преступлений против правосудия: одни авторы в качестве критерия называют субъект преступлений, другие - признаки объекта преступлений. Но наиболее распространенной и приемлемой является структуризация преступлений против правосудия по непосредственному объекту посягательства <5>. Например, Л.А. Прохоров и М.Л. Прохорова преступления против правосудия подразделяют на четыре группы <6>. Некоторые авторы пытаются сгруппировать преступления против правосудия с учетом особенностей объекта и субъекта этих преступлений.

<5> Лобанова Л.В. Преступления против правосудия: теоретические проблемы квалификации и законодательной регламентации. Волгоград, 1999. С. 16.
<6> Прохоров Л.А., Прохорова М.Л. Уголовное право: Учебник. М., 2004. С. 527 - 528.

Отмеченные дискуссии носят не просто теоретический характер. От научно обоснованных критериев структуризации преступлений против правосудия зависит точная оценка характера и степени общественной опасности каждого из них. Однако отдельные авторы при рассмотрении структуризации преступлений против правосудия исключают группу преступлений, совершаемых лицами, к которым были применены меры правового принуждения <7>. С данной точкой зрения мы не можем согласиться. Для успешного осуществления уголовного судопроизводства необходима четкая деятельность соответствующих служб, обеспечивающих изоляцию, охрану и явку на судебное заседание или проведение следственных действий лиц, взятых под стражу, задержанных, арестованных. Поэтому законодатель и предусмотрел ответственность за побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи (ст. 313 УК); уклонение от отбывания ограничения свободы, лишения свободы, а также от применения принудительных мер медицинского характера (ст. 314 УК); уклонение от административного надзора (ст. 314.1 УК РФ).

<7> Иванов В.Д. Преступления против правосудия. Ростов н/Д, 1995. С. 8.

Эта группа преступлений по своему содержанию близка к преступлениям против порядка управления. Поэтому некоторые авторы считают неоправданным включение их в главу 31 УК РФ. Но основной вред эти преступления наносят именно интересам правосудия. И в эту группу преступлений законодатель вносил существенные изменения, не всегда, по нашему мнению, достаточно обоснованные и целесообразные. Это касается криминализации злостного уклонения от отбывания ограничения свободы (ч. 1 ст. 314 УК РФ), неявки в соответствующий орган уголовно-исполнительной системы при отсрочке исполнения приговора или отбывания наказания по истечении срока отсрочки, уклонения лица, страдающего расстройством сексуального предпочтения (педофилией), не исключающим вменяемости, от применения к нему принудительных мер медицинского характера; юридической природы и перспектив уголовной ответственности за уклонение от административного надзора. Анализ российского уголовного законодательства, опыт зарубежного законодательного регулирования ответственности лиц, не исполняющих примененные к ним меры правового принуждения, позволяет сделать следующие выводы.

Во-первых, будет более логичным устранить диспропорцию в оценке общественной опасности уклонения от отбывания ограничения свободы как в качестве основного, так и дополнительного видов наказания <8>.

<8> См. подробно: Губко И.В., Прохоров Л.А. Криминализация злостного уклонения от отбывания ограничения свободы (ч. 1 ст. 314 УК РФ): вопросы обоснованности и целесообразности // Российский следователь. 2012. N 16. С. 24 - 26.

Во-вторых, институт административного надзора и суть устанавливаемых лицу ограничений, несмотря на сходство по его реализации с ограничением свободы, не регламентированы нормами уголовного закона. Названные в ст. 314.1 УК РФ нарушения носят административно-правовой характер, они не относятся ни к видам уголовного наказания, ни к иным мерам уголовно-правового характера. Нет оснований говорить в данном случае и об административной преюдиции. Поэтому, по нашему мнению, не усматриваются основания уголовной ответственности за уклонение от административного надзора в действующей редакции анализируемой ст. 314.1 УК РФ.