Мудрый Юрист

Легализация преступно приобретенного имущества: предмет преступления *

<*> Статья вторая.

Яни Павел Сергеевич, доктор юридических наук, профессор.

Автор продолжает обсуждение проблем квалификации преступлений, предусмотренных ст. ст. 174 и 174.1 УК, по признаку их предмета.

Ключевые слова: легализация преступно приобретенного имущества, предмет преступления.

Legalization of proceeds of crime: a subject of crime

P.S. Yani

The author continues the discussion on the qualification of crimes under Art. 174 and 174.1 of the Criminal Code, on the basis of their subject matter.

Key words: legalization of criminally acquired property, the subject of crime.

Проблемы определения предмета преступлений, предусмотренных ст. ст. 174 и 174.1 УК, во многом связаны с многозначностью его дефиниции - в законе он обозначен как имущество, приобретенное преступным путем, в результате совершения преступления.

Толкование этого термина приводит юристов к различным результатам, каждый из которых подкрепляется основательной аргументацией, а потому мы имеем дело, так сказать, с конвенциональным, договорным понятием, применять которое на практике следует исходя из того, какое содержание мы условимся в него вкладывать. Рассмотрим некоторые из этих проблем.

Практика пошла по пути признания предметом легализации имущества не только преступно приобретенного, но и того, что ранее определялось как нажитое преступным путем: разделяя ценности, нажитые преступным путем, и ценности, приобретенные преступным путем, Г. Миньковский писал, что под ценностями, нажитыми преступным путем, закон имеет в виду любое имущество, приобретенное на деньги, полученные в результате совершения преступления или за счет реализации имущества, добытого преступлением <1>. Например, помимо хищения путем мошенничества векселей Я., генеральный директор ООО "С.", осужден и за легализацию преступно приобретенного им имущества, а легализацией признаны многочисленные сделки по обмену сначала предмета хищения на другие векселя, затем вторых на третьи, продажа третьих векселей или их погашение векселедателем <2>.

<1> См.: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под ред. В.М. Лебедева, В.П. Божьева. М.: Спарк, 1997. Комментарий к статье 83. Если в сноске не указаны страницы, ссылка сделана на источники, размещенные в СПС "КонсультантПлюс".
<2> С обвинительным приговором согласился Президиум Верховного Суда РФ, однако решение пока не опубликовано.

На мой же взгляд, из буквального толкования ст. ст. 174 и 174.1 УК следует, что предметом легализации может быть только то имущество, которое приобретено непосредственно в результате совершения преступления, преступным путем. В пользу такого понимания сошлюсь на то, что законодатель разделяет имущество, полученное в результате совершения преступления, и имущество, в которое имущество, полученное в результате совершения преступления, частично или полностью превращено или преобразовано (п. п. "а" и "б" ч. 1 ст. 104.1 УК). Таким образом, в приведенном примере совершенные лицом сделки с имуществом, полученным им в обмен на похищенные векселя, лежат за пределами состава легализации преступно приобретенного имущества.

Можно ли отнести к предмету легализации преступно приобретенного имущества материальное вознаграждение, полученное лицом за участие в совершении преступления (например, за принуждение свидетеля к даче показаний лицом, действующим с ведома или молчаливого согласия следователя, за соучастие в разбое, за изнасилование и т.д.), когда получение такого вознаграждения само по себе состава преступления не образует?

И. Клепицкий, сравнивая используемые в ст. ст. 174 и 174.1 УК дефиниции предмета этих преступлений как имущества, соответственно приобретенного преступным путем и приобретенного в результате совершения преступления, признает второе определение более широким. В качестве иллюстрации он приводит передачу наркоторговцем вырученных от продажи наркотиков денег лидеру преступной группировки. В этом случае, заключает исследователь, деньги "уже не будут приобретены преступным путем, а будут происходить (нажиты, получены, приобретены) в результате совершения преступления. Они, хотя и составляют доход от преступной деятельности, однако непосредственно преступным путем приобретены не были" <3>.

<3> Клепицкий И.А. "Отмывание денег" в современном уголовном праве // Государство и право. 2002. N 8.

На мой взгляд, содержащиеся в указанных статьях дефиниции предмета легализации можно понимать и как отчасти различающиеся исходя из их строгого толкования, и как тождественные, имея, в частности, в виду, что именно так они понимаются в Федеральном законе от 7 августа 2001 г. "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма", согласно ст. 3 которого легализация (отмывание) доходов, полученных преступным путем, - придание правомерного вида владению, пользованию или распоряжению денежными средствами или иным имуществом, полученными в результате совершения преступления.

Здесь, стало быть, надо договориться о понимании соответствующих терминов, и, кроме того, если признавать правильной вторую трактовку, возникает вопрос о том, какое из определений главенствует и требует приравнивания к себе другой дефиниции. Иными словами, нужно решить, должны мы понимать "приобретение имущества преступным путем" широко, т.е. как "приобретение имущества в результате совершения преступления", либо, напротив, "приобретение имущества в результате совершения преступления" - узко. Если, в частности, станем понимать приобретение имущества в результате совершения преступления узко, т.е. как приобретение его преступным путем, преступным способом, то не сможем отнести к предмету преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК, то имущество, которое получено лицом - как в приведенных примерах - в качестве вознаграждения за совершенное им преступление, например, за предоставление оружия заведомо для использования его при совершении убийства, разбоя и т.п.

Повторю, что и для той, и для другой точки зрения есть свои основания - мне, правда, кажется наиболее отвечающим задачам уголовно-правового противодействия обсуждаемым преступлениям широкое определение предмета преступления, - что и требует заключения, если так можно выразиться, договора между правоприменителями относительно толкования рассматриваемых терминов. Под таким "договором" понимаются разъяснения, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ либо, скажем, в публикуемых им обзорах или решениях по конкретным делам.

Как долго приобретенное преступным путем имущество сохраняет так называемое преступное клеймо? Может ли такое клеймо быть стертым в том числе совершенными затем с этим имуществом сделками? Приведу пример.

Лицо, путем мошенничества похитив имущество в виде наличных денежных средств в сумме десяти миллионов рублей, индивидуализированных номерами банкнот, оформив затем договор оказания им услуг фирме N, возглавляемой подставным лицом и созданной специально для подобных операций, вносит эти средства от лица указанной фирмы (путем использования ее подставного руководителя) на свой счет как переданные за названные работы. Представляющий банк в отношениях с клиентами и иными контрагентами сотрудник осведомлен о преступном приобретении владельцем счета указанных денег и после получения их банком выдает именно эти средства в качестве кредита третьему, не осведомленному о происхождении этих денег, лицу. Заключая с третьим лицом кредитный договор, этот уполномоченный сотрудник банка сознает, что использование этих средств кредитной организацией само по себе создает у контрагентов уверенность в правомерном характере распоряжения ими, т.е. цель придания правомерного вида распоряжению этими средствами достигается уже собственно фактом совершения банком сделки. Можно ли при такой трактовке цели легализации квалифицировать выдачу кредита по ст. 174 УК как сделку с денежными средствами, заведомо приобретенными другими лицами преступным путем? Или принятие их банком во исполнение договора банковского счета стирает с них клеймо преступно приобретенных, а соответственно, исчезает предмет дальнейшей легализации?

Имея в виду то приведенное ниже заключение, что преступное происхождение имущества не обязательно устанавливается исключительно обвинительным приговором, есть, полагаю, все основания для признания когда-либо преступно приобретенного имущества (похищенного, полученного в качестве предмета взятки, коммерческого подкупа, вырученного при сбыте наркотиков или поддельных денег и др.) никогда не теряющим соответствующего клейма. Такое имущество, если его преступный статус не изменен в установленном законом порядке: не возвращено собственнику, не обращено в доход государства (например, в силу ст. 169 ГК), не конфисковано - навсегда остается наделенным способностью стать предметом легализации преступно приобретенного имущества даже за пределами срока давности привлечения к ответственности за предикатное преступление.

С учетом этого названный сотрудник банка - при приведенном, повторю, понимании цели легализации (содержание которой мы обсудим подробней в следующих публикациях) - должен нести ответственность по ст. 174 УК. Равно как подлежит ответственности по этой статье лицо, которое, к примеру, купит или продаст заведомо для него похищенную когда-то другим лицом индивидуально-определенную вещь, скажем, ювелирное изделие, когда оно сознает, что совершает сделку с преступно приобретенным имуществом и стремится достигнуть указанную в этой норме уголовного закона цель.

Однако сложнее решается вопрос в том случае, когда имущество, приобретенное преступным путем, не обладает индивидуальными признаками. Те же денежные средства могут не быть ничем индивидуализированы - номера банкнот не известны, они не хранились в специальных контейнерах и т.п. То же имеет место и при преступном завладении имуществом в виде таких имущественных прав, как, скажем, денежные средства на счете или часть акций (ценных бумаг в бездокументарной форме выпуска), когда последние приобщаются соответственно к уже имевшимся у лица средствам на счете или таким же ценным бумагам.

Б. Волженкин, отмечая игнорирование обсуждаемой проблемы в отечественной науке, привел - и, насколько можно понять, поддержал, во всяком случае, не подверг в этой части критике - суждения некоторых зарубежных юристов, состоящие в том, что "если в результате многократного перемешивания денежных долей, происходящих от уголовно наказуемых деяний, с легальными деньгами имеет место достигаемое таким образом разбавление криминальных денег, то формулировка "происхождение от преступления" может отпасть. Если ценность переработанного имущественного объекта непропорционально мала по сравнению с затратами на переработку или ценностью конечного продукта, то объект утрачивает клеймо причастности к преступному деянию" <4>.

<4> Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. СПб., 2007. С. 310.

В свое время такой подход казался в целом правильным <5>, однако хотелось бы внести в него некоторые уточнения. Если в результате преступного приобретения имущество оказалось смешанным с тем, что находится у лица законно, и это повлекло утрату обособленности указанного имущества, то отнести совершенные в дальнейшем сделки к легализационным можно, но лишь в случае, когда установлено, что они совершались именно с той частью имущества, которая безусловно включала преступно приобретенное (для квалификации по ст. 174.1 УК нужно, чтобы стоимость этой преступной доли превышала 6 млн. руб.).

<5> См.: Яни П. Незаконное предпринимательство и легализация преступно приобретенного имущества // Законность. 2005. N 4.

Например, когда на счете находилось 5 млн. руб., затем поступило преступно приобретенных, похищенных другим лицом еще 5 млн. руб., а далее сделка из этого имущества совершена на сумму лишь в 4 млн. руб., то вменять состав легализации преступно приобретенного имущества, предусмотренного ст. 174 УК, можно, только если доказана направленность действий на придание правомерного вида владению, пользованию, распоряжению именно вновь поступившей суммой. А это может иметь место, скажем, когда у контролирующих органов не могло быть сомнений относительно законного происхождения тех 5 млн. руб., которые находились на счете до поступления туда второй суммы, приобретенной в результате преступления. Собственно, как раз установление подобной направленности действий лица, совершающего сделку, и позволяет логически вычленить из юридически однородной имущественной массы ту ее часть, которая приобретена преступно и требует, таким образом, легализации владения, пользования, распоряжения ею.

Одна из наиболее обсуждаемых проблем отнесения имущества к предмету преступлений, предусмотренных ст. ст. 174 и 174.1 УК, связана с возможностью осуждения за эти преступления в отсутствие приговора, в соответствии с которым лицо привлечено к ответственности за предикатное преступление. Аргументы в пользу вывода о необязательности такого приговора изложены при комментировании Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. N 23 "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем" <6>, исходя из п. 21 которого "при постановлении обвинительного приговора по статье 174 УК РФ или по статье 174.1 УК РФ судом должен быть установлен факт получения лицом денежных средств или иного имущества, заведомо добытых преступным путем либо в результате совершения преступления". Хотелось бы, однако, высказать дополнительные доводы в пользу предлагаемого подхода, приведя ссылку на позицию высшего судебного органа, выраженную теперь уже по конкретным уголовным делам.

<6> См.: Яни П. Ответственность за легализацию: нужен ли приговор по делу о предикатном преступлении? // Законность. 2005. N 8.

Первый вопрос состоит в том, может ли кто-то помимо суда прийти к выводу о преступности деяния и происхождения добытого в процессе его совершения имущества, если такой вывод выражен в процессуальном решении и это решение вынесено помимо воли лица, вопрос об ответственности которого решается? Ответ здесь, конечно, отрицательный, что, в частности, следует из Постановления Конституционного Суда РФ от 28 октября 1996 г. N 18-П, согласно которому признана соответствующей Конституции РФ норма прежнего уголовно-процессуального закона, допускавшая прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям на досудебном этапе процесса, поскольку это не означало установления виновности лица в совершении преступления, не препятствовало осуществлению им права на судебную защиту и предполагало получение его согласия на прекращение уголовного дела по указанным основаниям. Поэтому в п. 21 упомянутого Постановления от 18 ноября 2004 г. N 23 Пленум и возложил обязанность установления факта получения подсудимым или иными лицами денежных средств или иного имущества, ставшими предметом отмывания, именно преступным путем на суд, пусть и рассматривающий только дело о легализации.

Второй вопрос заключается в том, вправе ли суд, рассматривающий уголовное дело о легализации в отношении конкретного лица, делать вывод о преступности деяния иного лица, дело в отношении которого он не рассматривает? То есть возможна ли в принципе оценка деяния как преступного в отсутствие в качестве подсудимого лица, его совершившего? И если теоретическая дискуссия по этому поводу может быть продолжена, то практика, отвечая на этот вопрос, вправе ссылаться на решения высшего судебного органа, соглашающегося с осуждением а) за приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем неустановленными лицами, и б) за укрывательство особо тяжкого преступления и в том случае, когда лицо, совершившее укрывавшееся общественно опасное деяние, было признано в отношении этого деяния невменяемым <7>.

<7> См.: Там же.

Поэтому, если суд, рассматривающий дело о легализации преступно приобретенного имущества, убежден в доказанности того, что лицом, не являющимся подсудимым, совершено общественно опасное деяние, в результате которого им или иными лицами приобретено имущество, ставшее затем предметом совершенных подсудимым легализационных сделок, суд вправе вынести обвинительный приговор по делу о преступлении, предусмотренном ст. ст. 174 или 174.1 УК. В этом случае он приходит к выводу об отсутствии обстоятельств, которые, будучи впоследствии установленными, опровергнут его вывод о преступном приобретении имущества, т.е. обстоятельств, могущих исключить преступность деяния, в результате совершения которого приобретено имущество.

Некоторые юристы в поддержку этой точки зрения ссылаются на Конвенцию об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности, заключенную в г. Страсбурге 8 ноября 1990 г. и ратифицированную Российской Федерацией Федеральным законом от 28 мая 2001 г. N 62-ФЗ. Исходя из пп. "а" п. 2 ст. 6 Конвенции при квалификации предусмотренных в пункте этой статьи действий, которые страна-участница признает уголовно наказуемым отмыванием преступных доходов, не имеет значения, подпадает ли предикатное преступление под уголовную юрисдикцию страны-участницы. Очевидно, это верный довод, имея в виду, что согласно ч. 3 ст. 12 УК под нашу юрисдикцию не подпадают, скажем, хищения, совершенные иностранным гражданином на территории его государства у другого гражданина этой страны, а вот за легализацию полученного в результате этого преступления имущества согласно Конвенции мы должны привлекать к ответственности. При этом даже если в отношении указанного гражданина в его стране будет вынесен приговор о хищении, это судебное решение не будет, как подчеркивается И. Клепицким, иметь для нашего суда преюдициального значения <8>.

<8> См.: Клепицкий И.А. Указ. соч.

Особо значимым для правоприменения является восприятие отстаиваемой позиции практикой высшего судебного органа.

Адвокаты обжаловали вынесенный Московским городским судом обвинительный приговор по делу о легализации преступно приобретенного имущества, ссылаясь, в частности, на то, что в приговоре не описано деяние, в результате которого получены денежные средства, впоследствии якобы легализованные, и не приведены соответствующие доказательства и квалификация этого деяния, а ссылка суда на постановление следователя о прекращении за давностью уголовного преследования (осужденных) за незаконное предпринимательство и подделку документов является несостоятельной, так как этот документ не является актом, устанавливающим преступность действий лица, и не имеет преюдициального значения. При этом, по мнению адвокатов, их подзащитные не могли быть привлечены к ответственности за легализацию в принципе, поскольку они не были осуждены за "основное правонарушение", в результате которого были получены денежные средства, легализованные впоследствии, а возможность привлечения их к уголовной ответственности за незаконное предпринимательство утрачена в связи с истечением сроков давности.

Однако, по мнению Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, в приговоре приведены убедительные доказательства, подтверждающие выводы суда о том, что осужденные занимались предпринимательской деятельностью, связанной с реализацией алкогольной продукции, на которую по закону требовалось наличие лицензии. Вопреки утверждениям в кассационных жалобах, указывает коллегия, суд в своем приговоре не только сослался на постановление следователя о прекращении уголовного дела по факту преступного происхождения денежных средств, полученных руководителями коммерческих организаций, но и установил этот факт в судебном заседании, привел убедительные доказательства получения денежных средств преступным путем. В связи с этим, заключила высшая судебная инстанция, утверждения авторов кассационных жалоб о том, что для признания Б., З., Т. и Г. виновными в совершении преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ, необходимо наличие вступившего в законную силу приговора в отношении Т. и Г., который подтверждал бы, что они занимались незаконным предпринимательством, не могут быть признаны убедительными <9>.

<9> Определение от 13 июня 2006 г. N 5-о06-23 // СПС "КонсультантПлюс".

Вместе с тем для практики дискуссия могла бы быть окончательна завершена, если бы в п. 21 Постановления от 18 ноября 2004 г. N 23 "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем" Пленум Верховного Суда РФ прямо указал, что обвинительный приговор по ст. ст. 174 и 174.1 УК может быть постановлен и при отсутствии судебного решения, в соответствии с которым подсудимый либо иное лицо признано виновным в совершении преступления, в результате которого приобретено имущество, ставшее предметом вмененных подсудимому уголовно наказуемых деяний, предусмотренных указанными статьями Уголовного кодекса РФ.