Мудрый Юрист

Примирение с потерпевшим по делам частного и публичного обвинения

Синенко С.А., кандидат юридических наук, начальник Владивостокского филиала Дальневосточного юридического института МВД России.

Анализируются особенности окончания уголовно-процессуального производства в результате примирения сторон - потерпевшего и обвиняемого, частного обвинителя и лица, в отношении которого подано заявление в суд по уголовному делу частного обвинения.

Ключевые слова: потерпевший, обвиняемый, прекращение уголовного дела, прекращение уголовного преследования.

The study analyses certain features and peculiarities of the termination of criminal proceedings as a result of the conciliation of the parties, namely the crime victim and the accused, the private prosecutor and the person with respect to whom the relevant statement in a criminal case of private prosecution has been lodged with a court of justice.

О возможности прекращения уголовно-процессуального производства в связи с примирением обвиняемого с потерпевшим в УПК РФ упоминается несколько раз. В ч. 2 ст. 20 УПК РФ говорится об этом применительно к делам частного обвинения, в ст. 25 УПК РФ - относительно дел публичного обвинения, в ч. 3 ст. 20 УПК РФ - касаемо дел частно-публичного обвинения. Поскольку последняя норма является отсылочной, адресующей правоприменителя к ст. 25 УПК РФ, мы можем констатировать наличие только двух правовых ситуаций, допускающих возможность примирения с потерпевшим. И отличает их не только вид уголовного преследования.

При внешней схожести наличествуют два совершенно разных правовых института, а значит, и различия между ними должны быть существенными. К сожалению, в уголовно-процессуальной науке, при общем значительном числе работ, посвященных примирительным и согласительным процедурам в уголовном судопроизводстве, не уделяется должного внимания исследованию соотношения понятий, оснований, процедуры, иных вопросов, связанных с указанными правовыми институтами, что сказывается на качестве законодательных предписаний и правоприменении.

В ч. 2 ст. 20 и ст. 25 УПК РФ законодатель говорит о прекращении уголовного дела. Это вызывает определенные возражения. В современном уголовно-процессуальном законе фигурируют две разные категории: "прекращение уголовного дела" и "прекращение уголовного преследования". Первая из них указывает на одну из форм окончания производства по уголовному делу, заключающуюся в завершении исследования конкретного жизненного случая с помощью уголовно-процессуальных средств <1>. Вторая - на завершение стороной обвинения в соответствии с предусмотренными в законе основаниями процессуальной деятельности, направленной на изобличение конкретного лица в совершении преступления, без прекращения уголовного дела <2>. В ч. ч. 3 и 4 ст. 24 УПК РФ отмечено, что прекращение уголовного дела влечет за собой одновременно прекращение уголовного преследования, а в случае прекращения уголовного преследования в отношении всех подозреваемых или обвиняемых уголовное дело подлежит прекращению.

<1> См.: Волынская О.В. Прекращение уголовного дела и уголовного преследования: теоретические и организационно-правовые проблемы: Монография. М.: ЮНИТА-ДАНА; Закон и право, 2007. С. 57.
<2> См.: Виноградова О.Б. Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 14.

В связи с этим использование словосочетания "прекращение уголовного дела" считаем уместным только в отношении дел частного обвинения, поскольку такие дела по общему правилу возбуждаются путем подачи заявления в суд в отношении конкретного лица (ч. 1 ст. 318 УПК РФ). Прекращение уголовного преследования такого лица одновременно влечет за собой прекращение производства по уголовному делу. Что касается дел публичного обвинения, то здесь ситуации могут быть различными.

Например, преступление было совершено несколькими обвиняемыми, один из которых примирился с потерпевшим. Или обвиняемый совершил несколько деяний, за которые ранее не был привлечен к ответственности, и при этом примирился только с одним из потерпевших, загладил причиненный ему вред. Возможно ли в этих случаях прекратить уголовное преследование в отношении отдельных обвиняемых или по отдельным эпизодам преступной деятельности? Представляется, что да. При этом производство по делу в отношении иных обвиняемых или иных эпизодов преступной деятельности должно быть продолжено. Однако законодатель в наименовании ст. 25 УПК РФ указывает на прекращение уголовного дела, а не уголовного преследования. Кроме того, в содержании данной статьи он употребил выражение "прекратить уголовное дело в отношении лица...", которое явно не вписывается в соотношение понятий "прекращение уголовного дела" и "прекращение уголовного преследования". Данная погрешность, на наш взгляд, должна быть исправлена. Более того, такой шаг законодателя позволит по-разному именовать рассматриваемые правовые институты.

Последнее также немаловажно, поскольку позволяет избежать смешения различных правовых институтов уже при озвучивании их наименований. Такие предложения высказываются представителями уголовно-процессуальной науки, хотя единства взглядов здесь еще не существует. Так, Т.Б. Саркисян обосновывает точку зрения о том, что институт примирения в процессуальной форме подлежит применению только по делам частного обвинения, и налицо необходимость в формировании, в рамках ст. 25 УПК РФ, нового института - соглашения о заглаживании вреда, причиненного преступлением <3>.

<3> См.: Саркисян Т.Б. Согласительные процедуры в уголовном судопроизводстве и их применение в стадии предварительного расследования: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2012. С. 21 - 24.

Второй аспект правового регулирования в этой сфере, также вызывающий вопросы, касается указания на то, между кем происходит примирение. В ч. 2 ст. 20 УПК РФ такими субъектами названы потерпевший и обвиняемый. Между тем указанные участники не характерны для производства по делам данной категории. С момента принятия судом заявления потерпевшего по делу частного обвинения к своему производству этот участник обретает статус частного обвинителя (ч. 7 ст. 318 УПК РФ). Наименование второго участника в главе 41 УПК РФ четко не обозначено. В ч. 3 ст. 319 УПК РФ указано, что при наличии оснований для назначения судебного заседания мировой судья вызывает в суд лицо, в отношении которого подано заявление, и разъясняет ему права подсудимого. Однако даже при отсутствии точного наименования данного субъекта его нельзя считать обвиняемым, поскольку это не согласуется с понятием обвиняемого, закрепленным в ч. 1 ст. 47 УПК РФ. Потерпевший и обвиняемый как участники уголовного производства по делам рассматриваемой категории могут существовать только при производстве расследования. Однако такая процедура является для этих дел исключением, а не общим правилом.

Особенность производства по делам частного обвинения состоит в том, что сторону обвинения здесь, как правило, представляет только частный обвинитель, а сторону защиты - лицо, в отношении которого подана жалоба, и его защитник. Поэтому применительно к таким делам, по нашему мнению, правильно говорить не о примирении потерпевшего и обвиняемого, а о примирении сторон. Именно такое словосочетание правильно используется законодателем в ч. ч. 5 и 6 ст. 319 УПК РФ, где речь идет о примирении (непримирении) между сторонами. Диссонирующие с ним положения ст. 20 УПК РФ должны быть подвергнуты корректировке.

Что же касается ст. 25 УПК РФ, то здесь, как нам представляется, ситуация иная. В таком производстве, и в частности в принятии решения о прекращении уголовного преследования со стороны обвинения, участвуют, кроме потерпевшего, следователь, руководитель следственного органа, дознаватель, прокурор. Все ли они должны примириться с обвиняемым или только потерпевший? Ответ очевиден. Но тогда почему статья названа "Прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон", а не "Прекращение уголовного преследования в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым"? В этой связи мы не можем согласиться с предложением А.Ф. Прокудина использовать в содержании ст. 25 УПК РФ формулировку "примирение сторон", имеющую место в названии этой статьи <4>. Смешение юридических терминов здесь налицо, и оно должно быть устранено.

<4> См.: Прокудин А.Ф. Примирение сторон в уголовном процессе России: Дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2006. С. 158.

Рассматриваемые правовые предписания различаются и по использованному методу правового регулирования. Т.В. Чернышова указывает, что наиболее общим основанием классификации видов примирения является подразделение примирения по отраслям частного и публичного права, особенности которых объясняются спецификой императивного или диспозитивного методов регулирования <5>.

<5> См.: Чернышова Т.В. Примирение в праве: понятие и виды: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. С. 9.

В ст. 25 УПК РФ указано на наличие у следователя или дознавателя права прекратить уголовное преследование, т.е. это законодательное установление имеет диспозитивный характер. Такой прием, использованный законодателем в данном случае, представляется вполне оправданным. Применение настоящего правового института возможно при наличии ряда условий, среди которых выделяют уголовно-материальные и уголовно-процессуальные <6>: совершение обвиняемым впервые преступления небольшой или средней тяжести; наличие факта примирения и заявления потерпевшего об этом; заглаживание вреда, причиненного потерпевшему; согласование принятия этого решения с руководителем следственного органа или прокурором. Ситуации, когда требуется установление ряда обстоятельств, доказанность которых определяется по внутреннему убеждению должностного лица, не позволяет применить иной, кроме диспозитивного, метод правового регулирования.

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации под ред. В.И. Радченко, В.Т. Томина, М.П. Полякова включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт-Издат, 2006 (2-е издание, переработанное и дополненное).

<6> См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Науч. ред. В.Т. Томин, М.П. Поляков. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Издательство "Юрайт", 2010. С. 100.

Иначе это определено применительно к делам частного обвинения. В ч. 2 ст. 20 УПК РФ указано, что такие дела "подлежат прекращению". Использованное слово "подлежат" можно толковать и как право, и как обязанность прекратить производство по уголовному делу. В УПК РФ законодатель неоднократно употребляет это слово. Например, в ч. 4 ст. 11 УПК РФ указано: "Вред, причиненный лицу в результате нарушения его прав и свобод судом, а также должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование, подлежит возмещению по основаниям и в порядке, которые установлены настоящим Кодексом". В ч. 3 ст. 18 УПК РФ предписано: "Если в соответствии с настоящим Кодексом следственные и судебные документы подлежат обязательному вручению подозреваемому, обвиняемому, а также другим участникам уголовного судопроизводства, то указанные документы должны быть переведены на родной язык соответствующего участника уголовного судопроизводства или на язык, которым он владеет". Представляется, что в этих нормах речь идет об обязанностях должностных лиц. Ю.Н. Шанина убедительно доказала, что слово "подлежат", использованное законодателем в ч. 1 ст. 73 УПК РФ, также необходимо понимать как указание на обязанность, а не на право <7>.

<7> Подробнее об этом см.: Шанина Ю.Н. Доказывание характера и размера вреда, причиненного преступлением: некоторые аспекты толкования части 1 статьи 73 УПК РФ // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. N 1. Н. Новгород: Изд-во ННГУ им. Н.И. Лобачевского, 2011. С. 288 - 294.

При условии, что законодателем одни и те же термины используются в одном и том же значении, можно предположить, что и в ч. 2 ст. 20 УПК РФ термин "подлежат" должен рассматриваться как обязанность должностных лиц. К такому выводу приводит и анализ иных законоположений, регламентирующих виды уголовного преследования, а также порядок прекращения уголовного дела. В частности, предписания о том, что: дела частно-публичного обвинения прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежат, за исключением случаев, предусмотренных ст. 25 УПК РФ (ч. 3 ст. 20 УПК РФ); уголовное дело подлежит прекращению по основанию, предусмотренному п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, когда до вступления приговора в законную силу преступность и наказуемость деяния были устранены новым уголовным законом (ч. 2 ст. 24 УПК РФ). Не возникает сомнений, что и здесь слово "подлежит" выражает обязанность. С учетом этого можно констатировать, что применительно к прекращению уголовных дел частного обвинения в связи с примирением сторон законодателем использован императивный метод правового регулирования.

Вместе с тем УПК РСФСР 1960 г. содержал обязанность продолжить производство по делам частного обвинения даже при условии примирения сторон. В соответствии со ст. 27 УПК РСФСР в исключительных случаях, если дело о преступлении, отнесенном к частному обвинению, имело большое общественное значение или если потерпевший по этому делу в силу беспомощного состояния, зависимости от обвиняемого либо по иным причинам не был в состоянии защищать свои права и интересы, прокурор обладал правом возбудить такое дело и при отсутствии жалобы потерпевшего. В этом случае дело прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежало.

Действующее законодательство также в ряде случаев допускает возможность возбуждения уголовного дела частного обвинения при отсутствии заявления потерпевшего (ч. 4 ст. 20 УПК РФ). Но ч. 2 ст. 20 УПК РФ не содержит оговорки, аналогичной той, которая имела место в ст. 27 УПК РСФСР. Буквальное толкование этой статьи позволяет говорить о том, что и дела частного обвинения, возбужденные дознавателем или следователем, также должны быть прекращены в связи с примирением сторон. Возможно, это и побудило отдельных авторов настаивать на том, что волеизъявление потерпевшего в данном случае исключает возможность осуществления уголовного преследования <8>. Но при этом теряется всякий смысл возбуждения таких дел для защиты прав и интересов тех потерпевших, которые в силу беспомощного или зависимого состояния либо по иным причинам не могут этого сделать сами. В этом случае обвиняемый, используя свое положение, может также добиться примирения с ними, и производство по уголовному делу будет прекращено.

<8> См.: Курс уголовного судопроизводства: Учеб.: В 3 т. М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО "МОДЕК", 2006. Т. 1: Общие положения уголовного судопроизводства. С. 222.

Ситуацию спасают предписания, содержащиеся в ч. 5 ст. 319 УПК РФ. Здесь указано, что в случае поступления заявлений о примирении производство по уголовному делу по постановлению мирового судьи прекращается в соответствии с ч. 2 ст. 20 УПК РФ, за исключением производства по уголовным делам, возбуждаемым следователем, а также с согласия прокурора дознавателем в соответствии с ч. 4 ст. 147 УПК РФ, которые могут быть прекращены в связи с примирением сторон в порядке, установленном ст. 25 УПК РФ. Следует отметить, что первоначальный текст УПК РФ такого положения не содержал. К конструкции, по сути совпадающей с положениями ст. 27 УПК РСФСР, законодатель вернулся только в 2007 г. Однако внесенные изменения при этом коснулись только ст. 319 УПК РФ и не вошли в общую норму, определяющую особенности производства по делам частного обвинения. Это, на наш взгляд, не лучшим образом характеризует технико-юридические приемы, используемые при корректировке УПК РФ.

Таким образом, высказанное нами ранее суждение о том, что в этой сфере законодатель использовал императивный метод правового регулирования, не следует воспринимать категорично. В исключительных случаях, путем отсылки к положениям ст. 25 УПК РФ, здесь допущено использование правоприменителем усмотрения.

Кроме того, при определении соотношения императивности и диспозитивности в рассматриваемых нами вопросах следует согласиться с Л.Б. Алексеевой в том, что "предоставление права субъекту, наделенному властными полномочиями, далеко не всегда означает, что он может действовать по собственному усмотрению. Чаще всего оно означает, что совершение тех или иных действий входит в его компетенцию, разрешено должностному лицу законом" <9>.

<9> Алексеева Л.Б. Механизм уголовно-процессуального регулирования // Курс советского уголовного процесса: Общая часть. М.: Юридическая литература, 1989. С. 96.

В связи с рассматриваемым вопросом интерес представляют и следующие суждения. К числу закономерностей, учитываемых законодателем при выборе средств правового воздействия, относится строгая формализация ситуации, в которой действует должностное лицо. Невозможность однозначно определить, как следует должностному лицу действовать в конкретном случае, затрудняет и исполнение юридических обязанностей, в принципе исключающих усмотрение. Чем неопределеннее описаны в законе признаки ситуации, чем меньше у законодателя возможности заранее определить в законе, как именно обязано действовать должностное лицо, тем меньше у него "маневр" воздействия на сознание и волю указанного лица. Поэтому даже в тех случаях, когда речь идет о том, как следует поступить после признания, что лицо, совершившее впервые преступление небольшой или средней тяжести, примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред, закон не возлагает на должностное лицо обязанность прекратить уголовное дело, а предоставляет ему на это право (ст. 25 УПК РФ). Возложение обязанности в данном случае противоречило бы логике правового регулирования, поскольку законодатель не мог исчерпывающе определить обстоятельства конкретного жизненного случая. И коль скоро правоприменители, опираясь на собственное правовое сознание, выработанное профессиональным обучением и опытом, на собственное внутреннее убеждение, придут к выводу, что описанные в законе признаки имеют место в действительности, то зачем же после этого стимулировать их поведение с помощью юридических обязанностей? Важно в таких случаях указать, что должностным лицам подобный образ действий разрешен, поскольку по общему правилу если лицо совершило преступление, то оно должно быть осуждено судом, и, следовательно, прекращение уголовного дела не должно иметь места <10>. Возможно, не учитывая этих глубинных процессов в праве, А.А. Русман посчитал необходимым закрепить в ст. 25 УПК РФ обязанности должностных лиц прекратить производство по делу в связи с достигнутым примирением потерпевшего с обвиняемым <11>, что явно противоречит логике правового регулирования.

<10> См.: Алексеева Л.Б. Указ. соч. С. 96, 97.
<11> См.: Русман А.А. Прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон на стадии предварительного расследования: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2006. С. 8.

И еще об одном. Прекращение уголовного дела частного обвинения в связи с примирением сторон допускается законодателем по общему правилу без каких-либо условий <12>. Традиционно законодатель использует именно данный подход. Поэтому в таких случаях не имеет значения наличие криминального прошлого у обвиняемого, факт возмещения вреда и другие обстоятельства. Иначе обстоят дела при применении положений ст. 25 УПК РФ. Сложность состоит в том, что условия, при которых может иметь место прекращение уголовно-процессуального производства, изложены не только в УПК РФ, но и в ст. 76 УК РФ.

<12> Представляется ошибочным мнение А.Ф. Прокудина о том, что при несогласии обвиняемого дела данной категории прекращению не подлежат. См.: Прокудин А.Ф. Примирение сторон в уголовном процессе России: Дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2006. С. 76.

Это не единственная ситуация, когда законодатель использует подобный способ правового регулирования. При сопоставлении содержания ст. 25, ч. 1 ст. 28, ч. 1 ст. 427 УПК РФ с содержанием соответственно ст. ст. 76, 75 и 90 УК РФ можно увидеть, что в отдельных случаях он в статье УПК РФ практически повторяет текст статьи УК РФ, в других - ограничивается лишь ее упоминанием с кратким изложением сути. Второй вариант представляется более правильным, поскольку при этом бланкетные нормы выполняют свое предназначение - устраняют ненужные повторения. Но и он несовершенен <13>. Отсюда можно сделать вывод, что бланкетный способ изложения элементов юридической нормы следует применять обдуманно. При этом должна использоваться возможность максимально согласовать материальные и процессуальные нормы, образующие комплексный правовой институт, и не допускать их дублирования.

<13> Подробнее об этом см.: Бахта А.С., Марфицин П.Г. Нормы уголовно-процессуального права: Монография. Хабаровск: Дальневосточный юридический институт МВД России, 2009. С. 106 - 107.

С учетом изложенного предлагаем следующую редакцию ч. 2 ст. 20 УПК РФ:

"2. Уголовные дела о преступлениях, предусмотренных статьями 115 частью первой, 116 частью первой Уголовного кодекса Российской Федерации, считаются уголовными делами частного обвинения, возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего, его законного представителя, за исключением случаев, предусмотренных частью четвертой настоящей статьи, и подлежат прекращению в связи с примирением сторон. Примирение допускается до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора. В случае осуществления производства по этим уголовным делам, возбужденным руководителем следственного органа, следователем, а также с согласия прокурора дознавателем в соответствии с частью четвертой настоящей статьи, они могут быть прекращены в связи с примирением сторон только в порядке, установленном статьей 25 настоящего Кодекса".

Редакция ст. 25 УПК РФ, на наш взгляд, должна выглядеть следующим образом:

"Статья 25. Прекращение уголовного преследования в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым

Суд, а также следователь с согласия руководителя следственного органа или дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное преследование обвиняемого в случаях, предусмотренных статьей 76 Уголовного кодекса Российской Федерации, если это лицо примирилось с потерпевшим".