Мудрый Юрист

Этико-правовая концепция русской государственности п.е. Казанского и н.а. Захарова *, 1

<*> Vasiliev A.A. Ethical and legal conception of the Russian statehood of P.E. Kazansky and N.A. Zakharov.
<1> Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ "Консервативная правовая доктрина России: исторические и теоретические аспекты", проект N 11-03-00521а.

Васильев Антон Александрович, доцент кафедры теории и истории государства и права Алтайского государственного университета, кандидат юридических наук.

Статья посвящена оригинальному и малоизученному нравственно-правовому подходу к государственности, представленному в творчестве дореволюционных правоведов России - П.Е. Казанского и Н.А. Захарова. Автор раскрывает государственно-правовое учение специалистов по государственному и международному праву сквозь призму их этической и историко-правовой установки. В работе приведены основные этико-правовые черты русского самодержавия и государственности в трактовке П.Е. Казанского и Н.А. Захарова: нравственное обоснование власти, власть как служение, самодержавие как власть, ограниченная совестью и народным мировоззрением, и др.

Ключевые слова: консерватизм, этика, нравственность, государственность, самодержавие, разделение властей, традиционализм, совесть, право.

The article is devoted to the original and little-studied moral and legal campaign to the state, represented by lawyers in the work of pre-revolutionary Russia - P.E. Kazansky and N.A. Zakharov. The author reveals the state-law doctrine of specialists in public and international law through the prism of their ethical, historical and legal setting. The paper presents the major ethical and legal features of the Russian autocracy and nationhood in the treatment of P.E. Kazansky and N.A. Zakharov: the moral justification of government power as a service, a limited monarchy as the rule of conscience and the national outlook, etc.

Key words: conservatism, ethics, morality, state, monarchy, separation of powers, traditionalism, conscience, law.

В современной юридической литературе широко представлены труды дореволюционных российских правоведов по вопросам государственного права - С.А. Котляревского, Б.Н. Чичерина, Н.И. Лазаревского и др. Однако российская правовая наука практически уделяет внимание исключительно либеральным юристам XIX - начала XX в. Другие же государствоведы и правоведы практически забыты, и их имена преданы забвению. Тогда как либеральные правоведы преимущественно были комментаторами европейской юридической мысли, консервативные юристы стремились выстроить русское государственное право с опорой на русскую историю, традиции и психологию русского народа.

К числу незаслуженно забытых современной политико-правовой наукой ученых-юристов принадлежат два ярких и неповторимых теоретика русского самодержавия, государственного права и международного права - П.Е. Казанский и Н.А. Захаров, работавшие в Императорском Новороссийском университете в начале XX в. Сегодня в большей степени известны этапы жизненного пути П.Е. Казанского, тогда как сведения о Н.А. Захарове обрываются в 1928 г.

Петр Евгеньевич Казанский (1866 - 1947) родился в семье военного врача, ученого и потомственного дворянина. В 1890 г. он закончил юридический факультет Императорского Московского университета и был оставлен для подготовки к профессорскому званию по международному праву. В 1895 г. П.Е. Казанский защитил магистерскую диссертацию на тему "Договорные реки. Очерки истории и теории международного речного права".

В середине 1890-х гг. Петр Евгеньевич отправляется в научную командировку по Европе, где собирает материал для его крупной работы "Всеобщие административные союзы государства". Эта книга делает его знаменитым среди специалистов по международному праву. После возвращения из командировки П.Е. Казанский был назначен на должность экстраординарного профессора в Новороссийский университет (Одесса). В 1908 г. он становится деканом юридического факультета этого университета.

После революционных событий 1905 г. в университете нарастают революционные настроения, студенты сплачиваются в антиправительственные комитеты и кружки. П.Е. Казанский становится в ряды тех ученых, которые открыто протестуют против всяческой политики в университетских стенах. Главной целью вуза должны остаться образование и научные занятия. В конце концов, власть и университетская администрация наводят порядок в университете, а студенческая жизнь возвращается в привычное русло. С той поры Новороссийский университет стал именоваться одним из самых реакционных в России. В реакционеры записали и П.Е. Казанского, который с 1906 г. вошел в круг правых профессоров России, объединявший многие известные в науке имена. Прав М.Б. Смолин, который справедливо видел в реакции на революцию естественное стремление к порядку и защите национальных интересов: "Новороссийский же университет называли не иначе как самым реакционным университетом в России. В реальности это означало, что в университете профессора могли спокойно учить, а студенты - учиться. Революционеров же старались держать за дверями университета, что вполне удавалось до февральской революции" <2>.

<2> Смолин М.Б. Путь имперского юриста // Казанский П.Е. Власть Всероссийского императора. М.: Москва, 1999. С. 14.

В 1913 г. выходит в свет своего рода энциклопедия русского самодержавия "Власть Всероссийского императора", которая может сравниться по своей полноте и содержанию разве что с "Монархической государственностью" Л.А. Тихомирова.

В общественно-политической деятельности П.Е. Казанский был заметен и тем, что активно участвовал в славянском движении, помогал беженцам из славянских стран, на страницах печати постоянно поднимал вопрос об угнетении славян в Австро-Венгрии - геноциде русских в Галиции. После революции П.Е. Казанский продолжал работать в университете. Однако практически ничего из его работ советская власть не дала опубликовать. Между тем им было написано около 40 работ, в т.ч. "Внешнее право СССР" (3 тома по 500 стр.), "Властный орган международной администрации" (2 тома по 500 стр.) и др., которые, несомненно, являются крупным вкладом в развитие международного права и ждут своей публикации.

Николай Алексеевич Захаров (1883 - после 1927) - забытое и потерянное имя в русской науке и историографии. О нем известно очень мало. Несомненно то, что он был выпускником Новороссийского университета и учился у П.Е. Казанского. Вероятно, что до 1910 г. Н.А. Захаров преподавал в Практической Восточной академии в Санкт-Петербурге, которая готовила кадры для дипломатической и консульской службы в восточных странах. Возможно, что Н.А. Захаров работал или учился на персидском отделении академии, поскольку известно, что в Персию состоялась поездка некоего Захарова.

В 1912 г. в Новочеркасске выходит его книга "Система русской государственной власти", в которой он подвергает критике принцип разделения властей и показывает самобытность русской государственной власти, венчаемой самодержавием. В 1917 г. он издает "Курс общего международного права". О послереволюционных годах его жизни известно мало. До 1928 г. он преподавал прикладную экономику и экономическую географию в г. Краснодаре. Как сложилась его судьба в дальнейшем, неведомо. Вероятно, он мог оказаться в силу своих взглядов объектом внимания для органов НКВД. Дело восстановления имен и определения значения для юриспруденции П.Е. Казанского и Н.А. Захарова принадлежит нашему времени.

Н.А. Захарова и П.Е. Казанского от своих коллег по занятиям государственным и международным правом отличал особый, этико-правовой подход к русской государственности. Они не были в плену формально-юридической юриспруденции и обращались к исторической школе права. Заметна связь новороссийских ученых с традиционным правопониманием - идеей нравственно-религиозного обоснования права и синтетического соединения нравственности и права. Н.А. Захаров отмечает дихотомию права и морали в западной культуре, обусловленную противостоянием и борьбой классов. В русской же традиции он видит, напротив, сочетание права и морали, их симфоническое единство.

Николай Алексеевич сетует на то, что русские правоведы не придают значения роли нравственности в восприятии государственности и правовых институтов и действуют по юридической формуле. Так, он пишет: "При переходе от общественно-государственных взглядов наших мыслителей к учениям юридическим мы сразу увидим всю бедность в определении понятий и неизменную подчиненность формуле... Из приведенных нами выше взглядов наших мыслителей на существо нашей государственной власти и народного сознания мы видим, что элемент моральный стоит на первом месте. Нравственность и право - это две сестры, и, казалось бы, такое широкое признание моральных начал в нашем государственном строе должно было повлечь за собой и изучение морали в связи с нашим правом. Но в действительности мы этого не видим, и наша наука остается глуха ко всем этим указаниям психологических основ нашей власти" <3>.

<3> Захаров Н.А. Система русской государственной власти. М.: Москва, 2002. С. 120.

Господство формально-юридического подхода при игнорировании исторических и нравственно-психологических аспектов вводит науку государственного права в заблуждение - диктат европейских концепций. С такой точки зрения для правоведов оказываются неестественными и ложными русские начала государственного строя, прежде всего неограниченное самодержавие российского императора. Отсутствие юридических пределов власти царя равнозначно признанию деспотизма и произвола в управлении страной. На взгляд проевропейски настроенных мыслителей, самодержавие должно превратиться в конституционную монархию и быть подчинено идее верховенства закона. Но такое ложное восприятие русской правовой культуры и государственности может привести к разрушению национальных государственных и правовых традиций. По мнению Н.А. Захарова, теории правового государства и разделения властей выросли в исключительно европейских условиях, где для них были исторические предпосылки.

Так, концепция Монтескье о разделении властей выросла на почве борьбы монарха, земельной аристократии и буржуазии за властные привилегии. Ради обеспечения компромисса в классовой борьбе и появилась теория разделения властей. В истории России подобная борьба не имела места, поскольку класс землевладельцев (дворян и бояр) был зависим от царя, который давал наделы только за службу. И в целом русская история показывает умение власти и сословий найти социальный компромисс, обойтись без крайних форм решения социальных столкновений (сословный мир и соборный принцип устройства жизни). Отсюда единство и неразделенность власти, поиск симфонических, соборных форм решения социальных, политических и религиозных конфликтов. Если на Западе конфликт решался с помощью силы и войны, а потом за счет искусственных юридических институтов - договоров, конституций, теорий разделения властей и верховенства закона (средства примирения с помощью государственного принуждения), то в России споры решались на основе соборных институтов - общинного суда, Земских Соборов, а также с опорой на религиозно-нравственные начала - совесть народа и самодержавного царя, способные усмирить притязания как олигархов, так и дворян и защитить угнетаемый класс крестьян. Поэтому история русского права и государственности не знает разделения властей и господства закона, а преклоняется перед единством власти самодержца и нравственными идеалами совести и добра.

Н.А. Захаров подмечал труднообъяснимое стремление отечественных правоведов привнести в русский государственный строй европейские идеалы и институты. И в наше время звучат актуально слова Николая Алексеевича: "Трудно установить, в силу каких условий происходит это нежелание скроить перчатку юридических концепций по русской руке, вероятнее всего, в силу психосоциологических условий поклонения перед внешней стороной Запада, полнейшего обособления науки права от реальной жизни и пассивности нашей натуры, но, во всяком случае, как с кафедры, так и в литературе мы все время слышим о правовом строе Запада и весьма мало - об общих началах нашего государственного строя" <4>. Государствовед убежден, что современная наука государственного права раскрывает строй европейских стран, оставляя в стороне своеобразие других государств, в т.ч. Российской империи.

<4> Там же. С. 34.

О доминировании религиозно-нравственных ценностей в русской культуре пишет и П.Е. Казанский: "Было бы крупной ошибкой, если бы мы, увлекаясь юридическими формулами, просмотрели то, что главным основанием и двигателем жизни является не право, а национальное самосознание, религия и нравственность. Само право только постольку имеет значение, поскольку ему дает освящение нравственность. Право играет в жизни народа великую, но не всеобъемлющую роль, являясь национальным самосознанием народа... Религиозные заповеди глубже проникают в психологию народа, чем внешние обязательные правила права" <5>.

<5> Казанский П.Е. Власть Всероссийского императора. М.: Москва, 1999. С. 337.

На самобытность русского самодержавия, по мысли консервативных юристов, оказали влияние три исторических фактора:

С точки зрения Н.А. Захарова, русское самодержавие созидалось органически под влиянием византийского православия и развития идеи вотчины. В отличие от Западной Европы с могущественной земельной аристократией и борьбой феодалов за власть, в России владение землей зависело от службы царю. Поэтому аристократия в России была зависима от самодержца и не играла роли конкурента для царя. Взгляд на царство как вотчину порождал патриархальные отношения между царем и народом. Византийское православие освящало власть и возлагало на царя ношу служения и заботы о народе.

На историю русского самодержавия повлияло привитие Петром I к русским условиям концепции абсолютизма и постепенное высвобождение из тягла дворян при Екатерине II, которые, соответственно, стали настаивать на реформах в европейском духе, в т.ч. на предоставлении особых прав в управлении именно дворянству. Но, на взгляд Н.А. Захарова, такой подход к русской государственности расходился с историей и менталитетом народа. Поэтому история XVIII - XIX вв. - сочетание русского самодержавия с европейским абсолютизмом, ослабляющее постепенно связь царя и народа.

Примечательно, что, по мысли консервативных правоведов, русское самодержавие невозможно объяснить с юридической точки зрения. К царской власти нужно подходить с исторических, психологических и нравственно-религиозных позиций. Причем отсутствие юридических оснований для самодержавной власти не влияет на ее жизненность, авторитет и силу. Самодержавие коренится в национальном самосознании и нравственном идеале народа, а не в тексте закона. По словам Н.А. Захарова, "положение монарха в государстве определяется точнее и вернее не буквой писаного закона, но суммой приписываемых ему народным сознанием прав и обязанностей" <6>.

<6> Захаров Н.А. Указ. соч. С. 78.

В трудах П.Е. Казанского и Н.А. Захарова были сформулированы нравственно-правовые черты русского самодержавия:

- верховенство власти самодержца, означающее господство самодержавия над другими видами власти;

- неограниченность власти монарха юридическими нормами, но связанность царя народным мировоззрением, совестью монарха и Божьей волей (самоограничение самодержавия). Как отмечал П.Е. Казанский, "для нас гораздо важнее установить те пределы Императорской власти, которые она находит в области, так сказать, психологической, или духовной: в национальных стремлениях русского народа и в его религиозно-нравственных идеалах" <7>;

<7> Казанский П.Е. Указ. соч. С. 337.

- уравновешивающий характер самодержавной власти, выражающийся в беспристрастности власти монарха и обеспечении мира в социальных конфликтах;

- самодержавная власть - власть последнего решения, окончательного и не подконтрольного другим органам и властям;

- власть самодержца проистекает из доверия, психологии и верований русского народа. П.Е. Казанский указывает: "Гарантию единства между государством и его Главой наше право ищет не в юридической фикции государственного или народного верховенства, а в том, чтобы Глава государства был действительно жизненно объединен с народом, то есть в органической связи Его с государством" <8>;

<8> Там же. С. 341.

- власть самодержца способна проявить свою силу в экстраординарных условиях, а потому ее пределы юридически не очерчены;

- между царем и народом сложились патриархальные, отеческо-сыновние отношения;

- самодержец способен на решения на основе совести, минуя мертвую букву закона;

- власть самодержавного правителя - подвиг, жертва, тяжкая ноша служения ради Бога и народа;

- органичность самодержавия, естественный, историко-психологический характер формирования царской власти, которая не поддается развитию по рациональным схемам.

Так, Н.А. Захаров критически относился к проектам переустройства России по кабинетным теориям: "Наука о государстве слишком увлеклась общими теориями: в то время как ранее государства образовывались в силу естественных условий, ныне проглядывает тенденция образования государственного организма по известным готовым схемам. Такое положение вещей, такая замена естественного строительства искусственным, имея многие преимущества в смысле установления планомерной работы государственных органов и гарантии государственным подданным справедливой защиты их интересов, подчас оказываются не вполне точно применимыми, так как слишком далеко уходят в сторону от реальной жизни" <9>.

<9> Захаров Н.А. Указ. соч. С. 32 - 33.

В работах Петра Евгеньевича и Николая Алексеевича указывается на самобытный стиль управления русского царя. Самодержец, хотя и не связан законом, но он все-таки не деспот. Отсутствие ограничений власти царя обусловлено тем, что царь должен иметь простор для принятия решений на основе совести и правды в тех случаях, когда закон молчит или может привести к несправедливости. Кроме того, наличие четких пределов власти царя может стать помехой для тех ситуаций, когда возникают непредвиденные, экстраординарные обстоятельства, требуется незамедлительное и оптимальное решение. Когда царь связан законом, он не способен творить праведные дела и вмешиваться в непредвиденные ситуации (войны, социальные катаклизмы, стихийные бедствия, экономические кризисы и т.п.). Говоря о самодержавной власти, Н.А. Захаров пишет: "С одной стороны, ее можно понимать как основное свойство нашей Верховной объединенной государственной власти, а с другой - как власть непосредственного волеизъявления, установленную в общих чертах в основных законах и не ограниченную в этой сфере применения или вовсе не упоминаемую, но могущую себя проявить в экстраординарную минуту жизни государства" <10>.

<10> Там же. С. 305.

Примечательно, что, ратуя за единство верховной власти, Н.А. Захаров не отрицал возможности разделения сфер государственной деятельности на законодательную, управительную и судебную для повышения эффективности государственного управления. При этом все нити управления объединялись в монархе и гарантировали единство государства, а не конфронтацию государственных органов.

Интересен вывод П.Е. Казанского и Н.А. Захарова о том, что акты императора 1905 г. о введении ряда свобод и созыве Государственной Думы ни в коей степени не ограничили власти царя. Государственная Дума стала лишь совещательным органом при царе, за которым сохранялось последнее решение по любому проекту закона. Более того, власть императора не определяется законом, а держится на нравственном авторитете и совести монарха и вере народа. Даже если о самодержавии не было бы и строчки в законодательстве, тем не менее оно было бы живо и работало исключительно благодаря вере народа. Вся сила самодержавия проистекает из народного воззрения. Поэтому не законом она создается и ограничивается, а исключительно доверием народа. Николай Алексеевич так описывает нравственно-психологическую сущность царской власти: "Понятие о верховном главенстве царской власти росло веками, вот почему самодержавие можно вычеркнуть из основных законов, самодержец может от него сам отречься, но это будет актом односторонним; чтобы это понятие исчезло, необходимо его изгладить еще и из сознания народного, так как сознание народное в своем правообразующем движении всегда может восстановить пропущенное в тексте законов понятие... самодержавие и конституция - понятия нисколько друг друга не исключающие, вместе с тем понятие самодержавия не исчезло в народном сознании" <11>.

<11> Там же. С. 319.

Н.А. Захаров и П.Е. Казанский показывали существенную разницу между конституционно-договорным строем западных монархий и республик и религиозно-нравственными и психологическими основами русского самодержавия. Борьба за власть на Западе породила закон и договор как средства решения спора между сословиями и королем. Единство классов и сословий в России позволило обойтись без договоров и конституции и основать верховную власть на базе нравственного единства царя и народа. Рассуждая о русской конституции, Н.А. Захаров подчеркивает: "Она не знает принципа разъединения - дуализма, она, видимо, наоборот, говорит об единении, о согласности действий. Дуалистическая конституция - является конституцией соотношения сил, известного соревнования и борьбы, и ошибочен взгляд на существование этого ревнивого дуализма в наших основных законах. Они именно говорят об единении (статья 7) как известном моральном начале, руководящем правотворящим сознанием нашей соединенной законодательной власти... мораль одна - не может быть в ней двух измерений - и раз это так, то, очевидно, невозможно говорить о раздельности властвования там, где обе стороны проникнуты одинаковыми воззрениями и понятиями" <12>.

<12> Там же. С. 154 - 155.

Таким образом, в учении Н.А. Захарова и П.Е. Казанского была обоснована нравственно-правовая концепция русской самодержавной власти как обусловленной народным сознанием верховной, неограниченной власти монарха, жертвующего собой ради народа и Бога и способного, минуя формальный закон, на последнее совестливое решение в экстраординарных обстоятельствах.

Литература

  1. Казанский П.Е. Власть Всероссийского императора. М.: Москва, 1999.
  2. Захаров Н.А. Система русской государственной власти. М.: Москва, 2002.