Обвинительная власть: понятие, субъекты, формы реализации

Лазарева В.А., заведующая кафедрой уголовного процесса и криминалистики Самарского государственного университета СГУ, доктор юридических наук, профессор.

Обвинительная власть - понятие, конечно же, относительное, можно даже сказать, условное. Согласно Конституции РФ государственная власть в РФ делится на три ветви - законодательную, исполнительную и судебную. Однако нет сомнений в том, что обвинительная власть реальна, ибо именно (и только) она инициирует начало уголовного судопроизводства, и вне ее деятельности предусмотренная уголовным законом ответственность за совершенные преступления (исключая те, преследование которых осуществляется в порядке частного обвинения) не реализуется.

Тем не менее это понятие, как и само существование обвинительной власти, активно не обсуждается. Может быть, потому, что и сейчас, спустя 10 лет после принятия нового УПК, проект которого и предшествующее его принятию десятилетие бурно и непримиримо обсуждался, все еще нет ясности не только в вопросе о реализующих обвинительную функцию субъектах, но и о направлении развития уголовно-процессуального права в целом. Дописываемый и переписываемый Уголовно-процессуальный кодекс России дает основания для своей критики сторонникам самых разных, в т.ч. диаметрально противоположных, научных взглядов. Однако в множестве дискутируемых проблем центральной, несомненно, сегодня является проблема распределения функций между осуществляющими процессуальную деятельность государственно-властными субъектами, поскольку ответ на этот вопрос и определяет вектор развития уголовно-процессуального законодательства.

Провозгласив отделение функций обвинения, защиты и разрешения уголовного дела (правосудия) друг от друга (ч. 2 ст. 15 УПК), законодатель возложил обязанность осуществления уголовного преследования на прокурора, следователя и дознавателя (ч. 1 ст. 21), орган дознания (ч. 2 ст. 21), руководителя следственного органа (ч. 3 той же статьи). Поскольку уголовное преследование согласно разъяснениям, данным в ст. 5 (п. 55) УПК, есть деятельность стороны обвинения, понятия "обвинение" и "уголовное преследование" применительно к вопросу о процессуальной функции можно считать тождественными.

Эта обвинительная деятельность, вне всяких сомнений, носит государственно-властный характер, что и дает основания рассматривать обвинительную власть как относительно обособленную часть государственной власти. Если понимать под властью не только систему государственных органов, но и принадлежащие им право и возможность распоряжаться чем-либо, подчинять своей воле чужую волю <1>, то обвинительную власть можно определить как принадлежащие специальным государственным органам и должностным лицам право и возможность осуществлять уголовное преследование лиц, совершивших преступление, в целях привлечения их к законной уголовной ответственности.

Являясь, как было сказано, частью государственной власти, обвинительная власть обладает присущими ей атрибутами - верховенством, суверенитетом (независимостью), исключительностью и подзаконностью. Обвинительная власть реализуется специальными субъектами, наделенными властными полномочиями; издаваемые ею акты обязательны для тех субъектов, которым они адресованы; обязательность этих актов обеспечена правовой возможностью принуждения к их исполнению. Обвинительная власть обладает исключительностью: никакой другой государственный или негосударственный орган не обладает правом и возможностью осуществлять публичное уголовное преследование лиц, совершивших преступление. Обвинительная власть действует от имени государства и в его интересах, осуществляет поставленные государством (в виде издания соответствующих законов) задачи. Поэтому государство наделяет обвинительную власть соответствующими полномочиями, предоставляет ее субъектам необходимые для их осуществления гарантии.

Функционирующая в правовом поле и стремящаяся быть легитимной, обвинительная власть обладает способностью к самоограничению, достигаемому соблюдением закона, прав и свобод человека <2>, что придает ей подзаконный характер.

Обвинительная власть обеспечивает реализацию государством права на наказание лица, нарушившего установленный государством же уголовно-правовой запрет. И хотя назначение наказания - исключительное полномочие суда, его реализация невозможна без эффективного функционирования органов обвинительной власти как в досудебном производстве, в ходе которого должны быть установлены факт и обстоятельства совершения преступления, выявлено и изобличено лицо, совершившее преступление, так и в суде, где выдвинутое против этого лица обвинение, наличие оснований для возложения уголовной ответственности должны быть убедительно доказаны осуществляющим обвинение субъектом.

Отсюда следует, что обвинительная власть реализуется исключительно в сфере уголовного судопроизводства. Однако этот бесспорный тезис не может быть правильно понят без ответа на вопросы о субъектах, формах и пределах реализации обвинительной власти. Именно здесь и зарыта та самая собака, которая вызывает жесткое противостояние научных школ и направлений.

Краеугольным в этом противостоянии сегодня является вопрос о статусе (роли, функции, назначении) субъекта (органа) предварительного расследования. Многие процессуалисты, если не сказать большинство, негативно восприняли отнесение следователя к субъектам обвинительной власти. Проводимые ими опросы практических работников показывают, что и сами следователи не признают себя обвинителями - им в большей степени импонирует обрисовка своей роли в уголовном процессе как объективного исследователя. Отсюда предложения о пересмотре системы участников уголовного процесса путем исключения следователя из субъектов, отнесенных к стороне обвинения, и отрицание состязательности как принципа уголовного процесса. Отсюда и метания законодателя в вопросах организации предварительного следствия, руководства им и надзора за ним.

На наш взгляд, в первоначальной редакции УПК РФ концепция предварительного расследования была реализована вполне последовательно. Следователь осуществлял поиск и закрепление доказательств виновности подозреваемого в совершении преступления лица для того, чтобы по окончании расследования иметь возможность представить уголовное дело на рассмотрение суда. Прокурор, надзирая за законностью расследования, фактически руководил им: давал указания, обязательные для исполнения, отменял незаконные и необоснованные постановления, давал свое согласие на принятие важнейших процессуальных решений. Система "следователь - прокурор" представляется вполне логичной: функционирование этой системы подчиняется простой и понятной цели - обеспечить возможность направить уголовное дело в суд и в конечном счете добиться (законного и обоснованного) обвинительного приговора. Взаимосвязь следственной и прокурорской деятельности, несмотря ни на какие теоретические изыскания, очевидна.

Тем не менее с принятием нового УПК дискуссия о функции следователя и правомерности его включения в систему органов обвинительной власти не прекратилась. Пойдем от противного. Предположим, что следователь в соответствии с пожеланиями некоторых исследователей <3> выведен за рамки главы 6 УПК РФ и не относится к участникам уголовного процесса со стороны обвинения. Гипотетически такое решение должно способствовать становлению следователя как независимого, а потому и непредвзятого объективного исследователя обстоятельств совершенного преступления. Его задача в этом случае - полно, объективно и всесторонне исследовать все обстоятельства преступления, выявить как уличающие, так и оправдывающие подозреваемого (обвиняемого) обстоятельства, а также установить обстоятельства, как отягчающие, так и смягчающие его вину. Содержание деятельности следователя - производство необходимых для выполнения стоящей перед ним задачи следственных и иных процессуальных действий. Однако есть ли в таком представлении о роли следователя что-либо принципиально новое, нуждающееся в нормативном закреплении? Иначе говоря, влияет ли сказанное на определение функции следователя?

Начнем с того, что задача полно, объективно и всестороннее исследовать обстоятельства совершенного преступления, выявлять уличающие и оправдывающие, смягчающие и отягчающие обстоятельства всегда ставилась перед органами предварительного расследования независимо от формы ее законодательного выражения. Если УПК РСФСР формулировал эту задачу как обязанность осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность официально-властных субъектов в ст. 20, то в новом Кодексе она зафиксирована в системе норм, перечисление которых заняло бы слишком много места, поскольку они характеризуют назначение и принципы уголовного судопроизводства, регулируют предмет доказывания, определяют содержание основных процессуальных решений и основания их отмены. Поэтому в целом обязанность органа предварительного следствия быть объективным и расследовать преступление всесторонне имеет сегодня более полное нормативное закрепление, чем прежде.

Отсутствие в УПК РФ формулировки, аналогичной ст. 20 советского Кодекса, никоим образом не снимает со следователя обязанности проверять версии стороны защиты и устанавливать обстоятельства, устраняющие преступность и наказуемость деяния, а также смягчающие вину обстоятельства. Полно и всесторонне исследовать обстоятельства совершенного преступления обязывает следователя не только ст. 73 УПК, формализующая предмет доказывания, но и принцип презумпции невиновности (ст. 14), в силу которого следователь обязан опровергнуть, а значит, проверить доводы обвиняемого и его защитника. Невыполнение этой обязанности способно иметь самые серьезные негативные процессуальные последствия: неисследованность обстоятельств, противоречащих версии обвинения, может вызывать обоснованные сомнения в ее доказанности, результаты такого расследования не выдержат в суде проверки гласностью, непосредственностью, состязательностью. Иными словами, для качественного выполнения следователем функции обвинения он обязан исследовать обстоятельства преступления не только полно, но и со всех сторон. Обвинительная функция и принадлежность к обвинительной власти сильнее обязывают следователя расследовать уголовное дело объективно и непредвзято, чем формальное объявление его объективным исследователем фактов.

Сказанное означает, что, как бы ни определял законодатель функцию следователя, это не меняет реальности, обусловленной логикой уголовного процесса и характером тех полномочий, которыми власть наделяет следователя. Роль и назначение следователя, даже самого объективного и непредвзятого, состоит в том, чтобы собрать достаточную совокупность убедительных доказательств, предъявление которых позволит прокурору (государственному обвинителю) доказать в суде виновность обвиняемого в совершении того преступления, которое ему инкриминировано. И нет нужды доказывать, что между публичной обвинительной деятельностью и односторонней, однобокой, незаконной обвинительной деятельностью нет и не может быть тождества. Satis superque.

За желанием вывести следователя из системы органов обвинительной власти скрывается нечто иное, чем простое стремление повысить качество производства расследования. Попытка представить предварительное расследование как простую исследовательскую деятельность, лишенную всякой цели <4> или нацеленную на установление объективной истины, следует рассматривать как дань советскому прошлому, не признававшему состязательности уголовного судопроизводства, а потому отрицавшему не только разделение процессуальных функций, но и само существование уголовного преследования. Но если следователь представляет не обвинительную, а некую особую - исследовательскую или следственную - власть <5>, позволительно спросить: кто осуществляет обвинительную функцию в досудебном производстве, где непосредственное участие прокурора ограничено? Если же объективный и непредвзятый следователь включается, как предлагают, в систему судебной власти (идея судебного следователя), то не значит ли это, что судебное следствие в том объеме, какой установлен сейчас, становится лишним? Не может претендовать на "взрослость" и вновь взятая на вооружение концепция множественности выполняемых следователем функций <6> (обвинение, защита, разрешение дела <7> вновь оказываются в одном стакане). Гипертрофированность роли органов предварительного расследования приведет к монополизации ими права на установление истины, а тревожные тенденции к этому в связи с проводимыми реформами уже наметились.

Предлагаемое изменение функции следователя в любом из этих направлений отнюдь не ослабляет, как может показаться, обвинительную власть. Скорее, обвинительная власть поглотит судебную, подчинит ее себе, ослабит. Все вернется на круги своя. Лебедь, рак и щука, оказавшись вновь в одной упряжке, будут удерживать на месте телегу правосудия, препятствуя ее развитию в соответствии с требованием времени и мировыми тенденциями.

Наша позиция по вопросу о роли следователя в уголовном процессе соответствует действующему закону. Status quo позволяет считать следователя субъектом обвинительной власти без дополнительной аргументации. Все производство по уголовному делу на досудебных стадиях сосредоточено в руках органов, осуществляющих уголовное преследование, поэтому предварительное расследование правомерно рассматривать как форму уголовного преследования, иначе говоря, форму реализации обвинительной власти.

Semper et ubique (всегда и везде) субъектом обвинения признается прокурор. В отличие от органов предварительного расследования прокурор участвует на всех этапах уголовно-процессуальной деятельности, именно он обеспечивает связь между предварительным расследованием и судебным производством. Эффективное предварительное расследование является лишь необходимым условием реализации государством своего права на возложение ответственности на совершившее преступление лицо, но осуществление этого права - исключительная прерогатива уже другой - судебной - власти. Независимый от органов предварительного расследования, не выполняющий функцию уголовного преследования, суд рассматривает уголовное дело точно так же, как рассматривает и всякое обращение к нему (иск, жалобу), - по правилам состязательного судопроизводства. Поэтому, направив в суд уголовное дело, орган публичного обвинения продолжает уголовное преследование и доказывание виновности обвиняемого путем поддержания государственного обвинения. Поддержание государственного обвинения в суде - другая форма реализации обвинительной власти.

Предварительное расследование и поддержание государственного обвинения в суде взаимосвязаны и взаимообусловлены. Сформулированное в досудебном производстве обвинение определяет пределы судебного разбирательства. Поэтому государственный обвинитель вправе добиваться признания подсудимого виновным лишь в том преступлении, обвинение в котором ему было предъявлено. Объем претензий государства к обвиняемому, зафиксированный в обвинительном заключении, обвинительном акте, государственный обвинитель может лишь уменьшить, но не увеличить (запрет поворота к худшему). Неполнота предварительного расследования, которая послужила причиной такой ошибки, в судебном заседании невосполнима. Существенно затрудняют задачу государственного обвинителя, а иногда делают ее невыполнимой допущенные в ходе предварительного расследования нарушения предусмотренных законом правил производства следственных действий и принятия процессуальных решений, нарушения прав участвующих в предварительном расследовании лиц. Эффективность выполнения в суде задачи, возложенной на государственного обвинителя, таким образом, во многом зависит от качества предварительного расследования: его полноты, объективности, законности. Поэтому прокурор и наделяется властными полномочиями, позволяющими ему влиять на предварительное расследование, обеспечивая законность уголовного преследования, что позволяет рассматривать надзор за процессуальной деятельностью органов следствия и дознания как особую, косвенную, форму уголовного преследования.

Полномочия по надзору за процессуальной деятельностью органов следствия и дознания, право оценивать (принимать или отвергать) результаты деятельности органов предварительного расследования, прерогатива принятия решения о передаче уголовного дела на рассмотрение суда, исключительность права продолжить уголовное преследование в суде дают прокурору власть над органами предварительного расследования и над сформулированным ими обвинением, по сути, ставят прокурора во главу обвинительной власти.

Возглавляя обвинительную власть, прокурор несет полную ответственность за эффективность и законность уголовного преследования на всех этапах уголовного судопроизводства и полное право распоряжаться обвинением - продолжать или прекращать уголовное преследование, вносить в содержание обвинения определенные изменения, отказаться от использования в целях уголовного преследования недопустимых доказательств. В то же время власть прокурора над обвинением не абсолютна, поскольку даже в досудебном производстве действия и решения органов уголовного преследования, ограничивающие конституционные права и свободы, преграждающие доступ к правосудию, поставлены под контроль суда (ст. 29, 108 - 109, 125, 165 УПК РФ и др.). В условиях наблюдаемой сегодня неустойчивости и колебания уголовно-процессуальной политики государства, заметных движений в сторону, обратную от лежащих в основе УПК РФ реформаторских замыслов, вопрос о пределах обвинительной власти обретает исключительную важность.

Ответ на этот вопрос следует искать в характере уголовного процесса России, сохранившего смешение розыскных и состязательных начал. Задача законодателя в этих условиях состоит в том, чтобы четко определить сферы реализации каждого из них, обеспечить как исторические традиции России, так и диктуемые временем настоятельные потребности в состязательной судебной процедуре. Поэтому далеко не случайно УПК РФ четко делит наше уголовное судопроизводство на две части - досудебную и судебную (п. 9, 56 ст. 5), как бы подчеркивая этим определенную автономность каждой. Право и возможность принимать решения, определяющие направления движения уголовного дела (исключая отказ от продолжения уголовного преследования), т.е. применять власть, органам уголовного преследования принадлежит только в досудебной части уголовного процесса.

В отличие от предварительного расследования задачи судебных стадий уголовного процесса с уголовным преследованием не совпадают: уголовное преследование и правосудие (рассмотрение и разрешение дела) разделены между разными субъектами государственной власти. Задача государственного обвинителя состоит в том, чтобы убедить суд в наличии оснований применения уголовной ответственности. Задача же суда - обеспечить четкое соблюдение судебной процедуры, дающей сторонам равные возможности добиваться справедливого судебного решения. Прокурор, представляющий в суде обвинительную власть (вне зависимости от должности, занимаемой в структуре органов прокуратуры, - государственный обвинитель), здесь не более чем одна из равноправных сторон. Власть прокурора ограничена суверенитетом судебной власти.

И дело не только в том, что государственный обвинитель подчиняется распоряжениям председательствующего и регламенту судебного заседания, подчеркивает свое уважение к суду, обращаясь к нему стоя, испрашивает согласие суда на совершение любого процессуального действия и т.п. Главная особенность процессуального положения прокурора в суде - ограниченность его власти над предметом обвинения. Прокурор сохраняет право распоряжаться обвинением, его объемом и квалификацией лишь в пределах обвинительного заключения, обвинительного акта, иное нарушало бы права второй стороны, а значит, и баланс процессуальных возможностей сторон. Неограниченный в своем праве расширять или утяжелять предмет обвинения в досудебном производстве, обвинитель связан своим решением об утверждении обвинительного заключения, обвинительного акта и направлении уголовного дела на рассмотрение суда. Утверждение обвинительного заключения, обвинительного акта, предшествующее направлению уголовного дела в суд, в состязательном уголовном процессе должно быть окончательным решением, фиксирующим объем претензий государства к лицу, обвиненному в совершении преступления.

С этих позиций законодатель определил пределы судебного разбирательства (ст. 252 УПК РФ), исключил ранее существовавшую возможность возбуждения судом уголовного дела по новому обвинению, возможность восполнения пробелов предварительного расследования после направления уголовного дела в суд (ст. 237), установил пределы и ограничил условия отмены или изменения приговора, не вступившего в законную силу (ст. 360), закрепил недопустимость поворота к худшему после вступления обвинительного или оправдательного приговора в законную силу (ст. 405, п. 2 ч. 2 ст. 413 УПК РФ). Момент перехода уголовного дела из досудебного производства в судебное, таким образом, служит той границей, которая означает смену процессуальной власти, а вместе с ней - смену процессуального режима. Если в досудебном производстве преобладают розыскные начала, то производство в судебных стадиях - исключительно состязательное. Правила, естественные для досудебного производства, не должны, не могут переноситься в судебные стадии, и там, где это происходит, возникает угроза состязательности процесса и независимости судебной власти. Состязательность уголовного судопроизводства и независимость судебной власти - взаимозависимые и взаимообусловленные черты современного российского уголовного процесса - устанавливают пределы обвинительной власти. Любая попытка возвысить обвинительную власть над судебной разрушает состязательную конструкцию уголовного судопроизводства, ослабляет систему принципов уголовного судопроизводства и обусловленных этой системой процессуальных гарантий.

Упорное нежелание видеть объективную реальность такой, как она есть, постоянно возвращает теорию уголовного процесса к рассмотренному выше вопросу о функции следователя. Имеющая давние корни и испытывающая сильное влияние господствующей (государственной) идеологии, дискуссия о процессуальной функции следователя должна наконец уйти в прошлое, ибо искаженное представление о ней тормозит развитие состязательных начал уголовного судопроизводства.