Мудрый Юрист

Европейская указка или правовая подсказка?

Вачаган Барсегян, юрист, г. Ростов-на-Дону.

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) является наднациональным судебным органом для государств - членов Совета Европы. Он предстает неким гарантом соблюдения прав, свобод и законных интересов личности, провозглашенных в Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В чем ценность и значимость решений ЕСПЧ для российского судопроизводства и законотворчества?

Правовая и политическая значимость

Роль постановлений Европейского суда по правам человека весьма ощутима в контексте российского законотворчества и отправления правосудия в условиях ярко выраженных интегративных процессов в мировом сообществе. Весомый характер деятельности ЕСПЧ выражается в невозможности обжалования его постановлений, которые являются окончательными. В связи с этим работа данного органа должна быть безупречной в рамках рассмотрения жалоб. Это и всестороннее детальное исследование всех обстоятельств дела, и оперативность, и недопустимость нарушения общепризнанных принципов, норм международного права и международных договоров, что обеспечивается благодаря высокопрофессиональному составу судей.

Говоря о значимости постановлений Европейского суда по правам человека, необходимо подчеркнуть, что последние влияют на формирование у российских судов правильного подхода к толкованию норм национального права. В данном случае решения европейского "храма правосудия" способствуют эффективному применению норм внутреннего права.

Постановление ЕСПЧ, в котором констатируется факт нарушения норм Конвенции, позволяет законодателю обратить внимание на несоответствие норм национального права нормам международного права, что недопустимо с точки зрения Конституции РФ, которая провозглашает приоритет норм международного права над нормами национального права. Это имеет не только правовую, но и политическую значимость. Ведь такое несоответствие может быть воспринято со стороны международного сообщества как пренебрежение нормами международного права, что в конечном счете может вызвать подозрения относительно нечистоплотности нашего государства на международной арене.

Кроме того, Федеральным законом от 15.07.1995 N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" установлено, что РФ, выступая за соблюдение договорных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права - принципу добросовестного выполнения международных обязательств. В качестве одного из таких обязательств выступает соблюдение общепризнанных принципов международного права. А к общепризнанным принципам международного права согласно Постановлению Пленума ВС РФ от 10.10.2003 N 5, в частности, относятся принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств. Данные утверждения позволяют говорить о постановлении ЕСПЧ как о предупредительном сигнале, который позволяет акцентировать внимание на дефектах национального законодательства.

Жалоба до закона довела

Под воздействием складывающейся судебной практики ЕСПЧ в России с момента ее вступления в Совет Европы происходит постепенное совершенствование законодательства. Речь идет, в частности, о принятом в 2010 году важнейшем Федеральном законе от 30.04.2010 N 68-ФЗ "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок". Одной из предпосылок для принятия упомянутого Закона послужило дело "Кормачева против Российской Федерации" по жалобе N 53084/99, по результатам рассмотрения которого Европейский суд напомнил, что ст. 13 Конвенции гарантирует наличие эффективных средств правовой защиты во внутринациональных органах в отношении предполагаемого нарушения требования о рассмотрении дела в разумный срок в соответствии с п. 1 ст. 6 Конвенции.

Европейский суд также отметил, что власти Российской Федерации, однако, не указали, каким образом, если это вообще возможно, заявитель мог получить средство правовой защиты (превентивное или компенсационное) при подаче жалобы в вышестоящий судебный или иной орган в связи с длительностью судебного разбирательства по смыслу ст. 13 Конвенции. Также не было учтено, что это средство правовой защиты могло способствовать ускорению рассмотрения дела заявителя или предоставлению ему адекватной компенсации за уже произошедшие задержки. Кроме того, в ходе рассмотрения данного дела власти Российской Федерации не привели примеров из национальной правоприменительной практики, которые бы демонстрировали, что при использовании указанного способа в виде подачи жалобы в вышестоящий судебный или иной орган заявитель мог получить такое средство правовой защиты.

ЕСПЧ признал бесспорным то обстоятельство, что бесчисленные жалобы в судебные органы в конечном счете привели к вынесению решения Окружной квалификационной коллегии судей от 03.04.2000, согласно которому судье, ответственному за рассмотрение дела, был официально объявлен выговор. Но Европейский суд не счел, что данная специфическая процедура является эффективным средством правовой защиты в отношении длительности судебного разбирательства по смыслу ст. 13 Конвенции. Прежде всего жалоба заявителя в квалификационную коллегию судей была не более чем информацией, поданной в надзорный орган с просьбой использовать свои полномочия в случае, если это будет необходимо. Эти полномочия могут осуществляться точно так же и без инициативы со стороны заявителя. Когда подается такая жалоба, коллегия лишь обязана предпринять меры в отношении судьи, против которого подана жалоба, если она не расценит жалобу в качестве явно необоснованной. Когда инициируется разбирательство, оно касается лишь коллегии и судьи, в то время как лицо, подавшее жалобу, не является стороной этого разбирательства. Действие любого принятого решения касается лишь личного положения соответствующего судьи, но оно не будет иметь прямых незамедлительных последствий для разбирательства, послужившего основанием для жалобы.

Наконец Европейский суд не усмотрел никаких указаний на то, что в результате разбирательства, инициированного заявителем против Шмидтовского районного суда 23.10.2003, он имел возможность получить существенную компенсацию.

Соответственно, суд пришел к выводу, что в настоящем деле есть нарушение ст. 13 Конвенции в отношении того, что заявитель не имел внутренних средств правовой защиты для осуществления его права на разбирательство по делу в разумный срок, гарантированного п. 1 ст. 6 Конвенции.

Всем российским судам - практику ЕСПЧ

Следует также сказать, что практика ЕСПЧ позволяет российским судам решать конкретные вопросы в процессе вынесения постановления по конкретному спору. Так, в ч. 2 ст. 2 Закона N 68-ФЗ "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок" указано, что размер компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок определяется судом с учетом практики Европейского суда по правам человека.

Важно подчеркнуть, что постановления ЕСПЧ значимы не только в деятельности судов общей юрисдикции и арбитражных судов, но и в деятельности КС РФ. При проверке конституционности положений российского законодательства в своих постановлениях и определениях КС РФ ссылается на правовые акты Европейского суда по правам человека. Это говорит о том, что практика последнего является прецедентной.

Так, в Постановлении от 25.03.2008 N 6-П по делу о проверке конституционности ч. 3 ст. 21 АПК РФ в связи с жалобами ЗАО "Товарищество застройщиков", ОАО "Нижнекамскнефтехим" и ОАО "ТНК-ВР холдинг" КС РФ, основываясь на ряде решений Европейского суда по правам человека, в том числе от 26.02.1993 "Падовани (Padovani) против Италии" (п. п. 25 и 27), от 24.02.1993 "Фэй (Fey) против Австрии" (п. п. 28 и 30) и от 10.06.1996 "Пуллар (Pullar) против Соединенного Королевства" (п. 30), назвал общие критерии беспристрастного суда.

Поскольку российские суды при отправлении правосудия обязаны руководствоваться не только национальным, но и международным правом, в частности Конвенцией, возникает необходимость в ходе правоприменения осуществлять толкование норм Конвенции. Безусловно, если бы не практика Европейского суда, то эта процедура отнимала бы много времени и сил у судей.

Тормоза и нерешенные вопросы

Сложившаяся правоприменительная практика и законодательство РФ позволяют говорить о некоторых проблемах, тормозящих процесс наиболее эффективного функционирования постановлений ЕСПЧ в российском судопроизводстве.

Так, неофициальные переводы текстов постановлений Европейского суда по правам человека не всегда являются точными. Допускаемые смысловые ошибки в дальнейшем сказываются на качестве российского правосудия. Это связано с тем, что в национальном праве не указан орган, который был бы обязан осуществлять такой перевод. Представляется, что в качестве такого органа должно выступать Министерство юстиции. Это позволило бы в дальнейшем предотвращать судебные ошибки, связанные с неправильным толкованием норм Конвенции и протоколов к ней.

Нерешенным остается вопрос относительно отсутствия законных предписаний, которые устанавливали бы срок приведения в соответствие национального законодательства с нормами международного права при выяснении такого несоответствия, в частности, благодаря деятельности ЕСПЧ. Данный вопрос приобретает особую актуальность в контексте чрезмерно замедленной реакции законодателя, когда последний не спешит приводить нормы национального права в соответствие с нормами международного права.

Наиболее ярким примером в данном случае служит дело "Кормачева против Российской Федерации" (Постановление по данному делу было вынесено ЕСПЧ еще в 2004 году), когда принятие соответствующего федерального закона как ответная реакция законодателя на доводы ЕСПЧ об отсутствии внутренних средств правовой защиты для осуществления права на разбирательство по делу в разумный срок, гарантированного п. 1 ст. 6 Конвенции, состоялось лишь в 2010 году, то есть с шестилетней задержкой.

Еще одна проблема - низкий уровень информированности россиян о существовании Европейского суда. Это связано, в частности, с отсутствием законодательных требований относительно обязательного опубликования решений Европейского суда. Сложившаяся ситуация ущемляет статус постановлений ЕСПЧ, что ведет к их недооценке со стороны как судов, так и иных правоприменителей. Суды в своих постановлениях ссылаются, как правило, на нормы Конвенции, а не на постановления ЕСПЧ (это может быть связано с тем, что судебный прецедент не признан в качестве источника российского права). Такая практика сложилась вопреки рекомендациям Пленума ВС РФ. Напомню, что в Постановлении от 19.12.2003 N 23 ВС РФ подчеркнул, что судам при вынесении решений по гражданским делам надлежит "учитывать постановления Европейского суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих применению в данном деле".

Резюмируя вышеизложенное, следует сказать, что влияние решений Европейского суда по правам человека на российское судопроизводство и законотворчество весьма ощутимо.

И это несмотря на то, что отечественный законодатель не называет судебный прецедент в качестве официального источника права. Хотя есть определенные предпосылки, которые позволяют говорить об официальных актах высших российских судебных органов как о фактических источниках права.

Постановления ЕСПЧ, выполняя важнейшую роль в контексте нашего законодательства и правосудия, должны восприниматься российскими судами как фундамент национальной судебной практики, служить ориентиром для судьи в рамках отправления правосудия на должном уровне и выступать образцом блестящей работы служителей Фемиды.

Мы должны максимально приблизиться к европейским стандартам правосудия, усовершенствовать систему отечественного судопроизводства. Достижение законного и справедливого решения суда возможно лишь в условиях детального и профессионального рассмотрения спора в разумные сроки.