Мудрый Юрист

Проблема эффективности правотворчества в свете современной политико-правовой теории управления обществом

Шувалов Игорь Иванович - помощник Президента Российской Федерации, кандидат юридических наук.

Вопрос эффективности правовых норм перестал быть в последние годы одним из наиболее обсуждаемых в правовой науке <*>. Это можно объяснить тем, что на Западе данная проблематика, будучи в теоретическом плане в основном исчерпанной, перешла в плоскость практической социологии, а в России, не будучи исчерпанной - в плоскость политики.

<*> См.: Никитинский В.И. Эффективность норм трудового права. М., 1971; Лазарев В.В. Эффективность правоприменительных актов: Вопросы теории. Казань, 1975; Фаткуллин Ф.Н., Чулюкин Л.Д. Социальная ценность и эффективность правовой нормы. Казань, 1977; Эффективность действия правовых норм. М., 1977; Эффективность правовых норм / В.Н. Кудрявцев и др. М., 1980.

См. также: Паластина С.Я. Проблемы изучения эффективности советского законодательства о браке и семье // СССР - Франция: социальные аспекты правотворчества. М., 1980. С. 64 - 70; Петрухин И.Л. Оптимальная норма права и ее эффективное применение // Там же. С. 100 - 105; Дюрягин И.Я. Право и управление. М., 1981. С. 122 - 145 (гл. 7 "Эффективность юридического механизма управления"); Тихомиров Ю.А. Теория закона. М., 1982. С. 245 - 252 ("Проблемы эффективности действия закона").

На рубеже XX - XXI вв. проблема, кажется, вновь привлекает к себе внимание, см.: Эффективность закона: Методология и конкретные исследования / Отв. ред. В.М. Сырых, Ю.А. Тихомиров. М., 1997; Законотворчество в Российской Федерации: Научно-практическое и учебное пособие / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 2000. С. 147 - 173 (гл. 5 "Прогнозирование эффективности норм права").

По ряду причин и прежде всего вследствие пересмотра некоторых теоретических установок применительно к постперестроечным реалиям России область исследования эффективности права приобретает особое значение для совершенствования правотворческой работы.

Независимо от усилий науки, законодатель обязан и сам предпринимать определенные меры, чтобы исключить собственные ошибки не через продолжительное время после издания акта, а еще во время правотворческого процесса. Он обязан институционализировать наблюдение за действием законов, чтобы вовремя подготовить их корректировку. Для подготовки этой институционализации наука может предложить методологический и фактологический материал, но она не в силах заменить саму институционализацию. Отсюда вывод: правотворческим органам следовало бы прежде всего (даже прежде чем заниматься подготовкой нормативных правовых актов) начать вести наблюдение за действием существующих законов (или же за отсутствием такого действия). Дать информацию об эффективности законов, об их влиянии на волю и сознание людей - значит во многом предопределить успех будущих правовых актов. В большой степени это имеет место или, точнее, должно иметь место в области управленческих решений, нормы которых правительство и ведомства сами издают и сами исполняют или следят за их исполнением. Они сами (например, противопожарные службы, ГАИ и т.д.) накладывают санкции за несоблюдение нормативных актов и исполняют эти санкции без обращения в судебные инстанции.

При анализе вопроса о социальной действенности закона предполагается выяснение прежде всего того, соблюдаются ли его нормы теми ответственными лицами, которым адресован этот закон. При этом очевидно, что причины неэффективности закона часто следует искать в нем самом: закон не может достичь преследуемой цели из-за своей ложной установки. Уже в этой взаимосвязи целесообразно не терять из виду тот факт, что сознательное или несознательное несоблюдение закона лицами, которым он адресован, является лишь одной из многих причин того, что закон не достигает своей цели.

Полнокровные исследования статистической повторяемости нарушений закона имеются лишь в уголовном праве, хотя этот вопрос представляет интерес и для других отраслей права. Впрочем, и в уголовном праве, при оценке так называемой латентной преступности, в значительной мере опираются на предположения. С уверенностью можно лишь констатировать, что при всех деликтах существует более или менее значительная разница между цифрой совершенных преступлений и цифрой наказанных за эти преступления. Размер этой разницы не может быть установлен точно. С определенной уверенностью можно говорить лишь о пропорциях. Так, специалисты знают, что латентные правонарушения по статьям, предусматривающим ответственность за убийства, достаточно низки, а при преступных оскорблениях, нарушениях правил уличного движения эти цифры относительно велики. На этом основано предположение, что уровень латентной правонарушаемости всегда увеличивается там, где шансы раскрытия и интенсивность преследования по отношению к нарушению незначительны, а индивидуальные мотивы нарушения особенно сильны. Кроме того, следует предположить, что деятельность одного правоохранительного аппарата никогда не бывает достаточной, чтобы достичь относительно высокого фактического действия норм права. Применение санкций почти всегда предполагает участие в этом граждан, прежде всего самого пострадавшего.

Уголовное право, в отличие от других правовых дисциплин, присовокупило к себе эмпирическую науку - криминологию, которая осуществляет наблюдение за действенностью принятых норм уголовного права. В уголовном праве, имеющем дело с определенными актами, на которые в зависимости от обстоятельств распространяются точно определенные санкции, легче и нагляднее иллюстрировать эффективность норм и выводить предложения для законодателя. Эмпирическая наука, которая сравнивает в других отраслях права реально происходящее с образцами поведения, зафиксированными в нормативных актах, и констатирует причины отклонений, вынуждена стремиться к продуктивному воздействию на правотворчество, если она не считает себя бесполезной. К сожалению, в существовании такой науки не особенно заинтересованы те, кто старается принятием нормативных актов удовлетворить свои собственные интересы за счет интересов общесоциальных.

В перспективе возможно и необходимо в целях повышения эффективности каждого нормативного акта наряду с криминалистической статистикой вести также статистику гражданских дел, рассматриваемых на основе соответствующих норм. Компьютерная техника позволяет теперь многое из того, что ранее невозможно было представить. Однако задачи теоретиков не упрощаются. Методология и методика всегда останутся в цене. Собственно, и криминология требует того же. Она охватывает лишь самые фиксируемые нарушения законного порядка, и в большинстве случаев только конечные звенья довольно длинных казуальных цепей. Первые звенья этих цепей находятся в других областях социологии и права, например в семейных, трудовых, жилищных и других отношениях. Там действуют свои нормы, и там обычно располагают лишь отдельными социологическими исследованиями, выводы из которых настоятельно требуют систематического обобщения. Без особых сомнений можно предположить, что существует разрыв между порядком, предусмотренным в законе, и реальным социальным порядком.

При исследовании условий и причин фактического бездействия норм закона следует проводить различие между индивидуально-технологическими, социально-психологическими и государственно-организационными факторами. Эта классификация имеет прагматическую ценность, так как позволяет творцу права лучше видеть, какие условия он должен закрепить нормативно, чтобы его воля нашла воплощение в поведении адресатов закона. То, что все три вида факторов в конечном итоге обусловливают друг друга, предполагается.

В каждой общественной системе имеются случаи поведения, противоречащего нормам. Причины этого разные. Это могут быть обстоятельства общесоциального плана (классовые антагонизмы, например); причины, обусловленные уникальной конкретной ситуацией; определенным индивидуальным предрасположением (психологические факторы); либо тем и другим, и третьим одновременно. Индивидуально-уникальные правонарушения общественно-политическими средствами невозможно устранить, можно лишь ослабить их проявления, например посредством страха перед наказанием. Иначе обстоит дело с теми причинами и мотивами, которые обусловлены общим состоянием системы общественных отношений.

Преступность вследствие нужды нельзя ликвидировать посредством страха перед наказанием, однако можно ликвидировать путем устранения самой нужды. Перед обществом и в конечном счете перед законодательными инстанциями ставится задача, с одной стороны, воспрепятствовать образованию социальных ситуаций, в которых возникают противоречащие нормам мотивации, и, с другой стороны, способствовать формированию мотиваций, соответствующих нормам закона посредством воспитания и других гуманистических средств. Только когда индивидуальные ценностные системы и индивидуальное сознание и самоуправление в значительной степени приближаются к системе узаконенных ценностей, когда фактическое поведение совпадает с поведением, фиксируемым законом, нормы этого закона удовлетворяют критерию эффективности. Самоуправление лишь в очень узких границах может быть эффективно заменено внешним управлением. Любой правопорядок держится до той поры, пока его требования соблюдаются добровольно. Если же у значительного числа индивидуумов возникают стимулы к противозаконному поведению (например, стимулы-причины увлечения наркотиками), соблюдение законов становится невозможным достичь также и посредством принудительных мер.

В интересах фактической действенности права общественная система должна давать некий простор для "нормальных" инстинктов, для "естественного эгоизма". Нельзя предъявлять чрезмерно высокие требования к индивидуумам, требуя от них отдачи, никак и ничем ее не компенсируя.

Наряду с индивидуальной мотивацией неправомерного поведения важнейшей причиной недейственности правовых норм являются требования неформальных норм, которые всегда образуются в каждой группе и прямо или опосредованно противостоят нормам закона.

Социальные нормы дифференцируются значительно сильнее, чем правовые, и ими допускаются неравенства большего масштаба. Они индивидуализируют поведенческие ожидания относительно лица и его роли. Холерику мы прощаем его вспышку гнева легче, чем флегматику, ибо реакция как раз вписывается в образ этого человека. Поведенческие ожидания стилизуются и типизируются под ролевые ожидания. В этом смысле "что дозволено Юпитеру, не дозволено быку" и наоборот. Премьер-министр может позволить себе больше и, с другой стороны, меньше, чем простой рабочий. Киноартист может неоднократно разводиться или иметь сожительниц, священник этого не может себе позволить. Артист должен быть похожим на артиста, священник - на священника, профессор - на профессора. Право, как известно, не должно в силу гарантированного Конституцией фундаментального положения о равенстве привязывать свои санкции к таким дифференцирующим людей ролевым ожиданиям. Государство делает это в гораздо более ограниченных масштабах, чем общество. Если кто-либо буянит на ночной улице в состоянии опьянения, то правовая санкция, применяемая к хулигану, одинакова, будь он депутатом или никому не известным бомжом. Фактическая же реакция участвующих в применении этой санкции полицейских, а затем и всего общества будет различна.

В узких, внешне изолированных сообществах одобрение или неодобрение, исходящее от группы, влияет на мотивы поведения сильнее, чем санкции общества или государства. То, что гангстеры живут по своим законам, создают свои субкультуры в тюрьмах, общеизвестно. Субкультуры - это антипорядки или, по крайней мере, побочные порядки вне сферы права.

Посредством предотвращения возникновения противоправных субкультур фактическая действенность права (прежде всего, уголовного) могла бы быть значительно повышена. Характерными для субкультур являются внутренние структуры власти, которые устанавливают свою систему санкций на место всеобщей социальной или государственной системы санкций. Субкультура может, как это имеет место в мафии, превратиться в паразитическое и разрушительное чужеродное тело в организме всего общества. Два условия неизбежно необходимы для возникновения субкультур: тесная сплоченность и организованные или несознательно функционирующие иерархические структуры власти внутри группы, а также изоляция от внешнего мира (прежде всего, закрытием каналов обмена информацией). В результате становится невозможным социальный контроль извне, со стороны всего общества или государства. Либеральное государство всегда видело политическую опасность таких замкнутых группировок. Этим и объясняется глобальный и враждебный свободе правовой запрет "тайных союзов". Но к тому же склоняются и принципы современной демократии: публичность процессов принятия решений государством, открытый характер частных группировок, таких как союзы и товарищества, обозримость и демократичность частной (в особенности экономической) власти посредством обеспеченности права на получение информации и участие в принятии решений. Изоляция замкнутых групп может носить добровольный и недобровольный характер. Добровольную изоляцию мы наблюдаем в субкультуре мафии, которая развивает мораль тотального эгоизма и соответственно порождает высокую преступность, по отношению к которой государственные меры часто остаются неэффективными. В частности потому, что в правоохранительных органах чиновники даже тогда, когда они не подкуплены, рассматривают такого рода уголовников как высших существ, а их субкультуру как суперкультуру.

Недобровольное вступление в субкультуру имеет место тогда, когда общество до этого вытолкнуло и дискриминировало соответствующих членов групп. Это касается всех субкультур непривилегированных членов общества. Если отбывшие наказания не находят более контакта с их прежним социальным окружением, они отправляются в общество других отбывших наказание, ищут плохого общества. Оно-то и развивает систему агрессивных антинорм. Нетерпимость общества к этим антинормам и его дискриминирующие санкции являются, в свою очередь, причиной неэффективности социальных норм.

Если групповые нормы согласуются с правовыми нормами, существование индивидуума в такой группе является гарантией фактической действенности правовых норм. Известна, например, социализирующая и также ресоциализирующая функция нормальных семей. Неформальные групповые нормы, которые оказывают отрицательное воздействие на действенность узаконенных норм, могут возникать также посредством временных и случайных группировок. Нормативный акт становится эффективным тогда, когда становится прогнозируемым коллективное поведение в определенной ситуации. Если у места производства строительных работ на автотрассе установлено ограничение скорости до 60 км в час, то целые колонны машин проезжают мимо со скоростью 100 км в час, и тот, кто хочет придерживаться предписанной нормы, сразу же получит неодобрительные звуковые и световые сигналы со стороны водителей машин, следующих за ним. Таким образом, группа адресатов установленного запрета может стихийно развивать "антинормы", обязательность которых в соответствующей ситуации окажется сильнее, чем официальные предписания. Коллективный деликт, как правило, пересиливает силу государственных запретов, поскольку наказание возможно всегда еще лишь выборочно. В качестве объекта анализа в этом плане подходит поведение толпы болельщиков на Манежной площади во время трансляции матча на первенство мира по футболу.

При слишком большой повторяемости деликта может произойти так, что правотворческий орган идет на уступки посредством декриминализации соответствующих отношений. Не так ли обстоит дело, например, с мужеложством? Не имел ли здесь определенное значение для устранения из УК соответствующей статьи в том числе и отмеченный фактор?

При этом всегда есть возможность эксплуатировать распространенное мнение, что иначе, дескать, можно сделать весь народ преступниками. По тем же практическим соображениям правонарушения из категории преступных переводятся в разряд административных нарушений общественного порядка и преследуются с помощью денежных штрафов, которые по воле правотворческого органа не должны носить характер уголовного наказания. Тем самым снижается и преступность.

Таким образом, на поведение индивидуума (в соответствии с нормой или вопреки норме) оказывает большое влияние поведение других. Норма очень быстро теряет фактическую действенность, если становится известно, что большинство ее не соблюдает. Так, возможно, происходит либерализация сексуальных отношений. Падение нравов в обществе меняет сознание и поведение людей. А поскольку право не может быть выше, чем культурный уровень (известная марксистская формула), законодатель вынужден пойти на декриминализацию определенных поступков. Разумеется, этому есть предел. В противном случае общество разваливается, данная социальная общность перестает существовать. Напротив, позитивное, законопослушное поведение лиц из круга собственных знакомых, из круга общения повышает фактическую действенность норм закона. Гражданин полагает, что другие лучше, чем он, и поэтому стремится быть не хуже других.

Есть и еще одна совершенно не решенная проблема. Она заключается в том, что во всех государственно-правовых сферах идет перемещение власти от одной структуры к другой и фактическая компетенция органов редко согласуется с той, которая определена в ходе правотворчества. Известен фактический перевес исполнительной власти по отношению к парламенту, менеджмента по отношению к акционерам и т.д.

Таким образом, общество, правотворческие органы и правоприменители оказываются перед фактом перемещения фактической власти. В процессе уголовного расследования и дознания, например от прокуратуры к органам МВД; в процессе правотворчества - от парламента к комитетам и комиссиям, от парламента - к партийным фракциям, от комитета - к его аппарату и т.д. Причины роста неформальной власти вопреки воле законодателя усматриваются в следующих явлениях:

  1. в бурном росте информации;
  2. в господстве иерархически расчлененного аппарата;
  3. в личной близости к исполнительной деятельности;
  4. в господстве "теневого" права и сращивании официальных структур с преступными группами, с лоббистскими формированиями.

Организационные факторы, которые оказывают влияние на действенность нормативных актов, по традиции отыскиваются в плоскости санкций за противоправное поведение. Однако этот угол зрения слишком узок. Управление соответствующими процессами должно начинаться раньше, необходимо пытаться воспрепятствовать возникновению противозаконных социальных норм и установок. Признанными условиями эффективности норм закона являются следующие: тяжесть санкции за нарушение закона, вероятность наступления ответственности, размер преимуществ законопослушного поведения.

Эмпирически полностью не выяснен вопрос о мотивирующей силе перспективных минусов и плюсов (генеральная превентивность). Бесспорным представляется, что интенсивность контроля за поведением является лучшим средством обеспечения эффективности норм, которые это поведение регулируют. Вместе с тем чрезмерная интенсивность связана с крайне нежелательными побочными последствиями, с тотальным полицейским контролем за гражданами.

Правовое государство ограничено в выборе средств, которые должны гарантировать действенность изданных государством норм. Речь должна идти о санкциях, точно и определенно сформулированных законом. Нельзя не заметить, что в правовом государстве имеет место растущая тенденция к увеличению вариантов санкций.

Формально-юридический результат реализации права и социальный результат - не одно и то же. Во всяком случае, тогда, когда за исходную посылку берут понятие социальной эффективности, имеют в виду конечные цели, преследуемые законодателем. Социально действенной была бы согласно этому норма, если бы она, будучи средством для достижения правотворческой цели, как это и было задумано законодателем, в результате своей реализации принесла бы те социальные последствия, к которым он стремился, и при этом не наступило бы никаких заметных последствий, которые явились бы незапланированными и нежелательными. Под таким углом зрения можно выделить следующие случаи социальной неэффективности законов:

  1. Норма не достигает своей цели, если даже она соблюдается, так как занормированное поведение непригодно для достижения желаемого законодателем порядка. Пример: повышение учетной ставки не устраняет, а усиливает инфляционные тенденции, привлекая зарубежные деньги.
  2. Регулирующее и превентивное действие санкций противоречит одно другому. Каждая норма, снабженная вознаграждающей и штрафной функцией, имеет регулирующее и превентивное действие. Если желательны обе функции, не возникает никакого отрицательного воздействия на социальную действенность. В большинстве случаев, однако, желательна лишь одна функция и планируется лишь одно действие. Выплатой денежных пособий на содержание ребенка законодатель может преследовать цели социальной компенсации для многодетных семей и повышения рождаемости. Норма не будет иметь нежелательных побочных последствий только при условии, что планируется и то и другое. При наложении наказания стремятся к превентивному действию норм, но стараются избежать дискриминации граждан, десоциализации, откровенной кары.
  3. Побочные последствия и последствия отдаленного времени правовых норм оказываются в значительной мере вредными. Пример: равное наследственное право для всех членов крестьянской семьи ведет к раздроблению земельной собственности.
  4. Имеются законы, которые с самого начала совершенно не нацелены на то, чтобы стать фактически действенными. Правотворческий орган изданием закона хочет достичь первично других социальных фактов, нежели те, которые могли бы наступить, действуй закон на самом деле. Есть законы символические; эти законы имеют лишь функцию декларирования, но не достижения социальных идеалов.

Особенно часто чисто символический характер без какой-либо связи с действительностью имеют конституционные положения о правах человека. Человеческое достоинство, свобода и равенство в различных правовых и социальных системах определяются, интерпретируются и реализуются совершенно различным образом. Они вполне подходят для того, чтобы ими злоупотребляли, оперировали как чистыми символами и показными вывесками, скрывающими совершенно иную действительность. Иногда это самоутверждение государства, иногда саморисовка, а иногда государство выставляет соответствующие нормы напоказ для маскировки действительных актов. Каждое государство утверждает, что оно является хорошим государством, называет себя демократическим, свободным, справедливым, социальным. И только когда каждому человеку предоставляется возможность отстоять свои права в независимом суде, когда суды могут проверить все нормы и решения государства, можно признать их больше, чем государственной саморекламой. Правда, процессы политического развития могут повернуться так, что законодатель, который никогда не брал соответствующие декларации всерьез, попадается на слове и вынужден претворять их в действительность. Да и конституционные суды делали практические выводы из декларируемых, чисто формальных или лишенных конкретного содержания положений права, о которых их создатели совершенно не думали.

Встречаются в практике и социально недейственные законы, не достигающие своих целей по той причине, что сам законодатель в большинстве таких случаев, руководствуясь политическими мотивами, создает лишь иллюзию желания достигнуть законной цели или преследует эту цель вопреки своей воле.

Существуют еще и компромиссные законы, они возникают в зависимости от обстоятельств как результат незавершенной борьбы политических сил. Сторонникам закона удалось добиться его принятия, противникам - предотвратить оснащение закона действенными санкциями. Такие процессы можно часто наблюдать в сфере экономического законодательства.

Нередко политический компромисс, лежащий в основе правотворческого решения, выражается в том, что применяются ничего не говорящие отсылочные "формулы", с помощью которых законодатель перекладывает решение проблемы на судью или администрацию. И если последние систематически перегружаются подобными неопределенными общими положениями, не предписывающими сколько-нибудь четкого решения по конкретному делу, а просто оставляющими проблему открытой, то тем самым исполнители, правосудие получают правовую основу для произвольных решений и псевдообоснований. В лучшем случае закон окажется неэффективным.

Таковы, например, дискреционные нормы в интересах "защиты правопорядка". Формула "защита правопорядка" оставляет нерешенным вопрос о том, в каких исключительных случаях может предприниматься соответствующее действие. Полицейский или судья, если им адресована такого рода оценочная норма, сами решают вопрос о целесообразности ее применения. И каждый из них имеет возможность вложить сюда собственные представления о целях нормы и ее применения.

Напрашивается вывод: правотворческий орган мало заботит эффективность издаваемых им законов, действия лиц, которым он адресует нормы. При анализе правотворческой практики создается впечатление, что посредством законодательного акта он часто лишь освобождает себя от политического бремени. Грубо говоря, нормотворческий орган не столько стремится к разрешению дела, сколько хочет "спихнуть" его, проявляя полное безразличие к тому, в какой степени принятый законодательный акт окажется эффективным. Имеет смысл проводить различие между побочными последствиями принимаемого акта и последствиями отдаленного времени. Законодатель при полном анализе фактов, на основе краткосрочного прогноза может в большинстве случаев немедленно установить побочные последствия и внести поправку в закон или исправить данное положение посредством принятия других законов. Что касается последствий отдаленного времени, то здесь возникают существенно более сложные проблемы. Последствия отдаленного времени (которые, впрочем, ввиду терминологической путаницы отождествляются с побочными последствиями), если они нежелательны, могут быть устранены со временем посредством внесения изменений в правовое регулирование, то есть целенаправленно с помощью правотворческих средств. Они сами являются следствием желаемого порядка, который по истечении продолжительного времени благодаря своему собственному развитию ставит новые проблемы. Прогресс медицины ведет к перенаселению, индустриализация - к хищнической эксплуатации природных ресурсов, развитие просвещения и высшего образования может при известных обстоятельствах иметь своим последствием избыток кадров с высшим образованием. Вряд ли можно всерьез считать, что от всего этого откажутся лишь для того, чтобы избежать последствий отдаленного времени. Более того, речь идет о том, чтобы заблаговременно обнаружить последствия отдаленного времени, чтобы они не застали нас врасплох, то есть своевременно запланировать изменения системы при некоторых обстоятельствах одновременно с мероприятием, которое "растворило" бы последствия отдаленного будущего. Характерным примером является изолированное применение медицины для народов слаборазвитых государств. Если бы одновременно с применением медицинских средств этим странам было бы оказано содействие в аграрном и индустриальном развитии, тогда эти проблемы никогда бы не стали настолько сложными и труднопреодолимыми. Выступления антиглобалистов в этом ракурсе становятся более понятными.

В связи с вопросами эффективности правовых норм актуальны проблемы качества законов и корректировки нормативных актов.

Если проанализировать работу Федерального Собрания России за последние годы, станет ясно: новых законов принимается меньше в сравнении с числом изменений и дополнений, вносимых в действующие законы <*>. Напрашивается вывод, что законодатель пристально наблюдает за действием законов, тщательно регистрирует результаты наблюдения и вовремя вносит изменения в принятые ранее законы. Но этот вывод будет ошибочным. В действительности изменения законов происходят в подавляющем большинстве случаев так же неконтролируемо и спонтанно, как и принятие самих первоначальных законов. Внесение изменений в законы происходит на основе тех же проблемных импульсов, которые ранее вызвали к действию подлежащий изменению закон. Недостает обобщения практики, не учитывается критика со стороны лиц, на которых закон распространяет свое действие. Более внимательное и систематическое наблюдение за действием законов, связанное с предоставлением обратной информации от правоприменительных органов в учреждение, занимающееся подготовкой законодательства, не только повысило бы качество и эффективность законов, но одновременно и способствовало бы решению целого ряда сложных проблем, обременяющих сегодня законодателя <**>. Обилие изменений, вносимых в законы, быстрая замена принятых норм затрудняют информирование тех, кому законы адресованы. От этого страдает и научная работа. Никогда нельзя быть уверенным, учтены ли в том или ином случае последние нормативные акты. Разумеется, громадную помощь в этом отношении оказывают КонсультантПлюс и другие известные информационные правовые системы. Проблема же состоит в том, что сам законодатель не вносит изменений в действующие акты, "сопредельные" с тем, в который только что внесли изменения.

<*> Такая закономерность еще в большей степени присуща тем обществам и государствам, которые давно пережили время реформаторства, в которых правовая система сложилась основательно и стабильность правовых отношений ценится высоко.
<**> В свое время во ВНИИСЗ велась картотека всех предложений по совершенствованию законодательства и юридической технике. Сегодня этот опыт следовало бы продолжить, благо компьютерная техника позволяет такую работу проводить более плодотворно.

Основные качества законодательства находятся в тесной связи с продолжительностью действия законов, с их надежностью. Нормативный акт, который действует лишь один день и затем подвергается изменению, не может выполнять возложенные на него функции, даже если он издан легитимной правотворческой властью. Из области правового регулирования должно быть исключено все сиюминутное. "Текущим образом" приспосабливающийся законодатель не выполнит свою задачу. Если социальные акты определяют правотворчество напрямую, без необходимого рассмотрения результатов анализа и учета критики, то само правотворчество становится излишним.

Требование пристального наблюдения за действиями законов, централизованной регистрации и использования результатов этого наблюдения привело бы в случае его осуществления не к более частым изменениям законов, а, напротив, к более стабильным законам. Кто, не задумываясь, принимает решения и действует, вынужден чаще менять свои решения и действия, чем тот, кто все обдумывает заранее и основательно. И в плане нормативной информации, и в плане юридической техники это только бы упростило, а не усложнило само правотворчество.

В этой связи мониторинг действующего законодательства становится не просто очередным модным новшеством <*>, а велением времени, мерой, позволяющей установить устойчивую связь между законодательной деятельностью и ее конечными результатами. Это позволит совершенствовать и развивать российское законодательство, сформировать адекватную концепцию законодательного обеспечения политики государства <*>.

<*> См.: Мониторинг правового пространства и правоприменительной практики: методология и мировоззрение (Материалы Всероссийской научно-практической конференции 23 июня 2003 года). М., 2003.
<**> См.: Там же. С. 22 - 23 (из выступления С.М. Миронова).

Правопорядок рассматривается как определенное единство, как целостная система, в которой различные части взаимно уравновешиваются, а эффекты, вызванные в определенном месте как желаемые, в других местах могут вести к нежелательным побочным последствиям. Этим объясняется явление взаимозависимости частных случаев регулирования правопорядка. С учетом этого нельзя упускать из виду не только место и время внесения корректив, но и то, затрагивают ли они цели закона или же являются только средствами достижения целей.

Имеются стабильные законы и законы, в которые вносятся изменения. Какие из них более предпочтительны? Ответ на этот вопрос в самом общем виде только один: определенность в правовых отношениях на длительную перспективу создает уверенность в завтрашнем дне и дает стимул для активной правомерной деятельности. Однако следует отдать предпочтение тому закону, который сориентирован на оперативную модификацию в связи с изменением обстоятельств (проблемных стимулов), вызванных его принятием. Изменения в закон, кстати, могут вноситься в целях обеспечения системы общественных отношений в целом.

Закон суров, но это закон. Исправлять несправедливость, заложенную в самих нормах закона, вытекающую из его применения, совершенно невозможно. Невозможно, например, не наказывать главу семьи, совершившего разбойное нападение, на том основании, что из-за санкции по отношению к нему пострадает его семья.

Связи и взаимозависимости нормативных актов, реакции одного закона на другой, хотя и не выражаются в систематике законов, тем не менее имеются в наличии. Часто правотворческий орган стоит перед выбором, следует ли нежелательное побочное последствие, которое производит определенный закон, устранить в самом этом законе или внести поправки в другой закон. Существующие взаимозависимости нуждаются в систематическом исследовании. Для правотворчества такие исследования были бы прежде всего ценны под углом зрения его рационализации, так как могло бы оказаться, что корректирующие законы становятся ненужными, если нормативная причина, которая делает необходимой последующую корректировку, будет устранена уже в первоначальном законе.

Всякая деятельность бессмысленна, если она не приносит желаемого эффекта. Поэтому всегда актуален контроль за эффективностью правовых актов и, соответственно, за эффективностью правотворческой деятельности (они могут не совпадать). Юридическая и социальная эффективность не могут быть отождествлены, но и не могут быть изолированы друг от друга настолько, чтобы их критерии не пересекались. Теория правотворчества будет бесплодной, если не определить критерии ее эффективности.