Мудрый Юрист

Отграничение преступного от непреступного в уголовном законе: материальные последствия и процессуальная форма

Звечаровский Игорь, профессор Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ.

Согласно ст. ст. 3, 14 УК РФ, преступность деяния определяется только Уголовным кодексом и только под угрозой наказания. А потому нигде, кроме как в статьях Особенной части УК РФ, устанавливающих уголовную ответственность за совершение конкретных деяний, этот вопрос решаться не может, или, скажем точнее, не должен. С этой констатацией мы сознательно оставляем без внимания наличие в статьях Особенной части УК РФ так называемых бланкетных диспозиций, по определению диктующих необходимость использования наряду с УК РФ других нормативных правовых актов в определении преступности либо непреступности содеянного. Заметим, однако, что и с этой оговоркой названный выше способ решения поставленного вопроса не является единственным.

Установление исчерпывающего перечня преступных деяний в статьях Особенной части УК РФ - это основной способ отграничения преступного от непреступного; основной, потому что таким образом достаточно четко определяется юридическая природа содеянного - его уголовная противоправность - и ее неотъемлемый атрибут, свойство - уголовная наказуемость (читай: правовые последствия содеянного).

Другим способом отграничения преступного от непреступного выступает тот, при котором в силу различного рода обстоятельств теперь уже из круга формально уголовно-противоправных деяний, определенных в Особенной части УК РФ, законодатель некоторые исключает посредством прямого указания "не является преступлением", изменяя тем самым и их юридическую природу. Как известно, в настоящее время это имеет место в ч. 2 ст. 14, ст. ст. 37 - 42 УК РФ. При всей привлекательности для адресатов уголовного закона этого способа отграничения преступного от непреступного у него есть один недостаток: без ответа остается вопрос о правовых последствиях такого рода непреступных деяний. И хотя это замечание может показаться надуманным, реалии говорят об обратном. Так, не только в учебной, но и в специальной литературе, в комментариях уголовного закона нередко можно встретить суждения о том, что при обстоятельствах, исключающих преступность деяния, лицо подлежит освобождению от уголовной ответственности, в то время как при причинении вреда, например посягающему в состоянии необходимой обороны, уголовная ответственность вообще исключается, поскольку до этого законодатель уже определил: оно не является преступлением.

Подчеркнем: в данном и подобных ему случаях причиняется вред отношениям, охраняемым уголовным законом, с формальной точки зрения такое деяние уголовно противоправно и содержит все признаки конкретного состава преступления (по делам о необходимой обороне обычно состава преступления против жизни или здоровья). Другое дело, что здесь в большинстве случаев отсутствует общественная опасность содеянного. Но это признак не состава преступления, а самого преступления. Обращаем внимание на этот момент лишь потому, что в правоприменительной практике уголовные дела или уголовное преследование в ситуациях, связанных с обстоятельствами, исключающими преступность деяния, повсеместно прекращаются за отсутствием состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ).

Свой вклад в решение этого вопроса внесла и высшая судебная инстанция страны, разъяснив в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. N 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление", что "в случаях правомерного причинения вреда в состоянии необходимой обороны или при задержании лица, совершившего преступление, основанием вынесения оправдательного приговора или постановления (определения) о прекращении уголовного дела является отсутствие в деянии состава преступления" (п. 30) <1>. А есть ли альтернатива в уголовно-процессуальном законодательстве такому решению?

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. N 11.

По нашему мнению, еще более очевидная рассогласованность материального и процессуального уголовного права наблюдается в другом случае: когда речь идет о признании содеянного малозначительным. Процессуальное оформление дел по ч. 2 ст. 14 УК РФ со ссылкой на п. 2 ч. 1 ст. 24, п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ стало нормой в судебной практике и, как правило, не вызывает сомнений даже в теории уголовного права. Между тем из содержания ч. 2 ст. 14 УК РФ прямо следует, что в деянии, признанном малозначительным, присутствуют все признаки конкретного состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ. Однако тогда логично предположить, что при малозначительности деяния следует апеллировать не к составу преступления, не к отсутствию его элементов или признаков, их характеризующих, в совершенном деянии, а к признакам именно преступления, исчерпывающим образом определенных в ч. 1 ст. 14 УК РФ.

В числе таковых присутствует и общественная опасность конкретного вида деяний, объявленных преступными в Особенной части УК РФ. При ее отсутствии в формально уголовно-противоправном деянии последнее закономерно самим же законодателем признается непреступным. Только при таком толковании уголовного закона можно абстрагироваться от кажущейся противоречивости редакции ч. 2 ст. 14 УК РФ, выражающейся в одновременной констатации непреступности ("не является преступлением") и хотя и формальной, но преступности содеянного ("содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом"). Но тогда следует признать, что материальное содержание в подобных ситуациях облекается в ненадлежащую процессуальную форму: вместо того, чтобы говорить об отсутствии одного из признаков преступления - общественной опасности, мы говорим об отсутствии признаков состава преступления. Однако иных оснований прекращения уголовного преследования по реабилитирующим основаниям уголовно-процессуальный закон и в этом случае не знает.

Состоятельны ли в связи с этим встречающиеся порой в комментариях уголовно-процессуального законодательства суждения типа "при отсутствии состава преступления всегда будет отсутствовать преступление и наоборот" <2>? Думается, что нет. Правильные по сути, они в данном случае вряд ли уместны, поскольку, как мы уже убедились, в самом тексте уголовного закона присутствует зримое разграничение признаков преступления и признаков состава преступления. И оно не случайно, а закономерно, поскольку в теории уголовного права понятия преступления и состава преступления никогда не были тождественными. Если преступление - это явление реальной действительности, то состав преступления - это всего лишь юридическое понятие об этом явлении, не что иное, как логическая абстракция, придуманная еще в римском праве для удобства правоприменения.

<2> См.: Рыжаков А.П. Возбуждение и отказ в возбуждении уголовного дела // СПС "КонсультантПлюс". 2010.

Основанием для отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела в связи с малозначительностью деяния либо наличием иных обстоятельств, исключающих преступность деяния, можно было бы считать не отсутствие в деянии состава преступления, а отсутствие события преступления (п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). Однако комментарии и этого основания в литературе и в судебной практике не лишены противоречий. Например, в одном из них утверждается, что "отсутствие события преступления признается основанием к отказу в возбуждении уголовного дела или к его прекращению в случае, когда выясняется, что либо самого деяния, причинившего вред охраняемым уголовным законом отношениям или посягавшего на эти отношения, не существовало, либо причинение вреда было вызвано неуправляемыми силами природы или животными, либо потерпевший сам причинил себе вред" <3>. В другом - "если человек был убит животным, невменяемым лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, и т.п., налицо отсутствие состава, а не события преступления (общественно опасное событие имело место)" <4>.

<3> Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. В.М. Лебедева, В.П. Божьева. М., 2002. С. 48.
<4> Рыжаков А.П. Указ. соч.

В свете изложенного единственно верным с точки зрения материального права будет решение установить для обстоятельств, исключающих преступность деяния, в процессуальном законе самостоятельное основание для отказа в возбуждении уголовного дела или его прекращения. Сформулировать это основание можно было бы в такой редакции: "наличие обстоятельств, исключающих преступность деяния, предусмотренных частью второй статьи 14, статьями 37 - 42 Уголовного кодекса Российской Федерации". Поместить же его следует между существующими п. 1 и п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Отграничение преступного от непреступного посредством определения круга уголовно наказуемых деяний в УК РФ и посредством объявления формально уголовно-противоправного деяния непреступным в случаях, предусмотренных ч. 2 ст. 14, ст. ст. 37 - 42 УК РФ, - это лишь один из вариантов решения рассматриваемой проблемы. Другим является тот, при котором юридическая природа содеянного, а тем самым и отграничение преступного деяния от непреступного определяются указанием на его правовые последствия. В УК РФ 1996 г. этот вариант реализуется посредством использования словосочетаний "уголовная ответственность не допускается" (ч. 2 ст. 5 УК РФ), "не подлежит уголовной ответственности" (ч. 3 ст. 20, ч. 1 ст. 21, ч. ч. 2, 4 ст. 31, ст. 36 УК РФ), "исключает уголовную ответственность" (ч. 2 ст. 42 УК РФ). Однако некоторые юристы ошибочно видят критерием отграничения преступного от непреступного и обстоятельства, при наличии которых лицо освобождается от уголовной ответственности (например, ст. ст. 75 - 78, примечания к ст. ст. 126, 204, 282.1, 282.2, 291 УК РФ).

Значение приведенных словосочетаний в законе не раскрывается, равно как отсутствует в нем и понятие уголовной ответственности. Возможно, в силу этого обстоятельства и в уголовно-правовой доктрине, и в правоприменительной практике особой строгости в употреблении названных словосочетаний не наблюдается. Некоторые из них порой употребляются как равнозначные, как это делает, например, Н. Баймакова, когда пишет: "Основанием для непривлечения лица к уголовной ответственности и освобождения от нее при добровольном отказе является отсутствие состава преступления" <5>. Перекликается с этим суждением и позиция С.Н. Рубановой, предлагающей заменить ч. 2 ст. 75 УК РФ на новую статью с названием "Освобождение от уголовной ответственности по специальным основаниям". Однако в части второй предлагаемой автором статьи говорится уже несколько о другом: "Уголовная ответственность лица, совершившего преступление, исключается (выделено мной. - И.З.) в случаях, специально предусмотренных примечаниями к статьям Особенной части настоящего Кодекса" <6>. Примеры подобного рода можно встретить и в правоприменительной практике, причем на самом высоком уровне.

<5> Баймакова Н. Место добровольного отказа от преступления в УК РФ // Мировой судья. 2009. N 4. С. 23.
<6> Рубанова С.Н. Основные направления оптимизации нормативной регламентации примечаний к статьям Уголовного кодекса Российской Федерации // Общество и право. 2011. N 2. С. 167.

Так, в Кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 30 июня 2011 г. N 88-О11-21 по делу Тимченко и Костина, с одной стороны, отмечается, что "суд при установлении в судебном заседании обстоятельств, влекущих освобождение от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных примечаниями к соответствующим статьям Особенной части Уголовного кодекса (например, к ст. ст. 291, 222 УК РФ), прекращает дело на основании примечания к той или иной статье уголовного закона, что обоснованно было сделано судом первой инстанции". Однако далее здесь же говорится, что "при таких обстоятельствах дело прекращается на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в деянии состава преступления..." <7> (выделено мной. - И.З.). Корректна ли эта позиция с юридической точки зрения? Совершенно очевидно, что нет, поскольку, во-первых, на этот случай в УПК РФ предусмотрено специальное основание в ч. 2 ст. 28, а во-вторых, последняя констатация несовместима с первой.

<7> Определение Верховного Суда РФ от 30 июня 2011 г. N 88-О11-21 // СПС "КонсультантПлюс".

Несовместима потому, что если в содеянном отсутствует состав преступления, оно не является преступным, а если это так, такое деяние не порождает даже обязанности нести уголовную ответственность, поэтому здесь не от чего и освобождать. К слову, требуется уточнить разъяснение, содержащееся в п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. N 1 "О судебном приговоре" (в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. N 7) <8>. Оно некорректно, так как уголовное дело не может прекращаться на основании уголовного закона. Для этого, как справедливо замечает в кассационном представлении государственный обвинитель в приведенном примере, есть уголовно-процессуальный закон <9>. Другими словами, применение норм материального права может облекаться только в процессуальную, а не материальную форму.

<8> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. N 7; 2007. N 5.
<9> Определение Верховного Суда РФ от 30 июня 2011 г. N 88-О11-21 // СПС "КонсультантПлюс".

Изложенное можно было бы считать примером полемики, имеющей сугубо теоретическое значение, если бы не одно обстоятельство: ее итогом стало признание за Тимченко и Костиным права на реабилитацию при том, что до этого суд признал содеянное ими преступным. К чести высшего судебного органа, он дезавуирует указанный ошибочный подход. В проекте Постановления Пленума Верховного Суда "О практике применения судами законодательства, регламентирующего освобождение от уголовной ответственности" разъясняется, что "освобождение лица от уголовной ответственности, в том числе и в случаях, специально предусмотренных примечаниями к соответствующим статьям Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, не означает отсутствия в его деянии состава преступления, поэтому прекращение уголовного дела и (или) уголовного преследования в этих случаях не влечет за собой реабилитацию лица, совершившего преступление".

Таким образом, возвращаясь к приведенным выше словосочетаниям, следует признать, что последнее - "освобождение от уголовной ответственности" - не может быть равнозначным остальным. Подчеркнем: об освобождении от уголовной ответственности речь может идти лишь тогда, когда эта ответственность существует, т.е. когда есть от чего освобождать. В связи с этим следует учитывать два обстоятельства. Во-первых, юридическим фактом, порождающим правоотношение, в рамках которого лицо может претерпевать уголовную ответственность, выступает совершение преступления (в том числе и неоконченного). Поэтому освобождение от уголовной ответственности может иметь место только в отношении тех лиц, которые совершили деяние, содержащее признаки конкретного состава преступления. Можно сказать даже более определенно: освобождение от уголовной ответственности может иметь место только в тех случаях, когда об этом прямо говорится в тексте уголовного закона.

Во-вторых, в момент совершения преступления возникает не сама уголовная ответственность, а лишь обязанность ее понести (как элемент правоотношения, возникшего вследствие совершения преступления). Эта обязанность становится реальной уголовной ответственностью в момент постановления обвинительного приговора суда. И в этот же самый момент уголовная ответственность трансформируется в конкретную форму (обычно в форму уголовного наказания). Следовательно, освобождение от уголовной ответственности (а точнее, освобождение от обязанности ее понести) допустимо в процессе уголовного судопроизводства - досудебного и судебного - до момента вступления обвинительного приговора в законную силу. С вступлением его в законную силу осужденный может быть освобожден уже от того, в чем (в какой форме) нашла свое выражение уголовная ответственность, например от наказания, а в дальнейшем - от его отбывания.

Итак, освобождение от уголовной ответственности может иметь место только в случае совершения преступления, и сам по себе этот акт не меняет юридической природы содеянного. Чаще всего это вопрос целесообразности уголовного преследования, но никогда не средство отграничения преступного от непреступного.

Как показывает практика и ее комментарии, с точки зрения норм уголовного закона, предусмотренных в ч. 3 ст. 20, ч. 1 ст. 21, ч. ч. 2, 4 ст. 31, ст. 36, ч. 2 ст. 42 УК РФ и содержащих в себе словосочетания "не подлежит уголовной ответственности", "исключает уголовную ответственность", уголовные дела и уголовное преследование в этих случаях подлежат прекращению в связи с отсутствием в деянии состава преступления. Между тем бесспорным такое решение, по нашему мнению, можно признать только применительно к ч. 3 ст. 20 и ч. 1 ст. 21 УК РФ, т.е. к тем ситуациям, при которых действительно отсутствуют признаки состава преступления, и в том и в другом случае характеризующие субъекта преступления. Если эти две ситуации дополнить положением о недопустимости уголовной ответственности за невиновное причинение вреда (ч. 2 ст. 5 УК РФ), получившим детализацию в ст. 28 УК РФ, то перед нами, как представляется, будет исчерпывающий перечень ситуаций, регламентированных в уголовном законе, которые могут подпадать под такое процессуальное основание для отказа в возбуждении уголовного дела, его прекращения или прекращения уголовного преследования, как отсутствие в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24, п. 2 ч. 1 ст. 27, п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ).

На наш взгляд, именно эти ситуации должны быть отражены и в ч. 3 ст. 27 УПК РФ, если уж законодатель решил "привязать" материальный закон к процессуальному в части оснований прекращения уголовного преследования. В существующей же редакции эта норма вызывает только вопросы. По крайней мере, остается неясным, почему законодатель в качестве таких оснований назвал признаки, характеризующие только субъекта преступления, да и те не в полном объеме, поскольку отсутствует указание на невменяемость (ст. 21 УК РФ).

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что рассматриваемая проблема имеет не только теоретическое, но и серьезное практическое значение. От ее разрешения в законе зависит не просто определение границ преступного поведения со всеми вытекающими отсюда уголовно-правовыми последствиями, но и доступность понимания этих границ адресатами уголовного закона.

Пристатейный библиографический список

  1. Баймакова Н. Место добровольного отказа от преступления в УК РФ // Мировой судья. 2009. N 4.
  2. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. В.М. Лебедева, В.П. Божьева. М., 2002.
  3. Рубанова С.Н. Основные направления оптимизации нормативной регламентации примечаний к статьям Уголовного кодекса Российской Федерации // Общество и право. 2011. N 2.
  4. Рыжаков А.П. Возбуждение и отказ в возбуждении уголовного дела // СПС "КонсультантПлюс". 2010.