Теоретический анализ правового регулирования сроков в исполнительном производстве *

Загайнова Светлана Константиновна, профессор кафедры гражданского процесса Уральской государственной юридической академии, доктор юридических наук.

Автор статьи анализирует сроки в исполнительном производстве и приходит к выводу о том, что сроки в исполнительном производстве являются самостоятельным институтом общей части системы исполнительного права.

Ключевые слова: исполнительное право, исполнительное производство, сроки, институт права.

The author analyzes in terms of enforcement and comes to the conclusion that the period in the enforcement proceedings are independent institute of the general system of law enforcement.

Key words: executive law, execution, timing, law institute.

Одна из новелл Федерального закона "Об исполнительном производстве" <1>, вступившего в действие с 1 февраля 2008 г., заключалась во введении института сроков в исполнительном производстве (гл. 3).

Сроки в исполнительном производстве выступают в качестве юридических фактов и выполняют различные функции: 1) определяют основные этапы возникновения, развития и прекращения исполнительного производства; 2) способствуют реализации задачи по своевременному исполнению судебных актов, актов других органов и должностных лиц, а в предусмотренных законодательством Российской Федерации случаях исполнению иных документов в целях защиты нарушенных прав, свобод и законных интересов граждан и организаций; 3) дисциплинируют участников исполнительного производства.

В соответствии с международными стандартами право на своевременное исполнение судебного акта является одной из составляющих права на судебную защиту, в связи с чем нарушение сроков совершения исполнительных действий, затягивание процедуры исполнения являются нарушениями общепризнанных норм международного права. Так, Европейский суд по правам человека в Постановлениях по делам "Бурдов против России" <2>, "Шиляев против Российской Федерации" <3> отметил, что право доступа в суд было бы иллюзорным, если бы внутригосударственное законодательство позволяло окончательному, имеющему обязательную силу судебному решению оставаться неисполненным в ущерб одной из сторон, поэтому исполнение судебного решения должно рассматриваться как неотъемлемая часть "судебного разбирательства".

Аналогичную позицию занимает и Конституционный Суд Российской Федерации. В частности, в Постановлении от 14 февраля 2002 г. он обратил внимание, что вступившее в законную силу судебное решение должно быть исполнено, в противном случае искажается сама суть правосудия по гражданским делам, к процедуре которого обращается истец для защиты своего права, не достигается цель защиты прав, свобод и охраняемых законом интересов, что несовместимо с конституционным принципом справедливого правосудия и полной судебной защиты, отрицательно сказывается на авторитете судебной власти и порождает сомнения в эффективности правовых средств защиты <4>.

На это же обращает внимание и Верховный Суд Российской Федерации, который в п. 12 Постановления Пленума от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" указал судам, что "в силу п. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на судебное разбирательство в разумные сроки и эти сроки исчисляются со времени поступления искового заявления и заканчиваются в момент исполнения судебного акта" <5>.

Придавая особое значение соблюдению сроков исполнения судебных актов, российский законодатель предусмотрел ответственность государства за нарушение права на исполнение судебного постановления в разумный срок <6>.

Поскольку нормы, регулирующие сроки в исполнительном производстве, являются относительно новыми для законодательства, регулирующего процедуру исполнения исполнительных документов, то требует самостоятельного научного осмысления и теоретических разработок определение понятия "срок в исполнительном производстве". Данному вопросу в научной литературе уделяется недостаточно внимания.

В большинстве научных работ сроки в исполнительном производстве определяются как промежуток времени, в течение которого должны быть совершены определенные действия.

В частности, Д.Х. Валеев отмечает, что под сроками в исполнительном производстве следует понимать "промежуток времени, в течение которого судебный пристав-исполнитель, иные участники исполнительного производства должны совершать необходимые процессуальные действия, связанные с исполнительным производством" <7>.

Аналогичные подходы к определению срока в исполнительном производстве можно найти и в современных комментариях к Федеральному закону "Об исполнительном производстве" <8>.

В комментарии под ред. Ю.А. Дмитриева отмечается, что "сроки в исполнительном производстве представляют собой промежуток времени, в течение которого должны быть совершены различные процессуальные действия в рамках исполнительного производства" (см.: Комментарий к Федеральному закону от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" (постатейный) / Под общей ред. Ю.А. Дмитриева. Новая правовая культура; СПС Гарант, 2008. Платформа 1 (автор главы - Н.В. Салькова)).

Несколько иного подхода придерживается при определении срока В.В. Пиляева, указывая, что срок - это отрезок времени, который включает в себя три элемента: начало, течение и конец <9>.

Представляется, что данные определения не совсем полно раскрывают понятие срока в исполнительном производстве. В соответствии с ч. 1 ст. 15 ФЗИП срок в исполнительном производстве может определяться календарной датой, указанием на событие, которое должно наступить, или периодом времени, в течение которого действие может быть совершено. В этой связи определение срока только как "временного промежутка" является ограничением перечисленных в ч. 1 ст. 15 ФЗИП конструкций сроков в исполнительном производстве. В частности, если срок устанавливается календарной датой (например, в соответствии с ч. 4 ст. 38 ФЗИП в постановлении об отложении исполнительных действий указывается дата, до которой откладываются исполнительные действия) или указанием на событие (например, при приостановлении исполнительного производства), то он не может определяться как период времени, поскольку в этих случаях он представляет собой конкретный период времени - календарную дату, или дату совершения определенного события.

Именно такой подход можно найти при определении понятия сроков в гражданском и арбитражном процессе у Е.В. Исаевой. Процессуальный срок в гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном праве она рассматривает как "установленный законом или назначенный судебным органом (судьей) и исчисляемый годами, месяцами или днями период времени либо момент во времени, определяемый точной датой или указанием на событие, которое обязательно должно наступить, в течение которого или к которому судебный орган (судья) или иные участники процесса вправе либо обязаны совершить определенное процессуальное действие или совокупность таких действий" <10>.

Несмотря на то что в этом определении раскрывается понятие сроков в гражданском и арбитражном процессе, оно может быть взято за основу при формулировании понятия сроков в исполнительном производстве, поскольку законодателем в качестве модели правового регулирования сроков в исполнительном производстве избран институт процессуальных сроков, закрепленный в действующих ГПК РФ (гл. 9) и АПК РФ (гл. 10). В частности, следует отметить схожесть законодательных конструкций порядка исчисления сроков, регламентации правил окончания, восстановления сроков.

В этой связи представляется более верным определять срок в исполнительном производстве как предусмотренный федеральным законом или назначаемый судебным приставом-исполнителем промежуток времени или момент во времени, в течение которого могут или должны быть совершены определенные действия по исполнению исполнительного документа.

По своей природе, как справедливо отмечает В.М. Шерстюк, сроки в исполнительном производстве играют служебный характер <11>. Они направлены на обеспечение своевременного исполнения судебных актов и актов других органов.

Законодатель в гл. 3 "Сроки в исполнительном производстве" объединил нормы, регулирующие непосредственно сроки в исполнительном производстве (ст. ст. 15 - 20) и сроки предъявления исполнительных документов к взысканию (ст. ст. 21 - 23). Представляется, что данное объединение является неверным, поскольку сроки в исполнительном производстве по своей природе отличаются от сроков предъявления исполнительных документов к взысканию. Последние не охватываются понятием "сроки в исполнительном производстве", поскольку имеют иное функциональное назначение - определяют период времени обращения исполнительного документа к принудительному исполнению, иную правовую природу. По этой причине нормы ФЗИП, регулирующие правила о продлении (ст. 20), приостановлении (ст. 19), восстановлении сроков в исполнительном производстве (ст. 18), не будут распространяться на сроки предъявления исполнительного документа к взысканию. В связи с этим логически более верным было бы закрепление сроков предъявления исполнительных документов к исполнению в главе, регулирующей процедуру возбуждения исполнительного производства, а не в главе о сроках в исполнительном производстве, поскольку сам институт сроков является общим институтом, который находится в Общей части ФЗИП. Нормы, регламентирующие сроки предъявления исполнительного документа к взысканию, перерыв в течение этого срока, порядок его восстановления, связаны непосредственно с возбуждением исполнительного производства, в связи с чем целесообразно эти нормы закрепить в Особенной части ФЗИП.

Таким образом, сроки в исполнительном производстве являются самостоятельным институтом Общей части системы исполнительного права, и их не следует смешивать со сроками предъявления исполнительных документов к взысканию.