Мудрый Юрист

Еще раз к вопросу об объяснениях как новых доказательствах

Чуркин Александр Васильевич, доцент кафедры уголовного процесса Военного университета Министерства обороны России, кандидат юридических наук, доцент.

Ранее на страницах журнала "Российский следователь", в N 17 за 2013 г., была опубликована моя статья "Допустимость в уголовном процессе объяснений как новых доказательств". Настоящая статья, представленная мною к опубликованию в 2014 г., дополнена новой судебной практикой, которая имела свое место еще в 2013 г. Однако в 2013 г. я не стал ее указывать, чтобы "не загромождать" ту предшествующую статью, поскольку у меня тогда был иной аспект (ракурс) раскрытия этой темы - о процессуальной форме объяснений. В связи с публикацией в 2014 г. на страницах журнала "Российский следователь" (N 5) статьи авторов Т.Г. Кудрявцевой и Д.Н. Кожухарика "О допустимости в уголовном процессе объяснений в качестве доказательств" и поставленных мне данными авторами вопросами я просто вынужден вновь обратиться к этой теме.

Ключевые слова: объяснения, доказательство, судебная практика.

The issue on explanations as a new evidence revisited

A.V. Churkin

Churkin Aleksandr Vasil'evich, assistant professor, Chair of Criminal Procedure, Military University of the Ministry of Defense of Russia, candidate of juridical sciences, assistant professor.

My article "Admissibility of Explanations as a New Evidence in Criminal Procedure" earlier published in N 17 of 2013 is amended in the present article by new materials on judicial practice of 2013. However in 2013 I didn't mention these materials in order not to overload the previous article as at that time I concentrated on another aspect of development of the topic, i.e. the procedural form of explanations. In connection with publication in 2014 of the article by Kudryavtseva T.G. and Kozhukharik D.N. "On Accessibility of Explanations as an Evidence in Criminal Procedure" and the questions posed to me by the said authors I simply had to return to this topic.

Key words: explanations, evidence, judicial practice.

Как говорили древние, "в споре рождается истина". Я, автор А.В. Чуркин, прежде всего хочу поблагодарить Т.Г. Кудрявцеву и Д.Н. Кожухарика за столь внимательное и бескомпромиссное отношение к моей опубликованной в 2013 г. на страницах нашего журнала статье и высказанную полемику по отдельным аспектам содержания ее текста, которые в некоторых местах текста являются дискуссионными, а в других, к сожалению, нет, только лишь однозначными.

Во-первых, авторы Т.Г. Кудрявцева и Д.Н. Кожухарик в заключительной части своей названной выше статьи, подводя итоги, пишут: "...отсюда следует сделать вывод о том, что объяснение ни в коей мере не может приниматься как прямое доказательство по делу" <1>. В то же время хочу обратить внимание читателей нашего журнала, как правоприменителей, что, к сожалению, это не так, о чем свидетельствует следующая официально опубликованная судебная практика.

<1> Кудрявцева Т.Г., Кожухарик Д.Н. О допустимости в уголовном процессе объяснений в качестве доказательств // Российский следователь. 2014. N 5. С. 30.

В Определении Конституционного Суда РФ от 28 мая 2013 г. N 723-О разъясняется: "...объяснения, полученные до момента возбуждения уголовного дела в соответствии с частью первой статьи 144 УПК РФ следователем, руководителем следственного органа, дознавателем, органом дознания при проверке сообщения о преступлении, имеют доказательственное значение, "как иные документы", согласно п. 6 ч. 2 ст. 74 и ч. 1 ст. 84 УПК РФ" <2>.

<2> Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Жудина Сергея Семеновича на нарушение его конституционных прав пунктом 6 части второй статьи 74, пунктом 1 части третьей статьи 413 и положениями главы 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 28 мая 2013 г. N 723-О. URL: http://ksrf.ru (дата обращения: 31.10.2014).

Теперь перейдем к судебной практике высших судов страны (СССР, РСФСР и Российской Федерации), которая с 1979 г., т.е. более 35 лет, в этих вопросах занимала аналогичную последовательную позицию следующего содержания: "Объяснения граждан, полученные до возбуждения уголовного дела, сохраняют свое доказательственное значение в ходе дальнейшего производства по уголовному делу и могут быть положены в обоснование приговора в качестве доказательств" <3>.

<3> Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1979. N 1. С. 11 (уголовное дело в отношении Мамаева и Гаджиева); Бюллетень Верховного Суда СССР 1988. N 3. С. 21 (уголовное дело в отношении Базилевич); Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 6. С. 30 (уголовное дело в отношении Исиченко).

Во-вторых, авторы названной выше статьи - Т.Г. Кудрявцева и Д.Н. Кожухарик - отмечают, что "если же лицо дает какие-либо пояснения и их облачают в форму объяснения, то уместнее было бы предупреждать об ответственности за заведомо ложные показания (ст. 307 УК РФ) либо об отказе от дачи показаний (ст. 308 УК РФ). То есть предупреждение по ст. 306 УК РФ возможно в отношении лица, обращающегося с заявлением или сообщением о преступлении" <4>.

<4> Кудрявцева Т.Г., Кожухарик Д.Н. Указ. соч. С. 29.

Вместе с тем еще более 55 лет назад, 28 февраля 1959 г., Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в Определении по делу Л. указала следующее: "Ложный донос состоит в сообщении заведомо ложных сведений с целью добиться осуждения или привлечения к уголовной ответственности заведомо невиновного лица" <5>.

<5> Советская юстиция. 1959. N 7. С. 89 (раздел-рубрика "Судебная практика").

Таким образом, факт ложного доноса человеком также, ко всему прочему, может быть выражен и с процессуальной точки зрения зафиксирован в тексте его письменных объяснений, полученных согласно ч. 1 - 2 ст. 144 УПК РФ. В данной ситуации ввиду несовершенства уголовного законодательства и его несогласованности с уголовно-процессуальным законом правоприменителям при получении письменных объяснений от граждан в рамках "доследственной проверки", согласно положениям ч. 1 - 2 ст. 144 УПК РФ, ничего иного не остается, как предупредить опрашиваемое лицо об уголовной ответственности по ст. 306 УК РФ (наряду со ст. 310 УК РФ, если следователь или дознаватель примут решение применить положения ст. 161 УПК РФ до момента возбуждения уголовного дела).

Хочу отметить, что Конституционный Суд РФ разъяснил: "Статус подозреваемого и обвиняемого не предполагает возложение на них обязанности давать подписку о неразглашении без соответствующего разрешения ставших им известных в связи с участием в предварительном расследовании данных и последующего привлечения к уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ" <6>.

<6> По жалобе гражданина Пятничука Петра Ефимовича на нарушение его конституционных прав положениями статей 46, 86 и 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: Определение Конституционного Суда от 21 декабря 2004 г. N 467-О. URL: http://ksrf.ru (дата обращения: 31.10.2014).

В настоящее время, до внесения законодательных изменений в УК РФ и УПК РФ, перед началом получения объяснений у правоприменителей нет никаких юридических оснований предупреждать опрашиваемых лиц об уголовной ответственности по ст. 307 и 308 УК РФ, т.к. в диспозиции данных норм говорится именно о показаниях, а не об объяснениях.

В-третьих, в своей статье, ссылаясь на судебную практику ЕСПЧ и Конституционного Суда РФ, я говорил о понимании статуса участника уголовного судопроизводства, исходя не из формального, а из содержательного, фактического, сущностного положения личности. После этого я писал, что перед началом опроса опрашиваемое лицо (будущий потерпевший или свидетель, если по обстоятельствам, входящим в предмет материалов всей проверки и данного конкретного опроса, прогнозируется возбуждение уголовного дела; но никак не возможный подозреваемый либо обвиняемый), достигшее 16-летнего возраста, должно быть предупреждено под роспись об уголовной ответственности по ст. 306 УК РФ за заведомо ложный донос. Уважаемые авторы Т.Г. Кудрявцева и Д.Н. Кожухарик в своей статье спрашивают меня: "Тогда о каком "статусе" ведет речь уважаемый А.В. Чуркин?". Отвечаю.

Понятие "уголовное обвинение" (в аспекте положений п. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод) ЕСПЧ распространяет на военно-дисциплинарные проступки <7>, обвинения в нарушении норм таможенного <8>, налогового <9> и административного права <10>. ЕСПЧ распространил гарантии ст. 6 настоящей Конвенции на административное производство <11>, на конституционное производство <12> и правоотношения в сфере ОРД <13>.

<7> Энгель (Engel) и другие против Соединенного Королевства, Постановление ЕСПЧ от 8 июня 1976 г. Серия A, N 22.
<8> Салабяку (Salabiaku) против Франции, Постановление ЕСПЧ от 7 октября 1988 г. Серия A, N 141.
<9> Бенденун (Bendenoun) против Франции, Постановление ЕСПЧ от 24 февраля 1994 г. Серия A, N 22.
<10> Оцтюрк () против Германии, Постановление ЕСПЧ от 21 февраля 1984 г. Серия A, N 73.
<11> Бентхем (Benthem) против Нидерландов, Постановление ЕСПЧ от 23 октября 1985 г. Серия A, N 97.
<12> Руис-Матеос (Ruiz-Mateos) против Испании, Постановление ЕСПЧ от 23 июня 1993 г. Серия A, N 262.
<13> Ваньян против России, Постановление ЕСПЧ от 15 декабря 2005 г. // Бюллетень ЕСПЧ. 2006. N 7. С. 102 - 116; Худобин против России, Постановление ЕСПЧ от 26 октября 2006 г. // Бюллетень ЕСПЧ. 2007. N 11. С. 13 - 40; Быков против России, Постановление ЕСПЧ от 10 марта 2009 г. // Бюллетень ЕСПЧ. 2009. N 6. С. 109 - 146.

Аналогичную правовую позицию занимает и Конституционный Суд РФ:

"Обеспечение гарантируемых лицу Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве обусловлено не формальным признанием лица тем или иным участником производства по уголовному делу, а наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица, как нуждающегося в обеспечении соответствующего права" <14>;

<14> Постановления Конституционного Суда Российской Федерации: от 23 марта 1999 г. N 5-П и от 27 июня 2000 г. N 11-П; Определения Конституционного Суда Российской Федерации: от 22 января 2004 г. N 119-О и от 16 марта 2006 г. N 67-О. URL: http://ksrf.ru (дата обращения: 31.10.2014).

"Факт уголовного преследования и направленная против конкретного лица обвинительная деятельность могут подтверждаться не только актом о возбуждении в отношении данного лица уголовного дела, но иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрений против него" <15>.

<15> Постановления Конституционного Суда Российской Федерации: от 28 ноября 1996 г. N 19-П (п. 6 описательно-мотивировочной части); от 14 января 2000 г. N 1-П (п. п. 5 и 6 описательно-мотивировочной части); от 27 июня 2000 г. N 11-П (п. 3 описательно-мотивировочной части). URL: http://ksrf.ru (дата обращения: 31.10.2014) (выделено в тексте мной специально. - А.Ч.).

Европейский суд достаточно широко трактует термин "закон", включая сюда как писанное, так и неписанное право <16>. При таком подходе судебный прецедент является источником права <17>.

<16> Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М.: Издательство МНИМП, 1998. С. 163, 273 - 274; Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека (практика и комментарии) / Пер. с англ. М.: "Права человека", 1997. С. 252.
<17> Так, по делу Малоне ЕСПЧ разъяснил, что закон - это не только писанное, но и неписанное право. См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Указ. соч. С. 198.

Теперь поясню это на двух типичных примерах, довольно часто встречающихся в практике следователей и дознавателей.

Фабула N 1: гр. А. в рамках правоотношений ФЗ "Об ОРД" при получении взятки был задержан с поличным. Фабула N 2: На основании ФЗ "О полиции" (п. 37 ч. 1 ст. 12) инспектор ДПС изъял у водителя, гр. Б., поддельное водительское удостоверение.

Материалы по данным фактам были немедленно переданы соответственно в следственный отдел и отдел дознания на предмет решения вопроса о возбуждении уголовных дел. Также к следователю и дознавателю были доставлены и сами гр-не А. и Б.

Следователь и дознаватель, получая объяснения в рамках "доследственной проверки" в порядке положений ч. 1 - 2 ст. 144 УПК РФ, по моему глубокому убеждению, должны следующим образом в процессуальном аспекте дифференцировать правовой статус опрашиваемых лиц:

  1. при опросе названных выше гр-н А. и Б.:
  1. а вот при опросе всех остальных граждан (того же взяткодателя; инспектора ДПС и иных лиц, если они были, к примеру, специалиста, очевидцев, понятых и т.д.) перед началом получения объяснений предупреждать об уголовной ответственности по ст. 306 УК РФ уже следует. Также вполне допустимо персонально от каждого отобрать и названную выше подписку в порядке положений ст. 161 УПК РФ с предупреждением об уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ. Опрос этих лиц без участия адвоката не повлечет за собой признание полученного объяснения недопустимым доказательством, даже если после возбуждения уголовного дела впоследствии не представится допросить это лицо в качестве свидетеля в период досудебного и судебного производств (например погиб, пропал без вести, ввиду их состояния здоровья и т.п.).

Перечень подобных примеров из практики можно продолжить.

Вполне очевидно, что такая дифференциация правового статуса описанных выше лиц именно при получении объяснений вытекает из приведенной мной судебной практики, основанной на комплексном толковании компетентными судами различных правовых актов (международных, Конституции РФ и др.) в их неразрывной совокупности и единстве. В нормах законов, которые применялись в соответствующих правоотношениях (ст. 144 УПК РФ, ФЗ "Об ОРД", ФЗ "О полиции"), такой дифференциации правового статуса личности в момент получения объяснений, к сожалению, нет.

Более того, практика показывает, что при получении объяснений не только "de jure", но и "de facto" очень существенно различается и фактический (сущностный) статус названных выше категорий опрашиваемых лиц, а именно:

<18> Например, см.: Постановления от 9 марта 2006 г. по делу "Менешева против России" (жалоба N 52961/00) и от 18 января 2007 г. по делу "Читаев и Читаева против России" (жалоба N 59334/00), согласно которым "фактическое лишение свободы без какого-либо документирования этого факта является нарушением самой сути гарантий, предусмотренных ст. 5 Европейской конвенции, о защите прав человека и основных свобод. А тот факт, что само это задержание не было надлежащим образом зафиксировано и оформлено, признается грубейшим нарушением прав человека" // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2006. N 11; Специальный выпуск "Российская хроника Европейского суда". 2008. N 1. Данные Постановления ЕСПЧ также опубликованы в СПС "Гарант" и "КонсультантПлюс" (дата обращения: 31.10.2014).
<19> Напр., см.: Петров И. Адвоката назначат не глядя. Искоренить "карманных защитников" поручено компьютеру // Российская газета. 2014. 12 августа; Садохин В. Искореняя "карманных" адвокатов // Новая адвокатская газета. 2014. N 20. Согласно этим и другим публикациям в целях искоренения подобных негативных явлений, к сожалению принявших массовый характер, в ряде регионов страны адвокатов по назначению для таких ситуаций уже распределяют компьютерные технологии адвокатских палат субъектов России, включая ночное время, выходные и праздничные дни.

Касаясь этой проблемы, Уполномоченный по правам человека в РФ совершенно справедливо отмечает: "...человека могут препроводить в отделение милиции, запретив его покидать, хотя это задержанием считаться не будет. Соответственно, не будет составлен и протокол задержания. Правовой статус задержанного, но как бы и не задержанного лица останется в итоге неопределенным. Человек в таком двусмысленном положении полностью бесправен" <20>. Ю.А. Кирьянов сообщает, что в 23,4% изученных им уголовных дел с момента фактического задержания и до момента составления протокола задержания проходило 21 - 25 часов <21>. Проф. И.Л. Петрухин констатирует: "...сейчас "захват" и "доставление" лиц, подозреваемых в совершении преступлений, - "ничейная зона", поскольку эти действия не регламентированы ни административным, ни уголовно-процессуальным правом" <22>. Однако в ч. 2 ст. 48 Конституции России говорится о задержанном, а позиция Конституционного Суда РФ в этом вопросе такова: "...это понятие должно толковаться в конституционно-правовом, а не в придаваемом им УПК РСФСР более узком смысле" <23>. Европейский суд считает, что задержание, которое несет в себе элемент государственно-властного принуждения и ограничения прав личности, будет иметь место и в том случае, если гражданин сам лично добровольно явился в правоохранительный орган либо согласен со своим задержанием <24>. Правовая позиция Конституционного Суда России в этих вопросах такова: "...не только реальные ограничения, но и выявившаяся их опасность нарушают неприкосновенность личности, в том числе оказывают психическое давление на сознание и поступки человека" <25>. Как отмечает проф. А.С. Барабаш, приводя примеры из практики, "этот период достаточно интенсивно используется оперативными сотрудниками милиции для "выбивания" явки с повинной" <26>.

<20> Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2010 г. // Российская газета. 2011. 13 мая.
<21> Кирьянов Ю.А. Некоторые вопросы задержания подозреваемого в свете презумпции невиновности // Актуальные проблемы современного уголовного процесса России: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. В.А. Лазаревой. Самара, 2010. Вып. 5. С. 207.
<22> Петрухин И.Л. Комментарий к ст. 22 Конституции РФ // Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий. 3-е изд. / Под ред. Б.Н. Топорнина. М., 2003. С. 224.
<23> По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина Маслова В.И.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. N 11-П. URL: http://ksrf.ru (дата обращения: 31.10.2014).
<24> Постановление ЕСПЧ по делу "Де Вильде (De Wilde), Оомс (Ooms) и Версип (Versyp) против Бельгии" от 18 июня 1971 г. // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. В 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 9, 10, 18.
<25> По делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 3 мая 1995 г. N 4-П (п. 5 описательно-мотивировочной части текста данного Постановления). URL: http://ksrf.ru (дата обращения: 31.10.2014).
<26> Барабаш А. Начало исчисления срока задержания по подозрению в совершении преступления // Законность. 2011. N 1. С. 47.

Завершить свою статью я хочу следующими данными. Так, через сутки человек может воспроизвести лишь 60% ранее полученной им информации, через двое суток - уже только 30% <27>. Объяснения, полученные в процессе проверки сообщений о преступлениях, по данным одного исследования, в 96,3% случаев были идентичны содержанию протоколов их допросов <28>, в другом исследовании такая идентичность была обнаружена в 100% случаев <29>.

<27> Рубежов Г.С., Баренбойм П.Д. Психологические вопросы судопроизводства // Психологический журнал. 1986. Т. 7. N 3. С. 92 - 93.
<28> Копылова О.П. Проверка заявлений и сообщений о преступлении. Тамбов. 2010. С. 110.
<29> Зайцев О.А., Джагаев У.Ф. К вопросу о свидетельствовании в уголовном судопроизводстве // Общество и право. 2013. N 2 (44). С. 134; Жамкова О.Е. Процедура получения объяснений при проверке сообщений о преступлениях нуждается в регулировании // Российский следователь. 2013. N 2. С. 16 - 18.

Думаю, что моя настоящая статья поможет правоприменителям в их практической повседневной деятельности, а объяснения с учетом названной выше судебной практики будут более широко использоваться в качестве доказательства, причем с соблюдением законных прав личности опрашиваемых лиц. В 2013 г. в своей указанной выше статье я специально не "заострял" внимание читателей на указанных выше вопросах, полагая, что они и так всем давным-давно хорошо известны. К сожалению, оказалось, что это, увы, не совсем так. В связи с этим я был просто вынужден написать данную статью. Убедительно прошу довести ее содержание до сведения читателей на страницах журнала. Еще раз благодарю Т.Г. Кудрявцеву и Д.Н. Кожухарика за поставленные мне вопросы, которые, видимо, также были не совсем понятны и другим читателям нашего журнала.

Литература

  1. Барабаш А. Начало исчисления срока задержания по подозрению в совершении преступления // Законность. 2011. N 1.
  2. Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М.: Издательство МНИМП, 1998.
  3. Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека (практика и комментарии) / Пер. с англ. М.: "Права человека", 1997.
  4. Жамкова О.Е. Процедура получения объяснений при проверке сообщений о преступлениях нуждается в регулировании // Российский следователь. 2013. N 2. С. 16 - 18.
  5. Зайцев О.А., Джагаев У.Ф. К вопросу о свидетельствовании в уголовном судопроизводстве // Общество и право. 2013. N 2 (44).
  6. Кирьянов Ю.А. Некоторые вопросы задержания подозреваемого в свете презумпции невиновности // Актуальные проблемы современного уголовного процесса России: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. В.А. Лазаревой. Самара, 2010. Вып. 5.
  7. Копылова О.П. Проверка заявлений и сообщений о преступлении. Тамбов, 2010.
  8. Кудрявцева Т.Г., Кожухарик Д.Н. О допустимости в уголовном процессе объяснений в качестве доказательств // Российский следователь. 2014. N 5. С. 28 - 30.
  9. Петров И. Адвоката назначат не глядя. Искоренить "карманных защитников" поручено компьютеру // Российская газета. 2014. 12 августа.
  10. Петрухин И.Л. Комментарий к ст. 22 Конституции РФ // Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий. 3-е изд. / Под ред. Б.Н. Топорнина. М., 2003.
  11. Рубежов Г.С., Баренбойм П.Д. Психологические вопросы судопроизводства // Психологический журнал. 1986. Т. 7. N 3.
  12. Садохин В. Искореняя "карманных" адвокатов // Новая адвокатская газета. 2014. N 20.