Мудрый Юрист

Банковская тайна: смена парадигмы или дисбаланс интересов?

Олейник Оксана Михайловна, доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой предпринимательского права Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики".

Максимова Светлана Анатольевна, партнер KPMG.

Статья написана в связи с тем, что суд вынес решение о праве прокуратуры запрашивать сведения, составляющие банковскую тайну. В статье обращено внимание на изменение баланса интересов по поводу банковской тайны в России и в мире. Авторы считают, что в настоящее время происходит доминирование публичных интересов, ввиду чего правовой режим банковской тайны становится все более уязвимым. По мнению авторов, этот режим должен в одинаковой степени защищать как публично-правовые, так и частные интересы, что не позволяет бесконечно расширять круг лиц, имеющих право получать банковскую информацию. На основании анализа судебной практики высших судов формулируется вывод о том, что в настоящее время прокуратура не обладает правом запроса сведений, составляющих банковскую тайну. Обсуждается также возможность возмещения вреда в связи с незаконным запросом и незаконным предоставлением банковской информации, по поводу чего высказываются пессимистические прогнозы.

Ключевые слова: банковская тайна; субъекты, имеющие право получать банковскую информацию; полномочия прокуратуры; соотношение частных и публичных интересов; возмещение вреда, причиненного незаконным запросом и незаконным предоставлением банковской информации; соотношение законов, регулирующих режим банковской тайны.

Banking Secrecy: Change in a Paradigm, or Imbalance of Interests?

O.M. Oleynik, S.A. Maksimova

Oleynik Oksana Mikhaylovna, Doctor of Laws, Professor, Head of the Entrepreneurial Law Department of the National Research University "Higher School of Economics".

Maksimova Svetlana Anatolyevna, Partner of KPMG.

Writing this article is concerned with the fact that the court decided that a public prosecutor's office has a right to claim information which is regarded as a banking secrecy. The authors pay attention to the change in balance of interests concerning banking secrecy in Russia and all over the world. The authors stipulate that public interests are dominating nowadays, as a result of which the regime of banking secrecy has become more vulnerable. In authors' opinion, such a regime should protect both public and private interests equally, and the list of persons having right to pierce banking secrecy cannot be unlimited. Basing on the highest courts' jurisprudence analysis, the authors came to the conclusion that a public prosecutor's office should have no right on disclosure of banking secrecy. The authors also suggest that owners of banking secrecy should have a right on compensation of harm related to illegal distribution of banking secrecy; however, the authors' forecasts are quite pessimistic.

Keywords: banking secrecy; subjects who have a right to pierce banking secrecy; public prosecutor's office's authorities; correlation of private and public interests; compensating harm related to illegal disclosure of banking secrecy; correlation of law regulating banking secrecy regime.

С тех пор как ст. 26 "Банковская тайна" ФЗ от 2 декабря 1990 г. N 395-1 "О банках и банковской деятельности" <1> была изложена в новой редакции от 26 июня 2012 г., в нее уже несколько раз вносились изменения. И в настоящее время существует законопроект, предполагающий дальнейшее расширение круга лиц, имеющих доступ к банковской тайне, за счет включения в этот круг арбитражного управляющего. Если сравнить действующую редакцию этой статьи с первоначальной, то окажется, что статья сильно "разбухла", приобрела массу уточнений и исключений и стала совершенно невоспринимаемой. А если учесть, что наряду с этой статьей, которую следует считать специальной нормой со всеми вытекающими из этого последствиями, существует еще значительное количество правовых предписаний, соотносимых с банковской тайной, то окажется, что этот правовой институт нуждается в серьезном анализе и упорядочении. Причем по поводу банковской тайны соответствующие предписания содержатся в 77 федеральных законах, и более 30 из них приняты после 2010 г.

<1> СЗ РФ. 1996. N 6. Ст. 492.

Изменения, происходящие в российском праве и связанные с банковской тайной, можно, по образному выражению А.А. Вишневского, назвать публицизацией этих отношений. И хотя российские ученые вполне обоснованно рассматривают обеспечение банковской тайны как принцип банковского права, который применяется не только в качестве базового правила осуществления банковских операций и сделок, но и в надзорной деятельности Банка России <2>, сам институт теряет свои видимые очертания и предмет.

<2> См.: Ефимова Л.Г. К вопросу о предмете, методе, системе и принципах банковского права. Предпринимательское право. Приложение "Бизнес и право в России и за рубежом". 2012. N 4.

Интересно, что примерно то же самое происходит не только в России, но и в большинстве стран мира и в целом в мировом правопорядке. После последних финансовых кризисов институт банковской тайны претерпел существенные изменения практически во всех странах. И в принципе, оценивая эти изменения, можно согласиться с мнением А.А. Вишневского. Он отметил, что "на первый взгляд может показаться, что выполнение кредитными институтами публично-правовых функций не свойственно их природе, сфокусированной на получении прибыли, а навязано извне. По нашему мнению, такой вывод был бы корректен по отношению к банковской деятельности в период "капитализма эпохи свободной конкуренции", но не для современных реалий банковской деятельности" <3>.

<3> См.: Вишневский А.А. Современное банковское право: проявления смены парадигмы // Банковское право. 2014. N 2.

Точно так же следует поддержать сформулированный автором тезис о том, что содержание типов ограничения банковской тайны во многом является результатом банковской и финансовой политики. И можно утверждать, что тот видимый дисбаланс, который представляется как трудно совместимый с природой банковской тайны (автоматическое раскрытие информации), является следствием другого дисбаланса - злоупотребления институтами банковского права, т.е. использованием этих институтов (в том числе и банковской тайны) для совершения противоправных действий, включая уклонение от уплаты налогов <4>.

<4> См.: Вишневский А.А. Современное банковское право: банковско-клиентские отношения: Сравнительно-правовые очерки. М.: Статут, 2013.

В обоснование своей позиции автор ссылается на мнение г-на Урса Сваллера - представителя Швейцарии в одном из комитетов Совета Европы, который сказал: "Никто не может отрицать, что до предшествующих двух лет люди получали помощь - в частности со стороны различных банков - не платить налоги в своих "домашних" юрисдикциях на все свои доходы. Но произошли коренные перемены в нашей политике с того времени. С 2009 года мы применяем стандарты ОЭСР, мы заключили более 40 соглашений о двойном налогообложении, предоставляем административное содействие и располагаем независимым регулятором на финансовом рынке. То, чего я не хотел бы видеть, так это автоматический обмен информацией" <5>.

<5> См.: http://www.swissinfo.ch/eng/politics/foreign_affairs/Swiss_bracedfor_fresh_attack_on_banking_secrecy_.html?cid=32541350.

Для нашей же страны объективная оценка происходящих изменений требует сопоставления динамики с учетом отправной точки. Иными словами, для того чтобы оценить, что происходит, нужно определиться, с чем будем сравнивать. И здесь нам представляется, что существует серьезная разница между отправными точками российской и зарубежной правовой действительности.

В зарубежном праве, как отмечается в юридической литературе, со времени, прошедшего после рассмотрения дела Tournier v. National Provincial and Union Bank of England в 1924 г., основания раскрытия банковской тайны остаются прежними. Институт банковской тайны развился в праве Англии как частноправовой институт, как предполагаемое условие договора с клиентом. Еще в большей степени в пользу частноправовой природы этого института свидетельствует тот факт, что и в странах континентальной правовой семьи, где банковское право традиционно подвергалось более серьезному регулированию со стороны законодателя, банковская тайна происходила из частноправовых - договорных отношений банка и клиента <6>.

<6> См.: Вишневский А.А. Указ. соч.

В нашей же стране отправная точка выглядит совершенно иначе. Большинство специалистов по банковскому праву, несомненно, помнят то время, когда банки рассматривались как агенты государства, которые должны были контролировать направления расходования денежных средств клиентов, а само банковско-клиентское обслуживание носило характер крепостного права.

Очевидно, поэтому российские юристы в своем большинстве крайне негативно относятся к происходящим изменениям института банковской тайны. Некоторые молодые специалисты даже утверждают, что института банковской тайны в России больше не будет. А практикующие юристы очень критически и вполне обоснованно отзываются о тех решениях, которые выносят суды, поддерживая развитие публичности банковской тайны.

Собственно, одно из судебных дел, решение по которому обсуждалось в последнее время, и явилось поводом для написания этой статьи <7>. Кратко фабула дела такова <8>.

<7> См.: Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Смоленского областного суда от 11 июня 2013 г. по делу N 33-2302/2013 (председательствующий - Пудов А.В.).
<8> См.: комментарии по поводу этого решения - http://www.pravo.ru/review/view/107977.

Валерий Домаев стал победителем торгов на право аренды земли, которые (торги) впоследствии были признаны недействительными. Основанием для такого решения явилось то обстоятельство, что внесенный Домаевым задаток был зачислен на счет с опозданием на несколько часов. Установить это удалось с помощью прокуратуры, куда обратились конкуренты. Прокурор по их заявлению истребовал у банка сведения о проведенной операции, которые банк предоставил без согласия Домаева. Последний обратился с иском о возмещении ущерба, причиненного нарушением режима банковской тайны, поскольку, по его мнению, банк без согласия клиента не вправе был выдавать такую информацию. Банк со своей стороны ссылался на то, что он обязан был предоставить информацию по запросу прокуратуры, которая проводила проверку, организованную по заявлению Карнюшина. Не вдаваясь в подробности основного спора, обратим внимание только на то обстоятельство, что у истца была квитанция о внесении соответствующей суммы 30 октября, что соответствовало установленным срокам, а в деле было платежное поручение от 1 ноября, на основании чего Смоленский областной суд решил, что заверенная банком копия платежного поручения от 1 ноября опровергает его слова об оплате днем ранее.

Основанием для обращения в суд с иском к банку была выдача прокуратуре соответствующих документов. Представители банка в судебном процессе утверждали, что действовали по закону. С этой позицией согласилась коллегия Московского городского суда. Следовательно, для того чтобы дать соответствующую оценку приведенным суждениям, необходимо обратиться к закону.

И здесь в первую очередь следует вспомнить известные правила применения нормативных правовых актов. Это нужно сделать хотя бы потому, что возможность запрашивать у банка информацию регулируется, как уже было отмечено, огромным количеством нормативных правовых актов, которые необходимо систематизировать и соотнести друг с другом.

Но первое, что хотелось бы сделать, это исключить из обычно цитируемого материала такие образцы, как письмо Минфина России от 24 мая 2013 г. N 03-02-07/1/18636, письмо ФНС России от 11 октября 2007 г. N ШТ-6-06/774@, письмо Минфина России от 12 января 2010 г. N 03-02-07/1-4 и пр. К сожалению, необходимо напомнить, что в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 13 августа 1997 г. N 1009 <9>, которым утверждены Правила подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации, нормативные правовые акты издаются федеральными органами исполнительной власти в виде постановлений, приказов, распоряжений, правил, инструкций и положений. И в этом же акте отдельно подчеркнуто, что издание нормативных правовых актов в виде писем и телеграмм не допускается. Значит, ни суды, ни другие правоприменители не вправе ссылаться на эти псевдоакты, точно так же не следует на них обращать внимания (кроме критического) в юридической литературе.

<9> СЗ РФ. 1997. N 33. Ст. 3895.

Теперь о соотношении нормативных правовых актов. Первое, с чем нужно определиться, это соотношение ст. 26 Закона о банках и банковской деятельности и ст. 857 ГК РФ. Обе эти статьи, как известно, посвящены одному и тому же. Правда, Е.Б. Лаутс усматривает некоторую разницу между ними. По ее мнению, ГК и Закон о банках определяют разное содержание самой тайны и предусматривают различные последствия при разглашении обязанными субъектами банковской тайны. ГК устанавливает, что банк при разглашении сведений несет гражданско-правовую ответственность, а клиент вправе потребовать от банка возмещения причиненных убытков. Закон о банках определяет, что Банк России, Агентство по страхованию вкладов, кредитные организации, аудиторские организации, Росфинмониторинг, их работники и служащие несут ответственность, установленную федеральными законами, включая возмещение нанесенного ущерба <10>.

<10> См.: Лаутс Е.Б. Правовые проблемы минимизации банковских рисков, связанных с соблюдением банками режимов конфиденциальности информации при кредитовании граждан // Банковское право. 2011. N 1. С. 42 - 44.

На наш взгляд, ситуация выглядит несколько хуже. С тех пор, как ГК исключил из ст. 128 информацию как объект гражданского оборота, а также статьи, посвященные служебной и коммерческой тайне, остается совершенно непонятным, что делает в ГК ст. 857. Это в определенной степени атавизм, рудимент, который в принципе не соответствует гражданско-правовому регулированию и его принципам. Представляется, что эту статью просто забыли исключить, когда проводили соответствующую реформу. Она не имеет регулятивного потенциала в целом, а в той части, где есть какие-то предписания, она дублирует ст. 26. Что же касается возмещения убытков, то его можно осуществить по нормам об убытках и по ст. 26. Кстати, авторам не удалось обнаружить ни одного судебного решения, по которому такое возмещение было бы произведено, хотя, возможно, оно существует. К тому же упомянутая статья не содержит никаких предписаний и правил о возмещении убытков, а наличие абстрактной возможности их возмещения известно, чего стоит... Не говоря уже о том, что такие требования к банкам предъявляются крайне редко.

В связи с соотношением названных статей необходимо сослаться на особое мнение судьи Конституционного Суда РФ А.Л. Кононова, который написал, что именно этот (и никакой другой) Закон явно и определенно предусматривает в ст. 26 исключительные случаи ограничения банковской тайны и исчерпывающим образом устанавливает условия, порядок и перечень субъектов - государственных органов и должностных лиц, которые имеют право получать сведения о счетах клиентов банка. Этот перечень, по общему правилу, не подлежит расширительному толкованию. Очевидно также, что указанная норма, в силу названного предмета регулирования, является специальной и на основании общих принципов, определяющих критерии правового выбора приоритетных норм, обладает юридическим приоритетом в случае конкуренции общей и специальной норм, если бы такая коллизия имела место <11>.

<11> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 мая 2003 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 14 Федерального закона "О судебных приставах" в связи с запросом Лангепасского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа" // СЗ РФ. 2003. N 21. Ст. 2058.

Далее, необходимо соотнести ст. 26 и значительное число статей различных законов, регулирующих право на запрос. Разумеется, каждый субъект, в том числе прокуратура, считают "свой" акт специальным и руководствуются его требованиями при осуществлении своей деятельности. Это в известном смысле понятно и обоснованно. Но если бы это было правильно, то тогда ст. 26 Закона о банках и банковской деятельности была бы не нужна, поскольку все действовали бы в соответствии с процессуальным и иным законодательством, предусматривающим право на запрос банковской информации. Таким образом это, кстати, регулируется в отношении любых других сведений, которые те или иные контролирующие органы вправе получать.

Но банковская тайна - это особый правовой режим, который предполагает соблюдение специальных правил и требований, установленных специальным законодательством. Это неоднократно подчеркивали российские высшие суды. Так, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14 мая 2003 г. N 8-П подчеркнуто, что банковская тайна является видом личной тайны или тайны частной жизни. В ней реализуется право каждого на неприкосновенность частной жизни и личную тайну, и оно не допускает распространения информации о частной жизни лица без его согласия (ч. 1 ст. 23, ч. 1 ст. 24 Конституции РФ). Это право гарантируется Конституцией и защищается федеральным законом от чьего бы то ни было произвольного вмешательства в сферы индивидуальной автономии личности, в ее взаимоотношениях с государством, его органами и должностными лицами, а также с обществом и другими людьми.

Как подчеркнул КС РФ, такой подход корреспондирует со Всеобщей декларацией прав человека (ст. 12) и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ст. 8), провозглашающими право каждого на уважение его личной и семейной тайны и недопустимость произвольного вмешательства со стороны публичных властей в осуществление данного права.

Из конституционных гарантий неприкосновенности частной жизни, личной тайны и недопустимости распространения информации о частной жизни лица без его согласия вытекают как право каждого на сохранение в тайне сведений о его банковских счетах и банковских вкладах и иных сведений, виды и объем которых устанавливаются законом, так и соответствующая обязанность банков, иных кредитных организаций хранить банковскую тайну, а также обязанность государства обеспечивать это право в законодательстве и правоприменении.

Следовательно, по смыслу Конституции институт банковской тайны по своей природе и назначению имеет публично-частный характер и направлен на обеспечение условий для эффективного функционирования банковской системы и гражданского оборота, основанного на свободе его участников; одновременно данный институт гарантирует основные права граждан и защищаемые Конституцией интересы физических и юридических лиц. Этим должны предопределяться устанавливаемые федеральным законодателем объем и содержание правомочий органов государственной власти и их должностных лиц, являющихся носителями публичных функций, в их отношениях с банками, иными кредитными организациями и их клиентами, а также объем и содержание прав и обязанностей клиентов в их отношениях как с банками, иными кредитными организациями, являющимися носителями финансовой информации, так и с органами государственной власти и их должностными лицами, могущими лишь в целях реализации указанных функций пользоваться банковской тайной, затрагивая тем самым частную жизнь и личную тайну граждан.

Заслуживает поддержки и правовая позиция КС РФ о том, что такие отступления (в частности, предоставление банками, иными кредитными организациями и их служащими сведений о счетах, вкладах и операциях по счету, а также сведений о клиентах государственным органам и их должностным лицам) должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе частных и публичных прав и интересов граждан, не затрагивать существо соответствующих конституционных прав, т.е. не ограничивать пределы и применение основного содержания закрепляющих эти права конституционных положений, и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в ст. 55 Конституции целей защиты основ конституционного строя Российской Федерации, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц и общественной безопасности.

Правда, при этом нужно иметь в виду еще два суждения. Первое состоит в том, что сформулированные ст. 55 условия можно толковать очень широко, и практически невозможно сформулировать сколько-нибудь жесткие ограничения. Остается только одно формальное условие: такие ограничения могут вводиться только законом. И, как нам представляется, в качестве такого закона должна выступать ст. 26 Закона о банках и банковской деятельности. При этом можно предложить примерно такую же модель, которая действует применительно к налогам, по поводу которых ст. 57 Конституции прямо сформулировала такое требование.

Что же касается соотношения с другими федеральными законами, то здесь целесообразно предусматривать правовые предписания в соответствии со сферой действия или предметом регулирования. В Законе о банках и банковской деятельности соответствующий орган или лицо указывается как имеющий при определенных условиях право на получение информации, а в законе об этом органе, например о прокуратуре, регулируются процедура и правила формирования запроса и т.п.

Второе суждение, в связи с упомянутым Постановлением КС РФ, состоит в том, что из всех этих правильных предпосылок суд сделал совершенно неправильный на тот момент вывод и не признал норму Федерального закона о судебных приставах неконституционной. К сожалению, несколько позже была в очередной раз отредактирована ст. 26, и список лиц, имеющих право на получение банковской информации, был дополнен.

Кроме КС РФ, в отношении права прокуратуры на получение банковской информации неоднократно высказывался Верховный Суд РФ. Приведем только два известных и однотипных примера. Как правило, фабула здесь такова. Прокуратура района или области запрашивает банковскую информацию и получает отказ банка. После этого она привлекает руководителя банка или его филиала к административной ответственности по ст. 17.7 КоАП РФ, объективная сторона состава административного правонарушения по которой состоит в невыполнении требований прокурора, вытекающих из его полномочий, установленных федеральным законом.

Поскольку банк не соглашается с такой квалификацией, дело доходит до высшего суда. ВС РФ в своем Постановлении от 28 февраля 2014 г. N 32-АД13-9 <12> сформулировал абсолютно правильную позицию, состоящую в том, что п. 6 Приказа Генерального прокурора РФ от 7 декабря 2007 г. N 195 "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина" <13> предусмотрено, что при осуществлении надзора в сферах, на которые распространяется действие законодательства о банковской и иной охраняемой законом тайне, прокуроры должны руководствоваться установленным законодательством порядком.

<12> СПС "КонсультантПлюс".
<13> Там же.

Статья 26 ФЗ о банках и банковской деятельности, регулирующая порядок предоставления банками справок по операциям и счетам их клиентов, содержит исчерпывающий перечень лиц, которые вправе получать от банков информацию, составляющую банковскую тайну. При этом органы прокуратуры Российской Федерации и их должностные лица не указаны в данном перечне. Федеральный закон от 17 января 1992 г. N 2202-1 "О прокуратуре Российской Федерации" <14> также не содержит норм, предоставляющих органам прокуратуры Российской Федерации и их должностным лицам право получать от банков информацию, относящуюся к банковской тайне. Принимая во внимание требования норм ст. 857 ГК, ст. 26 Закона о банках и Закона N 2202-1, а также позицию КС РФ, органы прокуратуры Российской Федерации не вправе требовать от кредитных организаций предоставления информации, составляющей банковскую тайну. Точно такая же позиция сформулирована и в Постановлении ВС РФ от 27 февраля 2013 г. N 32-АД12-4.

<14> СЗ РФ. 1995. N 47. Ст. 4472.

В целом следует отметить, что почему-то именно органы прокуратуры на местах очень часто и довольно давно неправильно толкуют действующее законодательство. И точно так же, как в приведенных случаях, если участники спора доходят до федерального уровня, то ошибку удается исправить.

Напомним, что в соответствии со ст. 26 Закона о банках кредитная организация, Банк России, организация, осуществляющая функции по обязательному страхованию вкладов, гарантируют тайну об операциях, о счетах и вкладах своих клиентов и корреспондентов. Все служащие кредитной организации обязаны хранить тайну об операциях, о счетах и вкладах ее клиентов и корреспондентов, а также об иных сведениях, устанавливаемых кредитной организацией, если это не противоречит федеральному закону.

Справки по операциям и счетам юридических лиц и граждан, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, выдаются кредитной организацией им самим, судам и арбитражным судам (судьям), Счетной палате РФ, налоговым органам, Пенсионному фонду РФ, Фонду социального страхования РФ и органам принудительного исполнения судебных актов, актов других органов и должностных лиц в случаях, предусмотренных законодательными актами об их деятельности, а при наличии согласия руководителя следственного органа - органам предварительного следствия по делам, находящимся в их производстве.

Очень важно зафиксировать еще одно обстоятельство. Даже в тех случаях, когда речь идет о возбуждении уголовного дела, принято разделять поводы и основания. Как известно, поводы для возбуждения уголовного дела перечислены в ст. 140 УПК РФ, и среди них нет информации, составляющей банковскую тайну. Равно как и до возбуждения уголовного дела нельзя запрашивать эту информацию с тем, чтобы она послужила поводом для возбуждения дела. Не случайно законодатель употребил словосочетание "по делам, находящимся в их производстве". Если прибегнуть к филологическому толкованию закона, то можно получить совершенно однозначный вывод: сначала нужно возбудить уголовное дело, разумеется, при наличии поводов и основания, а затем в установленном порядке запрашивать сведения, составляющие банковскую тайну.

В связи с возможными запросами прокуратуры и других правоохранительных органов хотелось бы обратить внимание на еще одно обстоятельство. В последнее время представители этих органов очень часто ссылаются на опыт зарубежных стран, в которых эти органы имеют большие полномочия, чем в нашей стране. И это иногда соответствует действительности. Но проблема состоит в том, что такие права правоохранительных органов в зарубежных правопорядках находятся в сложной системе сдержек и противовесов, обеспечивающих разумное и чрезвычайно ответственное их использование.

В отношении банковской тайны, например, право следователя на запрос может сопровождаться ответственностью прокуратуры за необоснованный запрос и обязанностью возместить моральный вред или вред, причиненный деловой репутации. Это возможно в тех случаях, когда по делу был вынесен оправдательный приговор или дело прекращено за отсутствием состава преступления, или события преступления, или т.п. Эти обстоятельства нужно иметь в виду, когда мы проводим сравнительный анализ институтов или пытаемся заимствовать отдельные элементы того или иного института, поскольку только при наличии всего комплекса элементов каждый из них работает эффективно. Если же вырвать из среды применения тот или иной элемент сложной конструкции, можно получить прямо противоположные результаты.

Учитывая все изложенное, вернемся к гражданско-правовому спору о возмещении убытков Домаева. Для внесения ясности в этот спор необходимо структурировать сложившиеся правоотношения. Совершенно понятно, что в данном случае имеет место двойное правонарушение. Первое состоит в том, что прокуратура района превысила свои полномочия и направила в банк запрос на предоставление информации, составляющей банковскую тайну, не имея для этого ни прав, ни оснований. Второе правонарушение совершил Россельхозбанк, который предоставил банковскую информацию лицу, не указанному в ст. 26 Закона о банках и банковской деятельности, чем причинил вред своему клиенту. Поэтому можно предположить, что в этой части истец абсолютно прав, и ему следует продолжить борьбу за свои права. Правда, анализ судебного решения по основному спору, равно как аргументы, обосновывающие его претензии к банку, не создают уверенности в благополучном исходе дела для него. Скорее всего, в иске ему откажут потому, что не найдут причинно-следственной связи между незаконными действиями банка и прокуратуры и причиненными убытками. Но в любом случае запрос прокуратуры должен быть признан незаконным.

Как нетрудно заметить, в настоящее время институт банковской тайны находится в центре внимания многих специалистов, представляющих те или иные интересы. С определенной долей условности можно утверждать, что сейчас нарушен баланс частных и публичных интересов в этой сфере и доминирует публичный интерес, что для нашей страны, учитывая предшествующее развитие, очень опасно. Более того, складывается неблагоприятная тенденция усиления защиты публичных интересов в ущерб частным. При этом многие специалисты, являющиеся сторонниками этой тенденции, постоянно доказывают важность и серьезность таких интересов, как правило, ссылаясь на ст. 55 Конституции.

В этой связи хотелось бы напомнить только об одном обстоятельстве. В Конституции РФ есть еще ст. 2, которая гласит: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства". Поэтому нам представляется, что каждый раз, когда предлагаются ссылки на ст. 55 Конституции для ограничения прав и свобод человека, необходимо соотносить это ограничение со ст. 2 и устанавливать, так ли уж необходимо каждое следующее ограничение.

С этих позиций думается, что из ст. 26 Закона о банках и банковской деятельности можно было много субъектов убрать, и уж точно пополнять этот список не нужно. В любом случае можно согласиться с высказываемым в литературе мнением о том, что правовой режим банковской тайны до настоящего времени не получил четкого законодательного регулирования, что позволило бы обеспечить баланс между публичными интересами государства и частными интересами кредитных организаций и их клиентов, а также создать унифицированный и прозрачный механизм реализации права доступа к банковской тайне <15>.

<15> См.: Индык К.П., Макеева И.А. Банковская тайна: коллизионные вопросы правового регулирования // Ленинградский юридический журнал. 2013. N 1.

Библиографический список

  1. Вишневский А.А. Современное банковское право: банковско-клиентские отношения: Сравнительно-правовые очерки. М.: Статут, 2013.
  2. Вишневский А.А. Современное банковское право: проявления смены парадигмы // Банковское право. 2014. N 2.
  3. Ефимова Л.Г. К вопросу о предмете, методе, системе и принципах банковского права. Предпринимательское право. Приложение "Бизнес и право в России и за рубежом". 2012. N 4.
  4. Индык К.П., Макеева И.А. Банковская тайна: коллизионные вопросы правового регулирования // Ленинградский юридический журнал. 2013. N 1.
  5. Лаутс Е.Б. Правовые проблемы минимизации банковских рисков, связанных с соблюдением банками режимов конфиденциальности информации при кредитовании граждан // Банковское право. 2011. N 1.