Экономика дореформенного правосудия в России (вторая треть XIX в.)

Захаров Владимир Викторович, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Курского государственного университета, доктор юридических наук, профессор.

В статье анализируется материальное обеспечение судов в Российской империи второй трети XIX в. На основе анализа различных данных сформулирован вывод об остаточном принципе финансирования судебного ведомства. В качестве последствий такого подхода названы: плохие условия работы судов, способствовавшие снижению авторитета судебной власти, дефицит профессиональных кадров, взяточничество. В конечном итоге экономические проблемы стали препятствием на пути реализации вполне актуальных и продуманных реформ суда, предложенных правительством Николая I.

Ключевые слова: суд, судебная политика Николая I, судебная реформа, дореформенный суд, экономика правосудия, кадровая политика в судах, взяточничество.

Economy of pre-reform justice in Russia (the second third of the XIX century)

V.V. Zakharov

Zakharov Vladimir Viktorovich, head of the Chair of Theory and History of State and Law of the Kursk State University, doctor of juridical sciences, professor.

The financial security of courts in the Russian Empire in the second third of the XIX century is analyzed in the article. Based on the analysis of various data, a conclusion on the residual principle of financing of the judicial establishment is made. As a result of this approach, there are such consequences as poor working conditions of courts, which reduced the authority of the judiciary, shortage of professional staff and bribery. Ultimately, economic problems have become an obstacle in the way of realization of quite actual and thought-out court reforms suggested by the government of Nicholas I.

Key words: court, the judicial policy of Nicholas I, judicial reform, pre-reform court, economy of justice, personnel policy in the courts, bribery.

Судебная реформа, переживающая в нашей стране очередной этап, актуализирует поиск российской юридической наукой наиболее оптимальных моделей судоустройства и судопроизводства. Это обусловливает рост интереса к истории суда. В современной историко-правовой науке раскрыты многие организационные и функциональные аспекты состояния отечественного правосудия накануне судебной реформы 1864 г. В меньшей степени обращается внимание на те моменты, которые выступали условиями деятельности суда, на эффективность обеспечивающих структур.

Считаем, что при анализе основных проблем судебной системы нельзя игнорировать экономику правосудия. Представляется, что она оказала существенное негативное влияние на состояние судов и их работу, но и выступила преградой на пути внедрения новаций в судоустройство и судопроизводство в правление Николая I. Его судебная политика носила предреформенный характер и отличалась осознанием конкретных проблем в российском правосудии, включением совершенствования судебной системы в число приоритетных направлений внутренней политики, проведением систематических минимальных реформ. Основной задачей политики в сфере судоустройства была оптимизация внутренней организации судебной системы и способов ее взаимодействия с другими государственными и социальными институтами. В области судопроизводства, наряду с ускорением процесса, главной задачей судебной политики стало совершенствование принудительного исполнения судебных решений.

Способами решения указанных задач стали учреждение новых судов, частичные изменения в структуре и подсудности действовавших судов, корректировка механизма кадрового обеспечения органов правосудия, развитие примирительных форм правосудия, модификация делопроизводства в судах, реформирование мер и процедур принудительного исполнения судебных решений. Особым средством проведения судебной политики явилось усиление контроля за деятельностью судов, что стало проявлением этатистской управленческой модели. Николай I был убежден, что причины проблем в судебной системе кроются в ненадлежащем исполнении законов, следовательно, с помощью надзора удастся добиться улучшения работы судов.

Однако нередко предпринимаемые меры упирались в то, что в дореформенной России судебное ведомство было одним из малобюджетных. Объем средств, выделяемых для финансирования деятельности судов, всегда был гораздо меньше, чем для административных органов. Еще в 1809 г. министр юстиции И.И. Дмитриев признавал недостаточность финансирования судов, особенно палат гражданского и уголовного суда <1>.

К середине столетия ничего принципиально не изменилось. Наличие материальных проблем было связано с незначительным бюджетом Министерства юстиции, который в 40 - 50-х гг. XIX в. не превышал 3,5 млн. руб. Из этой суммы свыше 800 тыс. руб. расходовалось на Сенат, около 15 тыс. руб. отпускалось на межевую канцелярию с подведомственными ей учреждениями и столько же - на содержание губернских и уездных землемеров. На департамент и канцелярию Министерства расходовалось немногим более 80 тыс. руб., причем в эту сумму входило также содержание министра юстиции - 7984,29 руб. и товарища министра - 5739,83 руб. Затем на все судебные установления империи, а также на содержание прокурорского надзора и губернских и уездных стряпчих отпускалось менее 2 млн. руб. в год.

При таком более чем скромном бюджете содержание судебной палаты в губерниях обходилось от 3 тыс. руб. до 4,7 тыс. руб. ежегодно, тогда как в тех же губерниях на губернские правления отпускалось от 16 до 20 тыс. руб., а на казенные палаты от 20 до 30 тыс. руб. Например, в десяти губерниях (Астраханской, Казанской, Курской, Нижегородской, Новгородской, Пермской, Псковской, Полтавской, Тульской, Саратовской) на содержание губернских правлений отпускалось от 16 369 до 20 120 руб. серебром, казенных палат - от 19 465 до 29 300 руб., на судебные палаты - от 6436 до 8650 руб. Заметим, что из двух палат в меньшем объеме финансировалась гражданская палата, на нее отпускалось от 2928 до 3928 руб. <2>. Сравнение даже по минимальным суммам показывает, что суды получали в 2,5 - 3 раза меньше средств. В целом по стране финансирование судов в 5 - 7 раз было меньше других государственных учреждений <3>.

Такая несоразмерность в средствах, отпускавшихся на содержание судов и других равных им государственных органов, отражалась на размере оплаты труда судебных чинов. К примеру: вице-губернатор получал в год 2570 руб. серебром, председатель казенной палаты - 4406 руб., управляющий палатой государственных имуществ - 2859 руб., а председатель палаты гражданского или уголовного суда - 1143,65 руб.

Что касается второстепенных и низших чинов судебных мест, то их заработная плата была совершенно ничтожной и не обеспечивала даже самое скромное существование. В некоторых судебных палатах при распределении общих канцелярских сумм на долю каждого канцелярского чиновника приходилось нередко менее одного рубля в месяц. Еще меньшую сумму получали служащие палаты ниже рангом. Товарищ председателя получал в год 714,80 руб., заседатель - 285,92 руб., секретарь - 513,57 руб., чиновники канцелярии - по 60 коп. в месяц, т.е. 2 коп. в день <4>.

Первичные материалы о деятельности судов рисуют еще более мозаичную, но от того не менее печальную картину, особенно по канцелярским служителям. Так, в Тамбовской губернии заседатели палат уголовного и гражданского суда получали 360 руб. в год, помощники столоначальников - 100 руб., копиисты - 40 руб., а канцеляристам полагались еще меньшие оклады <5>. Оплата столоначальников Курской палаты гражданского суда, которые, собственно, и вели производство по делу, составляла в среднем 42 руб. в год, или 3,5 руб. в месяц. Годовое жалованье канцелярских служителей в этом же суде колебалось от 11 до 24 руб. Часть писцов вообще не получали официального жалованья <6>.

В правительственных кругах зрело понимание того, что такое положение подрывает правосудие в стране. На протяжении второй четверти XIX в. предпринимались попытки увеличить финансирование судов. В 1834 и 1835 гг. Д.В. Дашков, подготовивший обширную программу судебных преобразований <7>, убедил Николая I распорядиться об увеличении финансирования судов в губерниях, но эти средства были направлены в другие ведомства. Затем это хотели сделать в 1845 г., но тоже безуспешно - в связи с ростом расходов. Уместно обратить внимание на то, что суд стал органом власти, на котором экономили средства, используя остаточный принцип финансирования. В 1847 г. очередная инициатива вновь осталась безрезультатна, казна оказалась пуста после подавления восстания в Венгрии. В 1851 г. министр юстиции В.Н. Панин составил предложения о повышении жалованья служащим судов, но они оказались нереализованными в связи с тем, что в это время Департамент государственной экономии Государственного совета пересматривал бюджеты всех министерств с целью сокращения расходов. В 1852 г. Панин вновь представил увеличенный бюджет Министерства юстиции, но он остался без внимания в связи с началом подготовки судебной реформы <8>. Только в 1859 г., после роста доходов казны за счет налогов с питейных заведений, появился закон, в соответствии с которым произошло увеличение на 57% финансирования судов, действовавших в 44 губерниях и Бессарабской области. Свыше миллиона рублей были направлены на повышение жалованья служащим уездных и губернских судов, а также органов прокуратуры <9>.

Постоянная отсрочка и сохранение принципа остаточного финансирования судебной системы обернулись негативными последствиями. Как свидетельствовало само Министерство юстиции, "неудивительно поэтому, что при таких нищенских окладах на службу по судебному ведомству поступали по большей части лишь такие лица, которые вследствие полного своего невежества и неспособности к труду лишены были всякой возможности найти себе какие-либо иные занятия в других ведомствах. Неудивительно также, что все эти судебные чины, за немногими исключениями, не получая достаточного содержания, обеспечивающего их в главнейших потребностях жизни, прибегали к взяточничеству и вымогательству как единственному средству существования" <10>.

Подобные оценки в полной мере соответствуют результатам криминологических исследований, в которых доказано, что отсутствие нормального материального положения чиновников влечет за собой распространение взяточничества <11>.

Анализ мемуарной литературы и иных источников свидетельствует о том, что в рамках системы коллективных злоупотреблений остаться честным чиновником было практически невозможно: "Брали губернаторы, председатели гражданских и уголовных палат, брали в Сенате. Все это узаконилось, вошло в обычай, и проситель никогда не приходил в присутственные места с пустыми руками" <12>.

Именно эта традиция позволяла выживать служащим при той жалкой оплате, которую они получали за свой труд. Суммируя свидетельства современников и официальную статистику, мы можем получить следующую структуру доходов рядового канцелярского чиновника. Жалованье колебалось от 2 до 8 руб. в месяц. Дополнительно от посетителей он получал "благодарностей" от 10 до 20 руб. в месяц <13>. Таким образом, месячный доход мелкого чиновника находился в диапазоне от 12 до 28 руб. Только этим можно объяснить, почему некоторые канцелярские служители работали, вообще не получая оплаты. Например, в штате палаты гражданского суда Курской губернии в 1850 г. состояло свыше десяти писцов "без жалованья" <14>.

И.В. Гессен прямо признавал: "Все в России знают, например, что ни одна гражданская палата не могла бы продолжать существования при помощи своих средств, если бы не поддерживалась выкупом за право ничего не делать от купеческих заседателей, незаконными поборами с просителей в крепостной экспедиции. Не на чем было бы писать, потому что в иных палатах канцелярской суммы недостало бы и на десятую часть всей бумаги, которая употребляется в дело. Где крепостная часть дает большие доходы чиновникам, там материальные средства в исправности, потому что чиновники устраивают их из своих доходов; где по местным обстоятельствам доходы крепостной экспедиции не так значительны, там и палата не имеет возможности поддержать себя" <15>.

Обоснованность наблюдения И.В. Гессена подтверждают результаты проверки курских судов в 1847 г. Палата гражданского суда констатировала недостаток помещений, столов и шкафов. Это не позволяло создать элементарные условия для работы. Как правило, за одним столом сидели два столоначальника, архивариус вообще не имел стола. Прием посетителей осуществлялся в комнате, где совершались крепостные акты, вследствие чего в документах встречались постоянные ошибки. Зимой в помещениях было холодно, окна не открывались, а от горения свечей и печей накапливался угарный газ, который после обеда лишал служащих возможности работать. При всем этом ни одно ходатайство об увеличении средств на содержание канцелярии не было удовлетворено <16>. Тем не менее палате удалось изыскать средства для того, чтобы устранить часть замечаний ревизора, в том числе те, которые требовали материальных затрат, в частности оборудование рабочего места протоколиста в присутственной комнате, оснащение архива новыми шкафами и др.

Недавно в научный оборот историком Л.Ф. Писарьковой были введены материалы, которые свидетельствуют о том, что владелец заводов в Пермской губернии С.М. Голицын подкупал различных чиновников. Судьи и чиновники судов не стали исключением. Более того, на протяжении изучаемого времени взятки чиновникам постоянно росли. Так, в 1804 г. "чиновникам и приказным" палаты гражданского и уголовного суда было выплачено 593 руб., а в 1852 г. - 1614 руб., т.е. почти в три раза больше. На судей и служащих Пермского уездного суда было израсходовано соответственно 251 руб. и 3075 руб. (в 12 раз больше). Взятки чиновникам Пермского земского суда выросли с 372 руб. до 6139 руб., или в 16,5 раза <17>. Сравнение с затратами С.М. Голицына на других чиновников показывает, что судебное ведомство обходилось ему дороже всего <18>. Следует обратить внимание, что выплаты были сопоставимы с казенным жалованьем, это означает, что судьи получали от С.М. Голицына второе содержание.

Конечно, у С.М. Голицына был интерес для создания такой грандиозной системы подкупа, тем более что его состояние позволяло это сделать. Для получения прибыли ему нужно было добиться расположения чиновников, которые за вознаграждение отказывались требовать от Голицына неукоснительного соблюдения закона и сами нарушали законодательство в знак признательности. Но как показывают исследования, в других регионах находились откупщики, богатые помещики, состоятельные купцы, которые, возможно, в меньших размерах, но тоже финансировали суды <19>. Показательно заявление киевского губернатора, призвавшего помещиков выделять средства на содержание правоохранительных органов. В качестве аргумента он указал на вероятность того, что "средства эти они будут получать от воров" <20>.

Еще одним следствием низкого финансирования судов стали неудовлетворительные условия работы служащих. Как правило, суды не имели достаточных помещений, из-за чего отсутствовала возможность расширить штат служащих, оснастить помещения необходимой мебелью, что сразу сказывалось на качестве работы. Приведем несколько зарисовок. В 1833 г. Курская палата гражданского суда выступила с инициативой о расширении занимаемого ею помещения за счет соседних комнат, отведенных совестному суду. Материалы, положенные в основу ходатайства, позволяют представить, как выглядел обычный провинциальный суд второй инстанции. Канцелярия была заполнена до такой степени, что проходить между столами можно было только боком. Часть писцов не имели своих рабочих мест из-за того, что отсутствовало свободное пространство для нового стола. По этой причине писцы занимались написанием журналов и других процессуальных документов в помещении, отведенном для заседаний суда, используя для этого рабочие места секретаря и протоколиста. Во время приема посетителей теснота усиливалась. Особенно тяжело было в зимнее время, когда приток посетителей значительно возрастал. Учитывая, что топилась печь, постоянно горели свечи и при этом отсутствовала вентиляция, можно представить, насколько неблагоприятными были санитарно-гигиенические условия работы <21>.

Два с половиной года палата состояла в переписке с различными органами власти, включая Сенат. И только после обращения последнего к губернатору был положительно решен вопрос о расширении помещений палаты <22>. Напомним, что речь шла всего лишь о предоставлении соседней комнаты без всякой перестройки.

О том, что это решение было паллиативным, свидетельствует тот факт, что уже через двенадцать лет ситуация полностью повторилась. Рост дел заставил увеличить численность штата палаты, что в итоге вновь привело к недостатку помещений и оборудования. В 1847 г. председатель палаты был вынужден признать, что в суде не было лишнего стола, чтобы поставить его для протоколиста в зале заседаний. Сами помещения оставляли желать лучшего. Достаточно сказать, что во время заседаний с потолка осыпалась штукатурка <23>.

Итак, материальное обеспечение судебного ведомства было гораздо меньшим, чем материальное обеспечение административных органов. Бюджет Министерства юстиции в 40 - 50-х гг. XIX в. не превышал 3,5 млн. руб. Первое серьезное увеличение финансирования судебной системы произошло только в 1859 г., когда свыше 1 млн. руб. было направлено на повышение жалованья служащим уездных, губернских судов и органов прокуратуры. Сохранение принципа остаточного финансирования судебной системы не позволило создать удовлетворительные условия для работы служащих, препятствовало притоку подготовленных специалистов в судебное ведомство на всех его уровнях. В результате минимальные реформы способствовали повышению эффективности отдельных звеньев, но не всего механизма судебной защиты. В этом в полной мере проявились особенности политики Николая I, отличавшейся разрывом между официально декларируемой судебной политикой и фактически проводимой. Отказ от радикальных и даже умеренных судебных реформ объясняется стремлением сохранить существовавшие параметры государственно-правового развития, которые воспринимались как устойчивые.

Литература

1. Виленский Б.В. Подготовка судебной реформы 20 ноября 1864 г. в России. Саратов: Изд-во Сарат. унив., 1963. 147 с.
2. Гессен И.В. Судебная реформа. СПб.: Тип. П.П. Гершунина, 1905. 325 с.
3. Ефремова Н.Н. Становление и развитие судебного права в России XVIII - начала XX в. (историко-правовое исследование). М.: РУДН, 2007. 267 с.
4. Исаев И.А. История России: Правовые традиции. М.: ЮКИС, 1995. 319 с.
5. Исаев И.А. История России: Традиция государственности. М.: ЮКИС, 1995. 319 с.
6. Катаев И.М. Дореформенная бюрократия: по запискам, мемуарам и литературе. СПб.: Кн-во типолит. "Энергия", 1914. 180 с.
7. Кутафин О.Е. Судебная власть в России: история, документы: В 6 т. Т. III. От Свода законов к судебной реформе 1864 г. / О.Е. Кутафин, В.М. Лебедев, Е.Ю. Семигин; Отв. ред. А.В. Наумов. М.: Мысль, 2003. 829 с.
8. Министерство юстиции за сто лет. 1802 - 1902. М.: Спарк, 2001. 351 с.
9. Писарькова Л.Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII - первой половине XIX в. // Человек. 1995. Вып. 3. С. 121 - 139; вып. 4. С. 147 - 159.
10. Развитие русского права в первой половине XIX в. / Отв. ред. Е.А. Скрипилев. М.: Наука, 1994. 316 с.
11. Синюков В.Н. Российская правовая система. Саратов: Изд-е СЮИ, 1994. 672 с.
12. Судебная реформа / Под ред. Н.В. Давыдова, Н.Н. Полянского. Т. 1. М.: Книгоиздательство "Объединение", 1915. 403 с.
13. Судебная реформа / Под ред. Н.В. Давыдова, Н.Н. Полянского. Т. II. М.: Книгоиздательство "Объединение", 1915. 316 с.
14. Филиппов М.А. Судебная реформа в России. Т. 1. СПб.: Тип. В. Тушнова, 1871.623 с.
15. Щедрина Ю.В. Суды российской провинции во второй половине XIX - начале XX в. (на примере Курской губернии). Курск: Изд-во РОСИ, 2007. 160 с.
16. Weber M. Economy and society: An outline of interpretive sociology. Berkeley, 1978. 472 p.
17. Baberowski J. Autocratie und Justiz: Zum Verhaltnis von Rechtsstaatlichkeit und Ruckstandigkeit im ausgehenden Zarenreich. 1864 - 1914. Frankfurt am Main, 1996. 328 s.
18. Kaiser F.B. Die russische Justizreform von 1864: Zur Geschichte der russischen Justiz von Katharina II. Bis 1917. Leiden, 1972. 552 S.