Мудрый Юрист

Компенсаторная реституция: общетеоретический обзор и основная проблематика

Коваль Дмитрий Александрович, ассистент кафедры международного права и международных отношений, Национальный университет "Одесская юридическая академия".

В статье анализируются теоретические основы компенсаторной реституции как вида международной ответственности. Отстаивается мнение об исключительности культурной собственности как вида собственности и ее реституции. Названы три исторические модификации компенсаторной реституции культурных ценностей: версальская, рижская и берлинская.

Ключевые слова: компенсаторная реституция, культурные ценности, международно-правовая защита культурных ценностей, Гаагская конвенция 1954 г.

Compensatory restitution: general theoretical review and main topics

D.A. Koval'

Koval' Dmitrij Aleksandrovich, assistant at the Chair of International Law and International Relations, National University "Odessa Law Academy".

In the paper the theoretical foundations of restitution by replacement as a form of international responsibility are analysed. The exclusive status of cultural property as a form of property and of its restitution is advocated. Three historical modifications of restitution by replacement are named. They are: versailles, riga and berlin modifications.

Key words: restitution by replacement of cultural property, the international law protection of cultural property, the hague convention 1954.

Вопрос компенсаторной реституции, ее границ и принципов является важным, актуальным и самым спорным в сфере возврата культурных ценностей вопросом. Его решение зачастую сводится в политическую плоскость, что лишает вовлеченные в реституционные процессы страны возможности для конструктивного диалога и ориентирования на постоянную величину - международное право, вместо переменной - политических интересов. Цель этого исследования - анализ компенсаторной реституции с точки зрения специфики международно-правовой ответственности за деликты против культурных ценностей, историческая ретроспектива закрепления компенсаторной реституции в международных договорах и типизация видов (модификаций) компенсаторной реституции. Как представляется, именно такая постановка цели позволит исключить нежелательный психо-эмоциональный контекст из оценки компенсаторной реституции как вида международно-правовой ответственности.

Отметим, что тема компенсаторной реституции культурных ценностей широко обсуждалась в российской и зарубежной юридической науке. Следует выделить работы таких ученых, как: А. Бланкенагель, М.М. Богуславский, А. Гаттини, П. Гвоздевич, А. Грецька-Жолинська, Е.А. Денисова, К. Зейдлер, М. Карадова, М.А. Киличенкова, М. Ковальски, Г. Козлов, М. Куртц, С. Нахлик, А.Л. Цимерман и др. Несмотря на широкий охват вопроса международно-правовой природы компенсаторной реституции, ее допустимости, на данный момент существует ряд неосвещенных вопросов, которые хотелось бы адресовать в данной статье.

Под компенсаторной реституцией культурных ценностей понимают замену утраченных ценностей другими объектами, которые являются сопоставимыми по стоимости, художественной ценности и историческому значению для определенной страны. В связи с неотвратимостью наличия оценочных категорий в процессе реализации компенсаторной реституции ее границы трудно определить, что порождает проблемы правоприменительного и доктринального уровня.

Выдающийся британский юрист-международник М. Шоу, ссылаясь на другого известного ученого Я. Броунли, отмечает, что в случаях с деликтами, касающимися нарушения права собственности на культурные ценности, реституция является единственно возможной формой правовой защиты [13]. Практика Международного суда ООН только однажды напрямую касалась вопроса реституции культурных ценностей. В деле о Храме Пьер-Вихар (Камбоджа против Таиланда) МС ООН была сформулирована позиция, согласно которой культурные ценности храма должны быть возвращены Камбодже [15]. В деле о Фабрике в Хожуве Постоянная палата международного правосудия указала, что важным при возмещении вреда за противоправное деяние является установление status quo ante, важнейшим инструментом чего есть restitution in kind [3]. Учитывая количество дальнейших ссылок на дело о Фабрике в Хожуве в практике международных судов, представляется очевидным, что именно его следует считать мерилом отношений международного сообщества к приоритетности реституции. Однако, как отмечает К. Грей, такое объяснение является слишком упрощенным и не до конца точным [8].

Справедливым будет вспомнить, что еще в 1912 г. Постоянная арбитражная палата в деле о Возмещении убытков (Russian Indemnity case) указала на первоочередность использования компенсации как формы международной ответственности за ущерб, ведь "какая ни была бы ответственность государства, она всегда измеряется деньгами и трансформируется в обязательство платить" [12]. США в меморандуме, представленном в МС ООН по делу против Парагвая, использовали уже не новую для международного права конструкцию построения аргументов [11], согласно которой форма ответственности должна зависеть от конкретных обстоятельств и возможности ее реализовать [2]. Такая позиция представляется достаточно справедливой, даже учитывая тот факт, что Комиссия по международному праву ООН в Проекте статей об ответственности государств назвала restitution in kind первоочередным видом ответственности [9]. Разность форм реституции (в первую очередь речь идет о коренном, на наш взгляд, разделении реституции на material restitution и legal или juridical restitution) действительно создает проблемы в применении именно этого вида ответственности по умолчанию. Все те же США, комментируя Проект статей, указали на приоритет компенсации над реституцией в практическом смысле, однако сделали оговорку, что в отдельных случаях (таких как незаконный захват исторической собственности) реституция имеет приоритетное значение [1].

Как видим, реституция культурных ценностей требует особого подхода, заключающегося в признании культурных объектов нуждающимися в реституции a priori. Культурных ценностей не касается спор относительно возможной замены такого вида ответственности, как реституция, на компенсацию.

Особенность восприятия первоочередности реституции хотели бы проиллюстрировать еще одним аргументом. Комитет экспертов ЮНЕСКО, изучая вопрос реституции, указал, что страны мира признают нормой jus cogens право народов на восстановление культурной идентичности. Как отмечает А. Окере, такое мнение Комитета поднимает также вопросы интертемпоральной силы соответствующей нормы jus cogens [10]. И хотя ретроспективное ее применение (мнение об императивности нормы о реституции культурных ценностей было окончательно сформулировано только в последней четверти XX в.) государствами зависит от их воли, все же само направление дискуссии свидетельствует о широком осознании значимости и особенности реституции культурных ценностей. Интересно отметить мнение профессора Р. Гоя, который утверждает, что, несмотря на существование общего правила о том, что ретроспективное действие норм международного права не допускается, договоры, устанавливающие обязательства по реституции культурных ценностей, являются ретроспективными [10]. Несмотря на это, они выполняются и признаются участниками международного общения.

Все вышеизложенные аргументы хотелось бы использовать для создания впечатления исключительности культурных ценностей как вида собственности. Такое восприятие необходимо в контексте дискуссий, разворачивающихся в науке международного права относительно легальности компенсаторной реституции и ее места в системе права международной ответственности.

В Комментариях к статьям об ответственности государств (которые широко признаются источником регулирования международно-правовой ответственности [24]) говорится о двух пониманиях реституции (restitution in kind): stricto sensu, когда под реституцией понимается только непосредственное возвращение незаконно перемещенных или унесенных объектов, и lato sensu, когда допускается замена эквивалентными объектами [4]. Хотя Комиссия международного права и стоит на позициях stricto sensu понимания, для данного исследования важно то, что в доктрине и в практике государств существует и другое, lato sensu, понимание реституции. Таким образом, отправной точкой исследования данного вопроса можно назвать неоднородность взглядов государств и практики, но отнюдь не абсолютную невозможность компенсаторной реституции.

Изучая вопрос компенсаторной реституции дальше, хотели бы от общетеоретического понимания исключительности культурных ценностей и признания особенности их реституции перейти к вопросу практического закрепления такого вида реституции в международных договорах.

В серии договоров, завершивших Первую мировую войну, регулировался вопрос реституции и впервые закреплялись положения о компенсаторной реституции. Так, п. f ст. 297 Версальского мирного договора устанавливал правило, согласно которому в случае, когда реституция не может быть осуществлена, граждане государств-союзников имеют право на компенсацию или эквивалент [17]. Такое же положение можно найти в других договорах Антанты с недавними противниками: ст. 249 Сент-Жерменского договора [20], ст. 177 Нейского договора [18] и ст. 232 Трианонского договора [19]. Отсутствует оно лишь в Севрском договоре с Турцией, где говорится об обязательствах Турции по компенсации в случае, когда реституция невозможна из-за уничтожения, повреждения или потери объекта собственности [16].

Необходимо обратить внимание на тот факт, что в упомянутых статьях мирных договоров, допускающих компенсаторную реституцию, не упоминались конкретно культурные ценности, или, пользуясь терминологией того времени, объекты, служащие целям науки, религии или культуры. Учитывая очевидную разницу между обычной и культурной собственностью, а также иллюминированную в исследовании разницу в правовом отношении к такой собственности, осознаем, что цитируемые выше статьи не являются полноценным доказательством признания компенсаторной реституции ценностей культуры в практике государств. Но общее регулирование возможности замены утраченной собственности эквивалентной находит свою конкретизацию, в частности, в ст. 247 Версальского договора. В ней речь идет об обязательствах Германии передать университету Лувена манускрипты, инкунабулы, печатные книги, карты в количестве и стоимости утраченных последней во время Первой мировой войны [17]. А. Гаттини обращает внимание на то, что ч. 2 данной статьи содержит также обязательства по возврату 8 панелей Гентского полиптиха, а также триптиха "Последний ужин" в церкви Святого Петра в Лувене [7]. Интересной эта часть является в том смысле, что вышеперечисленные культурные объекты были перемещены из Бельгии законным путем [7]. Таким образом, с их помощью восстанавливалось культурное наследие Бельгии, пострадавшей в результате разрушений Первой мировой войны. Это, в свою очередь, означает, что имела место скрытая компенсаторная реституция. Из содержания ст. 247 видно, что компенсаторная реституция должна быть употреблена на восстановление культурного и научного потенциала Бельгии путем замещения уничтоженных или сожженных предметов [17]. Это дает повод А. Гаттини говорить об особенностях версальской реституции [7], другими словами, версальской модификации компенсаторной реституции (Versailles modification of restitution by replacement). Стоит, однако, отметить, что эта модификация проявлялась лишь в конкретных примерах, которые содержатся в ст. 247. Общие правила компенсаторной реституции не содержат особых положений о разрушенной, сожженной или иным образом поврежденной собственности [17].

Важным источником правового регулирования реституции является Рижский мирный договор 1921 г. между Украиной и Россией, с одной стороны, и Польшей - с другой. Статья 11 договора посвящена вопросам реституции, регулирует ее подробно и достаточно уникально. Так, стороны договорились о том, что реституции подлежат культурные ценности, архивы и документы, перемещенные в период с 1772 г. С точки зрения компенсаторной реституции интересен п. 7 ст. 11, который предлагает совершенно иной подход к ее назначению, чем версальская система договоров. В нем указано, что сопоставимыми по стоимости предметами могут быть заменены объекты, возвращение которых нарушит целостность коллекций, являющихся основой сокровищниц международного культурного значения. Таким образом, можем говорить о совершенно иной, рижской модификации компенсаторной реституции (Riga modification of restitution by replacement).

Завершение Второй мировой войны вызвало потребность в регулировании ранее невиданной по объему реституции. Заботиться о послевоенном устройстве Европы был призван Контрольный совет, состоящий из представителей четырех государств-победителей: Франции, Соединенного Королевства, США и СССР. В принятом этим органом 21 января 1946 г. документе - "Определение понятия "реституция", - кроме лимитирования реституции идентифицируемыми предметами, которые на время оккупации находились на территории страны и были забраны силой, предусматривалась возможность замещения объектов, реституция которых была невозможна [5]. Все подобные случаи, ради недопущения злоупотреблений, должны были бы оцениваться и разрешаться Контрольным советом в рамках так и не принятой процедуры. Акт Совета от 17 апреля 1946 г. под названием "Четырехсторонняя процедура реституции" создавал лишь наброски подобной процедуры. Было предусмотрено, что каждая страна создаст список утраченных культурных ценностей и на основе его будет осуществлять реституцию [23].

Что касается мирных договоров с союзниками Германии, то в ст. 75 Мирного договора с Италией, ст. 24 Договора с Венгрией, ст. 22 Договора с Болгарией [7], ст. 14 Договора с Японией [21], ст. 29 Договора с Финляндией [25], преамбуле Договора об окончательном примирении с Германией [22] содержатся обязательства, прямо или косвенно корреспондирующие актам Контрольного совета о компенсаторной реституции. В Докладе по репарациям, реституции и имущественным правам США указано на тот факт, что компенсаторная реституция возможна только для золота, произведений искусства и других сокровищ и не касается других видов собственности [14]. Актом, принятым более широким кругом сторон и поддерживающим компенсаторную реституцию, является Финальный акт Парижской конференции по репарациям и приложения к нему [6]. Делегаты от Албании, Бельгии, Чехословакии, Дании, Франции, Греции, Индии, Люксембурга, Нидерландов и Югославии признали соответствующими международному праву обязательства по замещению ненайденных культурных ценностей предметами сопоставимой ценности. В контексте последнего факта хотели бы обратить внимание на изменение условий для компенсаторной реституции. После Второй мировой войны в международных документах по реституции допускалась компенсаторная ее форма даже в случаях потери отдельных предметов. Необязательным становится подтверждение реального уничтожения культурных объектов. Таким образом, можем говорить об изменившейся Берлинской модификации компенсаторной реституции (Berlin modification of restitution by replacement).

Подытоживая теоретико-историческое обозрение международно-правового регулирования компенсаторной реституции, хотелось бы остановиться на следующих пунктах:

  1. Культурные ценности являются уникальным невосполнимым и неродовым видом частной собственности, правила обращения с которой существенно отличаются от других форм собственности. Так, практика государств и взгляды многих ученых совпадают в том, что формой установления status quo ante в контексте культурных ценностей является исключительно реституция. Комиссия по международному праву ООН подчеркивала приоритетность реституции как вида ответственности. Подтверждением этого тезиса является практика (хотя и не абсолютно однородная) международных судов и трибуналов.
  2. Компенсаторная реституция культурных ценностей была исторической формой ответственности государств за разрушение, незаконное перемещение и повреждение культурных ценностей, она прямо предусматривалась во многих международных договорах и относительно широко практиковалась в начале и середине XX в.
  3. Компенсаторная реституция, установленная Версальской системой мирных договоров, Рижским мирным договором 1921 г. и актами Контрольного совета, отличалась по форме и назначению. Это дает основание констатировать существование трех различных модификаций компенсаторной реституции.
  4. Понимание реституции lato sensu безусловно нельзя считать установленным и бесспорным. Однако этот же тезис справедлив по отношению к пониманию реституции sensu stricto.
  5. Приоритетность реституции как вида международной ответственности вызывает сомнение и дискуссию на международном уровне. Вместе с тем реституция рассматривается безапелляционной приоритетной формой восстановления status quo ante в случаях причинения ущерба культурным ценностям. Исходя из этой позиции, компенсаторная реституция может рассматриваться как крайнее проявление реституции, которое корреспондирует целям международной ответственности в форме реституции культурных объектов.

Литература

  1. Summary: Report of Reparation, Restitution, and Property Rights. Germany NACP, RG 353, Entry 192, Box 45, File 5. 19B ECEFP Meetings, 3. Documents 11/44-20/44 [204373].
  2. 37 ILM (1998), 468.
  3. Gray C. The Choice between Restitution and Compensation / Gray C. // EJIL. 1999. Vol. 10. No. 2. P. 413 - 423.
  4. Commentary to the Article 7 of the Draft Articles of State Responsibility. - International Law Commission.
  5. Definition of the Term "Restitution", CONL/P(46)3 (Revise): Allied Control Authority Germany, The Army Lib. Vol II. Lan.-Feb. 1946.
  6. Gattini A. Restitution by Russia of Works of Art Removed from German Territory at the End of the Second World War / Gattini A. // 7 EJIL. 1996. P. 67 - 88.
  7. Мирный договор с Финляндией. 10 февраля 1947 [Электронный ресурс] // Heninen.net. URL: http://heninen.net/sopimus/1947.htm.
  8. Treaty on the Final Settlement with Respect to Germany. September 12, 1990 [Электронный ресурс] // U.S. Diplomatic Mission to Germany. Public Affairs: Information Resource Centers. URL: http://usa.usembassy.de/etexts/2plusfour8994e.htm.
  9. Final Act of the Paris Conference on Reparation. Paris, December 21, 1945 / Paris Conference on Reparation. London: His Majesty's Stationery Office. 1946. 18 p.
  10. Treaty of Peace with Japan. San Francisco, 8 September, 1951 // Taiwan Documents Project. URL: http://www.taiwandocuments.org/sanfrancisco01.htm.
  11. Shaw M. International Law 6th / Shaw M. 2008. 6th edition. Cambridge University Press.
  12. Okere O. International Regulation of the Return and Restitution of Cultural Property // RHDI. 141. 1987 - 1988.
  13. Breard Case (Paraguay v. United States of America). 1998. I.C.J. Rep. 248.
  14. Chorz w Factory case (Germany v. Poland). 1927. P.C.I.J. Ser. A. No. 9.
  15. Temple of Preah Vihear (Cambodia v. Thail). 1962. I.C.J. Reports. 1962. P. 6, 36 - 7.
  16. Reports of International Arbitral Awards / United Nations. Vol. XI. 824 p.
  17. Богуславский М.М. Международная охрана культурных ценностей. М.: Международные отношения. 1979. 192 с.
  18. The Versailles Treaty. Versailles, June 28, 1919 [Электронный ресурс] // The Avalon Project: Documents in Law, History and Diplomacy. URL: http://avalon.law.yale.edu/imt/partvii.asp.
  19. Passage through the Great Belt Case (Finland v. Denmark). 1992. I.C.J. Report.
  20. Treaty of Peace between the Allied and Associated Powers and Bulgaria and Protocol. Neuillysur-Seine, November 27, 1919 [Электронный ресурс] // Australian Treaty Series. 1920. No 3. URL: http://www.austlii.edu.au/au/other/dfat/treaties/1920/4.html.
  21. International Law Commission, Draft Articles on Responsibility of States for Internationally Wrongful Acts, November 2001, Supplement No. 10 (A/56/10), chp. IV. E.1.
  22. The Treaty of Peace between the Allied and Associated Powers and Turkey. Sevres, August 10, 1920 [Электронный ресурс] // WWI Document Archive: Conventions and Treaties. URL: http://wwi.lib.byu.edu/index.php/Section_I,_Articles_1_-_260.
  23. Treaty of Peace with Austria. St. Germainen-Laye, September 10, 1919 [Электронный ресурс] // Australian Treaty Series. 1920. No 3. URL: http://www.austlii.edu.au/au/other/dfat/treaties/1920/3.html.
  24. Treaty of Peace between the Allied and Associated Powers and Hungary and Protocol and Declaration. Trianon, June 4, 1920 [Электронный ресурс] // WWI Document Archive: Conventions and Treaties. URL: http://wwi.lib.byu.edu/index.php/Treaty_of_Trianon.
  25. Кононова К.О. "Коллективные контрмеры": к вопросу о правомерности их существования и векторе развития в международном праве XXI века // Международное публичное и частное право. 2010. N 6. С. 13 - 15.