Мудрый Юрист

Новое в судебном подходе к принципу свободы договора

А.М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ

Александр Эрделевский, профессор, доктор юридических наук.

Одним из основополагающих принципов российского гражданского права является принцип свободы договора. Этот принцип назван в качестве одного из основных начал гражданского законодательства в п. 1 ст. 1 ГК, а его содержание раскрывается в п. 2 ст. 1 и ст. 421 ГК. В недавно принятом Постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 "О свободе договора и ее пределах" (далее - Постановление) даются весьма важные разъяснения по поводу применения указанного принципа в судебной практике.

Начнем с высказанного в п. 1 Постановления предложения судам учитывать при применении правил п. 4 ст. 421 и ст. 422 ГК о диспозитивных и императивных нормах то обстоятельство, что норма, определяющая права и обязанности сторон договора, толкуется судом исходя из ее существа и целей законодательного регулирования, то есть суд принимает во внимание не только буквальное значение содержащихся в ней слов и выражений, но и те цели, которые преследовал законодатель, устанавливая данное правило. Это суждение не вызывает никаких возражений, причем не только применительно к названным статьям ГК, но и к любым другим нормам права. Однако, как представляется, какие бы цели законодатель не преследовал, его следует предполагать вполне способным учесть их при формулировке устанавливаемых им правил поведения, если только текст нормы права явно не указывает на обратное.

Представляют несомненный интерес суждения, высказанные в п. 2 Постановления. В нем правильно отмечается, что норма, определяющая права и обязанности сторон договора, является императивной, если она содержит явно выраженный запрет на установление соглашением сторон условия договора, отличного от предусмотренного этой нормой правила. В качестве примеров явного выражения такого запрета в п. 2 Постановления приведены указание в договоре о том, что такое соглашение ничтожно, запрещено или не допускается, либо указание на право сторон отступить от содержащегося в норме правила только в ту или иную сторону. В любом случае запрет должен быть недвусмысленно выражен в тексте нормы.

Вместе с тем, как указывается далее в п. 2 Постановления, из целей законодательного регулирования может следовать, что содержащийся в императивной норме запрет на соглашение сторон об ином должен толковаться ограничительно. В частности, суд может признать, что данный запрет не допускает установление сторонами только условий, ущемляющих охраняемые законом интересы той стороны, на защиту которой эта норма направлена. В качестве примера такого запрета приводится установленный в ч. 4 ст. 29 Федерального закона от 02.12.1990 "О банках и банковской деятельности" запрет на одностороннее изменение кредитной организацией порядка определения процентов по кредитному договору, заключенному с заемщиком-гражданином. Однако этот запрет следует истолковывать ограничительно, то есть как запрет лишь на такое одностороннее изменение указанного порядка, вследствие которого размер процентов по кредиту увеличивается, но не препятствующий такому одностороннему изменению этого порядка, при котором размер процентов по кредиту уменьшается.

В качестве другого примера приводится ст. 310 ГК, которая допускает согласование в договоре права на одностороннее изменение или односторонний отказ от договора только в случаях, когда договор заключается в связи с осуществлением обеими его сторонами предпринимательской деятельности. Поскольку, как указывается в п. 2 Постановления, цель данной нормы состоит в защите слабой стороны договора, подразумеваемый в ней запрет не может распространяться на случаи, когда в договоре, лишь одна из сторон которого выступает в качестве предпринимателя, право на одностороннее изменение или односторонний отказ от договора предоставлено стороне, не являющейся предпринимателем.

Представляется, что второй из приведенных примеров аргументирован не вполне удачно, хотя в целом вывод Пленума ВАС правилен. Рассмотрим ст. 310 ГК более подробно. Она состоит из двух предложений. В первом из них устанавливается общее правило, согласно которому односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом. Во втором предложении ст. 310 ГК устанавливается специальное правило о том, что односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства. Нетрудно видеть, что специальное правило применяется в случае, когда обязательство связано с осуществлением обеими его сторонами предпринимательской деятельности.

Сопоставление общего и специального правил ст. 310 ГК дает основания для вывода о том, что в этой норме установлен запрет на односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий для случая, когда такое обязательство вообще не связано с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности либо связано с осуществлением такой деятельности лишь одной из его сторон. В последнем случае сторона, не осуществляющая предпринимательскую деятельность, предполагается слабой, а вытекающий из ст. 310 ГК запрет, о котором говорилось выше, рассматривается как направленный на защиту интересов слабой стороны, поэтому его следует истолковывать ограничительно. Такое толкование позволяет прийти к выводу о том, что этот запрет действует лишь в отношении стороны, осуществляющей предпринимательскую деятельность, и не препятствует предоставлению в договоре стороне, не являющейся предпринимателем, права на одностороннее изменение или односторонний отказ от договора.

Можно предвидеть значительные сложности в судебной практике при использовании п. 3 Постановления, который имеет принципиальное значение для целей установления диспозитивного или императивного характера нормы. В этом пункте разъясняется, что при отсутствии в норме, регулирующей права и обязанности по договору, явно выраженного запрета установить иное ее следует воспринимать как императивную и, следовательно, запрещающую установить в договоре отличное от этой нормы правило только в том случае, если это необходимо для защиты особо значимых охраняемых законом интересов (интересов слабой стороны договора, третьих лиц, публичных интересов и т.д.), недопущения грубого нарушения баланса интересов сторон либо императивность нормы вытекает из существа законодательного регулирования данного вида договора. В таком случае должен суд констатировать, что исключение соглашением сторон ее применения или установление условия, отличного от предусмотренного в ней, недопустимо либо в целом, либо в той части, в которой она направлена на защиту названных интересов. Иными словами, суд должен обосновать в решении, чем оправдано восприятие этой нормы как диспозитивной.

Иными словами, такое разъяснение предполагает, в отличие от многолетней сложившейся практики, что, несмотря на отсутствие в норме указания "если иное не предусмотрено договором" или равнозначного ему, такая норма должна предполагаться диспозитивной, если это предположение не может быть опровергнуто по указанным выше основаниям.

В то же время, как разъясняется далее в п. 3 Постановления, даже если норма содержит прямое указание на возможность предусмотреть иное соглашением сторон, суд исходя из ее существа и целей законодательного регулирования может истолковать такое указание ограничительно, сделав вывод о том, что диспозитивность этой нормы ограничена определенными пределами, в рамках которых стороны договора могут установить условие, отличное от содержащегося в ней правила.

При возникновении спора об императивном или диспозитивном характере нормы, регулирующей права и обязанности по договору, суд, согласно п. 3 Постановления, должен указать, каким образом существо законодательного регулирования данного вида договора, необходимость защиты соответствующих особо значимых охраняемых законом интересов или недопущение грубого нарушения баланса интересов сторон предопределяют императивность этой нормы либо пределы ее диспозитивности.

Такой подход иллюстрируется на примере п. 2 ст. 610 ГК, который предусматривает право каждой из сторон договора аренды, заключенного на неопределенный срок, немотивированно отказаться от договора, предупредив об этом другую сторону в названные в данной норме сроки. Эта норма хотя и не содержит явно выраженного запрета на установление иного соглашением сторон, но из существа законодательного регулирования договора аренды как договора о передаче имущества во временное владение и пользование или во временное пользование следует, что его стороны не могут полностью исключить право на отказ от договора, так как в результате этого передача имущества во владение и пользование фактически утратила бы временный характер.

В качестве другого примера приводится п. 1 ст. 463 ГК, в соответствии с которым покупатель вправе отказаться от исполнения договора купли-продажи, если продавец отказывается передать покупателю проданный товар. Это правило не содержит явно выраженного запрета предусмотреть договором иное, например, судебный порядок расторжения договора по названному основанию вместо права на односторонний отказ от его исполнения. Однако договором не может быть полностью устранена возможность его прекращения по инициативе покупателя в ситуации, когда продавец отказывается передать ему проданный товар, поскольку это грубо нарушило бы баланс интересов сторон.

Случай ограничения пределов диспозитивности в связи с необходимостью защиты публичных интересов, обеспечиваемых государственным регулированием тарифов, иллюстрируется на примере п. 1 ст. 544 ГК, согласно которому оплата энергии производится за фактически принятое абонентом количество энергии в соответствии с данными учета энергии, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или соглашением сторон договора энергоснабжения. В п. 3 Постановления высказывается мнение о том, что если плата за единицу поставляемого ресурса является регулируемой, то толкование указанной нормы возможно лишь следующим образом: установление соглашением сторон иного количества энергии, которое оплачивает абонент, допускается только тогда, когда невозможно определить фактически принятое им количество энергии в соответствии с данными учета, а закон или иные правовые акты не содержат порядка определения такого количества в отсутствие данных учета.

Пункт 4 Постановления, по существу, развивает соображения, содержащиеся в п. 3 Постановления. В нем подчеркивается презумпция диспозитивности нормы, если она не содержит явно выраженного запрета на установление соглашением сторон условия договора, отличного от предусмотренного в ней, и отсутствуют критерии императивности, указанные в п. 3 Постановления. Отмечается также, что в таком случае отличие условий договора от содержания данной нормы само по себе не может служить основанием для признания этого договора или отдельных его условий недействительными.

Например, ст. 475 ГК, устанавливая последствия передачи покупателю товара ненадлежащего качества, не исключает право сторон своим соглашением предусмотреть иные последствия названного нарушения, в том числе по-иному определить критерии существенности недостатков товара или дополнить те права, которые предоставляются данной статьей покупателю. Положения ст. 782 ГК, дающие каждой из сторон договора возмездного оказания услуг право на немотивированный односторонний отказ от исполнения договора и предусматривающие неравное распределение между сторонами неблагоприятных последствий прекращения договора, не исключают возможность согласования сторонами договора иного режима определения последствий отказа от договора (например, полное возмещение убытков при отказе от договора как со стороны исполнителя, так и со стороны заказчика) либо установления соглашением сторон порядка осуществления права на отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг (в частности, односторонний отказ стороны от договора, исполнение которого связано с осуществлением обеими его сторонами предпринимательской деятельности, может быть обусловлен необходимостью выплаты определенной денежной суммы другой стороне). Нормы ст. 410 ГК, устанавливающие предпосылки прекращения обязательства односторонним заявлением о зачете, не означают запрета соглашения договаривающихся сторон о прекращении неоднородных обязательств или обязательств с ненаступившими сроками исполнения и т.п.

Пункт 5 Постановления касается того элемента свободы договора, который выражается в праве сторон заключить договор, не предусмотренный законом и иными правовыми актами (п. 2 ст. 421 ГК), часто называемый в юридической литературе непоименованным договором. Справедливо отмечается, что при оценке судом того, является ли договор непоименованным, принимается во внимание не его название, а предмет договора, действительное содержание прав и обязанностей сторон, распределение рисков и т.д. В таких случаях судам предлагается учитывать, что к непоименованным договорам при отсутствии в них признаков смешанного договора (п. 3 ст. 421) правила об отдельных видах договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами, не применяются. При этом нормы об отдельных видах договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами, могут быть применены к непоименованному договору в порядке аналогии закона в случае сходства отношений и отсутствия их прямого урегулирования соглашением сторон (п. 1 ст. 6 ГК).

Однако применение к непоименованным договорам в порядке аналогии закона императивных норм об отдельных поименованных видах договоров возможно лишь в исключительных случаях, когда исходя из целей законодательного регулирования ограничение свободы договора необходимо для защиты охраняемых законом интересов слабой стороны договора, третьих лиц, публичных интересов или недопущения грубого нарушения баланса интересов сторон. При этом суд должен указать на то, какие соответствующие интересы защищаются применением императивной нормы по аналогии закона.

В п. 6 Постановления предложено решение вызывавшего на протяжении долгого времени дискуссии вопроса о том, применяется ли правило п. 2 ст. 422 ГК о том, что закон, принятый после заключения договора и устанавливающий обязательные для сторон правила иные, чем те, которые действовали при заключении договора, распространяет свое действие на отношения сторон по такому договору лишь в случае, когда в законе прямо установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров, только к императивным нормам (поскольку только о таких нормах идет речь в ст. 422 ГК), либо оно применяется также и к диспозитивным нормам. В п. 6 Постановления высказывается, со ссылкой на п. 2 ст. 4 ГК, суждение в пользу второго варианта решения этого вопроса.

Как разъясняется в п. 7 Постановления, для определения условий договоров стороны могут воспользоваться примерными условиями, разработанными для договоров соответствующего вида и опубликованными в печати (ст. 427 ГК). Отмечается, что при этом стороны могут своим соглашением предусмотреть применение таких примерных условий (стандартной документации) к их отношениям по договору как в полном объеме, так и частично, в том числе по своему усмотрению изменить положения стандартной документации или договориться о неприменении отдельных ее положений. При этом весьма важным является указание на то, что если при заключении договора стороны пришли к соглашению, что его отдельные условия определяются путем отсылки к примерным условиям, то следует учитывать, что при внесении в эти примерные условия изменений последние распространяют свое действие на возникающие из договора отношения лишь в случае, когда это прямо предусмотрено сторонами либо в самом договоре, либо в последующем соглашении. В силу п. 5 ст. 421 и п. 2 ст. 427 ГК в случаях, когда в договоре не содержится отсылка к примерным условиям, а условие договора не определено сторонами или диспозитивной нормой, такие примерные условия применяются к отношениям сторон в качестве обычаев, если они отвечают требованиям, установленным ст. 5 ГК.

На недопустимость злоупотребления свободой договора и ее последствия указывается в п. 8 Постановления, где разъясняется, что в случаях, когда будет доказано, что сторона злоупотребляет своим правом, вытекающим из условия договора, отличного от диспозитивной нормы или исключающего ее применение, либо злоупотребляет своим правом, основанным на императивной норме, суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает этой стороне в защите принадлежащего ей права полностью или частично либо применяет иные меры, предусмотренные законом (п. 2 ст. 10 ГК).

В тех случаях, когда будет установлено, что при заключении договора, проект которого был предложен одной из сторон и содержал в себе условия, являющиеся явно обременительными для ее контрагента и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон (несправедливые договорные условия), а контрагент был поставлен в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора (то есть оказался слабой стороной договора), суд вправе применить к такому договору положения п. 2 ст. 428 ГК о договорах присоединения, изменив или расторгнув соответствующий договор по требованию такого контрагента (п. 9 Постановления). В то же время, поскольку согласно п. 4 ст. 1 ГК никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, слабая сторона договора вправе заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании ст. 10 ГК или об их ничтожности на основании ст. 169 ГК.

При рассмотрении споров о защите от несправедливых договорных условий суд должен оценивать спорные условия в совокупности со всеми условиями договора и с учетом всех обстоятельств дела (п. 10 Постановления). Так, в частности, суд определяет фактическое соотношение переговорных возможностей сторон и выясняет, было ли присоединение к предложенным условиям вынужденным, а также учитывает уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере, конкуренцию на соответствующем рынке, наличие у присоединившейся стороны реальной возможности вести переговоры или заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях и т.д.

В заключение остановимся на п. 11 Постановления, который имеет особое значение, поскольку посвящен вопросам применения правил ст. 431 ГК о толковании договора, то есть вопросу, которому ранее уделялось крайне малое внимание в судебной практике.

Для целей толкования договора судам предлагается, в случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон с учетом цели договора, в том числе исходя из текста договора, предшествующих заключению договора переговоров, переписки сторон, практики, установившейся во взаимных отношениях сторон, обычаев, а также последующего поведения сторон договора, толковать условия договора в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия. Пока не доказано иное, следует предполагать, что такой стороной было лицо, являющееся профессионалом в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.).

Это предложение не вызывает возражений и, несомненно, окажет положительное воздействие на российскую судебную практику. Однако не следует забывать и о более общем принципе толкования договора, поскольку во многих случаях ни одна из сторон может не быть профессионалом в соответствующей сфере, а условия договора могут разрабатываться сторонами совместно. В этих случаях для толкования неясного условия договора, в случае исчерпания способов, предусмотренных ст. 431 ГК, следует применять принцип толкования неясного условия в пользу кредитора.

Нормативным основанием для такого принципа толкования договора являются ст. 56 ГПК и ст. 65 АПК, согласно которым каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений. Поскольку кредитор, в случае неисполнения обязательства должником, оказывается в положении истца, бремя доказывания оснований иска ложится на него. Поэтому он в первую очередь несет и риск неясности условия договора, что предполагает необходимость проявления кредитором большего, по сравнению с должником, внимания к ясности соответствующего условия договора.