Мудрый Юрист

О гендерном неравенстве военнослужащих вследствие состоявшегося повышения предельного возраста пребывания на военной службе

/"Право в Вооруженных Силах", 2014, N 7/
Е.Г. ВОРОБЬЕВ, И.В. ПЕЧЕНЕВ

Воробьев Е.Г., кандидат юридических наук, доцент, полковник юстиции.

Печенев И.В., преподаватель юриспруденции, соискатель ученой степени кандидата юридических наук, подполковник.

Авторы анализируют феномен - объективную противоположность между социальным предназначением женщины и тем, что стоит за реалиями войны и опасностями военной службы.

Ключевые слова: военнослужащие-женщины, военная служба, сроки службы, проблемы.

On gender inequality servicemen held due to increasing the age limit for military service

E.G. Vorobiev, I.V. Pechenev

The authors analyze the phenomenon - an objective contrast between the social purpose of women and what is behind the realities of war and the dangers of military service.

Key words: soldiers-women, military service, service lives and problems.

Война - не женское дело. Женщинам на войне не место, как и на военной службе.

Даже в наше время, время запредельного феминизма, женской эмансипации и нормативного утверждения полного запрета дискриминации по половому признаку, приведенные выше постулаты не лишены смысла в силу объективной противоположности между социальным предназначением женщины и тем, что стоит за реалиями войны и опасностями военной службы.

Тем не менее общественные уклады принципиально изменились, а развитие военного дела достигло того уровня, при котором многие ниши военно-служебной деятельности могут быть успешно замещены женским персоналом, причем в отдельных случаях приоритет должен отдаваться именно им, а не мужчинам. Указанное может быть обосновано наличием в перечне воинских должностей таких, которые традиционно ориентированы на работников-женщин (так же как и в гражданской сфере). Помимо этого, в силу присущей им повышенной добросовестности, дисциплинированности, исполнительности, скрупулезности, стрессоустойчивости и иных положительных психологических и профессиональных качеств подавляющее большинство женщин, проходящих в настоящее время службу в Вооруженных Силах Российской Федерации, в целом соответствуют требованиям военно-профессиональной деятельности, что открывает широкие возможности для их самореализации и позволяет им составлять нормальную конкуренцию мужчинам по многим военно-учетным специальностям <1>. Поэтому представить себе и современную войну, и тем более армию мирного времени без военнослужащих женского пола теперь уже невозможно, так же как невозможно представить все иные области общественной жизни без участия в них и мужчин, и женщин.

<1> Кузовчикова О.М. Объективация сущностных сил женщины в армии как показатель феминизации общества: Дис. ... канд. фил. наук. Тверь, 2006.

Как и в армиях других государств, в российской армии женщин на службе относительно немного, и их численность находится в пределах среднестатистических мировых показателей. Если в вооруженных силах Израиля на их долю приходится около 30 - 35% личного состава (за счет исполнения воинской обязанности по призыву, распространяемой и на женщин) <2>, то в странах с комплектованием армии на добровольной контрактной основе пропорция примерно одинаковая, в среднем 2 - 5% и, как правило, не выше 10% от общей численности военнослужащих <3>.

<2> URL: http://www.mywebs.su/blog/283.html (дата обращения: 18.05.2014).
<3> URL: http://pentagonus.ru/publ/15-1-0-608 (дата обращения: 22.05.2014).

По данным годичной давности, на начало 2013 г. в Вооруженных Силах Российской Федерации военную службу по контракту проходили чуть более 11 тыс. военнослужащих женского пола, из которых 4,3 тыс. - на офицерских должностях <4>. Однако следует учесть и тот факт, что многие женщины проходят военную службу и в иных войсках, воинских формированиях, органах, в которых законом предусмотрено прохождение военной службы. Поэтому военнослужащие женского пола составляют довольно значимую часть военного социума, особую категорию граждан в погонах.

<4> Число женщин-военнослужащих в Российской Федерации сократилось почти втрое за пять лет // Рос. газ. 2013. 5 марта.

С правовой точки зрения военнослужащие женского пола давно стали полноценными субъектами военно-профессиональной деятельности, что нормативно закреплено в военном законодательстве. Они наделены равными правами, обязанностями и ответственностью с военнослужащими мужского пола, за исключением тех вопросов, которые относятся к ограничению повышенного риска для жизни, посильности военно-профессионального труда с учетом особенностей женского организма и, наконец, обеспечению совмещения службы с исполнением материнских детородных и семейных функций.

Следовательно, вопросы прохождения военной службы по контракту военнослужащими женского пола должны регулироваться на равных началах с прохождением военной службы военнослужащими мужского пола, за исключением тех, которые отличают их профессиональную деятельность от мужчин в силу указанных выше объективно существующих гендерных различий, учитываемых при военно-правовом регулировании.

Именно к таким выводам пришли все военные правоведы и гражданские юристы, углубленно исследовавшие особенности прохождения службы (трудовой деятельности) и правового статуса военнослужащих женского пола, в частности Д.Е. Зайков <5>, Е.А. Стренина <6>, Е.В. Терешена <7>, И.С. Сабитова <8> и др.

<5> Зайков Д.Е. Особенности реализации принципа равенства мужчин и женщин при прохождении военной службы: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009.
<6> Стренина Е.А. Правовое регулирование прохождения военной службы военнослужащими женского пола: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.
<7> Терешина Е.В. Правовой статус военнослужащих-женщин и его реализация в пограничных органах федеральной службы безопасности (на примере органов пограничного контроля): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
<8> Сабитова И.С. Конституционно-правовые основы обеспечения равенства прав и свобод мужчин и женщин в сфере труда: Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2006.

Между тем все названные исследователи подчеркнули наличие ряда правовых аспектов, которые требуют развития в сторону возможного дальнейшего сглаживания сохраняющихся в законе различий, не полностью соответствующих принципу гендерного равноправия.

Например, Е.А. Стренина ратует за существенное расширение возможностей женщин проходить службу наравне с мужчинами - допустить их привлечение к несению караульной и внутренней службы (хотя и с некоторыми ограничениями), расширить перечень воинских должностей, которые могут замещать женщины <9>.

<9> Стренина Е.А. Указ. соч.

Е.В. Терешина, напротив, отмечает элементы неравенства, установленные для военнослужащих мужского пола в части нераспространения на них предусмотренных военным и трудовым законодательством льгот, гарантий и компенсаций для лиц с семейными обязанностями. На основании этого автор предложила уравнять мужчин в таких правах с военнослужащими женского пола <10>. Наличие именно этой проблемы в вопросах равенства военнослужащих разного пола подтвердило и известное многим читателям дело К.А. Маркина <11>.

<10> Терешина Е.В. Указ. соч.
<11> Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 2009 г. N 187-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Маркина Константина Александровича на нарушение его конституционных прав положениями статей 13 и 15 Федерального закона "О государственных пособиях гражданам, имеющим детей", статей 10 и 11 Федерального закона "О статусе военнослужащих", статьи 32 Положения о порядке прохождения военной службы и пунктов 35 и 44 Положения о назначении и выплате государственных пособий гражданам, имеющим детей"; "Константин Маркин против России" (Konstantin Markin v. Russia) (N 30078/06) // Бюл. Европейского суда по правам человека. Рос. издание. 2012. N 4.

А.П. Терешин, исследовавший конституционно-правовые основы статуса военнослужащих - курсантов военных вузов, отметил несовпадение правового положения курсантов женского пола в части правовых последствий заключения и прекращения контракта и на этом основании предложил внести соответствующие нормативные корректировки, устраняющие эти несоответствия <12>.

<12> Терешин А.П. Конституционно-правовая основа статуса курсанта образовательного учреждения высшего профессионального образования ФСБ России: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007.

Однако это все - частности. А в обобщенном виде весьма интересен вывод, сделанный Д.Е. Зайковым, о том, что правовое закрепление и законодательное развитие равноправия военнослужащих мужского и женского пола подчиняется устойчивой тенденции к сближению более "узкого" правового статуса военнослужащих-женщин с более "широким" правовым статусом военнослужащих-мужчин и в идеале к полному соответствию ему <13>.

<13> Зайков Д.Е. Указ. соч.

Таким образом, сложившаяся два десятилетия назад система норм российского военного законодательства о военной службе и статусе военнослужащих вполне адекватно отражает конституционно-правовое предписание гарантий равенства прав, свобод и возможностей мужчин и женщин (ч. ч. 2, 3 ст. 19 Конституции Российской Федерации), а имеющиеся проблемные вопросы немногочисленны и, что более важно, неоднозначны в силу допустимости именно такого подхода, который был положен законодателем по праву нормотворческого усмотрения.

Однако прежнее гендерно-правовое равновесие (корректен ли такой термин - полной уверенности нет, но он лучше всего отражает суть имевшейся ранее непротиворечивости в контексте рассматриваемой проблематики) было серьезно нарушено разработкой и принятием Федерального закона об изменении предельного возраста пребывания на военной службе <14>.

<14> Федеральный закон от 2 апреля 2014 г. N 64-ФЗ "О внесении изменений в статьи 49 и 53 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" // Рос. газ. 2014. 4 апр. (Далее - Закон 64-ФЗ.) Кстати, уместно подчеркнуть, что в части переходных положений, связанных с введением в действие, Закон 64-ФЗ следует отнести к числу немногих законодательных актов последних лет, которые можно принять за эталон корректного регулирования перехода от прежних правовых отношений к новым с соблюдением всех стандартов действия нормативных правовых актов во времени (ст. 2 Закона 64-ФЗ).

Суть законодательных новшеств, по-видимому, уже известна каждому читателю, особенно если он в погонах. Идея разработчиков была весьма проста и выглядела как некое юридико-техническое решение - подправить правовые нормы, направленные на увеличение предельного возраста пребывания на военной службе на пять лет с изменением сопутствующих этому возрасту иных временных правил (относительно максимального возраста прохождения службы по контракту и возрастных границ военнообязанных лиц в запасе).

Однако вопросов, относящихся к проблеме соблюдения принципа равенства по гендерному основанию, названный Закон вообще не содержит: о категории военнослужащих женского пола в Законе 64-ФЗ нет и упоминания. Но подобное умолчание - то же, что и правовое регулирование, только совершенное в форме бездействия законодателя. Допущенный "пропуск" правовых положений, относящихся к военнослужащим женского пола, - отнюдь не забывчивость, а взвешенное нормотворческое решение на уровне федерального закона, сохранившего для данной категории военнослужащих прежний предельный возраст пребывания на военной службе.

Суть свершившегося в виде усугубления именно гендерных различий хорошо видна при сравнении прежней и новой редакции ст. 49 Федерального закона от 28 марта 1998 г. N 53-ФЗ "О воинской обязанности и военной службе" <15>.

<15> Далее - Закон о службе.

Если ранее для всех военнослужащих (и мужского, и женского пола), имеющих иное воинское звание, нежели полковник и генерал, предельный возраст пребывания на военной службе составлял 45 лет, то теперь он составляет 50 лет только для военнослужащих мужского пола, а для военнослужащих женского пола и в прежней, и в новой редакции указанной статьи предельный возраст пребывания на военной службе не изменился и по-прежнему составляет 45 лет.

И это не простое расхождение цифр, а правовые признаки существенного изменения нормативно установленных военно-служебных (трудоправовых) условий для одной категории военнослужащих (мужского пола) по сравнению с другой категорией (женского пола), влекущие за собой массу военно-правовых и социально-правовых последствий.

Предельный возраст пребывания на военной службе - один из самых значимых юридических фактов, с которым Закон о службе, Федеральный закон от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ "О статусе военнослужащих" <16>, Указ Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 г. N 1237 "Вопросы прохождения военной службы" <17> связывают основания возникновения, изменения и прекращения военно-служебных отношений <18>.

<16> Далее - Закон о статусе.
<17> Далее - Положение о службе.
<18> Военная администрация: Учеб. / Под. ред. В.М. Корякина. М., 2012. С. 127 - 131.

Правовую роль данного юридического факта трудно преувеличить.

Момент достижения предельного возраста пребывания на военной службе законодательно увязан с такими немаловажными основаниями прохождения военной службы, как заключение первого и нового контракта, прекращение военно-служебных отношений на особых (льготных) условиях, гарантирующих повышенную социально-правовую защиту для бывших военнослужащих.

Определяя в подп. "а" п. 5 ст. 9 Положения о службе виды и сроки действия контрактов о прохождении военной службы, законодатель производит классификацию контрактов о прохождении военной службы на срочные контракты, т.е. заключаемые на три года, пять лет, десять лет либо на меньший срок до наступления предельного возраста пребывания на военной службе, а также на неопределенный срок (до наступления предельного возраста пребывания на военной службе). Как видно из этих правовых норм, наступление предельного возраста пребывания на военной службе фигурирует в качестве главного временного предела прохождения военнослужащим военной службы по контракту.

Достижение рассматриваемого возраста относится к типичному основанию увольнения с военной службы (подп. "а" п. 3 ст. 34 Положения о службе), включаемому теоретиками военного права в основную, первую группу <19>. Особенности данной группы оснований увольнения с военной службы заключаются в безусловности увольнения (законодатель использует словосочетание "подлежит увольнению", в то время как в иных случаях - "может быть уволен" или "имеет право на увольнение"). Действительно, достижение предельного возраста поставлено в один ряд с такими основаниями, при которых дальнейшее прохождение военной службы фактически невозможно (истечение срока призыва или срока контракта, признание военнослужащего негодным к службе по состоянию здоровья, привлечение к уголовной ответственности с наказанием в виде лишения воинского звания, лишения свободы, избрание военнослужащего на выборную должность в органы власти и др.).

<19> Там же. С. 146 - 147.

Хотя законодатель и предусматривает возможность заключения нового контракта о прохождении военной службы с любым военнослужащим, достигшим предельного возраста пребывания на военной службе, системный анализ правовых норм, допускающих это, свидетельствует о том, что подобное следует полагать специальным (исключительным) правилом, рассчитанным на единичное, а не на массовое применение.

Закон содержит разные правовые механизмы заключения новых контрактов для лиц, не достигших предельного возраста, и лиц, достигших его.

В заключении контракта о прохождении военной службы с военнослужащим, не достигшим предельного возраста пребывания на военной службе и изъявившим желание об этом, не может быть отказано при отсутствии иных оснований увольнения его с военной службы. Пункт 10 ст. 9 Положения о службе устанавливает запрет безосновательного увольнения военнослужащего с военной службы в форме незаключения с ним нового контракта о прохождении военной службы при наличии соответствующего волеизъявления продолжать военную службу. Заключение нового контракта о прохождении военной службы при указанных условиях является важным средством правовой защиты военнослужащих, желающих продолжения правовой связи с государством в сфере военно-служебных отношений.

Принципиально иная ситуация с заключением нового контракта с военнослужащим, достигшим предельного возраста пребывания на военной службе. Обратим внимание на терминологию, используемую законодателем. "Может быть" и иные синонимы определяют, возможно, положительный, а возможно, и отрицательный характер решения уполномоченного должностного лица о заключении контракта о прохождении военной службы с лицом, достигшим предельного возраста пребывания на военной службе. Причем никаких объективных обоснований для такого усмотрения не требуется. Таким образом, юридическая обязанность должностного лица по заключению контракта после достижения военнослужащим предельного возраста трансформируется в его право усмотрения о продолжении отношений в сфере военной службы с конкретным военнослужащим или прекращении таковых.

Решение о заключении контракта с военнослужащим, достигшим предельного возраста пребывания на военной службе, принимается с учетом его деловых качеств, достижений, например наличия ученой степени, ученого звания (п. 9 ст. 38 Закона о службе), а также состояния здоровья, что подтверждает избирательный индивидуальный подход при решении этого вопроса (п. 6 ст. 10 Положения о службе).

Таким образом, предельный возраст пребывания на военной службе является своеобразной гранью, определяющей трансформацию обязанности должностных лиц продлить службу в их право. За этой гранью уверенность военнослужащего в продолжении служебной деятельности превращается в неуверенность. Причем специфика контракта с военнослужащим, достигшим предельного возраста пребывания на военной службе, такова, что, независимо от закрепленной на бумаге длительности срока контракта, любая из сторон вправе расторгнуть его в любое время с той же формулировкой - достижение предельного возраста, т.е. заключение такого контракта не дает гарантий ни государству, ни военнослужащему, что он будет исполнен в указанные в контракте сроки.

Итак, рассматриваемый юридический факт, по сути, определяет временной коридор правовых гарантий трудовой деятельности (напомним, что согласно п. 1 ст. 10 Закона о статусе прохождение военной службы есть форма реализации конституционного права на труд), сохранения статуса военнослужащего, т.е. прав, гарантий и компенсаций согласно Закону о статусе и иным нормативным правовым актам в области социальной защиты военнослужащих-граждан.

Следовательно, увеличив предельный возраст для всех военнослужащих мужского пола до 50 лет (для полковников - до 55 лет, генералов - до 60) и оставив его на уровне 45 лет для всех военнослужащих женского пола, российский законодатель ввел норму, выразившуюся в предпочтении сохранения гарантированной продолжительности военно-служебной деятельности для лиц мужского пола по отношению к лицам женского пола, чем поставил последних в иное правовое положение, причем исключительно по гендерному признаку.

Несмотря на то что формальные гендерные различия содержались и в прежней редакции Закона о службе и в Положении о службе, на что мы указывали в начале статьи, такие различия были неочевидны и вполне укладывались в логические обоснования, позволяющие уходить от подозрений в неравенстве и, тем более, от открытых обвинений в неравенстве по признакам пола.

Дадим пояснение данному утверждению.

Напомним, что военнослужащие женского пола назначаются лишь на воинские должности, предусмотренные специальными правовыми актами - перечнями должностей, замещаемых военнослужащими женского пола. В каждом федеральном органе исполнительной власти, в котором законом предусмотрено прохождение военной службы, имеется свой перечень.

В силу закрытости подобных перечней, воспользуемся данными из открытых источников, хотя военнослужащие и бывшие военнослужащие вполне могут его расширить и детализировать с учетом собственных наблюдений существующих военно-служебных отношений с участием в них лиц женского пола.

И.Ю. Сурковой, прибегнувшей к анализу открытых источников, в том числе Постановления Правительства Российской Федерации от 27 ноября 2006 г. N 719 "Об утверждении Положения о воинском учете" с приложением в виде Перечня военно-учетных специальностей, а также профессий, специальностей, при наличии которых граждане женского пола получают военно-учетные специальности и подлежат постановке на воинский учет, сделано следующее заключение: в основном должностные обязанности военнослужащих-женщин лежат в сферах военной медицины (28%), войскового хозяйства (тыла) (25%), связи и инженерного обеспечения (22%), штабной работы (17%). При этом женщины на службе очень часто представляют воспитательные структуры, финансовые органы, военкоматы <20>.

<20> Суркова И.Ю. Социальная политика в системе гражданско-правовых отношений. М., 2013. С. 163.

Конечно, штатно-должностная категория (ШДК) по некоторым из воинских должностей, которые могут замещаться военнослужащими женского пола, соответствует воинскому званию "полковник", но таковых единицы. По практически всем таким воинским должностям ШДК ниже, т.е. от рядового до подполковника.

Особо подчеркиваем два момента.

Первое. Упомянутые перечни должностей не есть перечни женских должностей. Они замещаются всеми военнослужащими независимо от половой принадлежности.

Второе. В силу "обеспечительного" характера таких должностей по отношению к должностям по основной военно-служебной (боевой) деятельности штатное расписание по этим должностям и объем должностного функционала, как правило, ниже, чем у "основных". Уровень подобной ниши уже сам по себе вводит отличия от более высоких должностей, женщинами не замещаемых. Становится понятным, что в военной системе, где все подчиняется иерархии, нахождение "внизу" всегда налагает отпечаток на самооценку военнослужащих, тем более когда отсутствует служебный карьерный рост.

И.Ю. Суркова приводит некоторые монологи военнослужащих подразделений обеспечения, полученные в ходе социологических исследований.

"Женщина может достигнуть каких-то высот только в финансовой службе, да и то все относительно. Какая карьера может быть в армии? В армии женщина - это ни о чем, понимаете? Максимум прапорщик, а чаще всего сержант. Ко мне, например, обращаются иногда "товарищ прапорщица", представляете. Назвали бы, например, товарищ полковничиха..." (Мария, 45 лет, прапорщик, войска РХБЗ, Саратовская область).

"До старшего прапорщика, обещало мне начальство. Все пугают меня этим старшим прапорщиком, но есть отдельный приказ, где сказано, что старший прапорщик дается, если служит на девятом разряде и имеет в подчинении солдат. В прошлый раз приезжали большие начальники и сказали, что это очень несправедливо по отношению ко мне, поскольку я имею столько всяких там наградных листов, и даже обещали, что на день ГСМ мне присвоят-таки звание, но..." (Нина, 45 лет, прапорщик, Сухопутные войска, Саратовская область).

"Конкретно у меня в полку воинские звания женщин от рядового до прапорщика" (Юрий, 46 лет, полковник, сухопутные войска, Саратовская область) <21>.

<21> Суркова И.Ю. Указ. соч. С. 162.

Итак, военнослужащие женского пола, как правило, замещают невысокие воинские должности (как солдатские, так и офицерские), но эти должности такие же, что и для военнослужащих мужского пола. Следовательно, по логике, заложенной в прежних нормах военного законодательства, для военнослужащих женского пола сорокапятилетний предельный возраст пребывания на военной службе полностью совпадал с теми штатными должностями, на которых они имели законное право проходить военную службу, и он был равен предельному возрасту, установленному и для военнослужащих мужского пола, служивших на таких же воинских должностях и соответственно в таких же воинских званиях.

Ныне все изменилось. По истечении 180 дней после дня официального опубликования Закона 64-ФЗ, т.е. с 30 сентября 2014 г. <22>, военнослужащие женского пола более не гарантированы от прекращения военной службы наравне с мужчинами, замещающими такие же должности и имеющими такое же звание. Их удел - в большинстве своем быть уволенными на пять лет ранее своих коллег-мужчин.

<22> Первое официальное опубликование Закона 64-ФЗ состоялось 2 апреля 2014 г. на официальном интернет-портале правовой информации. URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&nd=102352185&intelsearch=64-%F4%E7 (дата обращения: 21.05.2014).

Нужно ли пояснять, что это означает с позиций установленных законом военно-правовых и социально-правовых гарантий? Пожалуй, нужно.

Так как Закон о статусе недвусмысленно устанавливает, что количество социальных гарантий и размеры социальных компенсаций увеличиваются не только в связи с полученной квалификацией, но и со сроком военной службы (абз. 4 п. 2 ст. 10 Закона о статусе), военнослужащие женского пола, как правило, всегда получат социальные гарантии и компенсации в меньшем объеме, чем их равновеликие сослуживцы противоположного пола.

Помимо того, что почти все женщины на пять лет ранее мужчин утратят право на пятилетнее денежное довольствие как вознаграждение за продолжение своей военно-профессиональной трудовой деятельности, они также "не доберут" проценты выслуги лет в целях их пенсионного обеспечения (как минимум 15%), денежные накопления участников накопительно-ипотечной системы жилищного обеспечения военнослужащих (по сегодняшним меркам, примерно 1,5 млн. руб.) или у них будет меньший процент начислений жилищной субсидии на приобретение или строительство жилого помещения (с недобором коэффициента за выслугу примерно 0,35 - 0,5%). А при увольнении с военной службы многие из военнослужащих женского пола, вступившие в военно-правовые отношения в возрасте старше 25 лет, вместо единовременного пособия в размере 7 окладов денежного содержания, получат всего 2 таких оклада, как не достигшие общей продолжительности военной службы 20 лет и более.

Указанное выше наглядно демонстрирует то, каким образом социально-экономические права военнослужащих-женщин были поставлены в неравное положение с аналогичными правами военнослужащих-мужчин.

Знало ли об этом государство, когда шло на подобные шаги?

И знало, и, что хуже всего, тщательно скрывало это.

Последнее утверждение настолько серьезно, что не может быть голословным. А потому для его подтверждения обратимся к закулисью процесса разработки и принятия анализируемого Закона 64-ФЗ, для чего воспользуемся официальными данными с сайта Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации.

Согласно внесенному законопроекту 412057-6 "О внесении изменений в статьи 49 и 53 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" предлагалось увеличение предельного возраста пребывания на военной службе по всем категориям военнослужащих на пять лет <23>.

<23> URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravkanew)?OpenAgent&RN=412057-6&02 (дата обращения: 17.05.2014).

При этом сам законопроект, как и пояснение к нему, умалчивал о том, что п. 2 ст. 49 Закона о службе (который относится к предельному возрасту военнослужащих женского пола) вообще не изменится. Следовательно, уже в тексте Закона и в его легальном толковании наличествовало сокрытие факта умаления прав военнослужащих женского пола.

Вот что было указано в пояснительной записке к данному законопроекту (здесь и далее при цитировании выделено нами. - Е.В., И.П.).

Основой законопроекта является идея закрепления на военной службе военнослужащих, имеющих опыт прохождения военной службы, обладающих развитыми профессионально важными качествами, способных в любых сложившихся условиях выполнить задачи по обеспечению обороны и безопасности государства.

Целью законопроекта является увеличение предельных возрастов пребывания на военной службе военнослужащих, проходящих военную службу по контракту в соответствующих воинских званиях, и, как следствие, корректировка составов, разрядов и возрастов граждан, пребывающих в запасе Вооруженных Сил Российской Федерации.

Предметом правового регулирования законопроекта являются отношения, возникающие при прохождении военной службы, связанные с установлением новых предельных возрастов пребывания на военной службе военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, а также пребывании в запасе лиц, уволенных с военной службы.

Данными изменениями реализован один из основных принципов построения и функционирования системы государственной службы Российской Федерации - единство правовых и организационных основ государственной службы, предполагающее законодательное закрепление единого подхода к организации государственной службы с учетом особенностей видов государственной службы.

В частности, предельный возраст пребывания военнослужащих на военной службе в зависимости от воинских званий приводится в соответствие с предельным возрастом пребывания на службе в органах внутренних дел в зависимости от специальных званий, установленным ст. 88 Федерального закона от 30 ноября 2011 г. N 342-ФЗ "О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", и в органах прокуратуры в соответствии со ст. 43 Федерального закона от 17 января 1992 г. N 2202-1 "О прокуратуре Российской Федерации".

Аналогичный подход продления предельного возраста пребывания на государственной службе предусмотрен Федеральным законом от 27 июля 2004 г. N 79-ФЗ "О государственной гражданской службе Российской Федерации", в соответствии с которым федеральному государственному гражданскому служащему, достигшему предельного возраста пребывания на гражданской службе, замещающему должность гражданской службы категории "руководители" высшей группы должностей гражданской службы, срок гражданской службы может быть продлен до достижения им возраста 70 лет. Аналогичная норма законодательно установлена в отношении прокурорских работников и сотрудников следственного комитета.

Данный законопроект относится к сфере действия конституционного законодательства и направлен на реализацию ч. 3 ст. 19, ч. 3 ст. 37 и ст. 39 Конституции Российской Федерации.

Принятие данного законопроекта окажет позитивное влияние на реализацию основных принципов построения и функционирования системы государственной службы Российской Федерации и не потребует дополнительных расходов средств федерального бюджета <24>.

<24> URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravkanew)?OpenAgent&RN=412057-6&02 (дата обращения: 19.05.2014).

Итак, обратим внимание на главное.

Первое. Вдумаемся в выделенную нами ссылку на то, что законопроект направлен на реализацию ч. 3 ст. 19 Конституции Российской Федерации. Юридически - самый весомый аргумент. Но к чему бы он? Обратимся к этой норме Основного Закона страны и убедимся в том, что она гласит следующее: мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации.

Если у читателя не возникло чувство удивления или даже возмущения, значит, он не следит за нашими рассуждениями или не полностью улавливает суть читаемого.

Как назвать такое публичное заявление официальных лиц, причастных к разработке, выдвижению, продвижению и принятию закона, непосредственно нарушающего равенство в праве на труд женщин в погонах по отношению к аналогичному праву мужчин, если при этом утверждается совершенно противоположное, да еще и со ссылкой именно на ту норму Конституции Российской Федерации, которую этот закон, по крайней мере, откровенно игнорирует?

Второе. Столкнувшись с неправдой в одном месте, мы не имеем права не проверить и остальные части представленных государственных доводов.

Для этого пристальней приглядимся к еще одному публичному утверждению, также выделенному нами в извлечениях из текста Пояснительной записки к законопроекту, согласно которому вводимое повышение сроков предельного пребывания на военной службе нацелено на обеспечение принципа единства правовых и организационных основ государственной службы, предполагающее законодательное закрепление единого подхода к организации государственной службы с учетом особенностей видов государственной службы.

Так как при этом были сделаны ссылки на конкретные нормативные правовые акты, относящиеся к разным видам государственной службы, заглянем и в эти источники.

Федеральный закон от 30 ноября 2011 г. N 342-ФЗ "О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" действительно содержит правовые положения, относящиеся к регулированию предельного возраста пребывания на службе в органах внутренних дел.

Приведем данную норму полностью.

"Статья 88. Прекращение контракта по достижении предельного возраста пребывания на службе в органах внутренних дел

  1. Предельный возраст пребывания на службе в органах внутренних дел составляет:
  2. для сотрудника органов внутренних дел, имеющего специальное звание генерала полиции Российской Федерации, генерал-полковника полиции, генерал-полковника внутренней службы или генерал-полковника юстиции, - 65 лет;
  3. для сотрудника органов внутренних дел, имеющего специальное звание генерал-лейтенанта полиции, генерал-лейтенанта внутренней службы, генерал-лейтенанта юстиции, генерал-майора полиции, генерал-майора внутренней службы или генерал-майора юстиции, - 60 лет;
  4. для сотрудника органов внутренних дел, имеющего специальное звание полковника полиции, полковника внутренней службы или полковника юстиции, - 55 лет;
  5. для сотрудника органов внутренних дел, имеющего иное специальное звание, - 50 лет.
  6. По достижении сотрудником органов внутренних дел предельного возраста пребывания на службе в органах внутренних дел контракт прекращается и сотрудник увольняется со службы в органах внутренних дел, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом.
  7. С сотрудником органов внутренних дел, достигшим предельного возраста пребывания на службе в органах внутренних дел, имеющим положительную последнюю аттестацию и соответствующим требованиям к состоянию здоровья сотрудников органов внутренних дел в соответствии с заключением военно-врачебной комиссии, с его согласия и по его рапорту может ежегодно заключаться новый контракт, но не более чем в течение пяти лет после достижения предельного возраста пребывания на службе в органах внутренних дел.
  8. Порядок заключения нового контракта с сотрудником органов внутренних дел, замещающим должность высшего начальствующего состава и достигшим предельного возраста пребывания на службе в органах внутренних дел, устанавливается Президентом Российской Федерации".

Теперь читатель и сам может хорошо разглядеть то, что второй приведенный аргумент со ссылкой на законодательство о службе в органах внутренних дел также мало похож на правду, как и первый. Ведь для сотрудниц органов внутренних дел, в отличие от военнослужащих женского пола, нормативно установлены такие же предельные возрасты пребывания на службе, что и для сотрудников мужского пола.

В качестве еще одного правового акта, которым якобы так же, как и для военнослужащих, урегулирован предельный возраст, назван Федеральный закон от 17 января 1992 г. N 2202-1 "О прокуратуре Российской Федерации".

Приведем извлечения из соответствующей статьи указанного Закона.

"Статья 43. Прекращение службы в органах и учреждениях прокуратуры

  1. Служба в органах и учреждениях прокуратуры прекращается при увольнении прокурорского работника.

Помимо оснований, предусмотренных законодательством Российской Федерации о труде, прокурорский работник может быть уволен в связи с выходом в отставку и по инициативе руководителя органа или учреждения прокуратуры в случаях:

а) достижения прокурорским работником предельного возраста пребывания на службе в органах и учреждениях прокуратуры;

...

  1. Предельный возраст нахождения прокурорских работников (за исключением научных и педагогических работников) на службе в органах и учреждениях прокуратуры - 65 лет.

Решением руководителя соответствующего органа или учреждения прокуратуры допускается продление срока нахождения на службе работников, достигших предельного возраста и занимающих должности, указанные в статьях 14, 15 и 16 настоящего Федерального закона. Однократное продление срока нахождения на службе в органах и учреждениях прокуратуры допускается не более чем на год.

Продление срока нахождения на службе работника при наличии у него заболевания, препятствующего исполнению служебных обязанностей прокурорского работника, а также работника, достигшего возраста 70 лет, не допускается. После достижения указанного возраста работник может продолжить работу в органах и учреждениях прокуратуры на условиях срочного трудового договора с сохранением полного денежного содержания, предусмотренного пунктом 1 статьи 44 настоящего Федерального закона".

Где же, спрашивается, те самые общие (аналогичные, что и для военнослужащих) положения о прокурорах женского пола, которые не имеют права служить в пределах тех же самых возрастных ограничений, что и их сослуживцы мужского пола? Их нет. Очередной обман о соблюдении принципа единства правовых основ налицо.

Наконец, законодатель также апеллировал к Федеральному закону от 27 июля 2004 г. N 79-ФЗ "О государственной гражданской службе Российской Федерации", имеющему нормы о предельном возрасте такой службы. Приведем и эту норму.

"Статья 25.1. Предельный возраст пребывания на гражданской службе

  1. Предельный возраст пребывания на гражданской службе - 60 лет. Гражданскому служащему, достигшему предельного возраста пребывания на гражданской службе, срок гражданской службы с его согласия может быть продлен по решению представителя нанимателя, но не свыше чем до достижения им возраста 65 лет, а гражданскому служащему, замещающему должность гражданской службы категории "помощники (советники)", учрежденную для содействия лицу, замещающему государственную должность, - до окончания срока полномочий указанного лица. Федеральному гражданскому служащему, достигшему предельного возраста пребывания на гражданской службе, замещающему должность гражданской службы категории "руководители" высшей группы должностей гражданской службы, срок гражданской службы с его согласия может быть продлен по решению Президента Российской Федерации, но не свыше чем до достижения им возраста 70 лет.
  2. По достижении гражданским служащим предельного возраста пребывания на гражданской службе по решению представителя нанимателя и с согласия гражданина он может продолжить работу в государственном органе на условиях срочного трудового договора на должности, не являющейся должностью гражданской службы".

Итак, и в данном случае убеждаемся в том, что для государственных гражданских служащих никаких гендерных различий в рассматриваемом нами правовом институте не содержится. В праве на труд по возрастным ограничениям они равны независимо от половой принадлежности.

Что же в конце концов получается?

Государство затевает коррекцию важнейшего правового института, касающегося прохождения военной службы и статуса военнослужащих разных полов, и при этом не только игнорирует конституционно-правовые нормы, нормы о единстве принципов государственной службы, нормы о единстве статуса военнослужащих, скрывает суть проводимых нововведений, но и еще открыто дезориентирует общество, прикрывая гендерную суть нормотворческих изменений очевидно обманными заявлениями.

Между прочим, такая же тактика сокрытия правды и искажения сути нового порядка по отношению к правам военнослужащих женского пола была использована и при обсуждении законопроекта Закона 64-ФЗ в ходе его принятия.

Согласно стенограмме заседания Государственной Думы от 14 февраля 2014 г. представление законопроекта к обсуждению в первом чтении осуществлялось статс-секретарем - заместителем Министра обороны Российской Федерации Н.А. Панковым.

Вот некоторые извлечения из его доклада и из ответов на вопросы депутатов, которые заслуживают внимания в свете рассматриваемой проблематики равенства прав военнослужащих:

<25> URL: http://transcript.duma.gov.ru/node/4017/ (дата обращения: 18.05.2014).

Подобная уверенность официального представителя военного ведомства заворожила весь депутатский корпус, который проголосовал "за" с результатом 99,6% (два депутата не голосовали).

Не будем чрезмерно строги к народным избранникам, так как, как мы уже не единожды подчеркнули, из текста будущего закона и его пояснения выявленная нами гендерная дискриминация вовсе не просматривалась.

Более того, взглянем на сложившуюся ситуацию объективно.

Нынешние депутаты чаще всего не могут работать над каждым законом кропотливо и вдумчиво. Не то чтобы им этого не хотелось. Просто при запредельном законотворческом потоке, который наблюдается сейчас, говорить о качестве всего принимаемого законодателем вообще не приходится <26>. Принятие законов под условием их последующего исправления, вплоть до отмены принятого и возвращения к прежнему порядку правового регулирования (мол, жизнь покажет), стало нормой функционирования современной российской правовой системы <27>. Да и ответственность за законотворческий брак - нулевая. И если все заинтересованные государственные структуры хором твердят о том, что новый законопроект повышает предельный возраст для всех без исключения военнослужащих, улучшает обеспечение профессиональными кадрами в интересах обороны и безопасности государства, усиливает социально-правовую защищенность граждан в погонах, не нарушая при этом их прав и законных интересов, то какие есть основания у депутатов не доверять подобным утверждениям, исходящим от официальных компетентных органов и должностных лиц?

<26> Горбуль Ю.А. Проблемы совершенствования законотворчества в Российской Федерации // Журн. рос. права. 2004. N 6.
<27> Закон как анекдот // Рос. газ. 2013. 12 авг.; С недоделками не принимаем. Для чего готовится "закон о законах" // Рос. газ. 2014. 27 февр.

Оказывается есть.

Дело в том, что о наличии признаков дискриминации военнослужащих женского пола каждому из депутатов все-таки было заявлено не менее официально. Правда, сделано это было точечно, образно выражаясь, "шепотом", в отличие от той громкой правовой дезинформации, которая потоком лилась на парламентариев из остальных источников.

Однако при добросовестном отношении к своему делу данная часть нового Закона должна была бы стать предметом пристального внимания, тщательного обсуждения и, следует полагать, полем боя за конституционный принцип равенства и недопущение дискриминации военнослужащих по признаку пола.

Открытый сигнал о правовой опасности дискриминации по гендерному признаку содержался в заключении Комитета Государственной Думы по обороне от 5 февраля 2014 г. по проекту Федерального закона N 412057-6 "О внесении изменений в статьи 49 и 53 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" (о предельном возрасте пребывания на военной службе и предельном возрасте пребывания в запасе).

Приведем те извлечения из указанного заключения, которые относятся к предмету текущего разговора:

<28> URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravkanew)?OpenAgent&RN=412057-6&02 (дата обращения: 18.05.2014).

Следовательно, достоверная информация о возможном нарушении принципа равенства в праве на труд и социальное обеспечение военнослужащих женского пола была все-таки доведена до каждого депутата (каждому из них предоставляется полный комплект документов, относящихся к обсуждаемым вопросам).

И тем не менее никто из народных избранников даже не заикнулся о существующей проблеме. Промолчали, единодушно проголосовав за новый Закон, и хорошо владевшие выявленной нами "проблемной" информацией члены Комитета по обороне (всего 17 человек) и иные парламентарии, предметом чаяний которых должны быть близкие по предмету регулирования вопросы. Это члены комитетов по конституционному законодательству и государственному строительству (всего 13 человек), по вопросам семьи, женщин и детей (всего 12 человек), по труду, социальной политике и делам ветеранов (всего 16 человек).

Итак, налицо свершившийся факт.

Российская Федерация узаконила такой порядок регулирования военно-служебных отношений для военнослужащих женского пола, при котором их правовое положение существенно отличается от аналогичного положения таких же военнослужащих мужского пола. В теории подобное называется основанием дискриминации в форме предпочтения для одних военнослужащих (мужского пола) в отличие от иных военнослужащих (женского пола), что и имело место при установлении предельного возраста пребывания на военной службе.

Вывод о том, что состоявшиеся нормативные изменения можно отнести к дискриминационным, на первый взгляд, выглядит юридическим бахвальством. Как же: все просмотрели, а авторы узрели. Ай да... и далее - по А.С. Пушкину.

Однако не будем торопиться с окончательной оценкой заявленного. Для этого сделаем указанный вывод лишь гипотезой, предположением.

Скажем так: дискриминация есть или ее нет - вот в чем вопрос.

Следовательно, дальнейшие рассуждения можно построить посредством поиска и сравнения аргументов двух типов. С одной стороны, тех, которые обосновывают объективную необходимость пониженного предельного возраста пребывания на военной службе для военнослужащих женского пола, что совпадает с новым узаконенным порядком, а с другой - тех, которые обосновывают неправомерность введенных законодателем различий для военнослужащих по гендерному признаку. Как говорили древние, надо бы хорошо взвесить все за и против (pro et contra).

Однако в данном вопросе без теории о дискриминации не обойтись. Поэтому просим у нетерпеливого читателя извинение за дальнейшие рассуждения теоретического порядка. Право, они не займут много места, зато позволят взглянуть на исследуемый вопрос глазами правоведа, пытающегося разобраться в сложной юридической проблеме.

/"Право в Вооруженных Силах", 2014, N 8/

Что же такое дискриминация?

У каждого нормального человека дискриминация сразу же ассоциируется с ее очевидно асоциальными, причем крайними во внешнем выражении негативными проявлениями, осуждаемыми в цивилизованном обществе. Иное дело - пристальное изучение и уяснение границ равенства и неравенства, деталей этого явления, всегда существовавшего в социуме.

Дело в том, что за категорией дискриминации кроется отражение проявления сходства и различий (равенства и неравенства) как объективной реальности, вытекающей из сложностей устройства социума, неоднородности общества и общественных отношений, что актуально для всех стран и народов. И российское общество, в том числе та его часть, которая может быть отнесена к военной организации государства, ничем не отличается от всех остальных частей.

Большой энциклопедический словарь определяет дискриминацию как умаление (фактически или юридически) прав какой-либо группы граждан в силу их национальности, пола, расы, вероисповедания и других обстоятельств <1>.

<1> URL: http://dic.academic.ru/contents.nsf/enc3p (дата обращения: 18.05.2014)

Достаточно много внимания вопросу дискриминации посвятил ранее упоминавшийся правовед Д.Е. Зайков. По интересующему нас вопросу он, в частности, указал следующее:

Равенство и неравенство - две стороны одного явления, их нельзя рассматривать изолированно друг от друга, поскольку одно без другого, как правило, существовать не может. При этом, необходимо различать такие понятия, как "неравенство" и "дискриминация".

Дискриминация - это вид неравенства, представляющий собой ограничение, предпочтение или исключение, вводимое по тем или иным признакам, не обусловленное социально оправданной необходимостью или целесообразностью. Наличие дискриминации противно принципу социальной справедливости и, как правило, определяется корыстными мотивами.

Взаимодействие и взаимозависимость равенства и неравенства целесообразно рассмотреть через призму важнейшего принципа общественного устройства - справедливости <2>.

<2> Зайков Д.Ю. Классификация равенства и неравенства в военно-служебных отношениях // Гражданин и право. 2009. N 11.

Таким образом, дискриминация подразумевает не всякое различие, недопущение или предпочтение, а только такое, которое проводится по общепринятому дискриминационному признаку (расы, цвета кожи, пола, религии, политических убеждений, иностранного или социального происхождения и др.), приводящее к уничтожению или нарушению равенства возможностей или обращения, в том числе в области труда и занятий. При этом наиболее чувственным индикатором в оценке степени неравенства следует полагать категорию правовой и социальной справедливости.

В понятии дискриминации выделяют два аспекта: 1) прямую дискриминацию - установление откровенно дискриминационных положений; и 2) косвенную дискриминацию - возникновение дискриминации как последствия мер, которые вводятся и применяются для всех категорий лиц без каких бы то ни было различий.

Имеется и такой термин как "положительная", или "позитивная", дискриминация. Он впервые был предложен в Соединенных Штатах Америки в шестидесятых годах XX столетия. В трудоправовых отношениях позитивной дискриминацией признаются меры, направленные на расширение доступа членов недостаточно представленных групп населения к рабочим местам, образованию, профессиональной подготовке и т.д. Это заключается в предоставлении ряда привилегий (особых прав, преимуществ), а также использовании системы квотирования, т.е. выделения определенного количества рабочих мест представителям целевых групп - лицам, которые по возрасту, полу, социальному происхождению, языку и иным обстоятельствам не могут пользоваться всеми правами человека наравне с другими лицами, поскольку возникает ситуация, когда равные права не предоставляют равных возможностей дискриминируемой группе. Это так называемые особо уязвимые группы населения. К их числу чаще всего относят женщин, а также детей, беженцев, лиц без гражданства, инвалидов, душевнобольных, престарелых и другие слои населения.

Непосредственное указание на дискриминацию во многих международных соглашениях, которые не будем перечислять, не случайно, поскольку указанная категория является наиболее "тяжкой" формой различия правового положения субъекта. Анализ международного регулирования демонстрирует правовой потенциал принципа недопущения дискриминации как механизма обеспечения равенства субъектов в различных видах правоотношений.

Расширенную трактовку термин "дискриминация" получил в международных правовых актах и рекомендациях, разработанных Международной организацией труда, поскольку именно в сфере трудовых правоотношений затрагиваются самые важные с точки зрения удовлетворения физических и духовных потребностей права человека: право на равный доступ к работе, на равное вознаграждение за равный труд, на равные шансы продвижения по службе, на защиту от безработицы и т.д.

Вместе с тем не каждое различие в правовом положении или обращении является проявлением неравенства. К примеру, в ст. 4 Конвенции МОТ N 111 о дискриминации в области труда и занятий определены основания, исключающие признание дискриминации.

К числу таких оснований названная Конвенция относит: специфические требования, неразрывно связанные с определенными видами работ (занятий); особые меры по защите или помощи, направленные на удовлетворение нужд лиц, которые в силу пола, возраста, физических недостатков, семейных обязательств, социального или культурного уровня обычно признаются нуждающимися в особой защите или помощи; любые меры, направленные против лица, в отношении которого имеются обоснованные подозрения или доказано, что оно занимается деятельностью, подрывающей безопасность государства, или которое фактически вовлечено в такую деятельность.

Указанные выше меры не будут признаваться дискриминацией и, следовательно, нарушением равенства при условии, что заинтересованное лицо имеет право обратиться в компетентный орган, созданный в соответствии с национальной практикой, для проверки обоснованности (законности) таких ограничений в каждом конкретном случае.

Анализ международных правовых актов, затрагивающих различные аспекты равенства, позволяет говорить о том, что запрет дискриминации, по сути, является механизмом обеспечения равенства. Правовое наполнение категории дискриминации постепенно трансформируется: от определения дискриминации как неравенства в пользовании правами, провозглашенными во Всеобщей декларации прав человека и гражданина 1948 г., до понимания дискриминации как любого ограничения, различия или предпочтения на основе расы, цвета кожи, языка, национальности, религии и других критериев.

Благодаря деятельности международных и национальных органов правосудия непрерывно развивается защита прав и свобод человека и гражданина от проявления различных форм неравенства.

Весомый вклад в развитие принципа равенства внесла судебная практика Европейского суда по правам человека <3>. В основе правовых позиций и решений этого Суда лежит правовая норма ст. 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) во взаимосвязи с нормой, непосредственно регулирующей нарушенное субъективное право. Указанная норма не имеет самостоятельного значения, а образует интегративную часть каждой из статей, устанавливающей права и свободы человека и гражданина, независимо от их правовой природы.

<3> Далее - ЕСПЧ.

Детально и в большем объеме по вопросу правовых позиций указанного международного судебного органа по обращениям военнослужащих заинтересованный читатель может ознакомиться, обратившись к специальному сборнику актов ЕСПЧ (составители: А.В. Новиков, А.А. Пилипчук, К.В. Фатеев, С.С. Харитонов) <4>. Мы же ограничимся лишь парой извлечений из актов этого Суда, данных в порядке обзора, касающихся вопросов неравенства и дискриминации.

<4> Практика Европейского суда по правам человека по делам военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, членов их семей и других граждан. М., 2011.

ЕСПЧ в своих решениях неоднократно отмечал, что не каждое различие является дискриминацией, но равенство нарушено, если различия не имеют никакого объективного и разумного оправдания, если такое оправдание существует, то оно должно быть оценено с точки зрения цели и эффективности рассматриваемой меры с учетом принципов, которые превалируют в демократическом обществе.

ЕСПЧ была выработана правовая позиция о категориях нарушений прав и свобод человека и гражданина, признаваемых дискриминацией. Так, дискриминация будет иметь место не только тогда, когда государства без объективного и разумного основания по-разному ведут себя с лицами, находящимися в аналогичной ситуации, но равным образом и тогда, когда без объективных и разумных оснований они одинаково относятся к лицам, которые находятся в различных ситуациях <5>.

<5> Европейский суд по правам человека и Российская Федерация. Постановления и решения, 2005. Т. 2: Пер. с англ., фр. М., 2006. С. 412.

Положения, сформулированные международными договорами и в решениях международных судебных органов, восприняты законодательством большинства государств, в том числе нашим. Но эти положения учитываются в процессе применения норм внутригосударственными правоприменительными органами только в том случае, если сами правовые нормы "отшлифованы" законодателем под обеспечение недопущения дискриминации.

Статья 19 Конституции Российской Федерации является правовой основой, закрепляющей принцип запрещения дискриминации как механизма, способа практической реализации защиты равенства и основные элементы правового равенства; в ней указаны наиболее типичные, распространенные основания нарушения принципа равенства, т.е. различные основания дискриминации. Перечень обстоятельств, лежащих в основе возможных дискриминационных проявлений, является открытым, что позволяет правоприменительным органам в зависимости от конкретного содержания нарушения равенства его дополнять.

Как уже подчеркивалось, в ч. 3 ст. 19 Конституции Российской Федерации специально определяется содержание равноправия по половой принадлежности. Положение о недопущении различия в правах и свободах представителей мужского и женского пола помимо конституционного закрепления декларируется в положениях международных соглашений, действующих в этой сфере, в том числе и в преамбуле Всемирной декларации прав человека.

Ориентируясь на мировые и европейские стандарты равноправия, российское правосудие также выработало соответствующие правовые позиции.

В контексте рассматриваемой проблематики возникшего неравенства в военно-служебных и военно-статусных вопросах для военнослужащих мужского и женского пола, достигших одинакового возраста, заслуживают внимания ряд положений, отражающих воззрение отечественного конституционного и верховного правосудия.

Вполне естественным выглядит то, что именно Конституционный Суд Российской Федерации (далее - Конституционный Суд) в процессе конституционного нормоконтроля чаще всего прибегает к использованию категорий равенства-неравенства, при этом практически не употребляя категории дискриминации, но подразумевая ее.

Общий, довольно детальный обзор судебной практики указанного Суда содержится в специальных изданиях, например в книге С.Э. Несмеяновой <6>, а применительно к вопросам военно-правовых отношений - в книге В.М. Корякина <7>.

<6> Несмеянова С.Э. Судебная практика Конституционного Суда Российской Федерации с комментариями. М., 2009.
<7> Корякин В.М. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации по проблемам военного права. М., 2006.

Мы же воспользуемся извлечениями из обзора некоторых постановлений и определений, позволяющих судить об общих правовых позициях относительно равенства-неравенства при регулировании отношений, а также прав и гарантий граждан в сфере труда (службы) применительно к законотворчеству.

При обобщении практики конституционного правосудия применительно к охране социальных и трудовых прав указывается следующее.

В течение 2009 - 2011 гг. Конституционный Суд принял значительное число решений, в которых осуществлена оценка конституционности норм трудового законодательства, а также законодательства в сфере социальной защиты.

При этом результаты деятельности Конституционного Суда, вносящего важный вклад в преодоление проблем законодательства о социальной защите населения, которые, в свою очередь, проецируются на правоприменительную практику и препятствуют надлежащей реализации социальных прав граждан, можно разделить на три группы:

Так, не соответствующими Конституции Российской Федерации были признаны отдельные положения законодательства, устанавливающие гарантии социальной защиты лиц со специальным правовым статусом, причем в большинстве случаев нарушения конституционных прав граждан были связаны с изменением правового регулирования, в результате которого была допущена необоснованная дифференциация условий социального обеспечения граждан, относящихся к одной категории.

Изменение правового регулирования может быть связано с углублением дифференциации условий предоставления тех или иных мер социальной защиты. Но такая дифференциация, как неоднократно указывал Конституционный Суд, должна быть оправданной и обоснованной. В противном случае возникает опасность нарушения прав граждан.

Значительное число поступающих обращений граждан касается защиты трудовых прав.

Одной из проблем, с которыми сталкивается Конституционный Суд, рассматривая обращения в данной сфере, является проблема равенства и справедливости при осуществлении защиты лиц с семейными обязанностями. Как трудовое законодательство, так и законодательство о государственной службе предусматривают специальные нормы, направленные на обеспечение возможности работающим (служащим) гражданам сочетать свои трудовые (служебные) обязанности с выполнением социально важной функции воспитания детей, особенно в тех случаях, когда дети больны либо родитель является многодетным или одиноким. Вместе с тем, как показывает опыт Конституционного Суда, законодатель, устанавливая соответствующие меры защиты, не всегда учитывает необходимость соблюдения конституционных принципов равенства, справедливости и соразмерности <8>.

<8> О конституционно-правовых аспектах совершенствования правотворческой и правоприменительной деятельности в сфере обеспечения и защиты прав и свобод граждан (17.07.2012). Одобрено решением Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2012 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.ksrf.ru/ru/Info/Maintenance/Informationks/Pages/Aspect-KS.aspx (дата обращения: 20.05.2014).

Международно-судебные и конституционно-судебные правовые позиции о равноправии учтены и Верховным Судом Российской Федерации.

Пункт 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2014 г. N 1 "О применении законодательства, регулирующего труд женщин, лиц с семейными обязанностями и несовершеннолетних" <9> специально посвящен ориентирам по недопущению дискриминации в отношении работниц. Приведем этот пункт.

<9> Рос. газ. 2014. 7 февр.

"Под дискриминацией в сфере труда по смыслу статьи 1 Конвенции Международной организации труда 1958 г. N 111 относительно дискриминации в области труда и занятий и ст. 3 Трудового кодекса Российской Федерации следует понимать различие, исключение или предпочтение, имеющее своим результатом ликвидацию или нарушение равенства возможностей в осуществлении трудовых прав и свобод, или получение каких-либо преимуществ в зависимости от любых обстоятельств, не связанных с деловыми качествами работника (в том числе не перечисленных в указанной статье Трудового кодекса Российской Федерации), помимо определяемых свойственными данному виду труда требованиями, установленными федеральным законом, либо обусловленных особой заботой государства о лицах, нуждающихся в повышенной социальной и правовой защите.

В связи с этим в отношении женщин, лиц с семейными обязанностями и несовершеннолетних не допускаются различия при приеме на работу, установлении оплаты труда, продвижении по службе, установлении или изменении индивидуальных условий труда, подготовке (профессиональное образование и профессиональное обучение) и дополнительном профессиональном образовании, расторжении трудового договора и т.д., не основанные на деловых качествах работников, характеристиках условий их труда".

Пожалуй, теории достаточно, а потому, как и обещалось, "приземлим" приведенные правовые и правоприменительные положения к предмету наших рассуждений о том, насколько объективно требовалось законодательное умаление предельного возраста для военнослужащих женского пола по сравнению с их коллегами-мужчинами. Слово "умаление" не описка, так как до изменений - это было сохранение прежнего возраста, а после - его умаление, уменьшение на фоне состоявшегося общего увеличения.

Какие же аргументы могут быть положены на чашу весов в обоснование введенных различий?

Первое, что приходит на ум, - все дело в глубинных общественных традициях, в изначально пораженном дискриминацией мужском менталитете (а именно мужчины в массовом виде представлены во власти, в том числе и в военной организации государства) относительно места женщин в военном деле. Даже первые фразы нашей статьи - из этой же серии. И с этим ничего не поделаешь, единым наскоком и правильными заклинаниями положение дел не исправишь.

Напомним историю женского вопроса в современных Вооруженных Силах Российской Федерации. Если в Советской Армии военнослужащие женского пола были экзотикой (в 1980 г. их насчитывалось 1,6%, а в 1990 г. - 3,5%) <10>, то с постепенным развалом нормального комплектования профессионального кадрового состава, вызванным резким падением социального престижа военной службы, недостаточность военнослужащих-мужчин быстро стала восполняться военнослужащими-женщинами. По данным А.И. Смирнова, к концу 90-х гг. прошлого века доля женщин среди личного состава Вооруженных Сил Российской Федерации дошла до 10%. В частности, в 1999 г. она равнялась 7%, что соответствовало численности в 77,5 тыс. человек <11>. Ранее нами уже приводились последние данные 2013 г. Согласно информации начальника отделения мониторинга социальных процессов социологического Научно-исследовательского центра Вооруженных Сил Российской Федерации подполковника Е. Степановой, за последние пять лет количество женщин-военнослужащих сократилось с 30 тыс. человек до 11 тыс., т.е. в три раза <12>.

<10> Суркова И.Ю. Указ. соч. С. 161.
<11> Смирнов А.И. Взаимодействие общества и армии как социального института в современной России. М., 2010. С. 188.
<12> Число женщин-военнослужащих в Российской Федерации сократилось почти втрое за пять лет // Рос. газ. 2013. 5 марта.

И в этом нет прямого злого умысла, направленного именно против женщин. Как справедливо указывает И.Ю. Суркова, в последние годы наши Вооруженные Силы подверглись кардинальному реформированию, целью которого является создание высокомобильной компактной армии, а при общем сокращении численности именно женщин стали вытеснять из рядов Вооруженных Сил. Этот же автор приводит следующие слова одной из военнослужащих женского пола, наглядно показывающие их личные переживания в период кадровых реформ: "Сейчас всех нас сокращают, увольняют... У нас служит одна женщина, так у нее 7 лет стаж службы, а претендовать на квартиру она может только после 10 лет. И куда она с ребенком, спрашивается, она ведь одна его воспитывает. Наш начальник пока тянет. Она же не виновата, что раньше набирали на контракт, а теперь нет. Первое сокращение сделали красиво, дотянули всех до пенсии и сократили. Сейчас второй оборот пошел, и уже никому ничего не объясняют. Когда у нас собрание, командир глаза опускает, не смотрит, а сделать ничего не может. Обидно." (Елена, 44 г., прапорщик, мотострелковые войска, Саратов) <13>.

<13> Суркова И.Ю. Указ. соч. С. 161.

Каждый военнослужащий хорошо знает особенности последней кадровой реформы, проведенной экс-министром обороны России в 2008 - 2010 гг. И если в ходе этих реформаторских действий массово ликвидировались как раз те воинские должности, которые, как правило, замещали военнослужащие женского пола (а это - военная медицина, тыл, финансовые и воспитательные структуры, военкоматы), то в столь быстром вымывании именно данного контингента нет ничего удивительного.

Однако дело не только в реформировании. И.Ю. Суркова пришла к обоснованным выводам о наличии в армейской среде перманентного скрытого ущемления прав граждан женского пола, которую она объясняет длительным замалчиванием этой проблемы, сокрытием фактов ее проявления, маскировкой под иные обстоятельства и, главное для наших рассуждений, несовершенством российского военного законодательства <14>.

<14> Суркова И.Ю. Указ. соч. С. 164 - 165.

Будучи не юристом, а социологом, И.Ю. Суркова, тем не менее, указывает на те моменты, которые следует учесть юридически, принять во внимание для принятия правовых мер по минимизации дискриминационных проявлений в армейской и правоохранительной среде, связанных с гендерными основаниями. Эти моменты, по сути, есть меры по защите интересов государства в лице военной организации (воинских частей, должностных лиц, их представляющих) и сослуживцев мужского пола от последствий положительной (позитивной) дискриминации, вводимой законом в интересах женщин, по созданию им условий и гарантий реализации репродуктивной функции и родительских (материнских) обязанностей.

То, что преимущества, вводимые для лиц женского пола (без оспаривания их необходимости и общественной полезности), чаще всего становятся проблемой для всех - не секрет.

Общая формула, на первый взгляд, проста. Гендерные гарантии не должны наносить вреда интересам службы, а также вести к перекладыванию обязанностей "освобожденных" от них военнослужащих женского пола на остающихся в строю военнослужащих мужского и женского полов. В противном случае, что чаще всего имеет место, у командиров и сослуживцев формируется устойчивое отторжение мер правовой защиты женщин, в которых они, причем небезосновательно, видят несправедливость и умаление их законных интересов. Однако достичь этого, узаконив соответствующий порядок, отнюдь непросто.

Вероятно, многим известны ситуации, когда в подразделениях со значительным количеством женщин, некоторые из них постоянно находятся то в отпусках по беременности и родам, то в отпусках по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора или трех лет, то на больничных листах с ребенком и т.п. Женщины с семейными обязанностями, как правило, вынуждены ставить вопрос о строгом ограничении их служебно-временного регламента (утром и вечером детей надо отводить в детский сад или школу), непривлечения их к исполнению обязанностей в выходные и праздничные дни (с кем детей оставить?). В таких подразделениях на мужскую часть воинского коллектива переносится и "общая" доля служебной нагрузки в нарядах и караулах, служебные командировки и т.д., от чего женщины, как правило, освобождены или к чему привлекаются с существенными ограничениями.

Вот какой житейский пример в связи с изложенным приводит И.Ю. Суркова.

"В начале этого года я просила начальника, чтобы он поставил меня на должность заместителя. На что он ответил мне отказом, говорил, что у меня маленький ребенок, что ни в выходные, ни в праздники он меня вызвать не сможет. Я ему сказала, что отвезу ребенка к родителям, буду работать сколько надо... Он на мои оправдания только посмеялся и сказал, что ему заместитель с семейными проблемами ни к чему" (Екатерина, 27 л., старший лейтенант, войска РХБЗ, Кировская область) <15>. Но разве это проблема военнослужащих только женского пола?

<15> Суркова И.Ю. Указ. соч. С. 162.

Любой военнослужащий, независимо от пола, постоянно или временно "выпадающий" из общего ритма повседневной служебно-боевой деятельности, создает такие же проблемы.

Опять-таки вернемся к нашумевшему делу К.А. Маркина. Данное дело обнажило всю глубину трудностей юридического уравнивания прав мужчин и женщин, исполняющих обязанности военной службы при совмещении ее с семейными обязанностями.

Военнослужащий К.А. Маркин, опираясь на военно-правовые положения дискриминационного характера, воспользовался правами, предусмотренными для военнослужащих женского пола, для получения отпуска по уходу за ребенком. Но так как ЕСПЧ узрел в примененных по его делу правовых нормах признаки отрицательной дискриминации лиц мужского пола по отношению к лицам пола женского (если женщины имеют такие права, то почему мужчины их не имеют), российское конституционное правосудие было вынуждено уделить данной проблематике массу внимания и приложить усилия в поисках примирения своих позиций с позициями ЕСПЧ. И такое примирение было найдено.

Так как данный вопрос непосредственно относится и к поднятой нами проблеме, есть необходимость внимательно отнестись к квинтэссенции конечного результата, которая изложена на сайте Конституционного Суда в виде статьи заместителя Председателя этого Суда С.П. Маврина. Не сочтите за труд прочесть, не пожалеете.

Итак, приводим наиболее важные мотивировочные извлечения.

Оценивая в целом решение ЕСПЧ по рассматриваемому вопросу, имеет смысл, прежде всего, заметить, что в силу фактических обстоятельств дела все же не было возможности говорить о нарушении конституционных прав Маркина как заявителя по делу, что и зафиксировал в своем определении Конституционный Суд. С этой точки зрения Европейский суд по правам человека, приняв по делу Маркина такого рода решение, фактически действовал в рамках абстрактного, а не конкретного нормоконтроля, что, по всей вероятности, он не должен был делать, находясь в процедуре рассмотрения все же индивидуальной жалобы.

Тем не менее, с формально юридических позиций вполне правомерно ставить вопрос о том, что у России возникло обязательство выполнить Постановление ЕСПЧ и в этой части. По мнению авторов, Российская Федерация может исполнить это решение только одним путем - внесением в свою правовую систему определенных изменений, которые, и это хотелось бы подчеркнуть, в любом случае не должны противоречить Конституции Российской Федерации. При этом уместным будет заметить, что в принципиальном плане Конституция Российской Федерации не расходится по своему содержанию с предписаниями Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Вместе с тем Конституция Российской Федерации, конечно, содержит и оригинальные положения, которые, естественно, названной Конвенцией не должны и не могли быть предусмотрены. Такие положения зафиксированы, в частности, преамбулой Конституции Российской Федерации, в которой сказано, что она была принята многонациональным народом России исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями и в том числе в целях обеспечения благополучия и процветания России. Эта запись в тексте Конституции Российской Федерации недвусмысленно означает, что любые действия российского законодателя, предпринятые им пусть даже и в каких-то благих целях, но в ущерб обеспечению благополучия России и без ответственности перед нынешним и будущими поколениями, a priori являются неконституционными и в силу этого недопустимыми.

В связи с изложенным возникает вполне естественный вопрос: а исполнимо ли в принципе решение ЕСПЧ по делу Маркина в части внесения указанных им изменений в нашу национальную правовую систему?

Однозначного ответа на данный вопрос, как представляется, нет, потому что решение ЕСПЧ возможно реализовать разными путями, но каждый из них в итоге должен привести к возникновению в российской правовой системе новой ситуации, характеризующейся преодолением имевшейся ранее, по мнению ЕСПЧ, дискриминации мужчин-военнослужащих посредством их постановки в равное положение с женщинами-военнослужащими с точки зрения возможности получения в период исполнения обязанностей военной службы отпуска по уходу за ребенком в возрасте до трех лет.

По мнению авторов, искомый результат может быть достигнут как минимум двояким образом. Во-первых, российский законодатель в состоянии действовать посредством введения в свое законодательство таких изменений, в силу которых выравнивание правового положения военнослужащих мужчин и женщин будет произведено за счет изъятия у женщин-военнослужащих предоставленной им ранее льготы по получению во время службы отпуска по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет. Данную законодательную новеллу, учитывая историю развития российского законодательства в данной сфере, действительно следовало бы рассматривать как отмену введенных ранее для женщин-военнослужащих льгот, сам факт установления которых ставил женщин-военнослужащих в положение позитивно дискриминируемых субъектов. Необходимо также заметить, что в плане введения, изменения объема и отмены льгот российский законодатель обладает достаточно широкой свободой усмотрения, о чем неоднократно говорил Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях.

Кроме того, оценивая правомерность данной новеллы, необходимо бы принять во внимание и то, что подобный прием был бы предпринят законодателем в целях преодоления, по мнению ЕСПЧ, негативной дискриминации гораздо более многочисленной категории мужчин-военнослужащих в сравнении с женщинами-военнослужащими. В этом плане ЕСПЧ оказался абсолютно прав: в условиях российской реальности женщин-военнослужащих действительно крайне мало. Учитывая все перечисленные обстоятельства, данная законодательная новелла теоретически даже могла бы претендовать на то, чтобы признать ее конституционной, поскольку целью ее принятия являлась бы защита прав и законных интересов представителей более многочисленной категории мужчин-военнослужащих в сравнении с другой, гораздо меньшей по численности, категорией женщин-военнослужащих, а о такой возможности прямо говорит ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, на которую, к слову, и ссылался гражданин Маркин, обращаясь в Конституционный Суд.

Во-вторых, российский законодатель мог бы действовать и посредством принятия решения, в силу которого право на получение отпуска по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет было бы предоставлено наряду с женщинами-военнослужащими и мужчинам-военнослужащим, на этом собственно и настаивал ЕСПЧ в своем Постановлении. Однако, принимая такое решение, законодатель был бы обязан руководствоваться необходимостью действовать во благо России, и в силу этого соображения был бы должен учитывать, что в отличие от военнослужащих-женщин, которые в подавляющем большинстве случаев выполняют свои воинские обязанности исключительно на должностях вспомогательного состава, не являющегося частью состава, условно говоря, боевых подразделений, большая часть мужчин-военнослужащих выполняет свои воинские обязанности как раз в составе расчетов, находящихся в состоянии несения боевого дежурства, связанного, кстати сказать, в том числе с обслуживанием носителей стратегических ядерных вооружений, нередко базирующихся в труднодоступных местах своей дислокации.

Как правило, в таких подразделениях далеко не всегда имеется возможность замены военнослужащего, желающего в течение весьма длительного срока (трех лет) воспитывать своих детей. В силу этого незапланированное оставление места службы таким военнослужащим вряд ли можно рассматривать как акт, имеющий совершенно нейтральное отношение к безопасности России (да, к слову, и не только России), а также ее благополучию и процветанию.

Имея в виду сложившуюся ситуацию, приходится прийти к единственно возможному в данном случае выводу о том, что, учитывая свою ответственность перед настоящим и будущими поколениями россиян, отечественный законодатель не в состоянии, не нарушая Конституцию своей страны, имплементировать в ее правовую систему меры, вытекающие из решения ЕСПЧ по делу Маркина. Следовательно, с точки зрения обеспечения благополучия России решение ЕСПЧ в данной части обладает для России признаками неисполнимости <16>.

<16> Маврин С.П. Решения Европейского суда по правам человека и российская правовая система [Электронный ресурс]. URL: http://www.ksrf.ru/ru/Search/Pages/default.aspx (дата обращения: 18.05.2014).

Однако с предельным возрастом пребывания на военной службе для мужчин и женщин целевая установка изменения в правовом регулировании была несколько иная.

Напомним официальный мотив повышения предельного возраста, прозвучавший в стенах Государственной Думы Российской Федерации из уст Н.А. Панкова как представителя инициаторов нового Закона в лице правительства и военного ведомства:

<17> Стенограмма заседания Государственной Думы 14 февраля 2014 г. Первое чтение [Электронный ресурс]. URL: http://transcript.duma.gov.ru/node/4017/ (дата обращения: 18.05.2014).

Получается, что главной целью увеличения предельного возраста пребывания на военной службе заявлялось усиление профессионализма личного состава, причем с прицелом на перспективу службы для всех до 50 лет, а для некоторых военнослужащих - до 55 - 65 лет. О лицах женского пола умалчивается, но разве они не проходят те же самые стадии профессионального становления, что и военнослужащие-мужчины?

Впрочем, именно в этом месте стоит обратить внимание на момент, относящийся к нашей теме. Должно быть понятным, что женщины в возрасте 45 лет и выше (по крайней мере до 50), в отличие от более молодых соратниц, уже не обременены теми проблемами, которые связаны с рождением и воспитанием детей и чаще всего выдвигаются в качестве претензий "неполноценности". В этом возрасте они психологически и физически "вызрели" и как профессиональные военнослужащие, и как узкие специалисты, к тому же перешли в самое работоспособное состояние, "свободное" от семейных забот.

Спрашивается, в чем логика законодателя, с одной стороны, ратующего за всеобщее укрепление военного профессионализма, а с другой - истребляющего его составную часть?

Однако самым правдоподобным объяснением узаконенного пятилетнего разрыва между предельными возрастами мужчин и женщин видится аналогия с нормативным закреплением разных пенсионных возрастов, при котором пенсионный возраст для женщин на пять лет меньше пенсионного возраста для мужчин. Не это ли на самом деле подвигло инициаторов Закона N 64-ФЗ на закрепление пятилетней разницы предельных возрастов пребывания на военной службе для мужчин и женщин?

Если да - то подобная аналогия, примененная к военно-служебным отношениям, есть ошибка, вытекающая из непонимания существа различий, закрепленных в разных законах по поводу разных возрастных критериев и в разных по сути правоотношениях.

Действительно, сроки приобретения права для выхода на пенсию по возрасту (старости) разнятся по половой принадлежности работников и составляют 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин. При этом с учетом сложных и опасных условий труда для отдельных специальностей пенсионный возраст может быть еще ниже.

На фоне давно длящейся дискуссии о том, должен ли повышаться пенсионный возраст в России (он один из самых низких в мире) и каким образом это возможно, инициаторы повышения ссылаются на правопорядок, сложившийся в других государствах, где наблюдается устойчивая тенденция не только его увеличения, но и одновременного сближения пенсионных возрастов для мужчин и женщин (их выравнивание).

Так, например, единый пенсионный возраст установлен в США и в Испании (65 лет), во Франции (60 лет), а дифференцирован по полу в Великобритании и Италии (65 и 60 лет), в Бельгии (65 и 62 года) и т.д. При этом по законодательству большинства государств кроме возраста необходим и минимальный трудовой (страховой) стаж, как правило, от 35 лет и выше <18>.

<18> URL: http://npf.mybb.ru/viewtopic.php?id=324 (дата обращения: 11.05.2014).

Проще говоря, пенсионный возраст в России занижен (рано или поздно он будет увеличиваться), и, кроме того, неизбежно также и постепенное сближение пенсионных возрастов и для мужчин, и для женщин.

Однако какое отношение имеет пенсионный возраст по старости к возрасту трудоспособности граждан? Для пенсий по старости - опосредованное, но для пенсий за выслугу лет, которые и предусмотрены для военнослужащих, - никакое.

Как было указано в Докладе на Международной конференции труда в 2003 г., "старость" - понятие относительное и его восприятие меняется в зависимости от времени и культуры. В различных странах законом устанавливается разный пенсионный возраст. В рамках одной страны он может быть различным в зависимости от отрасли деятельности, но и в рамках одной отрасли он может быть разным для мужчин и женщин <19>.

<19> Равенство в сфере труда - веление времени. Доклад на Международной конференции труда. Женева, 2003 [Электронный ресурс]. URL: http://www.ilo.org/public/russian/standards/decl/download/russian.pdf (дата обращения: 18.05.2014).

Читателю должно быть известно, что по российскому трудовому законодательству установление предельных возрастных границ для работников вообще не предусмотрено. Более того, имеется специальная правовая норма, которой прямо запрещается любая дискриминация, неравенство в возможностях реализации своих трудовых прав в зависимости от пола, возраста и должностного положения. Однако не являются дискриминацией установление различий, исключений, предпочтений, а также ограничение прав работников, которые определяются свойственными данному виду труда требованиями, установленными федеральным законом (ст. 3 Трудового кодекса Российской Федерации).

И хотя нормы трудового законодательства на военнослужащих при исполнении ими обязанностей военной службы непосредственно не распространяются (ст. 11 Трудового кодекса Российской Федерации), однако приведенные правоположения (запрет дискриминации по полу, возрасту, должностному положению) носят универсальный характер, они исходят из общепризнанных принципов и норм международного права и согласно Конституции Российской Федерации соответствуют основным принципам правового регулирования трудовых отношений и иных непосредственно связанных с ними отношений (абз. 1 ст. 2 Трудового кодекса Российской Федерации).

Следовательно, достижение границ возраста, с которыми связывается категория старости, дает возможность (право) прекратить работу, заменив получение необходимых для существования средств пенсионными выплатами. Но при сохранении трудоспособности и желании самого пожилого работника он вправе продолжать трудовую деятельность при условии, что его физическое и интеллектуальное состояние отвечает нормативным требованиям к данному виду деятельности (при согласии работодателя в части срочности или бессрочности трудового договора, заключаемого с пенсионером) <20>.

<20> Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Амурского городского суда Хабаровского края о проверке конституционности положения статьи 59 Трудового кодекса Российской Федерации: Определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 15 мая 2007 г. N 378-О-П // Вестн. Конституционного Суда Рос. Федерации. 2007. N 6.

Иное дело - нормативное установление временных пределов для отдельных видов трудовой деятельности (службы), что и имеет место при закреплении предельного возраста пребывания на военной службе. Следует полагать, что таковые должны совпадать с элементами необходимой трудовой способности именно по данному виду профессиональной деятельности, и они могут относиться как к возрастному минимуму, так и к возрастному максимуму.

И вот какие ориентиры на этот счет дает Конституционный Суд:

<21> По делу о проверке конституционности положений пункта 3 статьи 20 Федерального закона "О высшем и послевузовском профессиональном образовании" в связи с жалобами граждан В.П. Малкова и Ю.А. Антропова, а также запросом Вахитовского районного суда города Казани: Постановление Конституционного Суда Рос. Федерации от 27 декабря 1999 г. N 19-П // Вестн. Конституционного Суда Рос. Федерации. 2000. N 1.<22> По жалобе гражданина Щеренко Александра Павловича на нарушение его конституционных прав положениями части четвертой статьи 332 и пункта 3 статьи 336 Трудового кодекса Российской Федерации: Определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 11 июля 2006 г. N 213-О // Вестн. Конституционного Суда Рос. Федерации. 2006. N 6.

Конституционный Суд пришел к выводу, что установление таких правил (специальных требований), обусловленных задачами, принципами организации и функционирования соответствующей службы, не может рассматриваться как нарушение гарантированных Конституцией Российской Федерации права на равный доступ к государственной службе (ст. 32, ч. 4) и права свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию (ст. 37, ч. 1) либо как противоречие предписаниям ее ст. 55 (ч. 3), - различия, основанные на специфических (квалификационных) требованиях, связанных с определенной работой, согласно п. 2 ст. 1 Конвенции МОТ N 111, не считаются дискриминацией <23>.

<23> Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Сенецкого Алексея Борисовича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 статьи 49 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" и статьей 10 Положения о порядке прохождения военной службы: Определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 27 янв. 2011 г. N 43-О-О. [Электронный ресурс]. Документ опубликован не был. Доступ из справ.-правовой системы "Гарант".

Итак, ранее названное предположением, теперь может быть облечено в форму окончательного вывода.

После проведенного анализа интересующих нас правовых норм, теории права и практики правоприменения былые сомнения склоняют чашу весов лишь в одну сторону.

По-разному изменив предельный возраст пребывания на военной службе для мужчин и женщин, вольно или невольно, законодатель затронул вопрос дискриминации по половому признаку.

Причины случившегося уже названы, но главная из них - отсутствие в стране нормального вдумчивого законотворческого процесса, его публичности и гласности, наконец, отчетности перед обществом за конечный результат. По сути - это проявление государственного пренебрежения к охраняемым законом правам и свободам граждан в погонах, к тем негативным последствиям, которые влекут для них непродуманные, волюнтаристские шаги лиц, облеченных законом влиять на сложившуюся правовую среду.

Недаром социологические опросы последнего времени свидетельствуют о невысоком общественном авторитете современного законодателя. По данным Левада-центра, в декабре прошлого года положительно оценили работу Государственной Думы Российской Федерации только 16% из числа опрошенных, а 56% - отрицательно. Основные претензии граждан к парламентариям полностью совпали с теми, которые в полной мере могут предъявить и военнослужащие на примере подхода к военному законодательству: депутаты не принимают необходимых и назревших законов (27%), мало и плохо работают (22%), принимают вредные и неправильные законы (19%), слишком зависимы от исполнительной власти (16%). И только менее 10% респондентов не имеют претензий к работе нашего парламента <24>.

<24> Общественное мнение - 2013. Ежегодник. М., 2013 [Электронный ресурс]. URL: http://www.levada.ru/books/obshchestvennoe-mnenie-2013 (дата обращения: 24.05.2014).

Общество ждет от законодателя совсем иного. Но он этого почти не замечает, не прислушивается к обращениям, к проблемам законов, выявленным правоприменительной практикой, действует по своему собственному усмотрению и без особой огласки.

В сказке М.Е. Салтыкова-Щедрина "Медведь на воеводстве" в сатирической форме как раз показаны подобные волюнтаристские способы государственного управления, часто приносящие вред и отдельным личностям, и обществу, и самому государству.

Приведем главное в извлечениях из оригинального авторского текста.

Злодейства крупные и серьезные нередко именуются блестящими и в качестве таковых заносятся на скрижали Истории. Злодейства же малые и шуточные именуются срамными, и не только Историю в заблуждение не вводят, но и от современников не получают похвалы.

Топтыгин 1-й отлично это понимал. Был он старый служака-зверь, умел берлоги строить и деревья с корнями выворачивать; следовательно, до некоторой степени и инженерное искусство знал. Но самое драгоценное качество его заключалось в том, что он во что бы то ни стало на скрижали Истории попасть желал... И непременно бы он свой план выполнил, если бы лукавый его не попутал.

Готовясь к славным победам, напился Топтыгин 1-й и заснул. А Чижик, любимец леса и даже самого Льва, не разглядев воеводу, сел на спящего. Медведь же, проснувшись, не стерпел: сгреб грубияна в лапу, да, не рассмотревши с похмелья, взял и съел.

Увы! не знал, видно, Топтыгин, что в сфере административной деятельности первая-то ошибка и есть самая фатальная. Что, давши с самого начала административному бегу направление вкось, оно впоследствии все больше и больше будет отдалять его от прямой линии...

И точно, не успел он успокоиться на мысли, что никто его дурачества не видел, как слышит, что Скворка ему с соседней березы кричит:

Не прошло и часу, как в лесу уж все, от мала до велика, знали, что Топтыгин-майор Чижика съел. Весь лес вознегодовал. Не того от нового воеводы ждали. Думали, что он дебри и болота блеском кровопролитий воспрославит, а он на-тко что сделал!

Но что всего важнее: не только он сам унижение терпит, но видит, что и начальственный авторитет в самом своем принципе с каждым днем все больше да больше умаляется. Того гляди, и в соседние трущобы слух пройдет, и там его на смех подымут!

Удивительно, как иногда причины самые ничтожные к самым серьезным последствиям приводят. Маленькая птица Чижик, а такому, можно сказать, стервятнику репутацию навек изгадил!

Сначала о поступке Топтыгина говорили с негодованием (за родную трущобу стыдно); потом стали дразниться; сначала дразнили окольные, потом начали вторить и дальние; сначала птицы, потом лягушки, комары, мухи. Все болото, весь лес.

История только отменнейшие кровопролития ценит, а о малых упоминает с оплеванием.

Покаялся Топтыгин, написал рапорт и ждет. Разумеется, никакого иного ответа от Льва и быть не могло, кроме одного: "Дурак! Чижика съел!". Но частным образом Осел, помощник Льва, дал виноватому знать, что непременно нужно особливое кровопролитие учинить, дабы гнусное оное впечатление истребить...

Сделавши все это, сел, сукин сын, на корточки и ждет поощрения.

Однако ожидания его не сбылись.

Хотя Осел, воспользовавшись первым же случаем, подвиги Топтыгина в лучшем виде расписал, но Лев его не только не наградил, но и приказал отчислить по инфантерии.

Так и остался Топтыгин 1-й майором навек. А если б он прямо с типографий начал - быть бы ему теперь генералом.

Так написал М.Е. Салтыков-Щедрин почти 130 лет назад.

Сатиру классика на типичное бюрократическое своевольство вполне можно экстраполировать и на предмет наших рассуждений.

Умалив права военнослужащих женского пола по возрастному пределу прохождения военной службы по сравнению с аналогичными правами военнослужащих мужского пола, не уподобился ли российский законодатель Топтыгину-1, когда, действуя с намерениями свершения великих нормативных изменений, направленных на усиление военной организации государства и гарантий военнослужащим, он мимоходом "Чижика съел"?

Обидеть женщину, как и малую птаху, может каждый, а не то что Законодатель. Но уж слишком велика вероятность того, что подобное бесславное деяние обернется для обидчика слабого пола обратной, нежеланной ему стороной. Не хватает ему чего-то. Может быть, перехода от текущей законотворческой рефлексии к устойчивой законодательной державности? Уж слишком по-мелкому он действует, никак не разберется в действительных насущных правовых проблемах, требующих разрешения путем обновления в регулировании.

Не начал он с типографии, а начал с Чижика.

Как же быть ему генералом?