Мудрый Юрист

О заимствованиях процессуальных институтов в современном российском праве (на примере процессуальных санкций)

Филатова Мария Анатольевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры судебной власти НИУ "Высшая школа экономики", доцент кафедры процессуального права Всероссийской академии внешней торговли.

Современные процессуальные системы формируются под воздействием "универсальной модели правосудия", а потому в большей или меньшей степени подвержены заимствованиям из других процессуальных систем и гармонизации. В статье анализируется институт процессуальных санкций (мер процессуального принуждения) в его динамике в российском законодательстве и в соотношении с глобальными тенденциями развития процессуальных институтов.

Ключевые слова: гармонизация процессуального права, процессуальные санкции, меры процессуального принуждения, принцип состязательности, процессуальные обязанности лиц, участвующих в деле.

On Adopting Procedural Institutes in Contemporary Russian Law (by the Example of Procedural Sanctions)

M.A. Filatova

Filatova Maria Anatolyevna, Candidate of Laws, Associate Professor of the Judicial Authority Department of the National Research University "Higher School of Economics", Associate Professor of the Procedure Department of Russian Foreign Trade Academy.

Modern procedural systems are formed under the impact of the "universal model of justice", and therefore are more or less inclined to receptions from other procedural models and harmonization. The article focuses on the institute of procedural sanctions (procedural coercion measures), in its dynamics in the Russian legislation and its relations with the global trends of procedural institutes' development.

Key words: harmonization of procedural law, procedural sanctions, procedural coercive measures, adversarial principle, procedural obligations of the parties.

Большинство современных кодификаций или более

важных изменений являются результатом

сравнительных исследований, даже если законодатель

не раскрывает, как и где он черпал свои идеи.

Это верно, даже если большинство заимствований

не являлись результатом настоящих

всеобъемлющих исследований, но осуществляются более

или менее случайно, в соответствии

с "последним криком моды" или

под политическим влиянием или давлением.

Peter Gottwald, Professor of Law,

Regensburg University Comparative Civil Procedure <1>

<1> Статья опубликована в: Ritsumeikan Law Review. 2005. N 22. P. 22.

Сфера процессуального права, в отличие от права материального, в глобальном масштабе долгое время не воспринималась как подходящая для заимствования иностранных концепций и институтов. Сторонники "суверенного" статуса процессуального права указывали на то, что правила судопроизводства слишком тесно связаны с национальной спецификой, с прерогативами государства по осуществлению судебной власти, с политикой государства в этой области, а потому непригодны для переноса в другие системы права. Попытки же использования иностранных процессуальных моделей неизбежно приведут к разочарованию <2>.

<2> Kahn-Freund O. On Uses and Misuses of Comparative Law // Modern Law Review. 1974. N 1, 20; Storme M. Procedural Law and the Reform of Justice: from Regional to Universal Harmonisation // Uniform Law Review (Revue de Droit Uniforme). 2001. Vol. 6. N 4. P. 765; ALI/UNIDROIT Principles of Transnational Civil Procedure. Cambridge University Press / Preface by Jorge A. Sanchez-Cordero Davila. P. XXXIII.

Между тем вся история процессуального права - это, по сути, история преемственности и заимствований: в средневековый период - из римского права; в новой истории - из более успешных процессуальных моделей; в бывших колониях - из права метрополий, и во все времена - посредством обмена идеями, т.е. академической доктрины, которую некоторые современные исследователи уже назвали ius commune процессуального права <3>.

<3> Такое определение было дано профессором Лоиком Кадье (Loic Cadiet) в его докладе на конференции Международной Ассоциации процессуального права в 2006 г. в г. Киото, посвященной теме заимствования институтов процессуального права (см. далее в тексте статьи).

Соответственно в течение последних десятилетий можно наблюдать противоположную тенденцию - неуклонно возрастающий интерес к сравнительному изучению иностранных процессуальных систем и институтов. Так, начиная с 1950 г. в странах Европы, Северной Америки и некоторых азиатских странах было проведено более двух десятков крупных международных конгрессов по процессуальному праву, на которых обсуждались проблемы, общие для многих - если не всех - национальных систем права <4>.

<4> Gottwald P. Op. cit. P. 24.

Вопросам заимствования процессуальных институтов специально была посвящена одна из конференций Международной Ассоциации процессуального права (International Association of Procedural Law) на тему "Импорт и экспорт гражданского процессуального права в глобальном контексте", прошедшая в 2006 г. в г. Киото (Япония) <5>. Основная идея большинства национальных докладов, представленных на конференции, сводилась к тому, что процессы рецепции процессуального права в современный период заключаются не в механическом переносе на национальную почву отдельных институтов или даже целых процессуальных систем. Эти процессы включают в себя выявление на основе всего мирового опыта процессуальной науки тех механизмов и идей, которые носят в определенной степени универсальный характер, поскольку предлагают пути решения общих проблем, стоящих сегодня практически перед всеми процессуальными системами.

<5> Более подробно о конференции см.: Филатова М.А. Импорт и экспорт гражданского процессуального права в глобальном контексте: Коллоквиум Международной Ассоциации процессуального права в г. Киото (Япония), 20 - 22 сентября 2006 г. // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2006. N 5. С. 756 - 766.

Как было отмечено выше, одна из точек зрения на причины "устойчивости" процессуального права и его институтов к гармонизации заключалась в том, что данная область неразрывно связана с осуществлением судебной власти, т.е. области проявления государственного суверенитета и публичного порядка <6>. Однако начиная с конца XX в. в сравнительных исследованиях процессуального права начинают выделять две сферы: нормы, тесно связанные с судебной организацией, и нормы, регулирующие отношения между сторонами и судом в ходе рассмотрения дел и образующие процессуальное право strictu sensu; эта вторая группа в гораздо большей степени восприимчива к процессам гармонизации <7>.

<6> См., например: Konstantinis D. Kerameus. Some Reflections on Procedural Harmonisation: Reasons and Scope // Uniform Law Review (Revue de droit uniforme). Vol. 8. 2003. N 1/2. P. 448.
<7> Kronke H. Efficiency, Fairness, Macro-Economic Functions: Challenges for the Harmonisation of Transnational Civil Procedure // Uniform Law Review (Revue de Droit Uniforme). Vol. 2001. 6. N 4. P. 744, 746.

Восприимчивость процессуального права к гармонизации все равно остается ниже, чем права материального, но в то же время масштабы этой гармонизации сегодня сложно отрицать. Мы видим ее проявления в восприятии большинством процессуальных систем, во-первых, основных целей деятельности суда <8>, во-вторых, "минимального стандарта правосудия" <9> и, в-третьих, получающих все большее распространение процессуальных институтов, которые доказывают свою эффективность в достижении указанных целей и соблюдении упомянутых стандартов.

<8> Сравнительно-правовые исследования показывают, что, несмотря на многочисленные национальные нюансы, основной целью деятельностью суда во всех процессуальных системах остается установление истинных фактов дела и правильное применение к ним норм права; см. об этом подробнее: Виноградова Е.А. Процессуальные сроки и истина в состязательном гражданском процессе: сравнительно-правовой аспект // http://umotnas.ru/umot/vinogradova-e-a-starshij-nauchnij-sotrudnik-instituta-gosudars/.
<9> Речь идет в первую очередь о наборе гарантий, которые сегодня закрепляют основные международные акты в области защиты прав человека (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 10 Всеобщей декларации прав человека, а также ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах).

Заимствования в процессуальном праве всегда связаны с какой-либо конкретной проблемой судопроизводства, его потребностями, которые в целом схожи в большинстве процессуальных систем. Распространенным вариантом решения является обращение к опыту других стран. При этом разной бывает степень очевидности заимствований: это могут быть отдельные нормы (например, о совершении каких-либо процессуальных действий), целые институты и даже целые модели гражданского судопроизводства: истории известно немало таких примеров с разной степенью успешности. Есть и другой, крайне распространенный вариант - так называемое косвенное заимствование - следствие глобального научного обмена концепциями, когда рецепируются не институты, а идеи, элементы и взаимосвязи внутренней логики процесса. Косвенная рецепция процессуальных норм предполагает более сложные связи и механизмы.

Кроме того, как отметил исследователь, чье высказывание приведено в качестве эпиграфа к настоящей статье: "Для того чтобы быть успешным, заимствование иностранных институтов должно происходить в правильное время" <10>.

<10> Gottwald P. Op. cit. P. 25.

Среди институтов общего права, воспринятых в судопроизводстве стран гражданского (континентального) права, называют следующие:

раскрытие доказательств (disclosure);

перекрестный допрос свидетелей сторонами (cross examination);

упрощенные виды судопроизводства (summary proceedings);

групповые иски (class actions);

развитие альтернативных способов разрешения споров <11>.

<11> В частности, именно эти направления заимствования назывались в докладах на упомянутой выше конференции Международной Ассоциации процессуального права в г. Киото; более подробно об этом см.: Филатова М.А. Указ. соч. С. 758.

С другой стороны, в странах общего права усиливается роль суда, что обычно рассматривалось как особенность континентальной правовой традиции; так, судопроизводство в Англии и Уэльсе после реформ Вульфа называют схожим с германской моделью в части полномочий суда по активному руководству движением дела. Следует пояснить, что на современном этапе принадлежность процессуальных институтов к той или иной правовой традиции постепенно размывается, поскольку процессы глобализации приводят к все более универсальному их использованию в различных правовых системах.

Российское процессуальное законодательство в этом смысле отражает основные тенденции, присущие сегодня развитию гражданского процессуального права и судопроизводства в глобальном масштабе. Внимательный анализ изменений российского процессуального законодательства последних двух десятилетий демонстрирует заимствование (рецепцию) институтов как англосаксонских корней, так и континентальных. Так, Д.Я. Малешин со ссылкой на отечественных авторов указывает на активное заимствование законодателем англосаксонских процессуальных институтов, таких как принципы неограниченной независимости судей, состязательности и формальной истины, институты судебного прецедента, мировых судей, косвенных исков и раскрытия сторонами доказательств и т.д. <12>. К перечисленному можно добавить институт коллективных исков (защиты прав и интересов группы лиц).

КонсультантПлюс: примечание.

Монография Д.Я. Малешина "Гражданская процессуальная система России" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2011.

<12> См.: Малешин Д.Я. Гражданская процессуальная система России: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2011. С. 501.

В то же время нельзя не заметить и институтов, воспринятых из континентальной правовой традиции, таких, например, как дифференциация судебных процедур, в том числе активное введение и использование упрощенных производств (к которым можно отнести как собственно упрощенное производство в арбитражном процессе, так и приказное производство в гражданском процессе); использование континентальной модели апелляции; сочетание признаков "классических" моделей кассации и ревизии при формировании "нового" кассационного и надзорного производства (в гражданском процессе); элементы административной юстиции и др. Еще раз подчеркнем: в перечисленных случаях речь шла не о заимствовании каких-то конкретных институтов из определенных национальных систем, но об отражении в российском законодательстве тех общих тенденций, которые складываются в последние десятилетия в целых правовых семьях или даже на более глобальном - универсальном уровне.

Целью реформ российского судопроизводства последних двух десятилетий было в широком смысле приведение гражданского судопроизводства в соответствие с международными правовыми стандартами. Так, И.В. Решетникова отмечает: "Причиной судебной реформы 90-х гг. XX в. стали экономические изменения Российского государства, а также кардинальное изменение гражданского права. В этот период отмечается стремление привести российский процесс в соответствие с мировыми тенденциями" <13>. При этом следует учитывать радикальное изменение всей парадигмы судебной деятельности суда и процессуальной модели: на месте действительно уникального судопроизводства советского периода предстояло создать новую систему процессуального права, адаптированную к запросам и потребностям нового, формирующегося социально-экономического и политического уклада. Очевидно, что в этом процессе нельзя было обойтись без масштабной рецепции целой системы процессуальных институтов.

<13> Решетникова И.В. Судебные реформы XIX и XXI вв. в области гражданского судопроизводства // Кодификация российского частного права. М.: Статут, 2008.

Однако ранние российские реформы в этом смысле могут служить примером не слишком удачного заимствования целой "процессуальной модели" без учета конкретного социокультурного и исторического контекста, в котором они проводились.

Так, изначальной целью реформ, провозглашенной в начале 90-х гг., было создание реального состязательного процесса, перенос основной активности по установлению фактических обстоятельств дела с суда на стороны с возложением на последних ответственности за результат их поведения (активного или пассивного) в процессе <14>. Однако реализация этой программы путем введения в судопроизводство отдельных институтов, воспринимавшихся как неотъемлемые элементы состязательного процесса, не была полностью успешной. В частности, не используются в полной мере потенциал и назначение таких включенных в российское процессуальное законодательство институтов (процессуальных действий), как раскрытие доказательств, обязательное направление отзыва на иск ответчиком, ограничения по произвольному представлению новых доказательств в суд апелляционной инстанции; далеко не реализовали свой планировавшийся потенциал институт предварительного судебного заседания, примирительные процедуры и др.

<14> См., например: Вершинин А.П. Реформирование гражданского и экономического процессуального права в странах СНГ (основные направления и проблемы) // СНГ: реформа гражданского процессуального права. М.: Городец, 2002. С. 15 - 19.

Анализируя проведение реформ гражданского судопроизводства в новейшей отечественной истории, И.В. Решетникова отмечает: "Вводя состязательные институты в российский процесс, законодатель не учел, что активность сторон предполагает введение предусмотренных законом последствий несовершения ими определенных действий: прежде всего это проигрыш в деле, поэтому если сторона не выполнила обязанность по доказыванию, то она проиграет дело" <15>.

<15> Решетникова И.В. Указ. соч.

Полноценная реализация каждой из поставленных при проведении судебной реформы целей требовала принятия целого комплекса системных мер; не всегда эти системные взаимосвязи были выдержаны. Вместе с тем вопрос о соотношении процессуальных обязанностей сторон и ответственности за их неисполнение в последние годы начал привлекать повышенное внимание как доктрины, так и законодателя. Во многом, очевидно, это связано с постепенным осознанием того, что только полноценное и сбалансированное развитие указанных правовых институтов способно обеспечить эффективную реализацию принципа состязательности в российском цивилистическом процессе. На доктринальном уровне нельзя не отметить, среди прочих, масштабные исследования категорий гражданских процессуальных обязанностей, процессуальной ответственности и злоупотребления процессуальными правами в работах А.В. Юдина <16>; что касается законодательства, то отдельные меры, вводимые в последние годы в гражданский и особенно в арбитражный процесс, явно предназначены стимулировать необходимый уровень активности участников и предотвращать недобросовестное поведение сторон.

<16> См.: Юдин А.В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб.: Издательский дом СПб. гос. ун-та; Издательство юридического факультета СПб. гос. ун-та, 2005; Он же. Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность. СПб.: Юридическая книга, 2009.

В настоящей статье мы хотели бы коснуться проблемы регулирования и применения института, который имеет прямое отношение к реализации принципа состязательности, однако не всегда в российской процессуальной доктрине рассматривается как неотъемлемое условие реализации последнего. Речь идет об институте процессуальных санкций. В отечественной доктрине процессуального права нет полной ясности в соотношении указанного понятия и процессуальной ответственности; иногда эти понятия отождествляются (И.М. Зайцев), в то время как другие исследователи называют меры процессуальной ответственности разновидностью процессуальных санкций (Н.В. Кузнецов) <17>. А.В. Юдин предлагает рассматривать понятие "санкция" в гражданском процессуальном праве как соответствующее категории "неблагоприятные последствия"; по мнению этого исследователя, гражданские процессуальные санкции сводятся к применению мер гражданской процессуальной ответственности, а также иных мер гражданского процессуального принуждения (меры гражданской процессуальной защиты) <18>.

<17> Обзор точек зрения на соотношение процессуальных санкций и процессуальной ответственности см.: Юдин А.В. Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность. С. 288 - 298.
<18> См.: Там же. С. 291.

В глобальных сравнительно-правовых исследованиях широко используются различные понятия: процессуальная ответственность, процессуальное принуждение и процессуальные санкции. Так, последнее употребляется в тексте Принципов трансграничного гражданского процесса - документа, принятого в 2004 г. Американским институтом права и Институтом унификации частного права (ALI/UNIDROIT). Приложением к этому документу выступают Правила трансграничного гражданского процесса - своего рода вариант имплементации Принципов в национальное законодательство какой-либо страны <19>. Принцип 17 данного документа устанавливает следующее:

<19> Принципы трансграничного гражданского процесса (ALI/UNIDROIT Principles of Transnational Civil Procedure) / Пер. с англ. Е.А. Виноградовой, М.А. Филатовой. М.: Инфотропик-Медиа, 2011. С. 41 - 42.

"17. Санкции

17.1. Суд может применить санкции к сторонам, юридическим представителям и третьим лицам за уклонение или отказ от выполнения их обязанностей, связанных с разбирательством дела.

17.2. Санкции должны быть разумными и соразмерными значимости затронутого вопроса и причиненному ущербу и отражать меру участия и степень, в которой такое поведение лица было умышленным.

17.3. Среди санкций, применимых к сторонам, могут быть следующие: выводы в пользу другой стороны <20>; полное или частичное оставление заявленных требований, возражений или утверждений без рассмотрения; вынесение заочного решения; приостановление производства; присуждение к уплате судебных расходов в повышенном по сравнению с обычно применяемым размере. Санкции, которые могут быть применены к сторонам и не участвующим в деле лицам, включают санкции денежного характера (такие, как штрафы и "astreintes" <21>). Среди санкций, которые могут быть применены к юридическим представителям сторон, возможно взыскание судебных расходов.

<20> "Drawing adverse inferences" (Adverse inference rule): в онлайн англо-русском словаре международного права термин "adverse inference" определяется как "вывод в пользу противной стороны" (www.mirpravo.ru). Во французском тексте Принципов этому термину соответствует выражение "consequences defavorables" - неблагоприятные последствия (прим. переводчиков).
<21> Это французский термин, который использован без перевода в английском тексте Принципов; во французско-русском юридическом словаре Г.И. Мачковского определяется как "астрэнт" (постоянно возрастающая пеня); однако сегодня без перевода вошел и в практику российских арбитражных судов.

17.4. Законом суда могут также предусматриваться дальнейшие санкции, включающие уголовную ответственность за допущенные сторонами или иными лицами серьезные нарушения или нарушения с отягчающими обстоятельствами, такие как представление фальсифицированных доказательств или использование принуждения или угроз".

Таким образом, данный документ "мягкого права", обобщивший лучшие процессуальные подходы и практики, имеющие, по мнению разработчиков, хорошие перспективы универсального применения, вводит два вида возможных нарушений (случаев ненадлежащего поведения). Это, во-первых, "ординарные" (или "регулярные") нарушения, за которые налагаются "обычные" процессуальные санкции (которые также могут варьироваться в зависимости от тяжести допущенного нарушения, его последствий и умысла (вины) лица, его допустившего. Во-вторых, "усиленные" меры ответственности, включая уголовную, по замыслу разработчиков Принципов, могут устанавливаться за "нарушения с отягчающими обстоятельствами", среди которых уже и уголовно-правовые составы; эти нарушения явно носят характер злоупотребления и даже преступления.

Понятие процессуальных санкций тесно связано в мировой сравнительно-правовой науке с концепцией злоупотребления процессуальными правами. В российском законодательстве вопрос о природе и признаках злоупотребления процессуальными правами как наиболее серьезной разновидности гражданского процессуального правонарушения на сегодняшний день далек от своего разрешения <22>. Возможно, отсутствие единообразного понимания того, какое недобросовестное поведение лица можно рассматривать как злоупотребление и какой диапазон последствий должны вызывать процессуальные правонарушения, является причиной того довольно фрагментарного подхода к санкциям (или, выражаясь иначе, неблагоприятным последствиям ненадлежащего поведения лица), который на сегодняшний день наблюдается и в российском законодательстве, и в правоприменительной практике, и в отечественной доктрине.

<22> Обзор точек зрения на злоупотребление процессуальными правами как разновидность процессуального правонарушения см.: Юдин А.В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб.: Издательский дом СПб. гос. ун-та; Издательство юридического факультета СПб. гос. ун-та, 2005. С. 56 - 63.

Общие тенденции в понимании злоупотреблений процессуальными правами и стратегии их предотвращения описаны, в частности, итальянским профессором Микеле Таруффо в его глобальном сравнительно-правовом исследовании "Abuse of Procedural Rights" (Злоупотребление процессуальными правами), обобщившем тенденции национального и регионального регулирования в Великобритании, США, Австралии, Италии, Франции, ФРГ, Австрии, Испании, Португалии, Бельгии, Нидерландах, Латинской Америке, Японии и Европейском сообществе <23>. В частности, были отмечены следующие тенденции:

<23> Abuse of Procedural Rights: Comparative Standards of Procedural Fairness / Ed. by Michele Taruffo. Kluwer Law International, 1999.
  1. во всех процессуальных системах существуют общие принципы или положения, касающиеся злоупотребления процессуальными правами: в странах континентальной правовой семьи это существующее почти повсеместно обязательство лиц, участвующих в деле, действовать добросовестно; а для стран общего права - стандарт "процессуальной справедливости" (procedural fairness);
  2. проявления ненадлежащего процессуального поведения подвержены тем или иным санкциям во всех системах, хотя далеко не всегда они называются собственно "злоупотреблениями"; в этом случае при сравнительно-правовом анализе следует обращать внимание не столько на наименования тех или иных процессуальных нарушений, сколько на их существо и связь с целями процесса;
  3. одной из главных концептуальных проблем в контексте злоупотреблений процессуальными правами является возможность конфликтов между реализацией фундаментальных процессуальных прав (таких, как право на судебную защиту, на доступ к суду, на обжалование судебного акта и т.д.) и злоупотреблением процессуальными правами - не будет ли последнее использоваться как ограничение фундаментальных гарантий реализации права на справедливое судебное разбирательство? Автор сам дает ответ: злоупотребление процессуальными правами включает лишь те виды поведения, которые противоречат гарантиям справедливого судебного разбирательства;
  4. во всех процессуальных системах сегодня наблюдается усиление внимания к концепции злоупотребления процессуальными правами; где-то (в системах, где они уже развиты, - в первую очередь в странах общего права) они усиливаются, в других странах - приобретают самостоятельное (автономное) значение. Наблюдается усиление "чувствительности" национальных систем к процессуальным злоупотреблениям;
  5. ужесточение отношения законодателя и судов к злоупотреблению процессуальными правами связано с меняющимся отношением к принципу процессуальной справедливости (procedural fairness), которое наблюдается во многих странах в течение последних десятилетий; оно сопровождается внесением явного "морального" измерения в правосудие (честность, справедливость, добросовестность, этика и т.д.), которое становится все более распространенным.

Как отражаются в российском процессуальном законодательстве и судебной практике глобальные тенденции по установлению мер ответственности за ненадлежащее поведение сторон и других лиц в процессе, в том числе имеющее признаки злоупотребления?

В российской процессуальной науке предлагается следующая классификация мер процессуального принуждения: 1) имущественные меры гражданской процессуальной ответственности (судебные штрафы, взыскание компенсации за потерю времени, разрешение поворота исполнения по делам, по которым он обычно не допускается, виновное взыскание судебных расходов; взыскание убытков); 2) неимущественные меры гражданской процессуальной ответственности (предупреждение, удаление из зала суда; отмена или изменение судебного решения); 3) иные меры процессуального принуждения (в том числе меры гражданской процессуальной защиты, к которым относятся, в частности, отказ в принятии искового заявления, возвращение искового заявления, оставление искового заявления без движения, прекращение производства по делу, оставление заявления без рассмотрения, отказ в удовлетворении иска, рассмотрение дела по имеющимся доказательствам; меры, связанные с применением гражданских процессуальных фикций, и др.) <24>.

<24> Такую классификацию мер гражданского процессуального принуждения см., в частности: Юдин А.В. Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность. С. 316 - 359.

В эту довольно обширную классификацию мер гражданского процессуального принуждения включены меры не только санкционного характера, но и более нейтрального действия. Так, например, последствия в виде прекращения производства по делу или оставления заявления без рассмотрения могут применяться в случаях, не связанных с ненадлежащим поведением лица, участвующего в деле, но являться следствием ситуаций, исключающих возможность дальнейшего рассмотрения дела по существу.

Документы сравнительно-правового характера, не давая развернутой классификации процессуальных санкций, акцентируют их характер как меры ответственности за ненадлежащее поведение. Так, в упомянутых выше Принципах трансграничного гражданского процесса в перечень процессуальных санкций, которые могут быть применены судом, включаются: выводы в пользу противоположной стороны (adverse inference), полное или частичное оставление заявленных требований, возражений или утверждений без рассмотрения; вынесение заочного решения; приостановление производства; присуждение к уплате судебных расходов в повышенном по сравнению с обычно применяемым размере (принцип 17.3). Мы видим, что некоторые санкции, вошедшие в этот перечень, в российской процессуальной доктрине характеризуются как меры процессуальной защиты (оставление заявления без рассмотрения, вынесение заочного решения), в то время как другие - как меры, связанные с применением гражданских процессуальных фикций (выводы в пользу другой стороны). Как отмечается в комментарии к данному принципу: "Во всех странах суд может применить выводы в пользу другой стороны, если сторона не поддерживает свое требование в процессе или не представляет отзыв в соответствии с установленными требованиями. См. принцип 21.3. В качестве дальнейшей санкции суд может оставить заявление без рассмотрения или вынести заочное решение. См. принципы 5.1 и 15" <25>.

<25> Принципы трансграничного гражданского процесса (ALI/UNIDROIT Principles of Transnational Civil Procedure). С. 42.

На наш взгляд, описываемые в указанном Принципе меры процессуального принуждения (процессуальные санкции) имеют одну важную особенность: эти меры направлены не просто на применение какой-либо ответственности за акт ненадлежащего поведения стороны, но на нормальное функционирование самой модели состязательного процесса и на надлежащее выполнение лицами, участвующими в деле, своих процессуальных обязанностей (в том числе тех, которые в российской процессуальной доктрине традиционно воспринимались, скорее, как право лица, участвующего в деле) <26>. Введение подобных мер в российское гражданское судопроизводство отражает еще одну важнейшую тенденцию современного (цивилистического) процесса: сотрудничество суда и сторон по достижению желаемого результата судебного разбирательства и разделенная ответственность за этот результат.

<26> См.: Юдин А.В. Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность. С. 150 - 151.

Какие меры процессуального принуждения, предусмотренные в действующем российском законодательстве, могут быть отнесены к этой категории?

I. Штрафы

Штраф как мера процессуального принуждения, казалось бы, традиционен для российской правовой традиции. Однако в последнее время мы наблюдаем явное расширение перечня нарушений (видов ненадлежащего поведения), которые могут повлечь за собой его наложение. В ГПК РФ этот процесс заметен меньше: действующие нормы по-прежнему предусматривают возможность наложения штрафа либо за нарушение порядка в судебном заседании (ч. 3 ст. 159 ГПК), либо в случае неявки в судебное заседание лиц, содействующих осуществлению правосудия: свидетелей, экспертов, переводчиков (ч. 2 ст. 168 ГПК), либо в случае непредставления доказательств по запросу суда не участвующими в деле лицами (ч. 3 ст. 57 ГПК). Одно из немногих исключений по наложению судебного штрафа за неисполнение лицами, участвующими в деле, их процессуальных обязанностей установлено в ч. 4 ст. 246 ГПК, предусматривающей возможность наложения судебного штрафа в случае неявки в судебное заседание представителей органов государственной власти, органов местного самоуправления или должностных лиц, чья явка признана судом обязательной. Однако в этом случае речь идет о субъектах с особым статусом. В то же время для случаев неявки "ординарных" лиц, участвующих в деле, Кодекс подобных последствий не предусматривает, и штраф в гражданском процессе используется как санкция именно за неисполнение лицами, участвующими в деле, их процессуальных обязанностей только в качестве исключения.

Иную ситуацию мы наблюдаем в АПК РФ, нормы которого в последние годы значительно расширили перечень случаев наложения штрафов за неисполнение лицами, участвующими в деле, их процессуальных обязанностей. Один из таких случаев касается признания судом обязательной явки лиц, участвующих в деле, в судебное заседание, а в случае неявки на них может быть наложен судебный штраф <27>. При этом речь идет о любых лицах, участвующих в деле, а не только о субъектах публично-правовой природы. Общее правило устанавливается ч. 4 ст. 156 АПК: "В случае, если в судебное заседание не явились лица, участвующие в деле, а их явка в соответствии с настоящим Кодексом была признана обязательной арбитражным судом, суд может наложить на указанных лиц судебный штраф в порядке и размерах, которые предусмотрены в главе 11 настоящего Кодекса".

<27> Подобные положения устанавливают ст. 194 (Судебное разбирательство по делу об оспаривании нормативного правового акта), ст. 200 (Судебное разбирательство по делам об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) органов, осуществляющих публичные полномочия, должностных лиц), ст. 205 (Судебное разбирательство о привлечении к административной ответственности), ст. 210 (Судебное разбирательство по делам об оспаривании решений административных органов).

Сравним указанную норму, например, с положением § 2 ст. 141 ГПУ Германии: "Если явка предписана, сторона должна быть вызвана по инициативе суда..." <28>. Параграф 3 указанной нормы далее устанавливает: "В случае неявки стороны в судебное заседание на нее может быть наложен штраф как на свидетеля, не явившегося для допроса. Это правило не действует, если сторона направит на разбирательство представителя, способного разъяснить обстоятельства дела и уполномоченного заявить ходатайства, в том числе заключить мировое соглашение. В вызове стороне должно быть указано на последствия ее неявки" <29>. В пояснении к указанной норме отмечается, что речь идет о штрафе - "так называемом обязательном платеже, который, в отличие от уголовных штрафов и дисциплинарных мер, является такой судебной мерой, которая направлена на принуждение лица к определенным действиям или воздержанию от действий либо несет функцию наказания за неповиновение суду или его неуважение. В соответствии со ст. 6 Вводного закона к Уголовному уложению при отсутствии специальных правил обязательный платеж может быть установлен в сумме 5 - 1000 евро" <30>.

<28> Цит. по: Гражданское процессуальное уложение Германии: Вводный закон к Гражд. процессуальному уложению / Пер. с нем. (В. Бергманн - введ., сост.). М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 55.
<29> Там же.
<30> Там же.

Кроме того, АПК устанавливает ряд иных случаев наложения судебного штрафа на лиц, участвующих в деле, за неисполнение ими их процессуальных обязанностей, в том числе носящих характер злоупотребления процессуальными правами: это, например, непредставление доказательства лицом, не участвующим в деле, по указанию суда (ст. 66 АПК); или злоупотребление процессуальным правом на предъявление иска лицом, предъявившим иск в защиту прав и интересов группы лиц (ст. 225.12 АПК), и злоупотребление таким лицом принадлежащими ему процессуальными правами или невыполнение им процессуальных обязанностей (ст. 225.12 АПК). Таким образом, Кодекс явно использует судебный штраф как средство обеспечения исполнения лицами, участвующими в деле, их процессуальных обязанностей с целью стимулирования их активности и повышения степени реализации принципа состязательности, а также предупреждения злоупотреблений в этой области.

II. Компенсация за потерю времени

Данный вид последствий предусматривается ст. 99 ГПК и представляет собой редкий пример превентивных мер, существовавших в советском гражданском процессе и заимствованных современным российским законодательством. Примечательно, что аналогичная норма в АПК РФ отсутствует. Очевидно, что данная санкция направлена на предупреждение злоупотребления правом на предъявление иска со стороны истца и по своей правовой природе очень близка к возмещению убытков.

III. Возложение судебных расходов в повышенном размере

Российское процессуальное законодательство закрепляет традиционный для стран континентального права принцип распределения судебных расходов: "платит проигравший". В последнее время, однако, в отечественном законодательстве (и снова речь идет об арбитражном процессуальном праве) появляются нормы, предусматривающие взыскание судебных расходов в повышенном размере за поведение стороны, имеющее признаки злоупотребления процессуальными правами. Так, ст. 111 АПК (Отнесение судебных расходов на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами) устанавливает возможность отнесения судебных расходов по делу независимо от результатов его рассмотрения на лицо, допустившее злоупотребление процессуальными правами, в том числе нарушившее претензионный или иной досудебный порядок урегулирования спора, предусмотренный федеральным законом или договором; кроме того, могут быть взысканы все судебные расходы с лица, злоупотреблявшего своими процессуальными правами или не выполнявшего своих процессуальных обязанностей, если это привело к срыву судебного заседания, затягиванию судебного процесса, воспрепятствованию рассмотрения дела и принятию законного и обоснованного судебного акта (ч. ч. 1 и 2 ст. 111 АПК).

В данной норме повышенный размер присуждаемых судебных расходов или изменение традиционного порядка их распределения совершенно очевидно используются как санкция за ненадлежащее поведение, которое закон прямо характеризует как злоупотребление процессуальными правами. Напомним, что Принцип трансграничного гражданского процесса 17.3 предусматривает в качестве одной из санкций присуждение к уплате судебных расходов в повышенном по сравнению с обычно применяемым размере <31>.

<31> Принципы трансграничного гражданского процесса (ALI/UNIDROIT Principles of Transnational Civil Procedure). С. 41.

В развитие указанного положения ст. 131 АПК приводит одну из подобных ситуаций: обязанность ответчика представить отзыв на исковое заявление с указанием возражений относительно предъявленных к нему требований по каждому доводу, содержащемуся в исковом заявлении. Само по себе это уже является новеллой для российского процесса. Однако понятно, что без инструмента принуждения обеспечить выполнение ответчиком этой обязанности практически невозможно. Поэтому устанавливается санкция за неисполнение: в случае если в установленный судом срок такой отзыв не будет представлен, арбитражный суд может отнести на ответчика судебные расходы независимо от результатов рассмотрения дела.

Таким образом, АПК прямо предусматривает право арбитражного суда принять во внимание поведение стороны при определении размера судебных расходов, подлежащих возмещению, и таким образом отреагировать на злоупотребление процессуальными правами. Подобные последствия также предусмотрены для невыполнения указаний суда о раскрытии доказательств. Так, нарушение порядка представления доказательств, установленного АПК, а также нарушение срока представления доказательств, установленного судом, арбитражный суд может отнести на лицо, участвующее в деле и допустившее такое нарушение, судебные расходы независимо от результатов рассмотрения дела (ч. 5 ст. 65 АПК). Интересно, что до дополнения ст. 65 АПК ч. 5 <32> последствия неисполнения лицом, участвующим в деле, обязанности по раскрытию доказательств рассматривались как запрет лицам, участвующим в деле, ссылаться на доказательства, с которыми другие лица, участвующие в деле, не были ознакомлены заблаговременно <33>. Однако это порождало сложности для суда, связанные с последствием такого запрета. По замечанию И.В. Решетниковой, "судья оказывается перед дилеммой: если он не допустит нераскрытые доказательства, то его решение может быть отменено, так как не все факты по делу установлены. Поэтому скорее судья пойдет на допущение нераскрытого доказательства, чем поставит под угрозу судьбу своего решения" <34>. Таким образом, на практике выбор между полнотой и всесторонностью рассмотрения обстоятельств дела и неукоснительностью соблюдения лицами, участвующими в деле, их обязанностей, вытекающих из принципа состязательности, делался в пользу первого. Новая редакция ст. 65, вводя санкции имущественного характера в виде взыскания судебных расходов в повышенном размере, снимает эту дилемму, однако полагаем, что она не способствует укреплению процессуальной дисциплины лиц, участвующих в деле, и более эффективному действию принципа состязательности.

<32> Статья 65 АПК дополнена ч. 5 Федеральным законом от 27 июля 2010 г. N 228-ФЗ.

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (под ред. В.В. Яркова) включен в информационный банк согласно публикации - Инфотропик Медиа, 2011 (3-е издание, переработанное и дополненное).

<33> См., например: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.В. Яркова. М.: Волтерс Клувер, 2004; автор комментария к ст. 65 - И.В. Решетникова.
<34> Решетникова И.В. Состязательная система доказывания: новеллы АПК РФ // Российская юстиция. 2003. N 9. С. 31 - 34.

В отличие от АПК положения ГПК не предусматривают взыскания с лица, участвующего в деле, судебных расходов в повышенном размере как санкции за какие-либо злоупотребления процессуального характера или просто ненадлежащее поведение лица в процессе. Нормы ГПК, регулирующие распределение судебных расходов, не содержат каких-либо упоминаний на этот счет. Тем не менее специальные положения Кодекса предусматривают два случая, когда с лица (заявителя в делах особого производства) могут быть взысканы все издержки, связанные с рассмотрением дела, если суд установит, что это лицо действовало недобросовестно в целях заведомо необоснованного ограничения или лишения дееспособности гражданина (ч. 2 ст. 284 ГПК) или в случае подачи заведомо ложного заявления о восстановлении утраченного судебного производства (ч. 2 ст. 319 ГПК). Указанные случаи можно рассматривать как процессуальные санкции, поскольку при обычном ходе процесса заявитель освобождается от уплаты соответствующих издержек.

Концепция единого ГПК (п. 7.4.5) предлагает использовать судебные расходы как инструмент воспрепятствования злоупотреблению лицами, участвующими в деле, процессуальными правами, сохранив при этом по возможности соответствующие механизмы, содержащиеся в действующих ГПК и АПК (компенсация за фактическую потерю времени, отнесение на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами, судебных расходов вне зависимости от результатов рассмотрения дела). Сохранение данных механизмов является важнейшим элементом предотвращения злоупотреблений, однако они нуждаются в средствах повышения эффективности. Некоторые из них (компенсация за потерю времени) предусмотрены только для судов общей юрисдикции, но на практике применяются крайне редко. Другие, напротив, в действующем законодательстве предусмотрены для арбитражных судов, что во многом связано со спецификой субъектного состава рассматриваемых ими дел и более высоким уровнем требований, предъявляемых к субъектам предпринимательской деятельности при защите ими своих прав в арбитражных судах. Насколько эти подходы можно автоматически перенести на рассмотрение дел судами общей юрисдикции - вопрос весьма спорный; на наш взгляд, это один из тех моментов, которые не могут быть унифицированы автоматически и все-таки требуют определенной дифференциации при внедрении в единый ГПК.

IV. Астрент

Еще одним видом процессуальной санкции, на этот раз - за неисполнение или несвоевременное исполнение судебного решения, в том числе в превентивном порядке, является введенный Постановлением Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. N 22 "О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта" <35> механизм присуждения судом денежных средств истцу на случай неисполнения судебного акта. В российской юридической дискуссии этот механизм сразу получил название астрента, явно указывающее на его заимствованный характер из французского права. Целью настоящей статьи не является подробный анализ данной меры, поскольку ее рецепированный характер очевиден, а целью ее является обеспечение надлежащего исполнения ответчиком своих обязательств, правда, уже после завершения судебного разбирательства <36>.

<35> Вестник ВАС РФ. 2014. N 6.
<36> О природе данной меры и ее исторических корней см., например: Ferrari F., Bocharova N. The astreinte in the Italian and Russian Administrative (Judicial) and Civil Proceedings // Russian Law Journal. 2015. N 3. P. 9 - 45.

V. Неимущественные меры принуждения

  1. Выводы в пользу противоположной стороны. До недавнего времени подобный вид процессуальных санкций, весьма распространенный в правовых системах других стран (других процессуальных системах), практически не применялся в российском (гражданском) судопроизводстве; исключение составляла норма ч. 3 ст. 79 ГПК о праве суда в случае уклонения стороны от участия в экспертизе признать факт, для которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым <37>. И на сегодняшний день такой вид последствий является редким для российского процессуального права: подобная санкция, особенно в ее крайнем проявлении (в виде отказа в удовлетворении иска или жалобы), все-таки плохо сочетается с пониманием принципов диспозитивности и состязательности на данном этапе развития процесса, в особенности гражданского. Однако отдельные меры, закрепленные в законодательстве, очень схожи с такого рода последствиями, хотя в российском праве (и правовой науке) не называются собственно мерами ответственности. Речь идет, во-первых, об оставлении заявления без рассмотрения в случае повторной неявки истца, не просившего о разбирательстве дела в его отсутствие (ст. 222 ГПК, п. 9 ч. 1 ст. 148 АПК). При этом истец может вновь обратиться в суд с этим же иском, т.е. санкция не носит необратимого характера. Во-вторых, "зеркальная" санкция установлена для ответчика: его неявка в судебное заседание может привести к вынесению заочного решения (в гражданском процессе) или рассмотрению дела в его отсутствие (в гражданском и арбитражном процессе). Однако это последствие не означает автоматического проигрыша дела по существу: в этом случае суд рассмотрит дело по имеющимся материалам (доказательствам), а истцу необходимо будет доказать обстоятельства, обосновывающие его требования.
<37> В отечественной процессуальной доктрине эта мера иногда называлась "процессуальная фикция".
  1. Особым случаем "выводов в пользу противоположной стороны", на наш взгляд, является норма ч. 3.1 ст. 70 АПК, в соответствии с которой обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование своих требований или возражений, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований. Хотя в данном случае речь о злоупотреблении процессуальными правами явно не идет, данная мера, как мы полагаем, направлена именно на стимулирование активности стороны по поддержанию и отстаиванию своей позиции. Интересно сравнить эту норму с Принципом 11.4 ALI/UNIDROIT, который звучит следующим образом: "11.4. Ненаправление стороной без уважительных причин своевременного ответа на утверждения противной стороны может рассматриваться судом после предупреждения стороны как достаточное основание считать данное утверждение признанным или подтвержденным".

Похожую норму можно найти в ГПУ Германии: § 138-3: "Прямо не оспоренные факты считаются признанными постольку, поскольку из иных объяснений стороны не следует намерение их оспорить".

С учетом недавней истории введения данного положения в российский АПК <38> "корни" его заимствования прослеживаются достаточно четко. Насколько эта норма будет эффективно применяться российскими судами, - дело будущих оценок.

<38> Часть 3.1 ст. 70 введена Федеральным законом от 27 июля 2010 г. N 228-ФЗ.

Отказ в удовлетворении ходатайства (ст. 159 АПК). Арбитражный суд вправе отказать в удовлетворении заявления или ходатайства в случае, если они не были своевременно поданы лицом, участвующим в деле, вследствие злоупотребления своим процессуальным правом и явно направлены на срыв судебного заседания, затягивание судебного процесса, воспрепятствование рассмотрению дела и принятию законного и обоснованного судебного акта, за исключением случая, если заявитель не имел возможности подать такое заявление или такое ходатайство ранее по объективным причинам. Исключение сделано для дел, в которых у заявителя были уважительные причины пропуска срока заявления ходатайства. В то же время в ГПК подобные положения отсутствуют.

Заключение. Закрепленные в действующем процессуальном законодательстве РФ меры процессуального принуждения (процессуальные санкции) при внимательном рассмотрении очевидно демонстрируют учет законодателем некоторых универсальных тенденций регулирования данного института. В то же время нельзя сказать, что законодателем внедрены и объяснены общая концепция применения системы процессуальных санкций и основная цель их использования, которая должна быть направлена на обеспечение полноценной реализации фундаментальных основ цивилистического процесса, и прежде всего - полноценного действия принципа состязательности. Кроме того, роль процессуальных санкций на современном этапе развития процессуального права связана с новым пониманием обязанностей сторон и их общей с судом ответственности за результат судебного разбирательства. Это новое понимание отчетливо видно, например, из текста Принципа ALI/UNIDROIT 11.2: "Стороны разделяют с судом ответственность за обеспечение справедливого, эффективного и разумно быстрого завершения производства по делу" <39>.

<39> Принципы трансграничного гражданского процесса (ALI/UNIDROIT Principles of Transnational Civil Procedure).

Библиографический список

  1. Вершинин А.П. Реформирование гражданского и экономического процессуального права в странах СНГ (основные направления и проблемы) // СНГ: реформа гражданского процессуального права. М.: Городец, 2002.
  2. Виноградова Е.А. Процессуальные сроки и истина в состязательном гражданском процессе: сравнительно-правовой аспект // http://umotnas.ru/umot/vinogradova-e-a-starshij-nauchnij-sotrudnik-instituta-gosudars/.

КонсультантПлюс: примечание.

Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (под ред. В.В. Яркова) включен в информационный банк согласно публикации - Инфотропик Медиа, 2011 (3-е издание, переработанное и дополненное).

  1. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.В. Яркова. М.: Волтерс Клувер, 2004.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография Д.Я. Малешина "Гражданская процессуальная система России" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2011.

  1. Малешин Д.Я. Гражданская процессуальная система России: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2011.
  2. Решетникова И.В. Состязательная система доказывания: новеллы АПК РФ // Российская юстиция. 2003. N 9.
  3. Решетникова И.В. Судебные реформы XIX и XXI вв. в области гражданского судопроизводства // Кодификация российского частного права. М.: Статут, 2008.
  4. Филатова М.А. Импорт и экспорт гражданского процессуального права в глобальном контексте: Коллоквиум Международной Ассоциации процессуального права в Киото (Япония), 20 - 22 сентября 2006 г. // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2006. N 5.
  5. Юдин А.В. Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность. СПб.: Юридическая книга, 2009.
  6. Юдин А.В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб.: Издательский дом СПб. гос. ун-та; Издательство юридического факультета СПб. гос. ун-та, 2005.
  7. Ferrari F., Bocharova N. The astreinte in the Italian and Russian Administrative (Judicial) and Civil Proceedings // Russian Law Journal. 2015. N 3.
  8. Kahn-Freund O. On Uses and Misuses of Comparative Law // Modern Law Review. 1974. N 1, 20.
  9. Konstantinis D. Kerameus. Some Reflections on Procedural Harmonisation: Reasons and Scope // Uniform Law Review (Revue de droit uniforme). 2003. Vol. 8. N 1/2.
  10. Kronke H. Efficiency, Fairness, Macro-Economic Functions: Challenges for the Harmonisation of Transnational Civil Procedure // Uniform Law Review (Revue de Droit Uniforme). 2001. Vol. 6. N 4.
  11. Storme M. Procedural Law and the Reform of Justice: from Regional to Universal Harmonisation // Uniform Law Review (Revue de Droit Uniforme). 2001. Vol. 6. N 4. P. 765.