Мудрый Юрист

Вопрос о различении государства и общества

Демидов Александр Борисович, доцент Витебского государственного университета им. П.М. Машерова, кандидат философских наук, доцент.

На вопрос о разграничении понятий государства и общества пока нет общепризнанного ответа. Сохраняется многозначность соответствующих слов, вследствие чего они неудовлетворительно исполняют функции научных терминов. Излагаются положения труда Дитера Гримма, которые проясняют причины синкретичного состояния разбираемых понятий.

Ключевые слова: государство, общество, научная терминология, абсолютизм, либерализм.

Issue of Distinction between the State and Society

A.B. Demidov

Demidov Alexander B., Assistant Professor of Vitebsk State University n.a. P.M. Masherov, Candidate of Philosophical Sciences, Assistant Professor.

The question on differentiation of concepts of the state and society yet has no conventional answer. There is a polysemy of corresponding words. Therefore they unsatisfactorily execute functions of scientific terms. Theses of Dieter Grimm clear up the reasons of a syncretism of analyzed concepts.

Key words: state, society, scientific terminology, absolutism, liberalism.

В отечественной научной литературе заметен недостаток внимания к различению понятий государства и общества. Когда в научных текстах встречается слово "государство", бывает трудно понять, идет ли речь о целостном социальном образовании или только о той части социального целого, которая управляет этим целым. Эту трудность и вместе с тем необходимость различения государства и общества еще столетие назад отметил Э.Л. Радлов. Он писал о сложности понимания государства, которая "состоит в том, что понятие государства определяется по отношению к понятиям общества и национальности" <1>, а разделить эти понятия и поставить их в определенные отношения друг к другу затруднительно.

<1> Философский словарь логики, психологии, этики, эстетики и истории философии / под ред. [и с предисл.] Э.Л. Радлова. СПб., 1911. С. 65.

Тем не менее поныне вопрос о различении государства и общества не только не разрешен, но даже мало затрагивается. В результате под словом "государство" синкретично подразумевается и общество, и страна, и организация политической власти. Так, С.С. Алексеев не счел за проблему полисемию этого слова. Он отмечает, что государство в первом значении - это страна, а во втором - организация политической власти. Далее он пишет: "В науке понятие государства, как правило, объединяет оба эти значения" <2>, и тем самым он не усматривает опасности понятийной путаницы.

<2> Алексеев С.С. Собр. соч.: в 10 т. М., 2010. Т. 8. С. 95.

Заметно большее внимание соотношению понятий государства и общества уделяют немецкие государствоведы. Они не достигли достаточной определенности и единогласия по этому вопросу, но во всяком случае выдвигают его на обсуждение и дают развернутые обоснования своих позиций. Одно время, в 70-е годы XX в., слово "государство" стало исчезать из научных дискуссий: под влиянием системно-теоретического мышления его вытеснял термин "политическая система". Однако юриспруденция по-прежнему нуждалась в понятии государства, чтобы формулировать юридические отношения между государством и гражданином, негосударственными организациями, а также для выражения внешних юридических отношений суверенных государств друг к другу и к наднациональным организациям <3>.

<3> См.: Voigt R. Abschied vom Staat - zum Staat? // Abschied vom Staat - zum Staat? Neubiberg, 1998. P. 10.

В свете вопроса о различении понятий государства и общества особый интерес представляет статья "Государство в континентально-европейской традиции" <4>, впервые опубликованная в 1987 г. Ее автор - Дитер Гримм, видный германский правовед, состоявший в 1987 - 1999 гг. судьей Федерального конституционного суда. Статья содержит ряд важных с точки зрения интересующего нас вопроса положений о становлении современного европейского государства и его фактической дифференциации от общества. Наше рассмотрение сосредоточится именно на них, элиминируя прочие любопытнейшие аспекты.

<4> Grimm D. Der Staat in der Tradition // Abschied vom Staat - zum Staat? Neubiberg, 1998. P. 29 - 53.

Д. Гримм характеризует современное государство как абстрактное и сверхличное образование, обладающее высшей властью над населением определенной территории. Оно не идентично ни с теми, кто властвует, ни с теми, кто им подвластен, но охватывает тех и других. Люди, осуществляющие эту власть, действуют от имени сверхличного государства и только в качестве его органов. Такое государство появилось на европейском континенте лишь пять веков назад. Оно образовалось благодаря определенной исторической констелляции, а именно кризису средневековых порядков, который начался в XIII веке и достиг апогея на рубеже XV - XVI вв.

Гримм называет средневековый строй догосударственным. В ту эпоху политика не могла стать автономной сферой социальной жизни, независимой от церкви. Социальный порядок считался частью божественного творения, которое человек не может изменять по своему усмотрению. Такой порядок мог сохраняться лишь до тех пор, пока божественная воля и авторитет церкви казались несомненными, пока жизненные отношения были компактными, а светская власть имела незначительные масштабы.

Крушение средневекового порядка стало следствием религиозного раскола начала XVI века. Споры о сути божественного откровения или о праве папы аутентично интерпретировать его поставили под сомнение сам порядок. Англия быстро преодолела последствия раскола, а на континенте, особенно во Франции, он привел к ожесточенным гражданским войнам. Продуктом этой ситуации стали концентрация и эмансипация светской власти, заложившие основы современного государства. Конфликты по поводу религиозной истины невозможно уладить путем компромисса. Конфессиональные войны могли завершаться только тогда, когда одна из сторон сокрушала другую или когда некая третья сила поднималась над враждующими партиями и принуждала их к мирному сосуществованию. Таким образом, назрело политическое, а не конфессиональное решение конфликта, и важнейшее значение для возникновения современного государства имело принятие Генрихом IV такого решения в 1598 г.

Вследствие этого решения политическая власть встала над социальным порядком и сама определила его содержание. Если раньше власть считалась частью божественного порядка, то теперь стало очевидно ее земное происхождение. Новый порядок был призван обеспечить мирное сосуществование людей в условиях конфессиональных противоположностей. Благодаря разъединению религии и власти возникла самостоятельная сфера политической деятельности. Право становилось позитивным и контингентным, не привязанным к естественному праву. В ситуации гражданской войны новый порядок мог осуществиться лишь при соединении разрозненных прав в одной персоне монарха. В итоге возникла всеобъемлющая власть, для которой Боден создал понятие суверенитета, исключительного права властителя, который сам не связан правом.

Суверенитет изначально означает право решать о том, что должно считаться правом, следовательно само право не суверенно. Суверенная власть немыслима при заданном божественном порядке. Такое понимание суверенитета отличает современное государство от средневековой власти. В той исторической ситуации, в которой выработалось понятие суверенитета, суверенная власть могла лишь наследоваться монархом. Это обстоятельство мешало современникам видеть разницу между монархом и государством. Современное государство возникло не как безличное, абстрактное учреждение, а как патримониум властелина, и лишь позже было достигнуто различение персоны и института.

Концентрация политической власти в руках монарха разделила былую средневековую общность на две сферы. Меньшая сфера включала монарха и его военный и цивильный штаб, она обладала монополией на легальное принуждение. Большая сфера охватывала всех остальных жителей, подчиненных власти. Для первой сферы как раз в это время появилось понятие государства (Staat); слово, обозначающее его, прежде указывало на статус чего-либо. Для второй сферы осталось более давнее понятие и слово "общество". Однако теперь под обществом подразумевалась уже не вся общность, подчиненная одной политической власти, а общность за вычетом государства. Концентрация всей политической власти в руках правителя уравняла всех прочих членов общества в качестве частных лиц.

Просвещенный абсолютизм Гримм рассматривает как переходную форму между абсолютным и либеральным государством. Она соотносится с эпохой Просвещения. В то время как во Франции с середины XVIII столетия сильная буржуазия считала себя стесненной сословными ограничениями, государственным дирижизмом и стремилась к либеральным изменениям, большинство немецкого бюргерства было не готово к либерализму и не ставило под принципиальное сомнение ведущую позицию государства. Монархи Австрии и Пруссии по своей инициативе принимали меры для преодоления феодальной системы и модернизации общества. Поэтому немецкая философия Просвещения видела в абсолютных монархах своих естественных союзников. Но она начинала отличать правителя от государства и понимать его функцию как службу государству, благо которого уже не совпадает с интересом династии.

Во Франции, напротив, Просвещение выступало в союзе с буржуазией против государства, а абсолютная монархия упорно защищала старый порядок. Французская буржуазия поддерживала либерализм и стремилась перейти от сословных феодальных отношений к индивидуальной свободе. Согласно либеральной доктрине механизмы самоуправления должны автоматически обеспечить экономическое процветание и социальную справедливость. Политическая власть представлялась только необходимым средством для достижения этой цели. Конституция должна была гарантировать ограничение функций государства, его зависимость от общества, выборное замещение государственных постов, ограничение власти рамками законов, которые принимает парламент. Французская революция разрушала абсолютную монархию, но не суверенное государство. Она сменила субъект суверенитета и перенесла его с монарха на народ, от имени которого отныне исполнялись государственные обязанности. На смену патримониальному государству пришло абстрактное государство.

В дальнейшем демократические принципы, призванные гарантировать справедливость, были существенно дезавуированы либеральной практикой. Во всех либеральных государствах избирательное право распространялось на имущие и образованные слои. В то же время промышленная революция породила четвертое сословие, которому как раз не хватало имущества и образования. В результате общий интерес, выражаемый на выборах, отождествился с буржуазными интересами. Правовому равенству партнеров по договору противоречило их фактическое неравенство. При этих обстоятельствах невмешательство государства в частные отношения оказывалось поддержкой интересов более сильного класса. Этот опыт вызывал антигосударственную перемену в политической теории. Многие социалисты и синдикалисты Франции усматривали препятствие социальной справедливости в государстве как таковом. Также и марксистская теория сочла государство агентом классовых интересов.

В Германии в отличие от Франции преобладали ожидания социальной справедливости от действий государства. Общество казалось скоплением частных интересов, неспособным без государства достичь общего блага, а тем более сплотиться ради единого принципа. Такое представление об обществе в Германии влекло за собой идеализацию и превозношение государства, достигшее кульминации в философии Гегеля. Преобладало скорее субстанциальное, чем функциональное понимание государства. В Германии в отличие от Франции носителем суверенитета представлялся не народ, а государство как таковое. В Германии социальные идеи реже направлялись против государства, чем во Франции.

Смена абсолютизма либерализмом изменила функции и конструкцию государства, но не его природу. Именно теперь она проявилась неприкрыто в своей абстрактности и безличности. Довершив монополию власти, государство явило свою идентичность в качестве противоположности обществу. Правда, основа идентичности изменилась. При абсолютизме идентичность государства опиралась на политическую монополию, которая оставляла обществу политически пассивную роль. Но эта монополия исчезла, когда народ включился в политику в качестве суверена, как во Франции, или участника в тех или иных политических решениях, как в Германии.

В настоящее время опять заметна неуверенность при определении понятия государства в его соотношении с обществом. Гримм объясняет это изменениями, которые произошли в функциональных отношениях между государством и обществом со времен расцвета либерализма. Важнейшей предпосылкой этих изменений представляется индустриальная революция, вызвавшая ряд социальных последствий. Например, возникновение рабочего класса и соответствующих классовых противоречий потребовали вмешательства государства в дела общества. Оказалось, что либеральная цель всеобщего благоденствия и социальной справедливости недостижима одними лишь либеральными средствами. Другие последствия индустриальной революции, такие как научно-технический прогресс, развитие функциональной специализации в обществе, понизили способность общества обеспечивать социальную интеграцию и справедливость посредством invisible hand (невидимой руки) и повысили нужду в государственном управлении.

Ныне наблюдается расширение круга государственных задач. Если опыт абсолютизма породил требование удалить государство от общества, то опыт либерализма привел к призыву о его возвращении. От государства вновь ожидается, что оно возьмет ответственность за социальную справедливость и экономическое благосостояние, как это было до либеральной эры.

Современное государство всеобщего благоденствия по объему своей деятельности не уступает абсолютному государству или даже превосходит его, но оно выглядит значительно ограниченнее в применении приказания и принуждения. Несмотря на увеличение объема и значимости деятельности государства, частичный отказ от принудительной власти содействует эрозии государства. Недирективные средства не отличаются принципиально от инструментария, который находится в распоряжении общества, и это способствует вытеснению государства с его иерархической позиции на один уровень с обществом. Растущее применение недирективных средств тоже влияет на возможность различать государство и общество и идентифицировать государство. При этом исчезают ясные разграничения между государством и обществом. Так, некоторые черты догосударственной нецентрализованной средневековой системы вновь появляются в политической системе современности.

Различные явления растворения государства побудили одних авторов объявить о его конце, а других - молча отказаться от понятия государства и говорить лишь о политической системе. Первая позиция часто опирается на расхождение современной реальности с классической теорией государства. Молчаливый отказ от понятия государства отражает тот факт, что политическая действительность уже не сводится к государству. Д. Гримм находит, что все-таки рано считать государство несуществующим, если не брать нереально высокий критерий для определения государственности.

Традиционно роль государства усматривали в том, чтобы осуществлять общее благо в противовес частным интересам. Для этого оно должно было стоять над обществом и обладать высшей властью. Но граница между общим благом и частными интересами стерлась. Ныне государство не действует ни как единственный представитель общего блага, ни как гегемон. Государство сохраняет влияние на автономные подсистемы потому среди прочего, что оно единственное располагает ресурсом правового принуждения, тогда как все другие подсистемы могут создавать лишь давление обстоятельств. В этом отношении ядро традиционной государственности сохраняется.

В завершение Гримм говорит о потребности по-новому определить позицию и функции государства, но свою собственную задачу он ограничивает "историческим эскизом" генезиса современного государства. В самом деле его изложение имеет хотя и весьма обобщенный, но все же исторический, а не теоретический характер. Он не устанавливает некую вытекающую из общих принципов логическую необходимость возникновения и трансформаций государства в его соотношении с обществом. Характеризуя генезис современного европейского государства, Гримм осознанно использует такие выражения, как "историческая констелляция", "контингентный" (то есть возникающий по стечению обстоятельств). На основании его изложения нельзя констатировать общий закон, подобный тому, что выражен в известной формулировке: "Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку...".

По сложившимся в естественных языках нормам можно называть словом "государство" как социальное целое, так и его управляющую часть. Употребление слова в качестве научного термина требует остановить выбор на одном из ряда "естественных" значений слова. Если термином "государство" обозначать общество как социальное целое, то такой термин оказывается непригодным для понятийного анализа отношений социального целого и его управляющей части. Ведь в таком случае целое соотносилось бы лишь с самим собой. Поэтому целесообразно в научном лексиконе оставить слово "общество" для обозначения социального целого, а словом "государство" обозначать именно управляющую часть социального целого. В статье Д. Гримма наглядно показано, как, при каких обстоятельствах возникло крупномасштабное социальное целое, которое способно существовать только при условии функционального обособления его управляющей части - государства.

Литература

  1. Алексеев С.С. Собрание сочинений: в 10 т. М.: Статут, 2010. Т. 8: Учебники и учебные пособия. 2010. С. 478.
  2. Философский словарь логики, психологии, этики, эстетики и истории философии / под ред. [и с предисл.] Э.Л. Радлова. СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1911.
  3. Voigt R. Abschied vom Staat - zum Staat? / Voigt // Abschied vom Staat - zum Staat? / Institut Staatswissenschaften - der Bundeswehr, . Voigt (Hrsg.). - Neubiberg: IfS, 1998. P. 9 - 25.
  4. Grimm D. Der Staat in der Tradition / Dieter Grimm // Abschied vom Staat - zum Staat? / Institut Staatswissenschaften - der Bundeswehr, . Voigt (Hrsg.). - Neubiberg: IfS, 1998. P. 29 - 53.