Мудрый Юрист

Решения судов в составе судебной практики: применение закона и принципа справедливости

Лаптев Василий Андреевич, судья Арбитражного суда г. Москвы, председатель Научно-консультативного совета при Арбитражном суде города Москвы, доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина, кандидат юридических наук.

В отечественном правоведении до сих пор нет единого мнения относительно определения места судебного акта или судебной практики в системе источников права. Автором представленной статьи исследуются судебная практика и судебные акты на предмет соотношения в них норм права и принципа справедливости. Анализ сочетания данных элементов позволяет утверждать о наличии судебного нормотворчества или элементов прецедентного права в России либо усомниться в этом.

Ключевые слова: источник права, судебные акты, решения суда, судебный прецедент, судебная практика, арбитражная практика.

Court decisions in the framework of judiciary practice: Application of the law and principle of equity

V.A. Laptev

Laptev Vasiliy A., Judge of the Moscow Arbitration Court, Chairman of the Scientific Advisory Council at the Moscow Arbitration Court, Assistant Professor of the Entrepreneurial and Corporate Law Department at Kutafin Moscow State Law University, Candidate of Juridical Sciences.

In the Russian jurisprudence there is till now no common opinion concerning definition of the place of judicial act or judiciary practice in the system of sources of law. The author of this article studies judiciary practice and judicial acts with respect to interrelation therein of rules of law and principle of equity. The analysis of combination of the said elements allows to conclude or cast a doubt on presence of judicial rule-making or elements of the case law in Russia.

Key words: Source of law, judicial acts, court decisions, judicial precedent, judiciary practice, arbitration practice.

В правоприменительной практике важно определить критерии справедливого и законного судебного акта. Содержание присяги судьи говорит о том, что при вынесении решения (постановления, определения) судья должен быть справедливым и подчиняться только закону (ст. 8 Закона РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-1 "О статусе судей в Российской Федерации" <1>). Судебная практика свидетельствует о тонкой грани и нередкой эквилибристике при применении правовых категорий "закон" и "справедливость". В действительности получается, что любой справедливый судебный акт можно отменить вышестоящей инстанцией, если он незаконный (ч. 2 ст. 270, ч. 2 ст. 288 АПК РФ, ч. 2 ст. 330, ст. 387 ГПК РФ). Наоборот, законный судебный акт отменяется, если он не справедливый (см.: абз. 2 п. 32 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 декабря 2013 г. N 99 "О процессуальных сроках" <2>, Постановление Президиума ВАС РФ от 11 декабря 2012 г. N 10237/04 <3>, Постановление Президиума ВАС РФ от 8 октября 2013 г. N 6004/13 <4> и т.д.). Разумеется, это не касается одновременно справедливых и законных судебных актов, какими они должны быть в идеале.

<1> "Российская газета". 1992. 29 июля.
<2> Вестник ВАС РФ. 2014. N 3.
<3> Вестник ВАС РФ. 2013. N 3.
<4> Вестник ВАС РФ. 2014. N 2.

Принцип законности не вызывает противоречивых толкований и подразумевает использование судьями при отправлении правосудия существующего массива правовых норм, регулирующих спорные отношения, к которым относятся международные нормы, законы, правовые обычаи, локальные акты и другие (ст. 11 ГПК РФ, ст. 13 АПК РФ). Остается вопрос о "справедливости" как о философской категории. Толковые словари говорят, что справедливость есть должное отношение, включающее в себя требование соответствия деяния и воздаяния <5>.

<5> Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992.

Автор настоящей работы попытается раскрыть категорию "судебная практика", выявить место судебных актов в составе судебной практики и исследовать соотношение справедливости и законов при формировании отдельными судебными актами современной судебной практики.

В истории отечественного правоведения встречаются мнения о признании судебной практики источником права и, напротив, отрицание такового <6>. Следует оговориться, что прецедентная система права (от лат. praecedens - предшествующий), присущая англосаксонскому правопорядку и не свойственная российскому, предполагает, что каждое решение суда составляет систему источников права. Однако судебная практика и в российском законодательстве, и в правовой доктрине - нечто иное, и будет неверным относить к ней каждый судебный акт. Традиционное небеспочвенное представление об отнесении российской правовой системы к романо-германской правовой семье давно развеялось критикой компаративистов, доказавших ее самобытность <7>.

<6> Подробнее см.: Иванова Т. Трактовка понятия "судебная практика" в советской доктрине // Мировой судья. 2007. N 10. С. 5 - 9.
<7> Леже Р. Великие правовые системы современности: сравнительно-правовой подход / пер. с фр. [Грядов А.В.]. М., 2009. С. 233.

Категория "справедливость" весьма субъективна и нередко в судебной практике по-разному оценивается правоведами. При этом утрачивается признак универсальности, и тогда судебную практику вряд ли можно будет отнести к категории "источник права" и признать обязательной к применению. Импонирует взвешенный вывод И.С. Шиткиной <8> о признании судебной практики в форме выражаемых высшими судебными инстанциями правовых позиций в качестве источника российского права. Очевидно, что судебная практика входит в систему источников российского права.

<8> Шиткина И.С. О признании судебной практики источником российского права // Хозяйство и право. 2013. N 4.

Сущность судебной практики сосредоточена в том, что если юрист, занимающийся частной практикой, использует в своей работе закон <9> с точки зрения "чистого права", то судья в правоприменительной деятельности "наполняет" закон справедливостью. В результате деятельности судебных органов происходит трансформация одного источника права (например, закона, подзаконного акта) в судебную практику, которая наполняется "живым содержанием". Иными словами, универсальный закон применяется к конкретным отношениям с учетом фактических обстоятельств дела, поведения и намерений участников гражданского оборота.

<9> В данном случае понятие "закон" используется в значении любых нормативных правовых актов.

В последнее время в правоведении и в судебной практике часто уделяется внимание категориям добросовестности, разумности и свободе действий в выборе контрагента и правовой конструкции взаимодействия между субъектами предпринимательства. Высшие суды дают указанным оценочным категориям толкование в целях единообразного применения соответствующих норм права (например, пп. 1, 2 и 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" <10>, пп. 1, 4 - 7 Постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" <11>, Постановление Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договора и ее пределах" <12> и др.).

<10> Бюллетень ВС РФ. 2015. N 8.
<11> Экономика и жизнь (Бухгалтерское приложение). 2013. N 34.
<12> Вестник ВАС РФ. 2014. N 5.

Упоминание в ст. 170 АПК РФ судебной практики и возможности ее использования при составлении мотивировочной части решения арбитражного суда, в частности постановлений Пленума и Президиума Верховного Суда Российской Федерации и сохранивших силу постановлений Пленума и Президиума ВАС РФ, не конкретизируют весь ее состав (как совокупности определенных видов судебных актов). Более того, прямо не следует, что судебная практика состоит исключительно из актов высших судов. Видится неполным любое научное исследование правовых проблем без примеров судебных актов по конкретным делам. Так, И.В. Ершова, анализируя понятие "предпринимательская деятельность" <13>, справедливо оценивает помимо постановлений Верховного Суда Российской Федерации и ВАС РФ акты нижестоящих судов по конкретным делам как составные элементы судебной практики. Последовательность такого подхода доказывает, что обобщение Верховным Судом Российской Федерации судебной практики не может существовать в отрыве от актов нижестоящих судов по конкретным делам.

<13> Ершова И.В. Понятие предпринимательской деятельности в теории и судебной практике // Lex russica. 2014. N 2. С. 160 - 167.

Название, преамбула и содержание актов Верховного Суда Российской Федерации, а ранее и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации говорят о том, что судебная практика является итогом правильной работы суда (см.: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18 ноября 2004 г. N 23 "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве" <14>, Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" <15>, Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными <16>, Обзор судебной практики по некоторым вопросам защиты прав собственника от нарушений, не связанных с лишением владения <17>, и т.д.).

<14> Бюллетень ВС РФ. 2005. N 1.
<15> Бюллетень ВС РФ. 2010. N 7.
<16> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 N 165 // Вестник ВАС РФ. 2014. N 4.
<17> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 15.01.2013 N 153 // Вестник ВАС РФ. 2013. N 4.

Судебную практику формирует судебная система в целом. Особой компетенцией в формировании судебной практики наделен Верховный Суд Российской Федерации, а ранее и Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, выносящие акты по конкретному делу, а также обобщающие и кодифицирующие ее в целях единообразия применения законодательства (п. 7 ст. 2, п. 3 ст. 5, п. 1 ст. 7, ст. 10, 14 и 19 Федерального конституционного закона от 5 февраля 2014 г. N 3-ФКЗ "О Верховном Суде Российской Федерации" <18>).

<18> СЗ РФ. 2014. N 6. Ст. 550.

Далее возникает вопрос о составе и качестве судебной практики. Какова в ней роль законных и справедливых судебных актов? Встает также вопрос о судебной ошибке, от которой никто не застрахован. Разумеется, "неправильные" судебные акты впоследствии отменяются. А как же быть с не обжалуемыми или не отмененными вышестоящими инстанциями "неправильными" судебными актами (вступившими в силу) и можно ли их вообще отнести к категории "судебная практика"? Ответ в последнем случае очевиден - нет. Акты Верховного Суда Российской Федерации (постановления Пленума, Президиума и обзоры) - есть обобщение справедливых подходов при вынесении судебных актов судами всех уровней.

Таким образом, источником права можно признать судебную практику, признанную Верховным Судом Российской Федерации в целях единообразного применения норм права, в частности извечный вопрос об основаниях применения ст. 333 ГК РФ (снижение неустойки). Так, Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 6, Пленума ВАС РФ N 8 от 1 июля 1996 г. "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" было разъяснено, что снижение неустойки судом допускается, если она "явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства" (п. 42). При этом основаниями для снижения судом неустойки могут быть любые факторы, в том числе не имеющие прямого отношения к последствиям нарушения обязательства (цена товаров, сумма договора и т.п.). Несоблюдение данного положения может стать основанием для отмены судебного акта. Таким образом, речь идет о несправедливости формально верного и логичного решения, выразившегося в игнорировании обстоятельств, допускающих применение ст. 333 ГК РФ. В данном случае "допустимость" снижения размера ответственности равнозначна социально-экономической справедливости. При этом определены рамки такой справедливости, которая должна быть присуща судебному акту. Например, снижение договорной неустойки допускается до двукратной учетной ставки Банка России, а в исключительных случаях - до однократной (п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.12.2011 N 81 "О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации" <19>).

<19> Вестник ВАС РФ. 2012. N 2.

В последнее время в юридической общественности, особенно в судейском сообществе, ставится задача единообразия судебной практики, внимание на которую было сосредоточено Президентом Российской Федерации В.В. Путиным в Послании Президента России от 12 декабря 2013 г. <20>: "Сегодня в трактовке многих законов эти суды часто расходятся, иногда весьма существенно, выносят разные решения по схожим делам, а то и по одним и тем же. В итоге возникает правовая неопределенность, а порой и несправедливость, которая отражается на людях. Полагаю, что объединение судов направит судебную практику в единое русло, а значит, будет укреплять гарантии реализации важнейшего конституционного принципа - равенства всех перед законом". Известно, что данные обстоятельства стали одним из поводов проведения судебной реформы 2014 г. по объединению высших судов, упразднения Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и признания Верховного Суда Российской Федерации высшим органом судебной системы.

<20> "Российская газета". N 282. 2013. 13 декабря.

Правовой тренд - единообразие судебной практики <21>, на первый взгляд, прямо говорит о том, что акты судов различного уровня не едины в правовых подходах, в связи с чем признание судебной практики (не идентичной в подходе) источником права можно поставить под сомнение, поскольку не всегда соблюдается принцип правовой определенности. Вместе с этим сущность судебной практики и элементы ее нормативности не меняются. Наблюдается аналогия с законодательством, которое постоянно совершенствуется (например, при реализации Концепции развития гражданского законодательства России, 2009 г.), а также с приведением в соответствие регионального законодательства федеральному, что вовсе не говорит о порочности предыдущего законодательства, просто оно совершенствуется со временем. Изменчивую судебную практику можно и нужно считать источником права, поскольку она, как никакой иной источник права, быстро и гибко устраняет ошибки и неточности в применении норм права в реальной жизни.

<21> Яковлев В.Ф. Правовое государство: вопросы формирования. М., 2012; Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2011; Журавлева О.В. К вопросу о единообразии судебной практики при рассмотрении гражданских дел // Российская юстиция. 2013. N 4. С. 41 - 45; Якушев П.А. Обеспечение стабильности и единства судебной практики при изменении толкования правовой нормы высшей судебной инстанцией // Российская юстиция. 2014. N 7. С. 51 - 54 и др.

Деятельность арбитражных судов свидетельствует о влиянии судейского усмотрения на формирование судебной практики. Так, например, согласно п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 г. N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах" возможен отказ в иске об оспаривании решения общего собрания. Если голосование акционера (истца) не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются существенными и решение не повлекло причинения убытков акционеру. В данном случае нераскрытое понятие "существенность" позволяет суду оценить фактические обстоятельства дела, руководствуясь принципом справедливости с учетом сущности корпоративного управления (ст. 65.1 - 65.3, 67.1 ГК РФ). Следующим примером выступает оценка судом существенности неблагоприятных последствий, наступивших в результате заключения директором невыгодной обществу сделки, исходя из обстоятельств и условий ее заключения, разумности и экономической ситуации (пп. 2 и 5 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица"). То есть система источников права, включая судебную практику, как и система права в целом, рукотворна. Данное положение является еще одной особенностью нормотворчества судейского сообщества.

Встает вопрос о времени, с которого судебная практика приобретает свойство нормативности. Особенно это корреспондирует с изменчивостью судебной практики. Видится, что гибкость судебной практики (чего не скажешь о законодательстве) позволяет оперативно отвечать потребностям времени при применении различных норм права к регулируемым общественным отношениям с учетом динамики развития рынка. В этих условиях момент наделения нормативности (актуализации) судебной практики определяется моментом ее признания вышестоящими судебными органами, в том числе Верховным Судом Российской Федерации. К примеру, ранее с принятием гл. 9.1 ГК РФ при несоблюдении требования об удостоверении протоколов общего собрания не было определенности в основаниях их обжалования (по оспоримости либо ничтожности) применительно к п. 3 ст. 181.2, пп. 4 п. 1 ст. 181.4 и ст. 181.5 ГК РФ <22>. С принятием Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 решения собраний, не удостоверенные нотариусом либо иным лицом, осуществляющим ведение реестра акционеров и выполняющим функции счетной комиссии, признаются ничтожными (п. 107). Указанный пример подчеркивает актуализацию правовой квалификации таких решений гражданско-правового сообщества.

<22> Гусейнов Т.А. Проблемы нотариального удостоверения решений собраний // Закон. 2014. N 11. С. 46 - 52.

Можно ли отождествить обязательность применения нижестоящими судами обобщений судебной практики Верховного Суда Российской Федерации с нормативностью? Скорее да, чем нет. Если мы говорим о судебной практике как об источнике права, то ей должны быть свойственны нормативность и юридическая определенность. Различное толкование норм права нижестоящими судами должно быть исключено. Судебные акты Верховного Суда Российской Федерации выражают его отношение к порядку применения норм права: признанные акты нижестоящих судов и обобщение судебной практики в постановлениях и обзорах Верховного Суда Российской Федерации наделяются элементами нормативности, однако только судебная практика в целом может признаваться обязательной (нормативной). В данном вопросе кроется существенное отличие актов российской судебной практики от англо-саксонского судебного прецедента (по конкретному делу) как источников права, которые ошибочно отождествляются.

Важно отметить, что судебная практика обязательна к соблюдению для судов всех уровней, в том числе и для Верховного Суда Российской Федерации. Выработанные судебной практикой нормы права не направлены на их соблюдение участниками общественных отношений (сторонами процесса), а в первую очередь относятся к судьям. Принятие решения (постановления, определения) суда в отрыве от судебной практики может свидетельствовать о несправедливости судебного акта. В этой связи также можно подискутировать на тему ограничительного круга лиц, в отношении которых норма права обязательна, что ставит под сомнение статус судебной практики как источника права, сфера действия которого направлена на неопределенный круг лиц (судей). Этот вопрос легко снимается, в частности, аналогией с локальными нормативными актами (например, устав, положение об органах управления корпорацией и т.д.), действие которых ограничивается конкретной корпорацией, однако это не мешает признавать их источником права локального уровня.

В продолжение доводов о судебном нормотворчестве следует обратить внимание на то, что в последние годы некоторые судебные акты не содержат толкование закона (п. 7 ст. 2 Закона о Верховном Суде Российской Федерации), а формируют новую ("производную от закона") норму права, наделяя ее иным либо более расширенным смыслом, позволяющим судам обеспечивать принцип справедливости. Например, в силу абз. 3 п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договора и ее пределах" суд принимает во внимание не только буквальное значение содержащихся в норме права слов и выражений, но и те цели, которые преследовал законодатель, устанавливая данное правило (см. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 24 июня 2015 г. N 305-ЭС15-6261). С учетом целей защиты слабой стороны договора суд вправе расценить норму права как императивную даже при отсутствии в ней явно выраженного запрета установления иного (см.: Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 13 апреля 2015 г. N Ф02-1272/15 по делу N А19-19781/2012, Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 22 декабря 2014 г. N 17АП-13716/2014-ГК и др.). Такой "уход" судебной практики от буквы закона не означает ее несправедливость, дабы именно ею и оправдан. Таким образом, справедливость выступает продуктом длительного процесса по отправлению правосудия, устраняющего недостатки иных источников права.

Встает вопрос о степени внедрения судебной практики как обязательной к применению нижестоящими судами и рамках (пределе) возможного круга не урегулированных законодательством вопросов. Очевидно, что жестких рамок нет. В рассматриваемом случае будет существовать извечный принцип разумности и практической целесообразности, который у каждого правоведа раскрывается по-своему.

Видимо, судебная практика устанавливается в первую очередь потребностью самих участников гражданского оборота, а уж потом судейского сообщества. Не стоит устанавливать шаблоны и четкие критерии судейского нормотворчества, поскольку право представляется гибким инструментом регулирования экономических отношений.

Литература

  1. Гусейнов Т.А. Проблемы нотариального удостоверения решений собраний // Закон. 2014. N 11. С. 46 - 52.
  2. Ершова И.В. Понятие предпринимательской деятельности в теории и судебной практике // Lex russica. 2014. N 2. С. 160 - 167.
  3. Журавлева О.В. К вопросу о единообразии судебной практики при рассмотрении гражданских дел // Российская юстиция. 2013. N 4. С. 41 - 45.
  4. Иванова Т. Трактовка понятия "судебная практика" в советской доктрине // Мировой судья. 2007. N 10. С. 5 - 9.
  5. Леже Р. Великие правовые системы современности: сравнительно-правовой подход / пер. с фр. А.В. Грядов. М., 2009. С. 233.
  6. Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2011.
  7. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992.
  8. Шиткина И.С. О признании судебной практики источником российского права // Хозяйство и право. 2013. N 4.
  9. Яковлев В.Ф. Правовое государство: вопросы формирования. М., 2012.
  10. Якушев П.А. Обеспечение стабильности и единства судебной практики при изменении толкования правовой нормы высшей судебной инстанцией // Российская юстиция. 2014. N 7. С. 51 - 54 [и др.].