Мудрый Юрист

Недостатки легитимной дефиниции категории "экономическая концентрация" в российском антимонопольном законодательстве

Егорова Мария Александровна, ученый секретарь юридического факультета им. М.М. Сперанского ФГБОУ ВПО "Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ", профессор кафедры предпринимательского и корпоративного права, заместитель главного редактора журнала "Юрист" издательской группы "Юрист", доктор юридических наук.

В статье указывается на существующие недостатки легитимной дефиниции категории "экономическая концентрация" и предлагаются варианты совершенствования норм п. 21 и п. 22 ст. 4 Закона о защите конкуренции.

Ключевые слова: конкуренция, антимонопольное регулирование, экономическая концентрация, сделки, объект экономической концентрации.

Deficiencies of the legitimate definition of "economic concentration" category in the Russian antimonopoly law

M.A. Egorova

Egorova Maria A., Professor of the Chair of Entrepreneurial and Corporate Law of law faculty named after M.M. Speransky of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, doctor of juridical sciences, Deputy Editor-in-Chief of "Yurist" magazine of "Yurist" Publishing Group.

In the clause "economic concentration" is underlined existing lacks of a legitimate definition of a category and variants of enhancement of rates of item 21 and item 22 of item 4 of the Law on competition protection are offered.

Key words: a competition, antimonopoly adjustment, economic concentration, transactions, object of economic concentration.

В соответствии с п. 21 ст. 4 ЗоЗК экономическая концентрация - это сделки, иные действия, осуществление которых оказывает влияние на состояние конкуренции. Очень близкое по содержанию понятие экономической концентрации содержится в п. 21 ч. 1 приложения 19 Договора о Евразийском экономическом союзе (далее - Договор ЕврАзЭС <1>): "экономическая концентрация" - сделки, иные действия, осуществление которых оказывает или может оказать влияние на состояние конкуренции.

<1> Договор о Евразийском экономическом союзе: подписан в г. Астане 29.05.2014. URL: http://www.eurasiancommission.org/ (дата обращения: 05.06.2014).

Отличие двух представленных понятий экономической концентрации заключается в объеме их применения. В Российской Федерации под экономической концентрацией понимаются только такие сделки, которые фактически приводят к влиянию на состояние конкуренции. В отличие от этого в системе ЕврАзЭС сделка может относиться к сделке по экономической концентрации и в случаях, когда она фактически оказывает влияние на состояние конкуренции, и в случаях, когда она может оказать такое влияние, то есть такое воздействие на конкуренцию только предполагается, но не доказано фактически.

Дефиниция понятия "экономическая концентрация", регламентированная п. 21 ст. 4 ЗоЗК, содержит в себе ряд внутренних противоречий.

Во-первых, ЗоЗК понимает под экономической концентрацией сделки и иные действия. В соответствии со ст. 153 ГК РФ сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, то есть правомерные целенаправленные деяния, результатом которых может быть возникновение и динамика гражданских правоотношений. Понятие "сделка", в отличие от понятия "договор", является родовой категорией сугубо гражданского права. Иные действия, которые имеются в виду в п. 21 ст. 4 ЗоЗК, по всей видимости, предполагаются законодателем не в качестве сделок, то есть не в качестве действий, способных привести к динамике гражданских правоотношений. Это вполне закономерно и, судя по всему, сделано совершенно намеренно, потому что ЗоЗК содержит правовое регулирование отношений, возникающих в связи с совершением ряда неправомерных действий, которые не могут быть признаны сделками. К числу таких действий, в частности, относятся и ряд действий по заключению соглашений, являющихся основаниями для экономической концентрации, например соглашений, объектом которых является: приобретение долей в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью; приобретение голосующих акций хозяйственного общества; получение в собственность, пользование или во владение хозяйствующим субъектом (группой лиц) основных производственных средств юридических лиц.

С другой стороны, дефиниция п. 21 ст. 4 ЗоЗК предполагает расширение диапазона экономической концентрации, включая в него не только сделки, но и односторонние действия (например, злоупотребление правом (доминирующим положением) (ст. 10 ЗоЗК) или действия по недобросовестной конкуренции (ст. 14 ЗоЗК)), а также неправомерные коллективные действия, такие как заключение картельных соглашений (ст. 11 ЗоЗК), совершение согласованных действий (ст. 11.1 ЗоЗК) и действия по координации деятельности конкурентов третьим лицом (п. 14 ст. 4 и ч. 5 ст. 11 ЗоЗК).

Однако систематическое толкование п. 21 ст. 4 и гл. 7 ЗоЗК должно приводить к заключению, что под экономической концентрацией ЗоЗК понимает именно те виды сделок, которые поименованы в гл. 7 ЗоЗК, то есть именно те сделки, которые подлежат государственному контролю над их совершением. Но в этом случае законодателю следовало бы связать п. 21 ст. 4 и гл. 7 ЗоЗК отсылочной нормой, что также не сделано, причем неясно - намеренно или случайно. Недаром в юридической литературе отмечается, что определение экономической концентрации, данное в п. 21 ст. 4 ЗоЗК, было бы невозможно применить на практике, если бы ЗоЗК не содержал перечня конкретных сделок, являющихся объектом контроля <2>. Но в отсутствие отсылочной нормы это утверждение имеет неочевидный характер, так как под признаки экономической концентрации подпадают не только сделки, поименованные в гл. 7 ЗоЗК, но и иные сделки и действия, единственной отличительной особенностью которых является то, что они оказывают влияние на состояние конкуренции. Но такими действиями могут быть любые действия, упоминаемые в ЗоЗК, в частности любые виды монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции, поименованные в гл. 2 ЗоЗК, а также иные действия, хотя и прямо не поименованные в ЗоЗК, но имеющие явный антиконкурентный эффект (например, рекламная деятельность).

<2> Конкурентное право России: Учебник / Отв. ред. И.Ю. Артемьев. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. С. 82.

Во-вторых, следует отметить, что п. 21 ст. 4 ЗоЗК указывает на основополагающий критерий отличия сделок (действий) по экономической концентрации (как видового понятия) от иных видов сделок (действий - как родового понятия) - их влияние на состояние конкуренции. Как отмечалось выше, в российском конкурентном праве диапазон сделок по экономической концентрации существенно заужен по сравнению с конкурентными правилами, принятыми в ЕврАзЭС, так как в России к экономической концентрации относятся только сделки, которые фактически оказывают воздействие на состояние конкуренции. При этом законодатель не уточняет, какое именно воздействие имеется в виду: позитивное или негативное. Буквальное толкование нормы п. 21 ст. 4 ЗоЗК позволяет заключить, что предполагается любое влияние на конкуренцию в результате совершенной сделки (действия) как положительного, так и отрицательного характера.

Но в этом случае диапазон экономической концентрации размывается еще больше, потому что к ней необходимо относить не только сделки и действия, поименованные в главах 2 и 7, но и действия на торгах (гл. 4 ЗоЗК), а также действия федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления (гл. 3 и 5 ЗоЗК). Кроме того, остается непонятным, следует ли относить к экономической концентрации бездействие, приводящее к эффекту ограничения конкуренции.

В-третьих, что самое существенное, правовое содержание легитимной дефиниции экономической концентрации, содержащейся в п. 21 ст. 4 ЗоЗК, находится в полном "отрыве" от экономического содержания этого явления. Вне всякого сомнения, сговор на рынке фактически может приводить к эффекту увеличения рыночной концентрации, который создается за счет возникновения возможности снижения предельных издержек или увеличения цены у ограниченного количества конкурентов (например, участников картеля или согласованных действий), что приводит к увеличению уровня их коллективной рыночной власти. Именно на этом принципе построена гипотеза сговора, которая сводится к тому, что концентрация рынка порождает рыночную власть вследствие увеличения сговоров между фирмами <3>. Луисом Кабралем этот феномен был формализован <4>.

<3> См., напр.: Weiss, Leonard W. The Concentration-Profits Relationship and Antitrust / in Harvey J. Goldschmid, H. Michael Mann, and J. Fred Weston, eds., Industrial Concentration: The New Learning. New York: Columbia University Press, 1974. P. 225 - 226; Michael Gort. Concentration and Profit Rates: New evidence on an Old Issue // Explorations in economic Research 3 (Winter 1976). P. 1; H. Demsetz. Two Systems of Belief about Monopoly / in Harvey J. Goldschmid, H. Michael Mann, and J. Fred Weston, eds., Industrial Concentration: The New Learning. New York: Columbia University Press, 1974. P. 177 - 178; Bradley T. Gale and Ben S. Branch. Concentration vs. Market Share: Which Determines Performance and Why Does it Matter? // Antitrust Bulletin 27 (Spring 1982). P. 83.
<4> Луис М.Б. Кабраль. Организация отраслевых рынков. Вводный курс. Минск: Новое знание, 2003. С. 163 - 166.

Складывается положение, при котором практически любое действие (в том числе как правонарушение, так и сделка, то есть правомерное действие), оказывающее влияние на конкуренцию, подпадает под признаки экономической концентрации. В то же самое время гл. 7 ЗоЗК (ст. ст. 26.1, 27, 28, 29) указывает на то, что государственному контролю подлежат не только сделки (действия), но и соглашения, которые, судя по всему, законодатель намеренно не называет сделками.

Это подтверждает и судебно-арбитражная практика, которая расценивает нарушения антимонопольного законодательства в форме соглашений не в качестве сделок, а в качестве антиконкурентных действий, и указывает на то, что к ним не должны применяться положения ГК РФ о договорах. Президиум ВАС РФ прямо установил, что нормы ГК РФ о форме договора не применяются к антиконкурентному соглашению <5>. В обоснование своей позиции суд указал, что п. 18 ст. 4 ЗоЗК признает в качестве соглашения в конкурентном праве факт правонарушения в сфере антимонопольного законодательства, а не двухстороннюю сделку в том понимании, которое в нее вкладывают статьи 154, 160, 432, 434 ГК РФ, которые в данном случае не могут применяться в отношении правонарушения, поскольку антиконкурентное соглашение сделкой не является. Кроме того, подобную же позицию Президиум ВАС РФ занимает и в отношении заключения договоров, подпадающих под признаки антиконкурентных соглашений, указывая, что нормы ГК РФ об основных положениях о заключении договора не применяются к антиконкурентному соглашению, так как при установленном нарушении в виде заключения антиконкурентного соглашения его правовые последствия не ставятся в зависимость ни от фактического выполнения самого соглашения, ни от его заключенности в виде договора по правилам, установленным гражданским законодательством.

<5> Постановление Президиума ВАС РФ от 21.12.2010 N 9966/10 по делу N А27-12323/2009 // Вестник ВАС РФ. 2011. N 4.

В определенной мере указанная позиция Президиума ВАС РФ входит в противоречие с более поздней позицией этой высшей судебной инстанции, согласно которой договоры, заключенные в нарушение императивных запретов законодательства о конкуренции, ничтожны <6>. Несмотря на то что данная правовая позиция Суда была актуальна для сделок, совершенных до 01.09.2013, то есть до вступления в силу Федерального закона от 07.05.2013 N 100-ФЗ <7>, она сохраняет свое значение и в настоящее время с тем лишь исключением, что подобные договоры в настоящие время презюмируются оспоримыми, а их ничтожность возникает только в случае фактического ограничения ими конкуренции (п. 2 ст. 168 ГК РФ). Так или иначе, но Президиум ВАС РФ признает договор, обладающий признаками антиконкурентного соглашения, сделкой, если считает, что к нему могут быть применены положения о недействительности сделок.

<6> Постановление Президиума ВАС РФ от 11.03.2014 N 16034/13 по делу N А53-17625/12 // СПС "КонсультантПлюс".
<7> Федеральный закон от 07.05.2013 N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2013. N 19. Ст. 2327.

В итоге ЗоЗК предлагает понимать экономическую концентрацию исключительно в качестве юридического действия, не связывая ее содержание с процессом рыночной власти предприятия, а ограничиваясь только формальными критериями к ограниченному количеству сделок (действий), установленными Законом. Вместе с тем основу этих критериев составляют именно экономические признаки поименованных в Законе сделок: объемы (суммы, размеры) поставок - ч. 1 ст. 26.1 ЗоЗК; суммарная стоимость активов - ч. 1 ст. 27 и ч. 1 ст. 28 ЗоЗК; суммарная выручка предприятия - ч. 1 ст. 27 и ч. 1 ст. 28 ЗоЗК. Но эти критерии выступают специфическими ограничителями (пределами) применения положений о возможности осуществления государственного контроля в отношении таких сделок, а не определяют экономическое содержание рыночной концентрации как составляющего элемента структуры рынка.

С другой стороны, сама по себе возможность (и необходимость) проведения государственного контроля совершенно не характеризует указанные юридические действия ни в качестве неправомерного деяния, ни в качестве сделки, потому что квалификация таким юридическим действиям дается правоприменительными органами только в результате проведенного контроля над этими действиями, ведь, как справедливо отмечается в литературе, экономическая концентрация может оказывать на состояние конкуренции как позитивное (объединение активов ряда мелких предпринимателей в целях создания нового производства товара), так и негативное влияние (объединение крупных предпринимателей с целью доминирования на определенном рынке) <8>.

<8> Петров Д.А. Конкурентное право: теория и практика применения: Учебник для магистров / Под общ. ред. В.Ф. Попондопуло. М.: Юрайт, 2013. С. 229.

Представляется, что указанные недостатки должны быть скомпенсированы одновременным изменением нескольких положений ЗоЗК.

1. Поскольку правовое понимание экономической концентрации базируется не на экономических, а на сугубо правовых критериях, которые заключаются в том, что понятие "экономическая концентрация" в юридическом обороте воспринимается как определенный вид действия (поведения), имеющего конкретное юридическое содержание, представляется, что в Законе о защите конкуренции понятие "экономическая концентрация" должно быть заменено на понятие "действия по экономической концентрации". Такой подход должен позволить разграничить правовую и экономическую составляющие указанного явления, что имеет прямое практическое значение для оценки экономической концентрации в правовом пространстве исключительно в качестве разновидности юридического действия. По существу, именно такой подход в настоящее время и сложился в правоприменительной деятельности ФАС России и судебных инстанций.

2. Необходимо включение в дефиницию п. 21 ст. 4 ЗоЗК либо отсылочной нормы к гл. 7 ЗоЗК, либо бланкетной нормы в целом к положениям Закона о защите конкуренции. Исходя из того что государственный контроль над экономической концентрацией в том числе включает в себя государственный контроль не только за теми видами сделок, которые поименованы в гл. 7 ЗоЗК, но и с учетом позиции ФАС России может касаться односторонних действий, например по приватизации имущества <9>, думается, что в данном случае предпочтение необходимо отдать не отсылочной, а бланкетной норме, указав на то, что действиями по экономической концентрации могут являться любые действия, указанные в законодательстве.

<9> Письмо ФАС РФ от 27.01.2011 N АЦ/2447 "О рассмотрении обращения по вопросу применения Федерального закона "О защите конкуренции" // СПС "КонсультантПлюс".

3. Существующее сегодня содержание легитимного понятия "экономическая концентрация", отраженное в п. 21 ст. 4 ЗоЗК, позволяет правоприменителю практически контролировать даже те виды сделок, которые фактически не приводят к ограничению конкуренции, но потенциально могут привести. В этом отношении более правильным видится вариант объема понятия "экономическая концентрация", отраженный в Договоре ЕврАзЭС, что желательно перенести и в отечественное антимонопольное законодательство, указав в п. 21 ст. 4 ЗоЗК, что в юридическое содержание экономической концентрации должны включаться не только сделки, непосредственно оказывающие влияние на состояние конкуренции, но также и сделки, которые могут потенциально оказать такое воздействие.

4. Поскольку ad hoc антимонопольного регулирования приобретают значение только те сделки, которые приводят к ограничению или недопущению конкуренции, в п. 21 ст. 4 ЗоЗК необходимо указание на то, что под экономической концентрацией понимаются только такие сделки, которые оказывают негативное влияние на состояние конкуренции.

5. В связи с тем что основной потенциальной угрозой для конкуренции со стороны экономической концентрации является формирование признаков доминирующего положения или определенной модели сговора на рынке (как в виде картеля, так и в виде координации экономической деятельности или осуществления согласованных действий), представляется необходимым отразить в определении экономической концентрации возможные формы фактических и потенциальных угроз для состояния конкуренции, связав дефиницию понятия "экономическая концентрация" с определенными видами антиконкурентного поведения (действий) или с изменением рыночной структуры, имеющим существенное значение для формирования конкурентной среды на релевантном рынке. Юридико-технически это можно сделать путем включения в п. 21 ст. 4 ЗоЗК отсылочных норм о последствиях действий по экономической концентрации в виде возникновения признаков доминирующего положения (ст. 5 ЗоЗК) и формирования различных моделей рыночных сговоров (ст. ст. 11 и 11.1 ЗоЗК). Такое изменение должно позволить правоприменительным органам более точно квалифицировать действия хозяйствующих субъектов в качестве экономической концентрации и, как следствие, наиболее полноценно применять соответствующие режимы их правового регулирования.

Закон о защите конкуренции не содержит определения понятия "объект экономической концентрации". Пункт 22 ст. 4 ЗоЗК дает определение лица, являющегося объектом экономической концентрации, которым признается "лицо, чьи акции (доли), активы, основные производственные средства и (или) нематериальные активы приобретаются или вносятся в уставный капитал, и (или) лицо, права в отношении которого приобретаются в порядке, установленном главой 7 ЗоЗК".

Это лицо имеет определенный Законом правовой режим. Прежде всего в качестве лиц, которые имеются в виду в норме п. 22 ст. 4 ЗоЗК, выступают лица, обладающие рядом имущественных и обязательственных прав в отношении хозяйствующих субъектов, деятельность которых оценивается в рамках государственного контроля над экономической концентрацией. К таким правам, в частности, относится ряд имущественных прав, таких как: стоимость активов и основных производственных средств; права собственности на акции (доли) и имущество хозяйствующих субъектов; права временного распоряжения (пользования) имуществом. К числу обязательственных прав могут относиться права, позволяющие данным лицам определять условия осуществления предпринимательской деятельности хозяйствующих субъектов, в том числе корпоративные права управления в хозяйственных обществах.

В целях антимонопольного регулирования в отношении лица, являющегося объектом экономической концентрации, установлен ряд обязанностей, связанных с необходимостью предоставления им сведений о суммарной балансовой стоимости активов, наличии лицензии, вхождении в состав группы лиц, а при наличии определенных Законом требований (ч. 1 ст. 28 ЗоЗК) - исполнением обязанностей по предварительному согласованию действий по экономической концентрации.

Пункт 22 ЗоЗК устанавливает два вида лиц, к которым предъявляются определенные требования в связи с осуществлением контроля за экономической концентрацией. Во-первых, это лица, чьи акции (доли), активы, основные производственные средства и (или) нематериальные активы приобретаются или вносятся в уставный капитал хозяйствующего субъекта. Другими словами, это лица, которые являются стороной сделки (действия) по экономической концентрации. Во-вторых, это лица, права в отношении которых приобретаются в порядке, установленном гл. 7 ЗоЗК, то есть те хозяйствующие субъекты, которые образуются в результате совершения действий по экономической концентрации и, следовательно, в отношении которых и лиц первой категории в результате совершенных сделок приобретаются корпоративные и (или) имущественные права.

Что же, с точки зрения законодателя, является, собственно, объектом экономической концентрации: 1) лицо, совершающее сделку по экономической концентрации; 2) лицо, образующееся в результате такой сделки; или 3) собственно сама сделка по экономической концентрации, подлежащая государственному контролю в соответствии с требованиями гл. 7 ЗоЗК? Буквальное толкование п. 22 ст. 4 ЗоЗК должно привести к заключению, что объектом экономической концентрации являются перечисленные выше лица, то есть субъекты прав, один из которых совершает сделку, а другой появляется (трансформируется) в результате совершения этой сделки. Но в этом случае следует вести речь не об объекте, а о субъекте экономической концентрации.

С другой стороны, ч. 1 ст. 26.1 ЗоЗК прямо устанавливает, что государственному контролю подлежат именно сделки по экономической концентрации, и устанавливает критерии содержания этих сделок, превышение абсолютных порогов которых является основанием осуществления государственного контроля. Другими словами, государственный контроль направлен не на выявление лиц, обладающих определенными признаками, установленными Законом, а на выявление определенных видов сделок, совершение которых оказывает или может оказать существенное влияние на состояние конкуренции (п. 21 ст. 4 ЗоЗК). Установление у лиц, поименованных в п. 22 ст. 4 ЗоЗК, определенных в данной норме признаков является лишь вспомогательным инструментом для оценки контролирующим органом соответствия совершенной сделки требованиям антимонопольного законодательства, предъявляемым к совершению сделок такого рода.

Таким образом, объектом экономической концентрации являются не лица, а сделки, совершаемые как самими лицами, так и в интересах создаваемых и трансформируемых ими лиц. В этом отношении представляется неверной формулировка понятия "лицо, являющееся объектом экономической концентрации", так как объектом экономической концентрации следует признавать сделки, обладающие признаками, установленными в ч. 1 ст. 26.1 ЗоЗК. Лиц, поименованных в п. 22 ст. 4 ЗоЗК, в данном случае следует квалифицировать в качестве субъектов экономической концентрации, а не в качестве ее объекта. Однако в связи с тем, что Закон предъявляет к субъектам экономической концентрации определенные требования, касающиеся их соответствия определенным признакам в части наличия у них отдельных видов имущественных и иных прав, таких как, например, стоимость их активов и основных производственных средств, наличие у них прав собственности на акции (доли) и имущество иных хозяйствующих субъектов и т.д., а также устанавливает в отношении их ряд обязанностей (в частности, предусмотренных ч. 1 ст. 28 ЗоЗК) в виде предъявления в антимонопольный орган определенных Законом требований, представляется, что они должны именоваться лицами, являющимися объектом государственного контроля за экономической концентрацией, а не лицами, являющимися объектом экономической концентрации.

В итоге структура государственного контроля за экономической концентрацией представлена в виде совокупности трех объектов государственного контроля:

1) производного субъекта сделки по экономической концентрации, в качестве которого выступает лицо, чьи акции (доли), активы, основные производственные средства и (или) нематериальные активы приобретаются или вносятся в уставный капитал;

2) объекта экономической концентрации, роль которого исполняет сделка (действие) по экономической концентрации. В данном случае под объектом понимается содержание условия о предмете такой сделки, определяющее ее направленность либо на создание новой коммерческой организации, либо на слияние или присоединение коммерческих юридических лиц;

3) результирующего субъекта сделки по экономической концентрации - лица, права в отношении которого приобретаются в порядке, установленном главой 7 ЗоЗК.

Можно согласиться с возражением, что предложенная структура государственного контроля за экономической концентрацией входит в определенное противоречие с экономическим содержанием и природой экономической концентрации как элемента структуры рынка, характеристики которого описываются экономическими величинами числа предприятий, представленных на релевантном рынке, и структурой относительного перераспределения их долей на этом рынке. Однако представленный вариант структуры государственного контроля за экономической концентрацией в полной мере отражает именно правовой аспект понятия "экономическая концентрация". Причем в данном случае речь идет не собственно об экономической концентрации, которая представляет собой различные действия, оказывающие влияние на состояние конкуренции, но в первую очередь о государственном контроле за экономической концентрацией, который представляет собой функцию специализированного государственного органа, а не является отражением структурной характеристики рынка.

Таким образом, следует различать два основных правовых понятия, связанных с экономической концентрацией: 1) объект экономической концентрации - сделки (действия), которые оказывают или могут оказать влияние на состояние конкуренции; 2) объекты государственного контроля за экономической концентрацией, в качестве которых выступают субъекты государственного контроля в виде производного (производных) и результирующего субъектов, и объект государственного контроля, роль которого исполняет объект экономической концентрации.

Подобный подход влечет необходимость коррекции положений п. п. 21 и 22 ст. 4 ЗоЗК, которые должны быть изложены в следующей редакции:

"21) объект экономической концентрации - сделки, иные действия, поименованные в законодательстве Российской Федерации, осуществление которых оказывает или может оказать влияние на состояние конкуренции, в том числе в виде формирования признаков доминирующего положения (гл. 5 настоящего Федерального закона), ограничивающих конкуренцию соглашений (ст. 11 настоящего Федерального закона) и согласованных действий (ст. 11.1 настоящего Федерального закона)";

"22) лицо, являющееся объектом государственного контроля за экономической концентрацией, - лицо, чьи акции (доли), активы, основные производственные средства и (или) нематериальные активы приобретаются или вносятся в уставный капитал, и (или) лицо, права в отношении которого приобретаются в порядке, установленном главой 7 настоящего Федерального закона".

Литература

  1. Конкурентное право России: Учебник / Отв. ред. И.Ю. Артемьев. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012.
  2. Луис М.Б. Кабраль. Организация отраслевых рынков. Вводный курс. Минск: Новое знание, 2003.
  3. Постановление Президиума ВАС РФ от 21.12.2010 N 9966/10 по делу N А27-12323/2009 // Вестник ВАС РФ. 2011. N 4.
  4. Постановление Президиума ВАС РФ от 11.03.2014 N 16034/13 по делу N А53-17625/12 // СПС "КонсультантПлюс".
  5. Bradley T. Gale and Ben S. Branch. Concentration vs. Market Share: Which Determines Performance and Why Does it Matter? // Antitrust Bulletin 27 (Spring 1982).
  6. Demsetz H. Two Systems of Belief about Monopoly / In Harvey J. Goldschmid, H. Michael Mann, and J. Fred Weston, eds., Industrial Concentration: The New Learning. New York: Columbia University Press, 1974.
  7. Michael Gort. Concentration and Profit Rates: New evidence on an Old Issue // explorations in economic Research 3 (Winter 1976).
  8. Weiss, Leonard W. The Concentration-Profits Relationship and Antitrust / In Harvey J. Goldschmid, H. Michael Mann, and J. Fred Weston, eds., Industrial Concentration: The New Learning. New York: Columbia University Press, 1974.