Мудрый Юрист

Парадокс феноменологического метода в праве

Поскачина Марина Никитична, доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Северо-Восточного федерального университета имени М.К. Аммосова, кандидат юридических наук, доцент.

Понятие "эйдетическая сущность права" занимает ведущее место в феноменологической методологии права. Ее гносеологической предпосылкой является попытка рассмотрения внеопытных и внеисторических структур сознания, которые обеспечивают его реальное функционирование и полностью совпадают с идеальными значениями, выраженными в языке и психологических переживаниях. Выяснение смыслового пространства сознания, выявление инвариантных характеристик, делающих возможным восприятие права как феномена сознания, удается через феноменологической метод.

Ключевые слова: познание, структура, идеальное значение, смысловое пространство, инвариантная характеристика, язык, психологические переживания, феномен права, методология права, сущность права, философская феноменология, феноменологический метод.

The paradox of phenomenological method in law

M.N. Poskachina

Poskachina Marina N., assistant professor, Chair of Theory and History of State and Law, Law Faculty, North-Eastern Federal University in Yakutsk, candidate of juridical sciences, assistant professor.

The knowledge of a phenomenon of the law by means of application of a phenomenological method led to a formulation of the concept "the eydetichesky essence is law" which takes the leading place in phenomenological methodology of the right. Its gnoseological prerequisite is attempt of consideration of extra skilled and extra historical structures of consciousness which provide its real functioning and completely coincide with the ideal values expressed in language and psychological experiences. Clarification of semantic space of consciousness, detection of those invariant characteristics which do possible perception of object of knowledge works well through phenomenological a knowledge method.

Key words: knowledge, structure, ideal value, semantic space, invariant characteristic, language, psychological experiences, right phenomenon, right methodology, essence of the law, philosophical phenomenology, phenomenological method.

Последовательное развитие теории права происходит посредством обращения и нового прочтения тех идей права в контексте поиска эпистемологических оснований науки права, или эпистемологии права. Результаты таких исследований способствуют по-новому взглянуть на теоретико-методологические проблемы и обозначить правильную постановку исследуемого вопроса <1>. В проводимом поиске важное место уделяется современной, или постклассической, методологии права, поскольку ее основанием выступает принципиальная интерсубъективность научного знания, обусловленная одновременно степенью включенности в ее совокупность приемов и способов методологии социально-гуманитарного познания, в частности феноменологической методологии, необходимым элементом которой является феноменологический метод познания. Парадокс данного метода заключен в феноменологическом обосновании права с позиций философской феноменологии, ставшей западной альтернативной теорией познания прошлого столетия. Подобная проблематизация выступает как методологический прием, означающий в трактовке М. Фуко как не репрезентация некоего присутствующего объекта или создания с помощью дискурса несуществующего объекта, а как некая совокупность дискурсивных или недискурсивных практик, которая вводит ту или иную вещь в игру истинного и ложного и конституирует ее в качестве объекта для мысли <2>. Применительно к сфере права он не предполагает обнаружение какого-либо соответствия между знанием и миром вообще и, в частности, между юридическим знанием и правовой реальностью. В его основе тот факт, что в условиях развивающегося и изменяющегося мира, перехода к многополярному миру единой человеческой цивилизации, возрастающего практического влияния наук на все сферы жизнедеятельности человека особую значимость приобретает вопрос об истоках и основаниях человеческого знания и его назначении, т.е. юридического знания как опыта и сознания. Основу такого отличия от его позитивистского рассмотрения образует критический подход к метафизике по двум существенным моментам: феноменологическое обоснование права построено на ранней феноменологии Э. Гуссерля, которая пытается освободить философское сознание от натуралистических установок, достичь в области философского анализа рефлексии сознания о своих актах и данном в них содержании, выявить предельные параметры познания, изначальные основы познавательной деятельности; и по своему содержанию феноменология есть западноевропейская классическая философия XX в., и она позиционирует себя как наука о предметах опыта. Рассматривая эти пояснения как допущения, необходимые для решения выдвинутой задачи, предполагаем, что суть феноменологического метода заключена в интуитивном усмотрении идеальных сущностей через три слоя: языковые средства выражения; психические переживания; смыслы как инвариантные структуры языковых выражений, которые характеризуют его как парадокс, лишенный объективного смысла, но соотносящийся с сознанием <3>. Лишь в силу таких утверждений феноменологическое обоснование права представляет собой обращение к правовой реальности как феномену, содержание которого не дано явно, осознается через сознание, которое предстает в этом же феномене как двуединство, включающее интенциональные акты сознания и содержание не самого права и правовой реальности, а представления о них. Отсюда главной задачей феноменологического метода становится раскрытие смысла правовой реальности, который затемнен мнением, поверхностным суждением, неточным словом, неправильной оценкой. Для достижения этого необходимо отказаться от натуралистических установок, которые противопоставляют бытие сознанию. Такими натуралистическими установками являются признание объективной реальности, а правовой как ее части, опосредуемой нормами права и выражаемой правовыми отношениями. Но и это не все. Исходя из того, что предмет феноменологии образует достижение чистых истин, априорных (доопытных) значений, реализованных в языке и психическом переживании, то предметом юридико-феноменологического знания становится обретение истин, мыслимых в сознании, а не объективности и достоверности, определенных в качестве критерия истинности научного знания о классических концепциях истины. В результате познание рассматривается как поток сознания, внутренне организованный и целостный, независимый от конкретных психических актов, от конкретного субъекта познания и его деятельности. На пути реализации этой главной феноменологической установки достигается понимание субъекта не как эмпирического, а как трансцендентального субъекта, как вместилище общезначимых априорных истин. Этими истинами он как бы наполняет смыслом предметы реальности, являющиеся объектом познания. Эти предметы приобретают смысл истинности такими, которые корреспондируют с сознанием, т.е. становятся феноменами. При такой пропозициональной логике изложения сути феноменологического метода познания задачей нашего рассмотрения является один вопрос: как следует понимать эйдетическую сущность права в качестве юридической конструкции? Итак, понятие "эйдетическая сущность права" сложилось в результате применения феноменологического метода как общенаучного метода. Данное понятие является родовым, и оно отличается от позитивистского понятия "природа" или "сущность права" <4>. Существующее принципиальное различие между этими понятиями объяснимо с позиций юридической догматики, в которой понятия "содержание права" и "сущность права" отождествляются, хотя противники такого подхода высказываются противоположным образом <5>. Одним из моментов, обосновывающих необходимость их различения, как пишет Д.А. Керимов, является вопрос о "правильности положения о содержании права как о конкретизированной обогащенной сущности" <6>. Но эйдетическая сущность права допустима лишь тогда, когда интенциональность познания права определенным образом соотносится с абстрагированным и интуитивным знанием. Она имеет значение в свете феноменологической теории права, которая, свою очередь, отличается от философских феноменологических концепций, использующих метод феноменологической дескрипции. Феноменологические концепции права ориентированы на феноменологический метод, реализация которого предполагает применение двух основных методологических процедур феноменологической редукции: эпохе и описания структуры.

<1> Напр., в статье А. Исаева ("Судебная реформа 1864 г.: цели и противоречия" // История государства и права. 2014. N 23. С. 3 - 5) по-новому рассмотрена идея равенства, нашедшая свое воплощение в принципе состязательности. Проблема истории преподавания полицейского права в Российской империи описана в статье Ермакович Т.Е. "Полицейское право в системе российского права во второй четверти XIX - начале XX в." // История государства и права. 2014. N 22. С. 3 - 7 и др.
<2> Фуко М. Археологизация знания. Киев, 1996. С. 180.
<3> В поиске этого соответствия просматривается одна из главных задач познания: если предметное бытие и сознание соотносимы, то бытие становится феноменом, в результате сознание познает бытие. Именно таким образом феномен представлен в сознании, а сознание в феномене - как двуединство, включающее познавательные акты и предметное содержание.
<4> Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М., 2002. С. 25.
<5> Байтин М.И. Сущность права (современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 17.
<6> Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972. С. 39.

Данный метод одновременно парадоксален и тем, что в таком смысле преподносится в теоретических исследованиях. Так как, выводя за скобки саму правовую реальность, создает новую онтологию права, которая должна предшествовать уже выявленной сущности права. Причем новая онтология права доказывается вне эмпирического аспекта посредством языка. Отсюда проблема соотношения "язык - действительность" в этом случае рассматривается как соотношение, элементы которого имеют определенную степень автономности. Ибо "никакой акт чувственной части души не есть непосредственная причина какого-либо акта суждения самого разума" <7>.

<7> Оккам У. Указ. соч. С. 95.

С другой стороны, парадоксальность феноменологического метода обнаруживается в предлагаемых феноменологией указанных методологических процедурах. По определению Э. Гуссерля, воспоминание как феномен сознания имеет следующее значение: "Исчезнувшее, преходящее и прошедшее не превращается для соответствующего субъекта в ничто, оно может быть вновь пробуждено к жизни" <8>. Следуя этому значению, воспоминание права есть возобновление или повторение некогда случившегося понимания права, которое приводит к формированию эйдетической сущности права, независимо от того, является ли такое понимание корректным или некорректным. Случается именно то, что, как пишет Дж. Ламберт, "трансцендентную оптику, исследующую различные источники, посредством которых нам является иллюзия: чувства, память, воображение, сознание вообще" <9>.

<8> Гуссерль Э. Начало геометрии. Введение Жака Деррида. М.: Ad Marginem, 1996. С. 367.
<9> Lambert J.N. Neues Organon oder Gedanken liber die Erforschung. Berlin., 1990. S. 645.

Для исследования этой "иллюзии" мы должны выполнить сначала процедуру эпохе, или заключение в скобки или воздержание, затем переходим к описанию структуры сознания, памятуя о том, что "наряду с воспоминанием прошлого необходимо выступает активность попутного действительного производства (смысла), и при этом в исходном "совпадении" (продуцируемого и непродуцируемого содержания) возникает очевидность идентичности: исходным образом теперь осуществленное есть то же, что и бывшее до этого очевидным" <10>. Возникшая взамен объективной реальности логика очевидного есть результат эйдетической редукции, направляющая нас к чистому феноменологическому сознанию, выступающему в виде потока переживания, элементы которого и есть феномены. То есть происходит переход от психологического, т.е. "естественного", к трансцендентальному "предопределению" сознания. Как феноменологический остаток процедуры эпохе сознание представляет собой горизонт самостоятельного и самодостаточного бытия, как "сущностная соотнесенность всякого сущего с чистым", что приводит к тому, что "сознание больше не сможет рассматриваться как "регион" в обычном смысле слова, но, скорее, как единственное действительно сущее, от которого зависит всякое другое сущее в его бытии" <11>.

<10> Гуссерль Э. Начало геометрии. С. 386.
<11> Agirre A. Genetische Phanomenologie und Reduktion. Den Haag, 1970. S. 39.

В этом горизонте мы сталкиваемся с новыми единичными сущими - онтологически перетолкованными предметами психологической рефлексии - чистыми переживаниями, а сама психологическая рефлексия преобразуется в трансцендентально-феноменологическую. В переводе на естественный язык права это означает, на наш взгляд, что наши представления о праве выступают в качестве временного понятия, рассматриваемого как очевидное, которое в обычном понимании есть единственное действительно сущее, от которого зависит эйдетическая сущность права, познаваемая посредством интуиции. Поскольку феномены сознания не описывают право извне, а переживают, т.е. непосредственно вводят в поток сознания. Именно этим путем происходит интуитивное, непосредственное, чисто умозрительное усмотрение эйдетической сущности права. Формируемые в ходе такого усмотрения вновь открытые индивидуальные сущие и понятые как чистые переживания могут называться трансцендентальными сущими в противоположность их именованию "трансцендентальными фактами", как предлагает, например, А.Г. Черняков <12>.

<12> Черняков А.Г. Феноменология как строгая наука. С. 21.

Выстраиваемая Э. Гуссерлем наука о сущностях, в рамках которой эти новые факты подвергаются эйдетической редукции, позволяет выделить их сущностный состав и их сущностную взаимозависимость. Потому усмотрение сущностей в сфере чистого сознания точно так же фундировано в актах трансцендентально-феноменологической рефлексии, чьи интенциональные предметы единичные и при этом чистые переживания, как усмотрение сущностей в науках о природе фундировано в чувственном восприятии вещей мира, а усмотрение сущностей в психологии - в актах психологической рефлексии <13>, т.е. эйдетическая и трансцендентальная компоненты редукции коммутируют: Е°Ф=Ф°Е, т.е. результат их применения к любому содержанию сознания в естественной установке ("реальному факту") N в прямом и обратном порядке один и тот же: Е(Ф(N)=Ф(Е(N) <14>. Здесь определение "чистый" отнесено к эйдетической сфере, полученной в результате применения процедуры идеации к "трансцендентально-фактическому" полю Е°Ф или трансцендентального перетолкования эйдосов "чистой психологии" - Ф°Е. В трактовке М. Хайдеггера сознание характеризуется как чистое именно в том смысле, что оно более не связано в своей единичности с конкретным живым существом, оно не может называться чистым в той мере, в какой оно здесь и сейчас есть нечто реальное, мое, но лишь в смысле своего сущностного состава. Так как "обсуждению подлежит не индивидуальное обособление конкретного интенционального отношения, но интенциональная структура вообще, не конкретность переживаний, а их сущностная структура, не реальное (reales) бытие переживания, а идеальное (ideales) бытие сущности самого сознания. Сознание обозначается как чистое постольку, поскольку ему отказано именно в какой бы то ни было реальности и реализации. Это бытие чисто, поскольку оно определяется как идеальное, т.е. не реальное бытие" <15>. Противники такого подхода исходят из того, что более позднее феноменологические учение о методе усмотрения сущности Э. Гуссерля опирается на понятие осуществляемой в воображении "свободной вариации". То есть картезианский мысленный эксперимент (мир - сон) является одной из сторон такой эйдетической вариации по отношению к способам бытия сущего. Отсюда вытекают эйдетические, сущностные характеристики способа бытия сознания, и эта уже осуществленная процедура идеации не отменяет того обстоятельств, что вновь открытая сфера абсолютного бытия не есть сфера бытия идеального. Напротив, речь идет о бытии индивидуального (единичного) - конкретных переживаний в их темпоральной определенности <16>.

<13> Некоторые феноменологи считают, что определение "чистый" применимо только к феномену, подвергнутому и феноменологической, и эйдетической редукции. В интерпретации Оскара Беккера, например, схема движения от естественной установки идет по вертикали к эйдетической установке Е (или коррелятивно от "естественного предмета", т.е. "реального факта" N к "эйдосу" Е), а потом от Е двигается "по горизонтали к Т, т.е. трансцендентально-фактической ("метафизической") установке (соответственно "трансцендентальному феномену как единичному факту"), а потом в вертикальном положении к Q. Тогда вертикальный путь есть эйдетическая, а горизонтальный - трансцендентальная компонента редукции" // Becker O. Die Philosophie Edmund Husserls // Husserl - Wege zur Forschung XL / Darmstadt, 1973. S. 155.
<14> Там же.
<15> Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии / Пер. с нем. А.Г. Чернякова. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. С. 322.
<16> Черняков А.Г. Феноменология как строгая наука. С. 23.

Следовательно, можно говорить об индивидуальном бытии права в противоположность "бытию идеальному": идеальное сущее в феноменологии не есть "реальная" составная часть потока сознания, хотя и не может освободиться от определенного отношения к нему. Но при этом следует помнить, что область трансцендентальных фактов не есть, как считает М. Хайдеггер, "сознание конкретно существующего человека", не превращает редукцию в абстракцию (Absehen-von). Согласно Гуссерлю, трансцендентальное сознание не перестает быть "моим", только теперь трансцендентальный собственник сознания - не "человеческое", а трансцендентальное "Я". Это трансцендентальное "Я" использует не только эйдетическую интуицию, но и "внутреннее восприятие" в феноменологической установке. Этот момент, по объяснению Э. Гуссерля, относится к актам идеации, которые непременно должны быть фундированы в других интуитивных актах. Например, в случае переживаний сознания - в актах "внутреннего восприятия", т.е. трансцендентно-феноменологической рефлексии. Ее предметы не перестают быть конкретными переживаниями, единичными сущими, у который бытийный смысл очищен от наивных коннотаций или апперцепций, например, апперцепции наивно и привычно понятого живого существа в мире или фактические существующего человека в мире. Поэтому феноменологию интересует трансцендентальное сознание отношения фундирования актов идеации в актах феноменологической рефлексии.

Значит, описание правовой структуры конкретных переживаний в их темпоральной определенности происходит методом философской дескрипции, суть которой заключается в том, что она является формой регистрации неких основополагающих, но не лежащих на поверхности качеств описываемого предмета. Тем самым, применяя феноменологический метод познания права, мы занимаемся поиском скрытых или глубинно сущностных качеств права как феномена сознания. В таком случае, в частности, позитивистское понимание права как совокупности норм права становится временным понятием, содержание которого предстает как текст, который познается посредством эйдетической интуиции и актом "внутреннего восприятия" трансцендентальным "Я".

Дескрипция в праве как определенная исходным требованием очевидности методологическая процедура анализирует то, что "реально содержится в чистом переживании как материя воспринимаемого (его гилетическая компонента) и как значения, которые непрерывно присваиваются сознанием полагаемым в нем данностям (ноэтико-ноэматическая компонента)" <17>. То есть феноменологическое мышление организуется посредством введения понятий ноэмы или ноэматы как смысловой единицы восприятия. В ней концентрируются итоги познавательной деятельности. Благодаря ноэмам воспринимается окружающий мир. Совокупность ноэм образует тот идеальный мир научного знания, который дает возможность людям понимать друг друга, хотя сама ноэма может меняться под влиянием ноэтической деятельности сознания.

<17> Серкова В.А. Феноменологическая дескрипция: Монография. М., 2006. С. 6.

Чтобы понять, каким же образом все это происходит, заметим, что дескрипция в праве реализуется точно таким же образом, как это описано у Э. Гуссерля: посредством корреляции предмета, смысла и предметообразующих и смыслообразующих актов. Эти понятия необходимы для феноменологического анализа права в качестве конституирующих отношений. Поскольку само понятие "феномен" как модифицированное значение полагаемого Э. Гуссерля совмещает три взаимосвязанные компоненты феноменологического описания. А именно: "1) что полагается, 2) значение, в котором это полагаемое включается в смыслопроизведение, и 3) акты-модификации, в которых оно реализуется в длительности своего феноменального осуществления" <18>. Вследствие этого в дескрипции выделяется предметный состав феноменологического описания, смысловая (ноэматическая) корреляция интенциональных содержаний и аналитика модусов сознания, в которых осуществляется предметно-смысловое полагание явлений, среди которых значение имеет темпоральное временное конструирование и такие модификации первичного содержания, как фантазия и воображение. По мнению Э. Гуссерля, очевидность означает признание того, что опыт всегда имеет определенную и особенную структуру и феноменологически должен быть описан как конкретный и модифицированный способ "первоначального интуитивно данного" в "первично дающем созерцании". Потому оригинальное значение очевидного открывается в предмете "по мере его описания", т.е. очевидное в праве достигается путем его феноменологической дескрипции, путем схватывания интенционального содержания предмета, смысла и интенциональных актов. Поэтому, на наш взгляд, феноменологическая дескрипция в праве проявляет свои преимущества посредством проблематизации того, что входит в эмпиризм как само собой разумеющаяся фактичность. С одной стороны, в свете сказанного право как явление детерминировано социокультурными факторами. Как предмет науки права оно, прежде всего, изучается формально-логическим и догматическим методами, т.е. в рамках нормативной методологии. С другой стороны, феноменологический же способ познания права и соответственно интерпретация понятий факта, предмета, объекта и т.п., относящихся к эмпирической области исследования, актуализируется с позиций постпозитивизма. Понятие "эйдетическая сущность права" означает стирание грани между явлением и сущностью права как предмета познания. На место реального человека выходит трансцендентальное "Я", не способное понять окружающий его мир и его предметы. Поэтому юрист-феноменолог есть трансцендентный субъект, признающий иррациональный феноменологический вариант конструирования отношений. Он исследует те акты сознания, в которых предметный мир конституируется, отвлекаясь от характеристик права и его социокультурной обусловленности.

<18> Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 1998. С. 46.

Литература

  1. Agirre A. Genetische Phanomenologie und Reduktion. Den Haag, 1970. S. 39.
  2. Becker O. Die Philosophie Edmund Husserls // Husserl - Wege zur Forschung XL. Darmstadt, 1973. S. 155.
  3. Husserl E. Logishe Untersuchungen. Zweiter Band: Untersuchungen zur Phanomenologie und Theorie der Erkenntnis. Den Haag. 1984. S. 46.
  4. Lambert J.N. Neues Organon oder Gedanken liber die Erforschung. Berlin, 1990. S. 645.
  5. Байтин М.И. Сущность права (современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 17.
  6. Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 1998. С. 46.
  7. Гуссерль Э. Начало геометрии. Введение Жака Деррида. М.: Ad Marginem, 1996. С. 367, 386.
  8. Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М., 2002. С. 25.
  9. Оккам У. Избранное. М., URSS, 2010. С. 95.
  10. Серкова В.А. Феноменологическая дескрипция: Монография. М., 2006. С. 6.
  11. Фуко М. Археологизация знания. Киев, 1996. С. 180.
  12. Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии / Пер. с нем. А.Г. Чернякова. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. С. 322.