Мудрый Юрист

Необходимость защиты уголовно-правовыми средствами права на жилище в сфере долевого строительства многоквартирных домов

В.Г. Бессарабов, доктор юридических наук, профессор кафедры судоустройства и организации правоохранительной деятельности Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Россия, Москва.

О.Б. Гребенюк, соискатель Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Россия, Москва.

Рассмотрен материально-правовой аспект уголовной ответственности за обман дольщиков, и предложена конструкция состава преступления. В целях конституционализации отечественного уголовного законодательства обоснована необходимость защиты уголовно-правовыми средствами конституционного права на жилище при исполнении договоров долевого участия. В рамках приведения в соответствие российского уголовного законодательства с европейскими стандартами указывается на архаичность выделения признака хищения в российском уголовном праве, а также на целесообразность установления санкций безопасности для коллективных образований при обмане дольщиков. Обоснована необходимость введения конфискации имущества для усиления борьбы с обманом дольщиков в целях исполнения обязанности государства по возмещению нанесенного им вреда.

Ключевые слова: конституционализация, право на жилище, обман дольщиков, состав преступления, признак хищения, уголовная ответственность юридических лиц, уголовная ответственность коллективных образований, конфискация имущества, прокурорский надзор, возмещение вреда.

Need to Protect Right to Housing in the Area of Shared Construction by Criminal Law Means

V.G. Bessarabov, O.B. Grebenuk

Vladimir G. Bessarabov, Doct. in Law, Prof. of Dept. of Judiciary and Organization of Law Enforcement Activity at Academy of the Prosecutor General of the Russian Federation, Russia, Moscow.

Olga B. Grebenuk, Applicant of Academy of the Prosecutor General of the Russian Federation, Russia, Moscow.

Substantive aspect of criminal responsibility for shared construction participants' fraud is considered, and corpus delecti is offered. For purposes of constitutionalization of criminal legislation authors prove necessity of protection of constitutional right to housing at performance of shared construction agreement by criminal law means. Under harmonization of Russian criminal legislation with European standards authors point to archaic character of sign of theft, as well as to practicability of security sanctions implementation for corporate persons. Need to introduce confiscation of property for strengthening fight with shared construction participants' fraud is justified in order to perform state duty on compensation of harm.

Keywords: constitutionalization, right to housing, shared construction fraud, corpus delecti, sign of theft, criminal responsibility of legal entities, criminal responsibility of corporate persons, confiscation, prosecutor's supervision, compensation of harm.

Действующий вот уже десять лет Федеральный закон от 30.12.2004 N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости" (далее - Закон о долевом строительстве) предоставил существенную правовую поддержку гражданам, реализующим свое право на жилище в рамках ч. 2 ст. 40 Конституции РФ. Навсегда ушли в прошлое некоторые формы мошенничества в этой области: например, обязательная по Закону о долевом строительстве регистрация договоров долевого участия полностью исключила двойные продажи квартир.

Однако при всех позитивных результатах действия Закона о долевом строительстве он не предусматривает превентивных мер по отношению к иным формам мошенничества в области долевого строительства жилья, которые видоизменяются, приобретая все новые формы. Кроме того, Законом о долевом строительстве не полностью урегулированы вопросы компенсации понесенного обманутым дольщиком ущерба. Практически неизвестны случаи, когда все потерпевшие при банкротстве дольщики получали компенсацию затраченных ими средств в полном объеме. Гарантии того, что оплаченное дольщиком жилье будет достроено, в Законе о долевом строительстве также отсутствуют.

Размеры административных штрафов на порядок ниже объемов тех средств, которые недобросовестные застройщики получают от дольщиков. А при подаче дольщиком гражданского иска не может быть учтено и, соответственно, не получает защиты его нарушенное конституционное право на жилище в части возможности улучшения гражданином жилищных условий за свой счет допустимым законом способом, которое регулируется ч. 2 ст. 40 Конституции РФ ("органы государственной власти и органы местного самоуправления поощряют жилищное строительство, создают условия для осуществления права на жилище"). Согласно Жилищному кодексу РФ жилищные права возникают лишь на жилое помещение, каким еще не построенная квартира не является, поэтому и посредством норм жилищного права нарушенное право дольщика на жилище (в части возможности улучшения гражданином жилищных условий за свой счет допустимым законом способом) восстановить нельзя.

П.И. Седугин "возможность улучшения гражданином жилищных условий" [16, с. 19 - 20] выделял в числе основных шести правомочий права на жилище. Важность охраны именно этого правомочия возрастает с принятием Россией принципов социального государства, обязанного предоставить гражданам гарантии реализации всех правомочий конституционных прав.

Как представляется, ни одна из отраслей законодательства до сих пор не гарантирует обманутым дольщикам защиты их права на жилище. В соответствии со ст. 53 Конституции РФ ответственность за социальные последствия обмана дольщиков в виде необеспечения должного правопорядка в сфере привлечения средств дольщиков для строительства жилья обязано взять на себя государство, и решить эту задачу оно может двумя способами. Один из них - принятие федерального закона, дающего гарантии защиты прав и законных интересов дольщиков, в пользу чего склоняется ряд авторов, в первую очередь Б.И. Шалыгин [17]. Заметим, что при всей своей возможной эффективности такой закон будет иметь один недостаток: он позволит лишь применять специальные меры ответственности к юридическому лицу - инвестиционной компании (застройщику), не исполнившей своих обязательств, но не к конкретным физическим лицам, виновным в обмане дольщиков. Поэтому представляется целесообразным применять меры уголовной ответственности за обман дольщиков шире, что могло бы послужить действенной превентивной мерой в отношении этого негативного явления.

Усматривая тенденцию искусственного занижения уровня общественной опасности многих уголовных деяний (особенно в сфере экономики), С.И. Винокуров обращает внимание на то, что "многие сотни тысяч жертв нераскрытых... мошенничеств, хищений и т.п. фактически не признаются потерпевшими и заведомо лишаются права на возмещение причиненного им вреда, не говоря уже о реализации неотвратимости ответственности и применении справедливого наказания к преступникам" [3], справедливо замечая при этом, что "подобная уголовная политика, серьезно ущемляющая права и законные интересы законопослушного большинства граждан (потенциальных потерпевших), вызывает тотальную коррупцию в стране... провоцирует неустойчивых граждан на совершение криминальных посягательств" [3]. Со своей стороны, считаем отсутствие на сегодняшний день криминализации обмана дольщиков проявлением искусственного занижения уровня его общественной опасности.

Поскольку "существующие способы защиты недостаточно эффективны, так как они не акцентированы исключительно на защиту прав человека и гражданина" [5], законодателю в целях оптимизации уголовного закона необходимо установить приоритет защиты прав человека перед защитой собственно имущественного ущерба, нанесенного потерпевшему. Введение уголовной ответственности за нарушение одного из правомочий права на жилище - неприкосновенности жилища в рамках ст. 139 Уголовного кодекса РФ - показало, что это достаточно действенная превентивная мера, которую следовало бы узаконить в отношении нарушения всех правомочий конституционного права на жилище.

Конституционализация норм уголовного права [6] - это закономерный этап развития социального государства, и поэтому, с нашей точки зрения, в рамках этой тенденции криминализация обмана дольщиков является объективной потребностью российского законодательства.

В законопроекте, предложенном Государственной Думе для рассмотрения А. Хинштейном в марте 2014 года, предлагается выделить обман дольщиков в отдельный состав преступления. Заметим, что в этом случае должны быть (но не имеются) правовые признаки в составе обязательных четырех элементов (объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона), характерные именно для данного состава преступления. Считаем, что вводить в УК РФ самостоятельный состав нет необходимости, поскольку все четыре обязательных элемента состава преступления, предлагаемого депутатом, описаны в уже имеющейся ст. 159 УК РФ.

К тому же законодатель уже пошел по пути дополнения ч. 4 ст. 159 УК РФ, где, наряду с общим объектом (имущество, денежные средства), по нашему мнению наконец, появился специальный объект - право на жилище: "4. Мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение" <1>. По мнению С.В. Дьякова и Н.Г. Кадникова, "в этом случае речь идет не только о праве собственности на жилое помещение, но и о праве на подобное помещение при аренде или социальном найме. Как представляется, важно правильно понимать содержание понятия "жилое помещение", и в этом вопросе можно ориентироваться, на наш взгляд, на понятие жилища, закрепленное в примечании к ст. 139 УК РФ" [8].

<1> В редакции Федерального закона от 29.11.2012 N 207-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации".

Большинство комментаторов ст. 159 УК РФ сходится в том, что путем обмана можно присвоить лишь право на имеющееся у потерпевшего жилье, а не на то, которое будет создано в будущем. Так, по мнению А.И. Чучаева, "повлекшим лишение права гражданина на жилое помещение следует считать такое мошенничество, которое завершилось оформлением права собственности на жилое помещение потерпевшего с его соответствующей регистрацией, т.е. с момента записи в Едином государственном реестре прав (ЕГРП), свидетельствующей о праве собственности на жилое помещение (ст. 551 ГК РФ). Не имеет значения, если в последующем это право было оспорено в суде, а сделка, послужившая основанием для его приобретения, признана недействительной" [7].

Принимая во внимание это небезосновательное суждение, зададимся следующим вопросом: можно ли считать потерпевшим по ч. 4 ст. 159 УК РФ обманутого дольщика, договор с которым зарегистрирован в реестре прав, но застройщик не достроил здание вследствие банкротства, например? Учитывая, что у дольщика возникло юридически, но не может быть реализовано фактически право на жилое помещение, которое при надлежащем исполнении договора долевого участия должно быть создано в будущем (т.е. при введении объекта в эксплуатацию), можно сделать вывод о том, что в подобных случаях основание признания такого обманутого дольщика потерпевшим по ч. 4 ст. 159 УК РФ имеется.

На сегодняшний день подавляющее большинство комментаторов УК РФ не приводит примеров возможности привлечения к уголовной ответственности по ч. 4 ст. 159 УК РФ, если потерпевшим является дольщик. Единственное указание на такую возможность имеется в Комментарии под редакцией В.М. Лебедева, где приводится частный случай, когда "лицо, рассчитывая улучшить свои жилищные условия, по договору передает свою квартиру в собственность застройщику, уполномоченные лица которого, несмотря на то что были обязаны в определенные сроки возвести для клиента новый дом (иное жилье), условия договора не исполнили, вырученные от реализации квартиры потерпевшего деньги похитили" [9]. Обращаем внимание на то, что иные случаи обмана (а их подавляющее большинство), когда оплата договора долевого участия произведена лишь в денежной форме, не подпадают под действующую в законе формулировку.

Оплаченная дольщиком квартира еще не построена и, соответственно, не обладает признаками как жилого помещения, так и жилища. По определению в примечании к ст. 139 УК РФ "под жилищем в настоящей статье, а также в других статьях настоящего Кодекса понимаются... жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилищный фонд и пригодное для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящие в жилищный фонд, но предназначенные для временного проживания" <1>. То есть и "жилое помещение" по определению ЖК РФ, и "жилище" в соответствии с УК РФ - это определенная в физических границах часть строения, пригодного для проживания. А значит, только субъекты жилищного права, согласно ч. 4 ст. 159 УК РФ, теперь могут быть потерпевшими, а обманутые дольщики ими не являются и в который раз остаются беззащитны.

<1> Примечание введено Федеральным законом от 20.03.2001 N 26-ФЗ (ред. от 30.12.2001) "О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод".

Поэтому мы считаем, что в целях приведения уголовного закона в соответствие с ч. 2 ст. 40 Конституции РФ необходима криминализация понятия "обман дольщиков" в составе ст. 159 УК РФ с введением специального объекта преступного посягательства - "права на жилище". В силу этого предлагаем ч. 4 ст. 159 УК РФ "4. Мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение" дополнить текстом "либо повлекшее нарушение конституционного права гражданина на жилище в части возможности улучшения гражданином жилищных условий за свой счет посредством долевого участия в строительстве (обман дольщика)".

И далее считаем уместным ввести ч. 5 ст. 159 УК РФ: "5. Действия, соответствующие ч. 4 ст. 159 УК РФ, совершенные в отношении группы лиц (нескольких, т.е. множества свыше двух человек) потерпевших либо неоднократно, наказываются лишением свободы на срок до десяти лет с конфискацией имущества в целях возмещения вреда, причиненного потерпевшим".

Этот квалифицирующий признак считаем необходимым указать в законе, поскольку он не только характеризует степень вины преступника, но и должен быть учтен при назначении справедливой компенсации за причиненный ущерб всем дольщикам, потерпевшим от обмана, при подаче ими гражданского иска в рамках уголовного дела.

Считаем также, что в случае криминализации обмана дольщиков в целях исполнения обязанности государства по возмещению нанесенного им вреда необходимо введение конфискации имущества за это деяние. Обращаем внимание на то, что конфискация имущества уже предусмотрена в ряде статей ныне действующего уголовного закона, где имеются специальные объекты преступного посягательства на закрепленные в Конституции РФ права человека: на жизнь и здоровье (ч. 2 ст. 105, части 2 - 4 ст. 111, ст. 228.2), свободу личности (ч. 2 ст. 126, статьи 127.1, 127.2, 240, 242), избирательное право (ч. 2 ст. 141, ст. 141.1, ч. 2 ст. 142, ст. 145.1), права авторства (статьи 146, 147, 153 - 155). В указанных случаях, согласно ст. 104.3 УК РФ, "в первую очередь должен быть решен вопрос о возмещении вреда, причиненного законному владельцу".

К сожалению, обязанность государства по возмещению вреда потерпевшим лишь декларируется государством в Конституции, поэтому на уровне отраслевого законодательства эта обязанность не закреплена, ввиду чего и в уголовном законе явные основания к назначению конфискации за нарушение права дольщиков на улучшение жилищных условий допустимым законом способом отсутствуют. Но нельзя не согласиться с мнением С.И. Винокурова о том, что "государство как обязанная сторона должно на конституционном уровне четко прописать и в развитие этого законодательно обеспечить действие реальных механизмов предоставления потерпевшим от преступлений соответствующей компенсации" [3]. Обязательные основания выплат государством справедливых компенсаций обманутым дольщикам появятся, когда будет решена эта важная задача конституционализации правового статуса потерпевшего.

В связи с этим считаем нужным затронуть еще один вновь ставший актуальным вопрос, связанный с уголовной ответственностью юридических лиц, которая предусмотрена в континентальных правовых системах и в законодательстве США, но не допускается в рамках отечественного уголовного права - в частности ввиду того, что при решении вопроса об уголовной ответственности лица возникает вопрос о его вменяемости, то есть осознанности деяния и виновного отношения к нему. Пересмотр концепции вины, с нашей точки зрения, неприемлем, поскольку вызвал бы системные изменения в уголовном праве России, но в нем следует узаконить правосубъектность юридического лица, ведущего противоправную деятельность. Это облегчило бы возможности применения конфискации имущества юридического лица как нерепрессивной меры воздействия и выплаты справедливых компенсаций дольщикам, потерпевшим от обмана. В законе, действующем к настоящему времени, уже имеется одна из таких возможностей: согласно ст. 104.1 УК РФ "имущество... переданное осужденным другому лицу (организации), подлежит конфискации, если лицо, принявшее имущество, знало или должно было знать, что оно получено в результате преступных действий", т.е. возможность применять меры уголовно-правового характера в отношении организаций (юридических лиц) в российском уголовном законе имеется.

Самым обоснованным представляется мнение о необходимости введения в российское уголовное законодательство конфискации имущества в рамках института санкций безопасности [18], которые не являются уголовными наказаниями, и поэтому применение их в отношении юридических лиц было бы допустимо, для чего достаточно установления факта совершения общественно опасного деяния, но не требуется наличия субъективных элементов состава преступления. Таким образом, многолетняя дискуссия о необходимости [4; 10; 13, с. 65] или, наоборот, невозможности [2, с. 119] введения в закон уголовной ответственности юридических лиц, как представляется, свою актуальность утратила. К настоящему времени перед российским законодательством ставится задача развития системы мер уголовно-правового характера, применяемых к юридическим лицам за совершение ряда преступлений физическими лицами, работающими под контролем таких юридических лиц [11, с. 10 - 11].

Заслуживает внимания и вопрос о том, только ли в отношении юридических лиц должны применяться подобные санкции безопасности. Ведь при осуществлении "серых" схем долевого строительства жилья недобросовестные застройщики создают "теневые" организации, в которых зарегистрированной в установленном порядке является лишь часть такого преступного сообщества, ведущая внешне законную деятельность. Поэтому весьма актуальным представляется предложение Н. Щедрина и А. Востокова [18] ввести в уголовный закон санкции безопасности не в отношении юридического лица, а в отношении любого коллективного образования, ведущего противоправную деятельность (у авторов - экстремистскую деятельность; мы же считаем, что примером такой деятельности может являться, в частности, обман дольщиков). Подобные санкции безопасности в отношении корпоративных образований предусмотрены американской системой уголовного права [14, с. 61 - 63] и во множестве случаев доказали свою эффективность.

Представляется, что эффективность предлагаемых в статье мер обусловлена следующими перспективами:

  1. Появится возможность привлечения недобросовестных застройщиков к ответственности за приготовление к мошенничеству, например, когда они размещают в СМИ рекламу, вводящую в заблуждение относительно свойств возводимого объекта или деловых возможностей застройщика. Прокурорская деятельность в таких случаях часто приводит лишь к защите уже нарушенного права, но не служит превентивной мерой. В настоящее время прокуроры через суд могут прекратить размещение такой рекламы, но подобные действия влекут только административную ответственность, что не является действенной мерой: заплатив незначительные штрафы, застройщики продолжают путем обмана привлекать средства дольщиков.
  2. Исчезнет тенденция привлечения недобросовестных застройщиков к уголовной ответственности по статьям более легким, чем ст. 159 УК РФ, явные основания к применению которой имеются лишь в том случае, если дольщики не получили квартиры и им не вернули денег.

Ряд правоприменителей считают, что собственника земельного участка, имеющего разрешение на строительство индивидуального жилого дома, но вместо этого выстроившего многоквартирный жилой дом, следует привлекать к ответственности по ч. 3 ст. 165 УК РФ (причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием в особо крупном размере). Единственное основание к применению прокурорами ст. 165 УК РФ - это отсутствие признака хищения, что якобы имеет место в данном случае. Ведь обманутые по такой "серой" схеме дольщики все-таки получили квартиры в таком самострое. Но, обращая внимание на то, что жилые помещения, возведенные с нарушением градостроительных норм, с водо- и электроснабжением, не соответствующим эксплуатационным нормам, имеют фактически значительно меньшую стоимость, чем указанная в договоре (т.е. имеется признак обмана дольщика застройщиком), считаем, что признак хищения имеет место.

Следует обратить внимание и на то, что разграничение между ответственностью за мошенничество в форме хищения и за причинение имущественного ущерба при отсутствии признаков хищения было введено в отечественное законодательство начиная с Уголовного кодекса 1960 года [1]. В мировой юридической практике учитывается лишь факт нанесения имущественного ущерба потерпевшему, и практически ни в одном уголовном законе зарубежных стран нет разделения имущественных преступлений на хищения и корыстные посягательства без признаков такового [15, с. 28 - 29].

Учитывая, что данное разграничение было актуально лишь для социалистического периода советской экономики, позволим себе выразить скромное мнение: в целях приведения российского уголовного закона в соответствие с международными нормами целесообразно отказаться от выделения признака хищения в российском уголовном законодательстве как архаичного и препятствующего защите прав потерпевших - как их права на жилище, так и имущественных прав.

  1. Появится возможность исполнять норму об ответственности государства за ущерб, причиненный дольщикам, и возмещать его в полном объеме.

Надеемся, что в случае криминализации обмана дольщиков именно в рамках ст. 159 УК РФ наметятся перспективы искоренения обмана дольщиков как явления, недопустимого в социальном государстве.

Список литературы

  1. Бакрадзе А.А. Ответственность за преступления против собственности, совершаемые путем обмана или злоупотребления доверием, по законодательству советского периода 1926 - 1960 гг. // Российский следователь. 2012. N 14.
  2. Варьяс М.Ю. К вопросу о юридическом лице как правовой фикции // Законотворческая техника современной России: сб. ст.: в 2 т. / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2001. Т. 2.
  3. Винокуров С.И. Приоритетная роль потерпевшего в новой парадигме права // Российская юстиция. 2013. N 12.
  4. Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц. СПб., 1998.
  5. Воронов А.А. Вопросы формирования комплексной системы правозащиты в России // Гражданское общество в России и за рубежом. 2013. N 4.
  6. Кабышева Е.В. Принцип справедливости в конституционном и уголовном законодательстве России: проблемы взаимовлияния // Конституционное и муниципальное право. 2011. N 11.
  7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А.И. Чучаева. М., 2013.
  8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (научно-практический, постатейный) / под ред. С.В. Дьякова, Н.Г. Кадникова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2013.
  9. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / отв. ред. В.М. Лебедев. 13-е изд., перераб. и доп. М., 2013.
  10. Лафитский В.И., Семыкина О.И. Уголовная ответственность юридических лиц в отечественном законодательстве: к истории вопроса "pro et contra" // Журнал российского права. 2014. N 2.
  11. Нарышкин С.Е., Хабриева Т.Я. Механизм оценки антикоррупционных стандартов ГРЕКО (сравнительно-правовое исследование) // Журнал российского права. 2011. N 9.
  12. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 1996.
  13. Никифоров А.С. Современные тенденции развития уголовного законодательства и уголовно-правовой теории // Государство и право. 1994. N 6.
  14. Никифоров Б.С., Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право. М., 1990.
  15. Никишин Д.Л. Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (уголовно-правовой и криминолог. аспекты): дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2001.
  16. Седугин П.И. Жилищное право. М., 1997.
  17. Шалыгин Б.И. Административно-правовая ответственность за правонарушения в сфере жилищных правоотношений // Административное право. 2008. N 3.
  18. Щедрин Н., Востоков А. Уголовная ответственность юридических лиц или иные меры уголовно-правового характера в отношении организаций // Уголовное право. 2009. N 1.

References

  1. Bakradze A.A. Otvetstvennost' za prestupleniia protiv sobstvennosti, sovershaemye putem obmana ili zloupotrebleniia doveriem, po zakonodatel'stvu sovetskogo perioda 1926 - 1960 gg. // Rossiiskii sledovatel'. 2012. N 14.
  2. Var'ias M.Iu. K voprosu o iuridicheskom litse kak pravovoi fiktsii // Zakonotvorcheskaia tekhnika sovremennoi Rossii: sb. st.: v 2 t. / pod red. V.M. Baranova. N. Novgorod, 2001. T. 2.
  3. Vinokurov S.I. Prioritetnaia rol' poterpevshego v novoi paradigme prava // Rossiiskaia iustitsiia. 2013. N 12.
  4. Volzhenkin B.V. Ugolovnaia otvetstvennost' iuridicheskikh lits. SPb., 1998.
  5. Voronov A.A. Voprosy formirovaniia kompleksnoi sistemy pravozashchity v Rossii // Grazhdanskoe obshchestvo v Rossii i za rubezhom. 2013. N 4.
  6. Kabysheva E.V. Printsip spravedlivosti v konstitutsionnom i ugolovnom zakonodatel'stve Rossii: problemy vzaimovliianiia // Konstitutsionnoe i munitsipal'noe pravo. 2011. N 11.
  7. Kommentarii k Ugolovnomu kodeksu Rossiiskoi Federatsii (postateinyi) / pod red. A.I. Chuchaeva. M., 2013.
  8. Kommentarii k Ugolovnomu kodeksu Rossiiskoi Federatsii (nauchno-prakticheskii, postateinyi) / pod red. S.V. D'iakova, N.G. Kadnikova. 2-e izd., pererab. i dop. M., 2013.
  9. Kommentarii k Ugolovnomu kodeksu Rossiiskoi Federatsii (postateinyi) / otv. red. V.M. Lebedev. 13-e izd., pererab. i dop. M., 2013.
  10. Lafitskii V.I., Semykina O.I. Ugolovnaia otvetstvennost' iuridicheskikh lits v otechestvennom zakonodatel'stve: k istorii voprosa "pro et contra" // Zhurnal rossiiskogo prava. 2014. N 2.
  11. Naryshkin S.E., Khabrieva T.Ia. Mekhanizm otsenki antikorruptsionnykh standartov GREKO (sravnitel'no-pravovoe issledovanie) // Zhurnal rossiiskogo prava. 2011. N 9.
  12. Naumov A.V. Rossiiskoe ugolovnoe pravo. Obshchaia chast': Kurs lektsii. M., 1996.
  13. Nikiforov A.S. Sovremennye tendentsii razvitiia ugolovnogo zakonodatel'stva i ugolovno-pravovoi teorii // Gosudarstvo i pravo. 1994. N 6.
  14. Nikiforov B.S., Reshetnikov F.M. Sovremenoe amerikanskoe ugolovnoe pravo. M., 1990.
  15. Nikishin D.L. Prichinenie imushchestvennogo ushcherba putem obmana ili zloupotrebleniia doveriem (ugolovno-pravovoi i kriminolog. aspekty): dis. ... kand. iurid. nauk. Riazan', 2001.
  16. Sedugin P.I. Zhilishchnoe pravo. M., 1997.
  17. Shalygin B.I. Administrativno-pravovaia otvetstvennost' za pravonarusheniia v sfere zhilishchnykh pravootnoshenii // Administrativnoe pravo. 2008. N 3.
  18. Shchedrin N., Vostokov A. Ugolovnaia otvetstvennost' iuridicheskikh lits ili inye mery ugolovno-pravovogo kharaktera v otnoshenii organizatsii // Ugolovnoe pravo. 2009. N 1.