Мудрый Юрист

Организационно-правовые меры предотвращения побегов заключенных из исправительно-трудовых лагерей (1929 - 1956)

Кузьмин Станислав Иванович, главный научный сотрудник отдела изучения отечественного и зарубежного опыта, истории УИС, сравнительного анализа пенитенциарного законодательства ФКУ НИИ ФСИН России, доктор юридических наук, профессор.

Железная Юлия Юрьевна, старший научный сотрудник отдела изучения отечественного и зарубежного опыта, истории УИС, сравнительного анализа пенитенциарного законодательства ФКУ НИИ ФСИН России.

Статья посвящена рассмотрению проблемных вопросов организации предупреждения побегов заключенных из исправительно-трудовых лагерей в 1929 - 1956 гг.

Ключевые слова: исправительно-трудовые лагеря, заключенные, побег, условно-досрочное освобождение.

Organizational-law measures of prevention of escape by prisoners from correctional-labor camps (1929 - 1956)

S.I. Kuz'min, Yu.Yu. Zheleznaya

Kuz'min Stanislav I., chief research fellow, Department for Study of Russian and Foreign Experience, History of Criminal-Executory System, Comparative Analysis of Penitentiary Legislation, Federal Governmental Institution Scientific Research Institute of the Federal Service for Execution of Punishment of Russia, doctor of juridical sciences, professor.

Zheleznaya Yuliya Yu., senior research fellow, Department for Study of Russian and Foreign Experience, History of Criminal-Executory System, Comparative Analysis of Penitentiary Legislation, Federal Governmental Institution Scientific Research Institute of the Federal Service for Execution of Punishment of Russia.

The article considers the problematic issues of organization prevent escapes of prisoners from labor camps in the 1929 - 1956 years.

Key words: forced labor camps, prisoners escape, conditional early discharge.

В первые годы функционирования исправительно-трудовых лагерей изоляция заключенных от общества выражалась в направлении их в необжитые места на Севере страны, Дальнем Востоке, в Казахстане и т.д. Проживали они на неохраняемой территории под надзором, а для предотвращения побегов устраивались заставы с военизированной охраной, которая комплектовалась из самих заключенных, до осуждения служивших в Красной армии и флоте, а также в правоохранительных органах.

В первые годы советской власти карательная политика за побеги из мест лишения свободы в основном выражалась в увеличении срока отбывания наказания. Однако уже в 1931 г., как об этом свидетельствуют архивные документы, в отношении 8 осужденных за бандитизм, контрреволюционные преступления, совершивших групповые вооруженные побеги из лагерей, была применена высшая мера наказания - расстрел <1>. Их дела были рассмотрены ОГПУ СССР в соответствии с Постановлением Президиума ЦИК СССР от 13 июня 1930 г. "Об ответственности административно-технического персонала исправительно-трудовых лагерей и об ответственности лиц, совершивших побег из ИТЛ". В этом нормативном акте указывалось, что за побег, совершенный вторично, или лицом вооруженным, или с насилием над стражей, или группой лиц, срок заключения увеличивался до 10 лет. К лицам, осужденным за контрреволюционные преступления или бандитизм, в этих случаях могла быть применена высшая мера наказания - расстрел. Однако в некоторых регионах за побеги применялась практика водворения виновных в штрафной изолятор. В частности, в 1932 г. водворялись в штрафной изолятор на 6 мес. - 10 чел., на 5 мес. - 4 чел., на 3 мес. - 2 чел. и на 2 мес. - 8 чел. <2>. Время, которое заключенный находился в бегах, не подлежало включению в срок отбытого наказания.

<1> ГАРФ. Ф. 3316. Оп. 64. Д. 912. Л. 5.
<2> Архив Карагандинского ИТЛ. 1932. Д. 1. Л. 33 - 34.

Степень изоляции заключенных от внешней среды была относительно невысокой, поэтому побеги носили массовый характер. В частности, в 1934 г. из лагерей ГУЛАГа бежали 83 490 заключенных. В целях активизации борьбы с этим явлением ГУЛАГ издал специальный циркуляр "Временное положение об организации борьбы с побегами заключенных из исправительно-трудовых лагерей ОГПУ", а 21 мая 1934 г. издал дополнительные указания к нему <3>. Суть этих указаний сводилась к введению круговой поруки среди заключенных с целью пресечения побегов. Круговую поруку следовало принимать с общего согласия заключенных конкретного производственного подразделения. Не желавшие брать на себя обязательство круговой поруки не допускались к передвижению без конвоя.

<3> ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. РД. 312. Л. 58 - 59.

За нарушение обязательства по круговой поруке ответственность возлагалась на всех, но в неодинаковой степени. В первую очередь подвергались взысканиям бригадиры, десятники, председатели и члены трудартелей и коллективов, а также воспитатели. Непосредственно виновные лица, по чьему недосмотру, попустительству или пособничеству произошел побег, лишались права бесконвойного передвижения и работы на все время отбывания наказания, а в ряде случаев привлекались к уголовной ответственности. В случае совершения побега наказанию в виде лишения права на определенный срок бесконвойного передвижения подлежали все члены трудовой артели или трудового коллектива. Помимо указанных мер взыскания в отношении тех, по чьей вине произошел побег, применялись лишение зачета рабочих дней и другие меры наказания. Лиц, активно боровшихся с побегами, рекомендовалось поощрять, в том числе представлять к условно-досрочному освобождению или к сокращению срока наказания <4>.

<4> Кузьмин С.И., Железная Ю.Ю., Халченя Е.А. Особенности правового регулирования труда осужденных в 1930 - 1940 гг. // История государства и права. 2014. N 12. С. 61.

В последующие годы количество бежавших заключенных начало сокращаться. В 1935 г. бежало 67 493 человека, в 1936 г. - 58 313, в 1937 г. - 58 264, притом что за эти годы количество заключенных выросло с 510 307 человек в 1935 г. до 820 881 человека <5>. Этот факт свидетельствует об усилении степени изоляции контингента за счет увеличения численности военизированной охраны, в том числе самоохраны. Расследование дел о побегах из лагеря велось в сроки от 2 до 6 месяцев. Как правило, руководство третьего отдела и прокуратуры лагеря не привлекало к уголовной ответственности лиц, допустивших побеги <6>.

<5> Уголовно-исполнительная система. 130 лет. М., 2009. С. 135.
<6> Пертли Л.Ф., Калужина М.А. Правовая регламентация зачетов как стимул производительности труда осужденных в 1950 - 1990 гг. // История государства и права. 2014. N 14. С. 62.

В предвоенный период по отношению к лицам, бегущим из мест лишения свободы, принимались еще более жесткие меры. Так, 28 апреля 1941 г. в адрес народных комиссаров органов внутренних дел союзных и автономных республик и начальников УНКВД краев и областей; начальников Управлений исправительно-трудовых лагерей НКВД; прокуроров республик, краев и областей; прокуроров исправительно-трудовых лагерей НКВД; председателей краевых, областных и республиканских судов был направлен циркуляр НКВД, НКЮ и прокурора СССР N 87/06/ПР/29 "Об усилении борьбы с побегами заключенных из ИТЛ" <7>. Побеги заключенных предлагалось рассматривать как одну из наиболее злостных форм саботажа и дезорганизации лагерной жизни и производства. Всех беглецов следовало судить по ст. 54.14 УК РСФСР, применяя по отношению к ним на основании п. 3 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 июня 1939 г. суровые меры наказания, в отдельных случаях - до высшей меры наказания включительно.

<7> ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 1.а. Д. 107. Л. 80.

В связи с изложенным выше нами не разделяется точка зрения А.И. Солженицына, писавшего в работе "Архипелаг ГУЛАГ: 1918 - 1956 гг.": "Политическим за побег давали новую десятку по 58-й же статье (постепенно нащупали было, что лучше всего тут давать по 58 п. 14 УК РСФСР, контрреволюционный саботаж). Ворам, правда, давали 82-ю статью (чистый побег) и всего два года" <8>. Последних также судили по ст. 58 п. 14 УК РСФСР, и благодаря этому в период реабилитации они приобрели статус политических заключенных.

<8> Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ 1918 - 1956 гг.: Опыт художественного исследования. Т. 2. М., 1990. С. 63.

Следствие о побегах начальникам оперативных отделов следовало проводить в течение 10 - 15 дней, прокурорам передавать дело в суд в 5-дневный срок. Начальники лагерей обязывались все приговоры лагерных судов с осуждением за побеги объявлять заключенным лагеря на общем построении. Таким образом, можно констатировать, что непосредственно перед началом войны за побеги из мест лишения свободы стали применяться самые суровые меры наказания, что позволило несколько стабилизировать обстановку в местах лишения свободы.

В период войны наибольшее число бежавших приходится на 1942 г. - 11 822 человека. В 1943 г. бежали 6242, в 1944 г. - 3586 и в 1945 г. - 2196 человек <9>. Из обзора побегов за 1942 г. усматривается, что наибольшее их число приходится на рецидивистов (осужденных за воровство, бандитизм, без определенного места жительства) - 43%, бытовиков (осужденные за спекуляцию, нарушение паспортных правил, хулиганство, убийство) - 31% и осужденных по ст. 58 УК СССР - 20%. Из бежавших ранее судимых за побег - 31%. От общего числа бежавших 21% содержались в лагерях до войны и 79% из прибывших во время войны, причем треть из них поступили в лагеря во второй половине 1942 г. <10>.

<9> ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 1155. Л. 2.
<10> Кузьмин С.И. Исправительно-трудовые учреждения СССР (1917 - 1953). М., 1991. С. 108.

Хотя совместный циркуляр НКВД, НКЮ и Прокуратуры СССР от 28 апреля 1941 г. обязывал наказывать вплоть до расстрела, на практике эта мера не всегда использовалась. Так, в мае 1944 г. из Нижне-Амурской ИТК бежали 86 заключенных. В 14 случаях применялось оружие: были ранены 6 человек и убиты 8 человек. К уголовной ответственности за побеги были привлечены 67 человек, но ни один не был приговорен к высшей мере наказания, в том числе заключенный Макаров, бежавший в седьмой раз.

После окончания войны увеличение численности военизированной охраны, самоохраны, развертывание системы особых лагерей, специальных лагерных подразделений способствовали существенному сокращению числа заключенных, совершивших побег из ИТУ строгого режима, что подтверждается статистическими данными. Если в 1948 г. совершили побег 22 540 заключенных, то в 1949 г. - 13 346, 1950 г. - 10 840, в 1951 г. - 7401, в 1952 г. - 3725 человек. Вследствие этого к совершению побега осужденные стали тщательно готовиться. Об этом свидетельствуют архивные документы <11>.

<11> Уголовно-исполнительная система. 130 лет. М., 2009. С. 135.

Так, в начале декабря 1950 г. первым отделом Особого лагеря N 2 МВД была раскрыта группа заключенных каторжан в количестве 5 человек, готовившихся совершить побег из производственной зоны лагеря. Организатором подготовки побега являлся заключенный Бобков Н.И., в прошлом капитан-лейтенант военно-морских сил, осужденный по ст. 58-9, 193-27-17 УК РСФСР к 20 годам каторжных работ. При производстве обыска между досок стены каркасно-засыпного склада взрывчатых веществ были обнаружены и изъяты заготовленные преступниками пистолет иностранной марки с 49 патронами, гладкоствольное ружье и боеприпасов к нему на 450 зарядов, взрыввещества, 30 м бикфордова шнура, 5 карт Красноярского края, 3 финских ножа, денег 1600 руб. 40 коп., продукты питания. Следствием было установлено, что в снабжении каторжан оружием и продовольствием принимал участие вольнонаемный Баженов, работавший взрывником на строительстве цементного завода, ранее судимый по ст. 107 УК РСФСР. В этом же месяце был предотвращен групповой побег 4 заключенных через подкоп, который проводился из нежилой секции барака N 10 2-го лаготделения Волголага. Преступниками была прорыта траншея длиною 18 метров и доведена до зоны основного ограждения. Принятыми мерами заключенных удалось задержать на месте преступления <12>.

<12> ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 112. Л. 138 - 140.

В 1950 и 1951 гг. активизировалась работа по рассмотрению материалов на не объявленных во всесоюзный розыск 56 326 заключенных, бежавших из лагерей и колоний МВД до 1949 г. В отношении 44 768 человек, как указывалось в докладной записке начальника ГУЛАГа И.Ф. Долгих министру внутренних дел СССР С.Н. Круглову о работе по объявлению во всесоюзный розыск заключенных, бежавших из лагерей и колоний МВД от 23 октября 1951 г., розыск был прекращен по следующим основаниям:

Вследствие этого по состоянию на 1 октября 1950 г. объявлению во всесоюзный розыск подлежали 11 558 человек, из них бежавших до 1941 г. - 1158 человек. К 1 октября 1951 г. из объявленных в розыск 11 558 заключенных удалось установить 1510 человек. В качестве основных причин несвоевременного объявления во всесоюзный розыск, как об этом указывалось в докладной записке, являлось отсутствие в личных делах заключенных материалов, подтверждавших побег, нарушение порядка оформления материалов на бежавших заключенных, медлительность в исполнении заданий территориальными органами <13>.

<13> ГАРФ. Ф. 94 114. Оп. 1. Д. 378. Л. 355 - 357.

Устранение недостатков по розыску ранее бежавших заключенных, усиление изоляции контингента в жилых и производственных зонах и ряд других мер позволили в дальнейшем не допускать групповых вооруженных побегов из мест лишения свободы и значительно снизили побеговую активность осужденных в целом.

Литература

  1. Кузьмин С.И. Исправительно-трудовые учреждения СССР (1917 - 1953). М., 1991.
  2. Уголовно-исполнительная система. 130 лет. М., 2009.
  3. ГУЛАГ: 1918 - 1960. Документы. М., 2002.
  4. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ 1918 - 1956 гг.: Опыт художественного исследования. Т. 2. М., 1990.
  5. Кузьмин С.И., Железная Ю.Ю., Халченя Е.А. Особенности правового регулирования труда осужденных в 1930 - 1940 гг. // История государства и права. 2014. N 12.
  6. Пертли Л.Ф., Калужина М.А. Правовая регламентация зачетов как стимула производительности труда осужденных в 1950 - 1990 гг. // История государства и права. 2014. N 14.