Мудрый Юрист

Новое в правовом регулировании сделок

А.М. ЭРДЕЛЕВСКИЙ

Эрделевский Александр, профессор, доктор юридических наук.

Федеральным законом N 100-ФЗ от 7 мая 2013 г. в ряд норм главы 9 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК) о сделках были внесены существенные изменения и дополнения, в ней появилось и несколько новых норм. Ввиду важной роли сделок в гражданском обороте происшедшие изменения заслуживают серьезного анализа. Остановимся на тех изменениях, которые, как есть основания полагать, могут вызвать серьезные затруднения в правоприменительной практике.

Начнем с новой статьи 157.1 "Согласие на совершение сделки". В п. 2 ст. 157.1 ГК устанавливается, что если на совершение сделки в силу закона требуется согласие третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, о своем согласии или об отказе в нем третье лицо или соответствующий орган сообщает лицу, запросившему согласие, либо иному заинтересованному лицу в разумный срок после получения обращения лица, запросившего согласие.

Формулировка "сообщает" оставляет некоторую неясность в вопросе о том, идет ли в данном случае речь об обязанности сообщить в разумный срок запросившему согласие лицу о согласии или отказе в нем либо из правила п. 2 ст. 157.1 ГК следует, что несообщение в разумный срок о согласии тождественно отказу в согласии. Правило п. 4 ст. 157.1 ГК, где указывается, что молчание не считается согласием на совершение сделки, за исключением случаев, установленных законом, дает основание отдать предпочтение второму варианту толкования п. 2 ст. 157.1 ГК. То есть молчание создает презумпцию несогласия (отказа в согласии) на совершение сделки, но эта презумпция может быть опровергнута, если по истечении разумного срока согласие все же будет дано. При первом же варианте толкования п. 2 ст. 157.1 ГК (то есть если в нем идет речь об обязанности сообщения о согласии или отказе в нем) возникает вопрос об ответственности соответствующего лица или органа за неправомерное поведение. Но в этом случае остается неясным, как может оказаться субъектом гражданско-правовой ответственности орган юридического лица.

Может возникнуть вопрос относительно самой цели включения правила п. 4 в состав ст. 157.1 ГК. Дело в том, что по своей правовой природе согласие на совершение сделки имеет сходство с односторонней сделкой, поскольку оно представляет собой действие, направленное на возникновение у заинтересованного лица права совершить соответствующую сделку. Как известно, согласно п. 3 ст. 158 ГК молчание признается выражением воли совершить сделку в случаях, предусмотренных законом или соглашением сторон. Зачем же повторять, по существу, то же самое еще раз в п. 4 ст. 157.1 ГК? Лишь затем, что согласие в форме молчания, как следует из сопоставления п. 4 ст. 157.1 ГК с п. 3 ст. 158 ГК, не может быть предусмотрено соглашением сторон? Но в п. 3 ст. 158 ГК под сторонами понимаются стороны сделки, и понятно, что они своим соглашением и не могли бы установить правовые последствия для того лица или органа, чье согласие необходимо для совершения сделки, тем более такое последствие, как квалификация его молчания в качестве согласия на совершение сделки.

Представляется, что необходимость правила п. 4 ст. 157.1 ГК можно разумно объяснить лишь тем, что согласие, о котором идет речь в ст. 157.1 ГК, не во всех случаях можно счесть сделкой в буквальном смысле. Дело в том, что ст. 153 ГК не подверглась изменениям и по-прежнему определяет сделки как действия граждан или юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Следовательно, действия органов юридического лица не могут быть признаны сделками. Не являются сделками и действия государственных или муниципальных органов (например, согласие органа опеки и попечительства на совершение сделки), за исключением случаев, когда они действуют от имени соответствующих публично-правовых образований, выступающих в качестве участников гражданских правоотношений (ст. 124, 125 ГК). Следует обратить внимание и на то, что решения органов юридического лица не указаны в ст. 8 ГК в качестве оснований возникновения гражданских прав и обязанностей, за исключением случая, когда такие решения могут быть одновременно квалифицированы как решения собраний.

Согласие, о котором идет речь в ст. 157.1 ГК, может быть предварительным или последующим, которое иначе называется одобрением уже совершенной сделки. В предварительном согласии должен быть определен лишь предмет сделки, на совершение которой дается согласие (поскольку самой сделки еще не существует), а в одобрении должна быть указана сама совершенная сделка.

Относительно предварительного согласия следует обратить внимание на то, что слово "сделка" употреблено в п. 3 ст. 157.1 ГК в единственном числе, в связи с чем следует полагать, что предварительное согласие должно быть дано на отдельную сделку с конкретным предметом. Дачу предварительного согласия в общем виде на совершение сделок определенного вида (например, на приобретение недвижимого имущества в таком-то городе) следует считать недопустимой. При этом следует принимать во внимание положения норм ГК, устанавливающих требования к предмету сделки, на совершение которой дается предварительное согласие. Например, в договоре продажи недвижимости должны быть указаны данные, позволяющие определенно установить недвижимое имущество, подлежащее передаче покупателю по договору, в том числе данные, определяющие расположение недвижимости на соответствующем земельном участке либо в составе другого недвижимого имущества, в противном случае договор продажи недвижимости не считается заключенным (ст. 554 ГК).

Существенные изменения произошли в нормах о форме и государственной регистрации сделок. В действующей редакции ст. 160 ГК, посвященной письменной форме сделки, обращает на себя внимание допущенная в ч. 2 п. 3 этой статьи явная редакционная ошибка, заключающаяся в том, что в тексте этой нормы сделана ссылка на п. 4, а не на п. 3 ст. 185.1 ГК. Впрочем, такого рода погрешности ввиду их множественности удивления уже не вызывают. Утратил силу такой рудимент гражданского законодательства советского периода, как п. 3 ст. 162 ГК, устанавливавший недействительность внешнеэкономической сделки в качестве последствия несоблюдения ее простой письменной формы. В п. 1 ст. 163 ГК впервые дано легальное определение понятия нотариального удостоверения сделки, под которым понимается проверка законности сделки, в том числе наличия у каждой из сторон права на ее совершение.

Новая редакция п. 1 ст. 164 ГК предусматривает, что в случаях, если законом предусмотрена государственная регистрация сделок, правовые последствия сделки наступают после ее регистрации. Здесь имеются в виду те правовые последствия, которые присущи соответствующей сделке. Однако правило п. 1 ст. 164 ГК не означает, что сделка, требующая государственной регистрации, но еще не зарегистрированная, не влечет вообще никаких правовых последствий. Совершение сделки в надлежащей форме в совокупности с фактом уклонения одной стороны от ее государственной регистрации порождает у другой стороны право требовать такой регистрации в судебном порядке (п. 2 ст. 165 ГК). Кроме того, следует учитывать и позицию ВАС РФ относительно последствий отсутствия государственной регистрации договора, подлежащего такой регистрации, сформулированную в Обзоре судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными (далее - Обзор), доведенную до сведения арбитражных судов информационным письмом Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 N 165.

Например, в п. 3 Обзора речь идет о деле, в котором суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, удовлетворившего иск арендодателя о выселении арендатора в связи с отсутствием необходимой государственной регистрации договора аренды, указал, в частности, что по смыслу ст. 164, 165, п. 3 ст. 433, п. 2 ст. 651 ГК государственная регистрация договора осуществляется в целях создания возможности для заинтересованных третьих лиц знать о долгосрочной аренде. Поскольку спорный договор не прошел необходимую государственную регистрацию, он не порождает тех последствий (ст. 617, п. 1 ст. 621 ГК), которые могут оказать влияние на права и интересы третьих лиц, не знавших о факте заключения договора аренды и о содержании его условий. Вместе с тем, предоставив конкретное помещение в пользование ответчика на условиях подписанного сторонами договора, истец принял на себя обязательство (ст. 310 ГК), которое должно надлежаще исполняться. К такому обязательству в отношении сторон должны применяться правила гражданского законодательства о договоре аренды. Поэтому, если это не затронет прав указанных третьих лиц, до окончания определенного соглашением срока пользования ответчик вправе занимать помещение, внося за него плату, установленную соглашением сторон.

Поэтому, как указал суд апелляционной инстанции, истец вправе требовать возврата помещения лишь по истечении названного срока пользования или в иных случаях, когда обязательства сторон друг перед другом будут прекращены в общем порядке (ст. 450 ГК). Иное толкование правил гражданского законодательства о государственной регистрации договора аренды, по мнению суда апелляционной инстанции, способствует недобросовестному поведению сторон договора, который не прошел необходимую регистрацию, но исполняется ими.

Представляется, что такую судебную позицию следует расценить как поощрение действий в обход закона. Ведь каждая из сторон, приступая к исполнению любого договора, подлежащего государственной регистрации, знает или должна знать, что он подлежит такой регистрации и вступает в силу с момента регистрации. Поэтому уплаченные в качестве, например, арендной платы денежные средства в любом случае не подлежали бы возврату в качестве неосновательного обогащения в силу п. 4 ст. 1109 ГК. Однако сформулированная в п. 3 Обзора позиция, несомненно, заслуживает принятия к сведению, поскольку она фактически упраздняет обязательность государственной регистрации договоров, если стороны не хотят ее проходить и готовы нести риск, связанный с неосведомленностью третьих лиц о факте заключения договора.

Что касается уклонения одной из сторон от нотариального удостоверения сделки, которая требует такого удостоверения, то начавшая исполнение такой сделки сторона вправе требовать признания такой сделки действительной в судебном порядке (п. 1 ст. 165 ГК). Уклоняющаяся от совершения сделки в нотариальной форме или от ее государственной регистрации сторона обязана возместить другой стороне причиненные задержкой убытки (п. 3 ст. 165 ГК). Понятно, что правила ст. 165 ГК применимы только к двусторонним или многосторонним сделкам, то есть договорам.

Новеллой в ст. 165 ГК является п. 4, в котором устанавливается сокращенный (годичный) срок исковой давности по каждому из указанных в п. 1 - 3 этой статьи требований. Специальных правил о моменте начала течения этого срока ст. 165 ГК не устанавливает. Поэтому следует исходить из того, что течение срока исковой давности начинается с момента, когда началась задержка совершения сделки в нотариальной форме или ее государственной регистрации, нарушающая возникшее на основании определенных в п. 1 и 2 ст. 165 ГК юридических фактов право стороны договора на его заключение. Еще одну новеллу представляет собой ст. 165.1 ГК, которая впервые устанавливает общие правила, касающиеся юридически значимых сообщений. Согласно п. 1 ст. 165.1 ГК юридически значимые сообщения, то есть сообщения, с которыми закон или сделка связывает гражданско-правовые последствия для другого лица, влекут для этого лица такие последствия с момента доставки соответствующего сообщения ему или его представителю. При этом сообщение считается доставленным и в тех случаях, если оно поступило лицу, которому оно направлено, но по обстоятельствам, зависящим от адресата, не было ему вручено или он не ознакомился с ним.

Перейдем к нормам о недействительности сделок, в которых произошли наиболее серьезные изменения. Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено, как это и было ранее, только стороной сделки или иным лицом, указанным в законе. Представляет интерес правило п. 2 ст. 166 ГК, согласно которому оспоримая сделка может быть признана недействительной, если она нарушает права или охраняемые законом интересы лица, оспаривающего сделку, а в случаях, когда в соответствии с законом такая сделка оспаривается в интересах третьих лиц, она может быть признана недействительной, если нарушает права или охраняемые законом интересы таких третьих лиц. Здесь следует обратить внимание на прямое указание законодателя на то, что объектом нарушения при совершении оспоримой сделки могут быть в отдельности как субъективное право, так и охраняемый законом интерес. Это обстоятельство имеет значение для правильного применения норм об исковой давности, поскольку предметом действия исковой давности является, как следует из ст. 195 ГК, лишь нарушенное субъективное право, но не охраняемый законом интерес.

Что касается ничтожных сделок, то здесь существенно сужен круг лиц, которые могут требовать применения последствий их недействительности - такое требование по общему правилу п. 3 ст. 166 ГК вправе предъявить только сторона сделки и лишь в предусмотренных законом случаях - иное лицо. Особое внимание следует обратить на впервые прямо предусмотренную в п. 3 ст. 166 ГК возможность предъявления требования о признании недействительной ничтожной сделки, которое может быть предъявлено независимо от требования о применении последствий ее недействительности. Такое требование может быть удовлетворено лишь в случае, если предъявляющее его лицо имеет охраняемый законом интерес в судебном признании ничтожной сделки недействительной. Одновременно отсюда следует, что совершение ничтожной сделки само по себе не способно нарушить субъективное право, что имеет значение, в частности, для применения норм об исковой давности. Из правила п. 4 ст. 166 ГК, согласно которому суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях, следует, что по общему правилу суд не вправе применять последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе.

Как представляется, значительные сложности в правоприменительной практике вызовет правило п. 5 ст. 166 ГК, где устанавливается, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки. О каком заявлении здесь идет речь? Вероятно, не об исковом заявлении, поскольку оно "по определению" всегда имеет по крайней мере то правовое значение, которое нормы процессуального законодательства связывают с предъявлением иска.

Скорее всего, имеется в виду все же внесудебное заявление о недействительности сделки одного из участников гражданских правоотношений, адресованное другим участникам. Такое заявление не имеет правового значения, если оно сделано недобросовестным участником. Следовательно, если его делает добросовестный участник, то такое заявление имеет правовое значение. Очевидно, заявление о недействительности сделки может иметь правовое значение для квалификации последующего поведения другой стороны сделки как добросовестного или недобросовестного. Например, если заявление о недействительности сделки сделано недобросовестно в смысле п. 5 ст. 166 ГК, то другая сторона сделки вправе не принимать его во внимание и продолжать исполнение сделки, не опасаясь упрека в недобросовестном поведении в целях применения правил о последствиях недействительности сделки: в соответствии с ч. 2 п. 1 ст. 167 ГК лицо, которое знало или должно было знать об основаниях недействительности оспоримой сделки, после признания этой сделки недействительной не считается действовавшим добросовестно. Одновременно следует отметить, что суд вправе не применять последствия недействительности сделки лишь в случае, если их применение будет противоречить основам правопорядка или нравственности (п. 4 ст. 167 ГК).

Наиболее существенные изменения произошли в подходе законодателя к последствиям нарушения закона или иного правового акта при совершении сделки, что проявилось в новой редакции ст. 168 ГК. По общему правилу п. 1 ст. 168 ГК последствием такого нарушения теперь является не ничтожность, как это было ранее, а оспоримость сделки. Ничтожность сделки вследствие нарушения требований закона или иного правового акта наступает по общему правилу п. 2 ст. 168 ГК лишь в случае, если одновременно с нарушением требований закона сделка посягает на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Важное значение имеют также изменения, происшедшие в ст. 169 ГК, где установлены последствия недействительности сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка или нравственности. По общему правилу ст. 169 ГК последствием такой сделки является теперь двусторонняя реституция, и лишь в случаях, предусмотренных законом, суд может взыскать в доход Российской Федерации все полученное по такой сделке сторонами, действовавшими умышленно, или применить иные последствия, установленные законом.

Представляет интерес новая статья 173.1 "Недействительность сделки, совершенной без необходимого в силу закона согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления". В п. 1 ст. 173.1 устанавливается, что сделка, совершенная без согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, необходимость получения которого предусмотрена законом, является оспоримой, если из закона не следует, что она ничтожна или не влечет правовых последствий для лица, управомоченного давать согласие, при отсутствии такого согласия. Далее в этом же пункте указывается, что эта сделка может быть признана недействительной по иску такого лица или иных лиц, указанных в законе. Сопоставление первого и второго предложений п. 1 ст. 173.1 показывает, что ни орган юридического лица, ни государственный орган либо орган местного самоуправления во втором предложении не упомянуты, в нем речь идет только о лицах. Вероятно, это оплошность законодателя и до ее исправления указанные органы оказываются лишены права предъявлять иски о признании недействительной сделки, совершенной без их необходимого в силу закона согласия.

В тексте ст. 178 "Недействительность сделки, совершенной под влиянием заблуждения", вероятно, допущена крайне неудачная редакционная ошибка. Речь идет о п. 5 ст. 178 ГК, где устанавливается, что "суд может отказать в признании сделки недействительной, если заблуждение, под влиянием которого действовала сторона сделки, было таким, что его не могло бы распознать лицо, действующее с обычной осмотрительностью и с учетом содержания сделки, сопутствующих обстоятельств и особенностей сторон". Кажется вполне очевидным, что частицы "не" в тексте этого правила быть не должно, в то время как ее наличие меняет буквальный смысл нормы на прямо противоположный тому, который, скорее всего, имел в виду законодатель. Вероятно, подразумеваемому законодателем смыслу п. 5 ст. 178 ГК соответствовал бы такой его текст: "Суд может отказать в признании сделки недействительной, если заблуждение, под влиянием которого действовала сторона сделки, было таким, что его могло бы избежать лицо, действующее с обычной осмотрительностью и с учетом содержания сделки, сопутствующих обстоятельств и особенностей сторон".

В ст. 179 ГК "Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств" следует обратить внимание на более широкое определение понятия "обман". Судебная практика, сложившаяся в период действия ГК в его предшествующей редакции, расценивала в качестве обмана лишь активные действия. Теперь п. 2 ст. 179 ГК квалифицирует в качестве разновидности обмана также намеренное умолчание об обстоятельствах, о которых лицо должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота.