Мудрый Юрист

Судебная власть и средства массовой информации: о праве судьи на свободу выражения мнения

Романовская Ольга Валентиновна, профессор кафедры частного и публичного права Пензенского государственного университета, доктор юридических наук.

Вопросам взаимодействия судебной власти со средствами массовой информации посвящена ст. 13 Кодекса судейской этики, утвержденного 19 декабря 2012 г. VIII Всероссийским съездом судей. Пункт 1 указанной статьи содержит важный посыл: "Эффективность судебной деятельности зависит от доверия к ней со стороны общества, от должного понимания обществом правовых мотивов принятых судом решений. В целях объективного, достоверного и оперативного информирования общества о деятельности суда судья должен взаимодействовать с представителями средств массовой информации". Действительно, взаимодействие государства и гражданского общества - глобальная проблема, исходя из которой частный вопрос - взаимодействие судебной власти и институтов гражданского общества (особенно в лице средств массовой информации) - приобретает особое значение по ряду причин.

Во-первых, права и свободы человека и гражданина в соответствии со ст. 18 Конституции Российской Федерации (далее - Конституция РФ) обеспечиваются правосудием. Таким образом, суд изначально не может выступать как некий противовес гражданскому обществу, его основная роль - обеспечение непосредственной реализации основных прав и свобод человека и гражданина. Во-вторых, согласно ст. 46 Конституции РФ, каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. При этом практика Конституционного Суда Российской Федерации свидетельствует о том, что право на судебную защиту является правом абсолютным, т.е. не подлежащим ограничению <1>. Основные гарантии прав и свобод, закрепляемые в Конституции РФ, в подавляющем большинстве относятся к деятельности судебной власти (презумпция невиновности, права обвиняемых и потерпевших, право не свидетельствовать против себя и своих близких и др.). В-третьих, только в отношении судебной власти Конституция РФ использует термин "независимость" (в отношении других - лишь "самостоятельность"). Заключение Консультативного совета европейских судей от 23 ноября 2001 г. "О стандартах независимости судебных органов и несменяемости судей" (Рекомендация N R(94)12) <2> характеризует судебную власть следующим образом: "Эта власть обеспечивает ответственность правительств и органов государственного управления за свои действия, а также, в отношении законодательной власти, судебная власть участвует в процессе исполнения соответствующим образом принятых законов и в большей или меньшей степени в том, чтобы обеспечить соответствие этих законов всем положениям Конституции или права более высокого уровня (как, например, права Европейского союза)". В-четвертых, существует определенная сакрализация статуса судьи, которая должна дополнять принцип беспристрастности и независимости судьи (не путать со вседозволенностью и безответственностью) и которая так блестяще охарактеризована А. Бараком: "Быть судьей - это не профессия. Это образ жизни" <3>.

<1> См., например: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июля 2004 г. N 14-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений части второй статьи 89 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Д. Егорова и Н.В. Чуева" // СЗ РФ. 2004. N 30. Ст. 3214.
<2> https://wcd.coe.int/ViewDoc.jsp?id=10531-25&Site=COE
<3> Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999. С. 34.

Приведенные обстоятельства являются одной стороной медали, они обосновывают открытость судебной власти как для общественного контроля, так и для всеобщего понимания выносимых судебных постановлений. Этому также способствует принцип гласности, закрепляемый во всех процессуальных кодексах и являющийся одним из показателей демократизма судопроизводства. Тем более что трагические страницы истории нашего государства показали, что тоталитарное государство стремится скрыть от общества свои поступки, связанные с массовым нарушением прав человека. В настоящее время данный принцип является одной из форм контроля гражданского общества за справедливостью судебного разбирательства.

С другой стороны, суд, являясь носителем государственной власти, не должен превращаться в ток-шоу (они, бесчисленно идущие по центральным каналам телевидения, как представляется, только наносят ущерб авторитету судебной власти), по принципам которого все чаще оценивает российский обыватель законность и справедливость принятых судом решений. Российские и международные документы специально указывают на то, что судья должен быть сдержан, осторожен в своих поступках, осознавать, что любой неблаговидный шаг может лечь тенью на всю судебную власть. Этические требования распространяются не только на действия судьи в его профессиональной деятельности, но и на его поступки во внеслужебное время. Судья должен быть беспристрастен. Именно поэтому он не может давать комментарии по делам, находящимся у него на рассмотрении.

Учитывая приведенные обстоятельства, должна быть найдена золотая середина, обеспечивающая открытость судебной власти, доступность для общественного понимания принимаемых ею решений, соблюдение прав и свобод всех участников процесса. Общение с прессой не должно превращаться в пиар либо в потакание интересам политических групп, бизнес-сообщества, настроению толпы. Оно имеет совершенно иной посыл, который обозначен в Кодексе судейской этики: "Судья должен способствовать профессиональному освещению в средствах массовой информации работы суда и судей, так как это не только помогает формированию правосознания граждан и укреплению доверия к суду, повышению авторитета правосудия, но и содействует выполнению средствами массовой информации их важной общественной функции по информированию граждан обо всех социально значимых событиях".

Кодекс подчеркивает, что СМИ также выполняют важные задачи и информирование населения имеет принципиальное значение. К сожалению, образ судей, тиражируемый в сети Интернет и средствах массовой информации, нередко далек от объективности, а порою граничит с целенаправленной травлей и оскорблениями. Особенно это касается значимых дел, по которым общественность уже "выносила решения", не дожидаясь судебного вердикта, ссылаясь на создаваемую печатными изданиями атмосферу. Настораживает, что чаще всего имеет место не общественное обсуждение подробностей дел, юридических нюансов, которые российскому обывателю непонятны и неинтересны, а клеймение самих судей, уничижительное обсуждение их внешности, послужного списка, манеры ведения судебного заседания. Так, после известного дела Pussy Riot в обиходе появилась новая терминология - "хам-суд", "хам-процесс", "панк-процесс" и так далее <4>. Напомним, что практика использования подобных негативных жаргонизмов не нова.

<4> Данную терминологию постоянно обыгрывали блогеры "Эха Москвы". См. напр.: http://echo.msk.ru/blog/dubovitskaya/924186-echo. См. также: http://alex-lebedev.livejournal.com/424256.html.

О "панк-процессе" см.: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/2378561/pankprocess.

Существуют специальные сайты, посвященные обличению конкретных судей. Так, один из них имеет громкое название: "Их обвиняет гражданское общество". Создан сайт, на котором обозначен призыв к формированию площадки для сбора информации о судьях <5>. Например, в отношении судьи мирового участка г. Санкт-Петербурга (указан номер и район участка, фамилия судьи) записано: "Бывший мент. Доводы не слушает, КоАП знает плохо или трактует в свою пользу... По данным прокуратуры, К. работает в преступном сговоре с К-им ГИБДД!!! Резюме: В топку Бухенвальда таких судей". И таких комментариев достаточно много.

<5> http://www.gai.net.ru/forums/printthread.php?t=9368&pp=500

Единственное, что можно отметить: с таким беспрецедентным хамством сталкиваются не только служители отечественной Фемиды, но и зарубежные коллеги. Например, 29 августа 2012 г. Совет судей Украины специально принял обращение, в котором призвал кандидатов в депутаты воздерживаться от пренебрежительных высказываний и необоснованных обвинений в адрес судей <6>. Сейчас такое украинское воззвание на фоне современных примеров "народной люстрации" можно только вспоминать, но не оценивать. В Австрии предметом рассмотрения Постановления Европейского суда по правам человека от 22 марта 1995 г. по делу "Прагер и Обершлик против Австрии" <7> стала критическая статья в журнале "Форум" в отношении судей Австрии. Автор статьи опубликовал свои личные оценки, позволив себе фразы о "необузданной заносчивости", "тупоумии", "неистовости".

<6> См.: ССУ обеспокоен пренебрежительными высказываниями политиков о судьях // http://sud.ua/news/2012/08/30/42163-ssy-obespokoen-prenebrezhitelnimi-viskazivaniyami-politikov-o-sydyakh.
<7> http://www.mmdc.ru/european-court/map/single/672

Интересно то, что социологические опросы показывают постепенное снижение доверия россиян к судам. Одна из ведущих российских социологических компаний - фонд "Общественное мнение" (ФОМ) в своем исследовании "О судах и судьях" показывает, что в январе 2013 года при ответе на вопрос "Как вы в целом оцениваете деятельность российских судов и судей: положительно или отрицательно?" преобладали отрицательные оценки: 40% отвечали "Отрицательно", только 24% - "Положительно" и 36% "Затрудняюсь ответить". При такой, казалось бы, категоричности лишь 10% россиян сталкивались с коррумпированностью работников суда, как правило, основываясь в своих суждениях на свидетельствах близких людей. Три четверти опрошенных знают о коррупции в судах из сообщений СМИ либо из разговоров со знакомыми и коллегами, впрямую не сталкивавшимися с коррупционной практикой <8>. По-видимому, советская традиция - "не знаю, но осуждаю" - еще сильна в нашем обществе.

<8> См.: Савкина М.А. Доверие граждан к правосудию: состояние и перспективы // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2013. N 6. С. 318.

В свете заявленной проблемы хотелось бы обратить внимание на ряд прецедентов. Во-первых, это Постановление Европейского суда по правам человека от 26 февраля 2009 г. по делу "Кудешкина против Российской Федерации" <9>, весьма спорное, принятое с перевесом в один голос. Примечательно, что Особое мнение было подготовлено судьей от Российской Федерации А.И. Ковлером, к которому присоединился судья Штейнер. А.И. Ковлер впоследствии дал исчерпывающий комментарий: "На мой взгляд, это злонамеренное нарушение профессиональной этики. Представьте себе врача, публично разглашающего диагноз пациента... В таких случаях профессиональная корпорация вправе исключить его из своего состава. Все остальное - критика начальства и всей системы в целом - это уже второстепенное нарушение. Хотя и здесь в отношении госслужащих должен действовать принцип: хочется критиковать ("не могу молчать!") - подай в отставку и критикуй. Судья не журналист и даже не адвокат. На судью наложены тяжелые вериги лояльности судебной системе, в которой он служит" <10>.

<9> Российская хроника Европейского суда. Приложение к Бюллетеню Европейского суда по правам человека. Специальный выпуск. 2010. N 4. С. 49 - 72.
<10> http://pravo.ru/review/face/view/40479

Именно поэтому пункт 4 ст. 13 Кодекса судейской этики устанавливает: "Судья должен проявлять сдержанность и корректность при комментировании решений своих коллег. Судья вправе давать пояснения либо комментарий к принятому им решению, высказывать мнение о сложившейся практике применения норм материального и/или процессуального права. В среде судейского сообщества судья может выражать несогласие с поведением коллег в целях устранения недостатков в сфере судопроизводства, предупреждения и устранения нарушений конституционных и международно-правовых принципов публичности (гласности) судопроизводства".

Несколькими годами ранее Европейским судом по правам человека было вынесено решение от 8 февраля 2001 г. "По вопросу приемлемости жалобы N 47936/99, поданной Галиной Питкевич против Российской Федерации" <11>. Дело касалось судьи, являвшейся членом церкви "Живая вера", не скрывавшей этого и вербовавшей сторонников в самом суде как среди работников, так и среди участников процесса. Питкевич принимала участие в выборах мэра одного из городов, где также продвигала ценности представляемого ею религиозного учения. В решении закреплено, что при осуществлении надзорной функции Европейский суд не должен подменять собой компетентные национальные органы, лишь просмотреть через призму ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод решения, вынесенные ими, исходя из оценочных полномочий: "Что Европейский суд действительно должен сделать, так это разобраться в заявленном вмешательстве в права заявителя в свете всего дела и определить, было ли оно "соразмерным преследуемой цели", а приведенные национальными органами основания - "уместными и достаточными". Факты же подтверждали, что Питкевич запугивала стороны в судебных процессах, ставила интересы церкви выше государственных интересов защиты правосудия. "В результате беспристрастность заявителя была поставлена под сомнение и был ослаблен авторитет правосудия".

<11> Журнал российского права. 2001. N 5. С. 99 - 110.

Следует обратить внимание на Постановление Европейского суда по правам человека от 28 октября 1999 г. по делу "Вилле против Лихтенштейна" <12>. Заявителем выступил Х. Вилле. Будучи до 1993 года членом Правительства Лихтенштейна, он участвовал в разрешении кризиса с князем Лихтенштейна, активно критикуя иммунитет монархической власти. В последующем, будучи председателем административного суда Лихтенштейна, провел серию лекций по вопросам конституционной юрисдикции и основополагающих прав, в ходе которых заявил, что Высший государственный суд был уполномочен решать вопросы "толкования Конституции в случае разногласий между князем (Правительством) и ландтагом". Данное высказывание не понравилось князю, и он направил заявителю личное письмо, в котором было выражено несогласие с позицией лектора и содержалось предупреждение о том, что его полномочия по их истечении не будут продлены. Письмо было предано огласке, после чего в СМИ было опубликовано еще несколько писем Х. Вилле и князя (либо некоторые выдержки из них). Так, в открытом письме князь отметил, что правом Х. Вилле как судьи являлось выражение его мнения о том, что монархия больше не была уместной; что ст. 7 Конституции Лихтенштейна должна быть изменена; что князь должен подпадать под юрисдикцию лихтенштейнских судов; что Высшему государственному суду Лихтенштейна следовало предоставить дополнительные полномочия. Однако Х. Вилле не имел права ставить себя выше Конституции или подстрекать Высший государственный суд к требованию полномочий, которыми он не был наделен Конституцией.

<12> СПС "КонсультантПлюс".

Весной 1997 года срок полномочий заявителя в качестве председателя административного суда Лихтенштейна истек, и князь отклонил его кандидатуру, хотя она была предложена ландтагом. Заявитель посчитал, что подобное отношение - некая мера ответственности за реализацию им своего права на свободу слова. Европейский суд по правам человека 16 голосами против одного признал нарушение ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на свободу выражения мнения), при этом не покушаясь на национальные юрисдикционные полномочия. В решении ни слова не говорится о необходимости назначения Х. Вилле на должность председателя суда.

Европейский суд по правам человека признал, что в публичной лекции была определенная доля политики, но подчеркнул, что не было доказательств того, что лекция заявителя включала в себя какие-либо замечания по рассматривавшимся делам, суровую критику лиц или государственных учреждений или оскорблений высокопоставленных должностных лиц или князя. Кроме того, Европейский суд по правам человека подчеркнул, что позиции Х. Вилле не влияли на осуществление им профессиональных полномочий.

К Постановлению было написано Особое мнение судьи И. Кабрала Баррето, в котором письмо князя оценивалось не как "выговор", официальное порицание, а заявление о намерении с целью дать заявителю время для необходимых приготовлений к будущему: "Действительно, это частное письмо, анонсирующее намерение, было предано огласке и подтверждено другими письмами князя, которые были открытыми. Однако все это было следствием исключительно поведения заявителя".

Следует также обратить внимание на Постановление Большой Палаты Европейского суда по правам человека от 12 февраля 2008 г. по делу "Гуджа против Молдавии" <13>. Заявителем был не судья, а руководитель Пресс-центра Генеральной прокуратуры Республики Молдова, передавший в редакцию газеты "Журнал де Кишинеу" два полученных прокуратурой письма, которые и были опубликованы с воспроизведением фотографий писем. В первом, сопроводительном, письме заместитель Председателя Парламента страны просил Генерального прокурора разобраться в деле четырех сотрудников полиции, которым было предъявлено обвинение в жестоком обращении с задержанными; во втором письме описывались обстоятельства уголовного дела в отношении полицейских. Эти письма не были конфиденциальными документами. После передачи писем Гуджа был уволен из прокуратуры, поскольку не получил на разглашение санкции от руководства Генеральной прокуратуры. Заявитель факт передачи писем в СМИ признал сам и сообщил, что он использовал право на свободу слова, считая, что с помощью писем оказывается политическое давление на надзирающий орган.

<13> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2008. N 8.

Европейский суд по правам человека в очередной раз признал за государственными служащими право на свободу выражения мнения, как и обязанность соблюдать лояльность по отношению к работодателю, проявляющуюся в сдержанности и осмотрительности: "Поскольку задачей государственных служащих в демократическом обществе является содействие государству в выполнении его функций и поскольку общество вправе ожидать, что они будут оказывать помощь, а не мешать демократически избранным государственным органам, обязанность соблюдать лояльность и проявлять сдержанность приобретает для них особое значение". Европейский суд выработал критерии, при наличии которых разглашение внутриведомственной информации может подпадать под правовую защиту:

Европейская инстанция даже при соблюдении указанных условий не исключает привлечение государственного служащего к дисциплинарной ответственности, которая, однако, должна отвечать принципу пропорциональности. Напомним, что практика Европейской суда по правам человека исходит из широкой трактовки понятия "государственный служащий", под которое подпадают лица, замещающие должность судьи, хотя в упомянутом выше решении по делу Питкевич ЕСПЧ специально подчеркнул, что "судьи не входят в состав обычной гражданской службы".

Из национальной практики следует упомянуть Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 28 февраля 2008 г. N 3-П "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 61 и 121 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и статей 21, 22 и 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" в связи с жалобами граждан Г.Н. Белюсовой, Г.И. Зиминой, Х.Б. Саркитова, С.В. Семак и А.А. Филатовой" <14>. Двое заявителей, Х.Б. Саркитов и А.А. Филатова, оспаривали конституционность указанных нормативных актов, поскольку они, по их мнению, позволяют лишить статуса судьи за критику действий председателей судов и некоторых судей. Х.Б. Саркитов выражал такую критику в письме на имя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, и она была оценена квалификационной коллегией судей как "безосновательная" и "умаляющая авторитет судебной власти и причиняющая ущерб престижу профессии судьи". А.А. Филатова высказывала свою позицию на заседаниях органов судейского сообщества.

<14> СЗ РФ. 2008. N 10 (Ч. II). Ст. 976.

Конституционный Суд Российской Федерации не стал давать критерии возможной критики внутри самой судейской корпорации, указав, что корпоративные акты судейского сообщества, формулируя правила поведения судьи, не могут исходить из расширительного истолкования составов дисциплинарных проступков, как они определены Федеральным законом "О статусе судей в Российской Федерации": "Соответственно, неисполнение приведенных корпоративных норм само по себе не может служить основанием для досрочного прекращения полномочий судьи, если только при этом им не были совершены действия, которые законом рассматриваются как несовместимые по своему характеру с высоким званием судьи". В Постановлении речь шла о запрете судье публично, вне рамок профессиональной деятельности, подвергать сомнению постановления судов, вступившие в законную силу, и критиковать профессиональные действия своих коллег.

В Постановлении также отмечается, что гарантируемые Конституцией РФ гражданам России права и свободы (в решении Конституционного Суда речь шла о свободе слова) "в силу ее статьи 55 (часть 3) не могут быть ограничены корпоративным нормативным актом, - соответствующие ограничения допускаются лишь на основе федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства". Однако добавим, что в официальном ответе Российской Федерации на жалобу Кудешкиной в Европейский суд по правам человека указывается, что Кодекс судейской этики является "юридически обязательным нормативным документом". Европейский суд по правам человека в решении по данной жалобе посчитал, что Кодекс судейской этики является надлежащим актом, а дисциплинарное взыскание, основанное на нем, соответствует критерию "предусмотрено законом". При этом нельзя не сказать, что понятие дисциплинарного проступка расширено в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 мая 2007 г. N 27 "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений квалификационных коллегий судей о привлечении судей судов общей юрисдикции к дисциплинарной ответственности" <15>, согласно п. 2 которого таковым будет не только нарушение норм Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 г. N 3132-1 "О статусе судей в Российской Федерации" <16> и положений Кодекса судейской этики (что закреплено в статье 12.1 Закона "О статусе судей в Российской Федерации"), но и нарушение общепринятых норм морали, обязанностей при отправлении правосудия, правил поведения при исполнении иных служебных обязанностей и во внеслужебной деятельности.

<15> Бюллетень ВС РФ. 2007. N 8.
<16> Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 30. Ст. 1792.

В итоге в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 28 февраля 2008 г. N 3-П подчеркивается: "Привлечение судьи к дисциплинарной ответственности за критику судебных постановлений и поведения своих коллег, предпринятую внутри судейского сообщества, как за публичную критику, когда применение санкций аргументируется тем, что соответствующие действия получили или могут получить огласку, недопустимо, поскольку способствует консервации недостатков в сфере судопроизводства, противоречит сформулированным в законе целям судейского сообщества, приводит к нарушению конституционных и международно-правовых принципов публичности (гласности) судопроизводства, к не основанному на законе ограничению гражданских прав и свобод".

Приведенные факты и судебная практика свидетельствуют об определенных сложностях во взаимоотношениях судьи и средств массовой информации, когда сам судья становится источником "скандальной" информации. Безусловно, судья имеет право на свободу выражения мнения, право на свободу слова (это не отрицается ни международными, ни национальными инстанциями). Однако судья должен учитывать, что при реализации данного права в глазах общества он выступает именно как представитель власти, а не как рядовой обыватель. Государство может устанавливать дополнительные ограничения прав для лиц, замещающих должность судьи, даже если такие ограничения в глазах простых граждан будут оцениваться как чрезмерные. Это налагает определенную ответственность на судей, высказывающих критические замечания, тем более если эти замечания имеют прямое отношение к судебной системе в целом. К тому же важно учитывать, какими мотивами руководствуется автор критики. И также следует подчеркнуть, что судья не политик, который может себе позволить различные экспрессивные поступки, поэтому при выходе на публичную площадку дискуссий он должен отдавать себе отчет в последствиях своих высказываний.