Мудрый Юрист

Язык вражды - открывая ящик пандоры

Миночкина Яна, магистр университета Болоньи и Высшей школы экономики в сфере прав человека и демократических институтов, специалист по политическим вопросам в миссии ООН в Косово.

В периоды обострения межэтнических противоречий и нарастания националистических движений, усугубляемых внешними факторами, такими как европейский миграционный кризис, деятельность по выявлению и пресечению языка вражды, а также закрепление его запрета в законодательных нормах приобретают особенно важное значение. В статье приводится анализ аспектов и дилемм в правовой практике пресечения языка вражды и разжигания ненависти, в том числе и в Интернете, на основании ключевых решений Европейского суда по правам человека по данному вопросу и обзора внутригосударственных и международных практик.

Ключевые слова: язык вражды, разжигание вражды и ненависти, язык вражды в Интернете, Европейский суд по правам человека, социальные сети, свобода слова, свобода печати, ксенофобия, расизм.

Observing exacerbation of interethnic tensions and rapid growth of nationalistic movements, aggravated by external factors, such as the refugee crisis in Europe, one can see utmost importance in efforts to identify and prosecute hate speech occurrences, as well, as in incorporating prohibition of hate speech into legal frameworks. The article elaborates on aspects and dilemmas of dealing with hate speech and incitements to hatred, including those expressed online, in legal practice, through analysis of the European Court of Human Rights case law and national and international practices.

Key words: hate speech, incitement to hatred, hate speech online, European Court of Human Rights, social media, freedom of expression, freedom of media, xenophobia, racism.

В периоды обострения межэтнических конфликтов и нарастания националистических движений, усугубляемых внешними факторами, такими как европейский миграционный кризис, деятельность по выявлению и пресечению языка вражды, а также закрепление запрета на разжигание вражды и ненависти в законодательных нормах приобретают особенно важное значение. Как правило, в устной и письменной речи данный запрет рассматривается в контексте права на свободу выражения мнения (статья 10 Конвенции по защите прав человека и основных свобод, далее - Конвенция), с одной стороны, и защиты от дискриминации (статья 14 Конвенции), защиты чести и достоинства, с другой. Установить справедливый баланс между этими интересами бывает сложно, а в итоговом решении значительную роль играют достаточно субъективные факторы, такие как намерение "обидчика", интенсивность высказывания, сопутствующие жесты, контекст, а также реальный и потенциальный масштабы влияния данного высказывания на индивида или группу лиц.

С развитием социальных сетей и стиранием границ в онлайн-пространстве вопрос о допустимости тех или иных выражений становится еще более проблематичным, и его решение в каждом конкретном деле не только напрямую зависит от социально-культурного и исторического контекста, но и усугубляется сложностью в выявлении территориальной ответственности за распространение языка вражды в Интернете.

Необходимость пресечения разжигания ненависти закреплена в статье 20 Международного пакта о гражданских и политических правах: "Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом".

В Европе многие страны основывают законодательную базу для выявления, предотвращения и пресечения языка вражды на Рекомендации Комитета министров Совета Европы N R(97) 20 <1>, согласно которой "язык вражды (hate speech) определяется как все формы самовыражения, которые включают распространение, провоцирование, стимулирование или оправдание расовой ненависти, ксенофобии, антисемитизма или других видов ненависти на основе нетерпимости, включая нетерпимость в виде агрессивного национализма или этноцентризма, дискриминации или враждебности в отношении меньшинств, мигрантов и лиц с эмигрантскими корнями".

<1> Рекомендация Комитета министров Совета Европы государствам-участникам по вопросам разжигания ненависти от 30 октября 1997 г. N R(97) 20.

Общеполитическая рекомендация Европейской комиссии по борьбе с расизмом и нетерпимостью (ECRI) N 15 <1> содержит более широкий перечень критериев, включая, помимо прочего, дискриминацию на основе языковых различий, половой принадлежности, сексуальной ориентации, а также указывает на возможность наличия и прочих факторов mutatis mutandis <2>.

<1> Общеполитическая рекомендация Европейской комиссии по борьбе с расизмом и нетерпимостью от 8 декабря 2015 г. N 15. См.: https://rm.coe.int/CoERMPublicCommonSearchServices/DisplayDCTMContent?documentId=09000016805d59ee (на англ. языке).
<2> Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями.

Следует отметить, что общепринятого определения выражения "разжигания ненависти" не существует. Прецедентное право, разработанное Судом, позволяет установить определенные параметры, позволяющие дать характеристику разжиганию ненависти, чтобы исключить ее из правовой защиты, предоставляемой свободе выражения мнения (статья 10 Конвенции) или свободе собраний и ассоциаций (статья 11 Конвенции).

На международном и внутригосударственном уровнях в странах Европы формирование юридической практики по выявлению и пресечению языка вражды, помимо вопросов защиты чести и достоинства и защиты от дискриминации в гражданско-правовом порядке, затрагивает также важный аспект уголовного права: при расследовании преступлений на почве ненависти установление факта наличия предварительных угроз, в том числе и в Интернете, должно рассматриваться в качестве отягчающего обстоятельства преднамеренного, запланированного преступления.

Что касается российского законодательства, то в нем неоднократно подчеркивается, что Российская Федерация является многонациональным и многоконфессиональным государством, и Конституция закрепляет недопустимость дискриминации по национальному, расовому, религиозному или социальному признаку, недопустимость разжигания межнациональной и религиозной розни или вражды (статьи 13, 19, 26, 62 и др.). В части 2 статьи 29 Конституции также устанавливается запрет на пропаганду или агитацию, возбуждающую социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

Списки оснований, по которым недопустима дискриминация, и групп, в отношении которых недопустимо разжигание вражды и ненависти, в Конституции России уже, чем в рекомендациях Совета Европы, например, в ней не упоминаются гендерная и сексуальная дискриминации, а публикации в российских СМИ в последние годы наглядно иллюстрируют определенную специфику подачи материала в отношении ряда групп, таких как выходцы с Кавказа и из Средней Азии, представители ЛГБТ-сообщества, жители некоторых постсоветских республик. То, что согласно действующему законодательству Российской Федерации должно рассматриваться в терминах языка вражды, зачастую становится повседневным языком СМИ и подается как меры, направленные на защиту традиционных национальных ценностей.

Аналогичная ситуация наблюдается и во многих странах Европы, где приток мигрантов, BREXIT, недавние террористические атаки в Париже, Брюсселе и ряде других городов стали катализаторами для распространения языка вражды и его фактического оправдания в СМИ в качестве "защитной реакции".

Распространение радикального национализма и тревожная статистика, свидетельствующая о постоянном увеличении количества преступлений на почве ненависти, в 2012 году привели к принятию Рабатского плана действий "по запрещению пропаганды национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющей собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию" <1>. План действий устанавливает ряд критериев, которые должны лежать в основе вынесения решения о признании высказывания языком вражды.

<1> Рабатский план действий по запрещению пропаганды национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющей собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию (5 октября 2012 г). См.: http://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2014/11/d30593/ (перевод с англ. языка и комментарии Информационно-аналитического центра "Сова").
  1. Контекст. Социальный и историко-политический контексты весьма важны для оценки того, действительно ли конкретные высказывания побуждают к дискриминации, вражде или насилию, и способствуют установлению причинно-следственной связи, а также определению тяжести реальных и потенциальных последствий высказывания.
  2. Оратор. Положение или статус говорящего в обществе, в частности положение данного лица или организации по отношению к затронутой высказыванием аудитории, играет решающую роль при определении последствий и дальнейшего распространения содержания коммуникации.
  3. Намерение <1>. Умысел говорящего определяет характер отношений между объектом высказывания, субъектом высказывания и аудиторией и является одним из ключевых критериев при оценке высказывания в контексте языка вражды.
<1> Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г. N 2200 A (XXI), статья 20 Международного пакта о гражданских и политических правах.
  1. Содержание или его форма. Содержание высказывания - один из основных объектов судебного рассмотрения, поскольку оно является главной составной частью возбуждения ненависти. Анализ содержания предполагает выяснение того, насколько прямым и провокационным было высказывание, а также рассмотрение его формы и стиля, характера выдвинутых оратором аргументов, сбалансированности аргументации и т.д.
  2. Степень публичности. Должны учитываться доступность высказывания (произведения искусства, изображения, видео и т.д.) публике, характер адресата, значительность и размер аудитории. В данном аспекте в отношении печатных материалов рассматриваются частота публикаций, количество и ширина охвата, а также наличие у аудитории возможности действовать в соответствии с провокационными призывами.
  3. Вероятность реализации призыва, включая неотвратимость. Возбуждение ненависти по определению является первым шагом к преступлению. Действие, к которому побуждает высказывание, не обязано совершиться для того, чтобы высказывание могло быть признано преступным. Тем не менее в какой-то степени должен быть определен потенциальный риск причинения вреда. Это означает, что суды должны будут установить, что существовала реальная вероятность того, что высказывание могло спровоцировать фактическое действие против целевой группы, отдавая себе отчет в том, что в данном случае должна существовать прямая причинно-следственная связь.

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД И ЯЗЫК ВРАЖДЫ

Конкретную практику применения анализа языка вражды можно проиллюстрировать прецедентной практикой Европейского суда, которая касалась:

разжигания ненависти по расовому признаку (Постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Аксу (Aksu) против Турции" от 15 марта 2012 г., Постановление Европейского суда по делу "Фере (Feret) против Бельгии" от 16 июля 2009 г., Постановление Европейского суда по делу "Лерой (Leroy) против Франции" от 2 октября 2008 г., Постановление Европейского суда по делу "Йерсильд (Jersild) против Дании" от 23 сентября 1994 г. и решение Комиссии по правам человека по делу "Глиммервен и Хагенбек (Glimmerveen and Hagenbeek) против Нидерландов" от 11 октября 1979 г.);

возбуждения ненависти по признаку сексуальной ориентации (Постановление Европейского суда по делу "Вейделанд и другие (Vejdeland and Others) против Швеции" от 9 февраля 2012 г. <1>). Следует отметить, что Европейский суд подчеркивает, что дискриминация, основанная на сексуальной ориентации, является столь же серьезной, как и дискриминация, основанная на "расовых или национальных признаках или цвете кожи";

разжигания религиозной ненависти (решение Европейского суда по делу "Павел Иванов (Pavel Ivanov) против Российской Федерации" от 20 февраля 2007 г., Постановление Европейского суда по делу "Марк Энтони Норвуд (Mark Anthony Norwood) против Соединенного Королевства" от 16 ноября 2004 г. <2>, Постановление Европейского суда по делу "Гюндюз (Gunduz) против Турции" от 4 декабря 2003 г., решение Европейского суда по делу "W.P. и другие (W.P. and Others) против Польши" от 2 сентября 2004 г. и решение Европейского суда по делу "Организация "Хизб ут-Тахрир" <3> и другие (Hizb ut-Tahrir and Others) против Германии" от 12 июня 2012 г.);

отрицания исторических фактов (решение Европейского суда по делу "Гароди (Garaudy) против Франции" от 24 июня 2003 г. <4>, Постановление Европейского суда по делу "Леиде и Изорни (Lehideux and Isorni) против Франции" от 23 сентября 1998 г., решение Комиссии по правам человека по делу "Герд Хонзик (Gerd Honsik) против Австрии" от 18 октября 1995 г. <5>, решение Комиссии по правам человека по делу "Марэ (Marais) против Франции" от 24 июня 1996 г.);

высказываний, основанных на тоталитарной доктрине: исламский фундаментализм (Постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Партия благоденствия и другие (Refah Partisi (the Welfare Party)) против Турции" от 13 февраля 2003 г., (нео-)нацизм (решение Комиссии по правам человека по делу "Коммунистическая партия Германии, Макс Рейманн и Вальтер Фиш (German Communist Party, Max Reimann and Walter Fisch) против Федеративной Республики Германия" от 20 июля 1957 г. <6>, решение Комиссии по правам человека по делу "B.H., M.W., H.P. и G.K. (B.H., M.W., H.P. and G.K.) против Австрии" от 12 октября 1989 г., национализм (Постановление Европейского суда по делу "Компания "Медия-ФМ Реха радио Илетшим Хизметлери Инк." (Medya FM Reha Radyo ve Iletisim Hizmetleri A.S.) против Турции" от 14 ноября 2006 г.);

политических выступлений (Постановление Европейского суда по делу "Фарук Темел (Faruk Temel) против Турции" от 1 февраля 2011 г., Постановление Европейского суда по делу "Отеги Мондрагон (Otegi Mondragon) против Испании" от 15 марта 2011 г. <7>, Постановление Европейского суда по делу "Эрбакан (Erbakan) против Турции" от 6 июля 2006 г. <8>);

антиконституционных выступлений и разжигания национальной ненависти (решение Европейского суда по делу "Белери и другие (Beleri and Others) против Албании" от 10 мая 2016 г., Постановление Европейского суда по делу "Динк (Dink) против Турции" от 14 сентября 2010 г. <9>, Постановление Европейского суда по делу "Объединение граждан "Радко" и Паунковский (Association of Citizens Radko and Paunkovski) против Македонии" от 15 января 2009 г., Постановление Большой Палаты Европейского суда "Сюрек (Surek) против Турции" от 8 июля 1999 г., Постановление Европейского суда по делу "Партия коммунистов (Непечеришти) и Унгуряну (Partidul Comunistilor (Nepeceristi) and Ungureanu) против Румынии" от 3 февраля 2005 г., Постановление Европейского суда по делу "Станков и Объединенная македонская организация "Илинден" (Stankov and the United Macedonian Organisation Ilinden) против Болгарии" от 2 октября 2001 г., Постановление Европейского суда по делу "Сидиропулос и другие (Sidiropoulos and Others) против Греции" v. Greece) от 10 июля 1998 г.;

пресечения языка вражды в Интернете: ответственность сайта за комментарии пользователей (Постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Компания "Делфи АС" (Delfi AS) против Эстонии" от 16 июня 2015 г. <10>).

<1> См.: Прецеденты Европейского суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. редактора).
<2> См. в настоящем номере на с. 17 - 19 (примеч. редактора).
<3> Решением Верховного Суда Российской Федерации организация запрещена на территории России (примеч. редактора).
<4> См.: Прецеденты Европейского суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. редактора).
<5> См.: Там же (примеч. редактора).
<6> См.: Там же (примеч. редактора).
<7> См.: Там же (примеч. редактора).
<8> См. в настоящем номере на с. 27 - 41 (примеч. редактора).
<9> См.: Прецеденты Европейского суда по правам человека. 2016. N 1 (примеч. редактора).
<10> См.: Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2015. N 11 (примеч. редактора).

Анализ прецедентов Европейского суда позволяет отследить определенную логику в рассмотрении дел, касающихся разжигания ненависти и распространения языка вражды. Так, в практике Европейского суда проводится четкая грань между правом на свободу выражения мнения и серьезным провоцированием экстремизма либо публикацией шокирующих и оскорбительных выражений и материалов. При этом Европейский суд подчеркивает особую ответственность журналистов и политиков в данном контексте <1>. Одним из ключевых критериев является поддержание полемики и предоставление всего спектра общественных мнений, включая заявления радикального толка при наличии достаточной аргументации и отсутствии прямых призывов к насилию ("Гюндюз против Турции"). В контексте поддержания демократической полемики Европейский суд отмечает определенную ценность работ, оспаривающих однозначную оценку тех или иных исторических событий, однако осуждает отрицание исторически установленных фактов трагедий, таких как холокост ("Герд Хонзик против Австрии"). При этом следует принимать во внимание возможные противоречия в подобных делах в отношении национального контекста (в том числе решений судов на внутригосударственном уровне) и наличия или отсутствия международного признания факта, например, геноцида в отношениях между Арменией и Турцией, Сербией и Боснией и Герцеговиной и т.д.

<1> Рекомендация Комитета министров Совета Европы N R(97) 20.

Пожалуй, одним из наиболее актуальных в условиях сегодняшнего миграционного кризиса в Европе является дело "Фере против Бельгии" по поводу исламофобской и ксенофобской агитации члена Бельгийского парламента против мигрантов-неевропейцев. Европейский суд постановил, что подобные высказывания представляли явную угрозу общественному правопорядку, поскольку могли вызвать ненависть к иностранцам, особенно среди менее образованных групп населения.

Вспоминая трагедию, произошедшую в редакции французского сатирического еженедельника "Charli Hebdo" в связи с публикацией изображений, высмеивающих ислам, интерес представляет Постановление Европейского суда по делу "Лерой против Франции" по поводу карикатуры на нападение на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 г. с надписью "Мы все мечтали об этом - Хамас сделал это". Европейский суд признал данное изображение поощряющим терроризм и отметил возможность эскалации насилия в результате данной публикации. Аналогичным образом в деле "Норвуд против Соединенного Королевства" в отношении публичной демонстрации плаката с изображением горящих башен-близнецов с надписью "Ислам - вон из Британии!" Европейский суд указал, что столь обобщающий яростный выпад против религиозной группы, связывающий группу в целом с жестоким террористическим актом, несовместим с ценностями, заявленными и гарантированными Конвенцией.

Европейский суд исключает возбуждение ненависти из правовой защиты на основании двух предусмотренных Конвенцией подходов: а) путем применения статьи 17 Конвенции о "запрещении злоупотреблений правами" в случаях, когда высказывания, о которых идет речь, равносильны разжиганию ненависти и подрывают фундаментальные ценности, заложенные в Конвенции ("Организация "Хизб ут-Тахрир" и другие против Германии"); б) с помощью применения ограничений, предусмотренных пунктом 2 статьи 10 Конвенции и статьей 11 Конвенции <1>. Второй подход применяется в ситуациях, когда выражения, хотя и являются разжиганием ненависти, не направлены на разрушение фундаментальных ценностей Конвенции.

<1> Ограничения представляются необходимыми в интересах национальной и общественной безопасности, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, защиты здоровья или моральных ценностей, а также для защиты прав и свобод других лиц.

А СУДЬИ КТО? ЯЗЫК ВРАЖДЫ ВО ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

На внутригосударственном уровне меры по пресечению разжигания ненависти и распространения языка вражды принимаются, как правило, с целью защиты общественного правопорядка и защиты чести и достоинства личности. Вместе с тем изучение практики показывает, что пресечение языка вражды с целью защиты общественного правопорядка и соблюдения прав и свобод меньшинств очень ограничено и применяется мало, в то время как работа с индивидуальными жалобами о дискриминации и причинении вреда чести и достоинству хорошо отлажена на законодательном и правоприменительном уровнях.

В то время как законодательство стран Европы опирается на положения Международного пакта о гражданских и политических правах, а также на рекомендации Совета Европы, историко-культурный контекст обусловил определенную специфику в отношении пресечения использования тех или иных форм языка вражды. Например, в Австрии, Германии, Бельгии, Чешской Республике, Франции, Лихтенштейне, Литве, Нидерландах, Польше, Румынии, Словакии, Испании и Швейцарии существуют законодательные положения, в той или иной мере напрямую запрещающие пропаганду нацизма и сопутствующей символики, а также отрицание холокоста. Вместе с тем, если в Австрии и Германии пресечение выражений, материалов и поведения, оправдывающих и поддерживающих нацистские идеи, запрещено и активно преследуется на уровне государственной политики, в Литве и Румынии подобное законодательство применяется спорадически и не придерживается определенного направления. Интересно, что в Швейцарии разжигание ненависти на почве расистских и ксенофобских мировоззрений наказывается тремя годами заключения, но в одном кантоне, города Базеля, был введен полный запрет на распространение языка вражды антисемитского характера. Немецкое законодательство в отношении пресечения языка вражды (Volksverhetzung - разжигание общественной ненависти) включает еще одну любопытную характеристику: оно устанавливает ответственность за любые высказывания и материалы ненавистнического характера, которые были изданы, в том числе и за пределами Германии, как немецкими, так и иностранными гражданами, если они могли иметь влияние на территории Германии, при этом их публикация на немецком языке рассматривается как отягчающее обстоятельство.

В Шотландии на законодательном уровне разрешено использование и распространение агрессивной риторики в адрес представителей различных религиозных конфессий, однако лишь в контексте футбольных матчей, а в Соединенном Королевстве подобные изречения запрещены и ведут к административной, а в некоторых случаях и к уголовной ответственности.

В Нидерландах в дополнение к общему перечню, содержащемуся в Рекомендации Комитета министров Совета Европы N R (97) 20, распространение уничижительных материалов запрещено также в отношении лиц с ограниченными физическими и умственными возможностями, а также лиц как с гомо-, так и гетеросексуальной ориентацией.

Однако даже при наличии своеобразного консенсуса по поводу общих критериев уязвимости, которые могут стать поводом для разжигания ненависти, практика показывает, что существует определенное поле усмотрения для интерпретации со стороны государства. Так, в России в октябре 2011 года рассматривалось уголовное дело в отношении арт-группы "Война", в рамках которого действия двух членов арт-группы, перевернувших милицейские машины, сопровождавшиеся агрессивной риторикой, рассматривались в контексте разжигания ненависти в адрес сотрудников милиции как социальной группы <1>. Такая трактовка была возможна вследствие отсутствия в законодательстве Российской Федерации определения социальной группы, в то время как принадлежность к социальной группе рассматривается как один из критериев при обвинении в разжигании ненависти согласно статье 282 Уголовного кодекса России. В ходе следствия была установлена неправомерность использования понятия "социальная группа" в отношении сотрудников милиции, поскольку логика борьбы с "языком вражды" изначально устанавливает защиту для наиболее уязвимых лиц. Тем не менее часто закон используется для защиты именно тех лиц, которые не только не уязвимы, но и имеют дополнительную защиту (например, сотрудники правоохранительных органов, защищаемые специальными законами). Лишь в некоторых ситуациях применение антиэкстремистского законодательства для защиты определенной социальной группы может быть оправдано, например в случаях нападений на бездомных людей.

<1> Дело против членов арт-группы "Война" Олега Воротникова и Леонида Николаева по мотиву "ненависти к социальной группе "милиция" рассматривалось Следственным комитетом по г. Санкт-Петербургу с сентября 2010 года по октябрь 2011 года.

Подобная позиция подтверждается и прецедентным правом Европейского суда (см., например, дело "Кастеллс (Castells) против Испании" и другие примеры), а на внутригосударственном уровне - в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. N 11 "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности".

В скандинавских странах традиционно свобода слова рассматривается в качестве одной из основополагающих общественных ценностей, что чуть не привело к отмене законодательства о пресечении языка вражды в Норвегии в 1999 году. Трагические события в городах Уттойе и Осло в 2011 году, приведшие к гибели 77 человек в результате терактов против мультикультурализма в Норвегии, на какое-то время послужили причиной прекращения дебатов об отмене подобного законодательства и по сути поставили перед европейским сообществом вопрос о необходимости борьбы с языком вражды в Интернете.

ЯЗЫК ВРАЖДЫ В ИНТЕРНЕТЕ: НАСКОЛЬКО РЕАЛЬНА ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Массовое распространение и легкодоступность социальных сетей, виртуализация рабочих процессов, стирание границ в онлайн-пространстве и возможность действовать анонимно стали плодотворной почвой для распространения языка вражды и риторики ненависти в Интернете, позволив им выплеснуться за рамки внутригосударственных юрисдикций. Впервые вопрос о необходимости принятия согласованных международных мер о преследовании языка вражды в Интернете остро встал после трагедий в Норвегии в июле 2011 года. Напомним, Манифест "2083 - Европейская декларация независимости", в котором норвежский террорист Андерс Брейвик излагал подробный план насильственных действий по борьбе с мультикультурализмом, исламом и мигрантами в Европе, а также включал инструкции к действию для "новобранцев", был опубликован онлайн за полгода до трагических событий, но не привлек к себе должного внимания. Атаки в городах Осло и Уттойе, осуществленные Брейвиком, оказались точной иллюстрацией материалов, изложенных им ранее в Манифесте. Сами события и тот факт, что по сути мировое сообщество было заранее оповещено о трагедии, но не придало этому значения, оказались мощным толчком для активизации различных внутригосударственных и международных инициатив по борьбе с языком вражды и преступлениями на почве ненависти как за счет работы с правоохранительными органами и посредством образования в сфере прав человека, так и на законодательном уровне.

Советом Европы и Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (далее - ОБСЕ) был разработан ряд материалов по работе с молодежью и журналистами с целью предотвращения распространения языка вражды в онлайн-пространстве, а также повышения компетенций относительно выявления и реагирования на риторику ненависти. В Европе Молодежным департаментом Совета Европы была начата информационно-образовательная кампания "Без вражды" (No Hate Speech Movement), а также был реализован ряд подобных локализованных гражданских инициатив.

Однако развитие законодательства, направленного на пресечение языка вражды в Интернете, связано с проблемами, которые требуют разработки и достижения консенсуса по ряду международных правил, а также заключения прямых соглашений с коммерческими интернет-компаниями, такими как Google, Facebook, Twitter и т.д. Помимо проблем, вызываемых анонимностью в Интернете и стиранием границ социально-исторического контекста, глобальный характер Интернета поднимает вопросы о смешанной юрисдикции и кросс-граничной ответственности, которая может наступать, например, за антисемитские высказывания и пропаганду неонацизма на немецком языке, опубликованные гражданином Франции, проживающим в Болгарии.

Как было отмечено ранее, установление причинно-следственной связи между риторикой ненависти в адрес представителей той или иной уязвимой группы и последующим совершением преступления на почве ненависти должно рассматриваться в качестве отягчающего обстоятельства в контексте уголовного законодательства, а именно относительно наличия угроз, предварявших преступление, и возможности планирования нападения. Тем не менее на практике чрезвычайно сложно доказать наличие умысла в разжигании ненависти в отношении подобных высказываний и материалов в Интернете. Следует отметить, что в рамках тренинга ОБСЕ для судей и сотрудников системы правоохранительных органов <1> в этих случаях для выяснения наличия умысла предполагаются определение принадлежности обидчика к радикальным группам, а также история и контекст предыдущих высказываний на форумах и в социальных сетях.

<1> Преступления на почве ненависти: предотвращение и реагирование: Методическое пособие-руководство для НПО в регионе ОБСЕ // Бюро ОБСЕ по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ), 2009.

В данном контексте следует отметить, что, несмотря на явное наличие причинно-следственной связи в случае трагедий в городах Уттойе и Осло, полный текст манифеста и сегодня находится в онлайн-доступе. В то время, как первая часть 1515-страничного текста включает материалы и аргументы, объясняющие мировоззрение Брейвика в отношении борьбы с мультикультурализмом и "исламизацией" Европы, и может быть оспорена Европейским судом в контексте полемики, необходимой в интересах демократического общества, последние главы содержат явные призывы к насилию и дают читателю подробные инструкции по планированию, организации и осуществлению насильственных действий против представителей вышеперечисленных групп.

Представляется логичным, что в отношении распространения высказываний, разжигающих ненависть в отношении той или иной уязвимой группы лиц в онлайн-пространстве, будет применяться то же прецедентное право Европейского суда, что и в отношении дел, касающихся риторики ненависти. Кроме того, специфика онлайн-пространства предполагает наличие ряда особых гарантий, разрешающих вмешательство в деятельность коммерческих компаний, действующих онлайн.

Формально, помимо положений статьи 20 Международного пакта о гражданских и политических правах и рекомендаций Совета Европы, выделяется еще ряд документов международного права, которые обязывают государства предпринимать определенные меры для предотвращения разжигания ненависти. Так, большинство европейских стран подписали Дополнительный протокол к Рамочной конвенции Совета Европы о борьбе с киберпреступлениями <1>, о криминализации актов расистской и ксенофобской природы, совершенных посредством компьютерных систем, за исключением Греции, Ирландии, Российской Федерации, Словакии, Швеции, Монако и Андорры. Однако некоторые исследования демонстрируют низкую эффективность этих мер в связи с отсутствием должных компетенций у сотрудников правоохранительных органов и судебной системы, а также отсутствием или фрагментарным характером баз данных и систем отслеживания.

<1> Ратификация Конвенции и Дополнительного протокола: https://www.coe.int/en/web/conventions/full-list//conventions/treaty/185/signatures?p_auth=YBqLyrrr.

В отношении пресечения языка вражды в Интернете Европейский суд вынес первое Постановление об ответственности интернет-сайта за комментарии пользователей. Это Постановление по делу "Компания "Делфи АС" против Эстонии", которое носит ограниченный характер, поскольку оно затрагивает лишь комментарии к собственным публикациям на новостных коммерческих сайтах и не распространяется на разжигающие ненависть комментарии в социальных сетях (см. § 116 Постановления). Несмотря на это позиция Европейского суда по данному делу открывает новую эпоху в работе по пресечению распространения риторики ненависти в онлайн-пространстве.

В условиях отсутствия единого общепризнанного определения языка вражды в европейском пространстве все большую роль начинает играть гражданское сообщество, продвигающее идеи "мягкого права" в отношении выявления и пресечения языка вражды в Интернете. Так, Европейская сеть против расизма (European Network Against Racism, ENAR) и Европейская информационная сеть против расизма и ксенофобии (European Information Network on Racism and Xenophobia, RAXEN) занимаются лоббированием внесения изменений в законодательство для пресечения языка вражды на внутригосударственном уровне и, помимо этого, осуществляют мониторинг подобных случаев, при необходимости оказывая юридическую помощь пострадавшим. Важным инструментом лоббирования по данному вопросу является централизованный сбор данных, чем занимается Агентство Евросоюза по фундаментальным правам (European Union Agency for Fundamental Rights, FRA) при активной поддержке гражданского сообщества и различных молодежных объединений.

Глобальный характер онлайн-пространства и тот факт, что оно до 85% контролируется частными онлайн-корпорациями, определяют необходимость разработки ряда общих правил по выявлению и пресечению распространения языка вражды в Интернете в сотрудничестве с Google, Facebook, Twitter и т.д. Лишь наличие таких правил позволит создать необходимые предпосылки для внесения корректировок во внутригосударственные законодательства. Ситуация усугубляется тем, что большинство интернет-корпораций зарегистрированы в США, где свобода выражения мнения и свобода печати имеют приоритет согласно Первой поправке к Конституции США, кроме того, Конгресс США не вправе принимать какое-либо законодательство, ограничивающее эти свободы. Существенным препятствием является и объем онлайн-информации, подлежащей проверке: ежедневно лишь Facebook генерирует порядка 3,5 биллионов единиц контента, более 70% которого не сами публикации, а комментарии пользователей к ним. По данным Facebook и Twitter, именно в комментариях содержится наибольшее количество высказываний, которые квалифицируются как язык вражды. Попытки разработать системы автоматического мониторинга языка вражды с помощью компьютерного лингвистического анализа показали ограниченность подобной методики вследствие невозможности оценки контекста и умысла.

Тем не менее 31 мая 2016 г. Европейская комиссия в сотрудничестве с представителями Facebook, Twitter, YouTube и Microsoft подписали Кодекс поведения в отношении противозаконных проявлений языка вражды <1>. Согласно этому Кодексу интернет-корпорации признают наличие корпоративной ответственности в поддержании ценностей свободы слова, а также соблюдение фундаментальных прав в онлайн-пространстве. Корпорации признают масштаб негативного влияния высказываний и публикаций материалов, характеризующихся понятием "язык вражды", как на индивидов, так и на группу лиц и обязуются разработать и усовершенствовать внутренние механизмы выявления и пресечения риторики ненависти, а также расширить сотрудничество с гражданским сообществом в работе над данной проблемой.

<1> European Commission and IT Companies announce Code of Conduct on illegal online hate speech // http://europa.eu/rapid/press-release_IP-16-1937_en.htm.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Работа с предотвращением языка вражды как с помощью законодательных, так и гражданских действий открывает ящик Пандоры с точки зрения возможности поляризованных трактовок вследствие различий в национальных социокультурных контекстах, политической ситуации, а также с учетом отсутствия в настоящее время международного консенсуса по пресечению языка вражды в Интернете, когда установление национальной юрисдикции затруднено отсутствием формальных "границ" в онлайн-пространстве, а также сложностью предсказать эффект того или иного высказывания в рамках глобальной сети.

Краткий анализ, проведенный в данной статье, демонстрирует комплексный характер многофакторной оценки того, была ли нарушена грань между правом на свободу слова и печати и необходимыми мерами по защите общественного правопорядка, а также чести и достоинства граждан. Эта грань особенно тонка, когда речь фактически идет о нормализации отдельных элементов языка вражды в политической риторике и СМИ в качестве ответной реакции на события, которые могут быть интерпретированы как посягательства на национальные ценности и традиционные устои.

Необходимо отметить, что в условиях отсутствия общепринятого определения языка вражды на законодательном уровне наблюдается определенная эволюция в отношении перечня уязвимых групп. Следуя примеру Нидерландов, в ряде стран идет обсуждение вопроса о включении людей с ограниченными физическими и умственными возможностями в этот перечень. На международном уровне проходят дебаты о необходимости расширения самого понятия уязвимых групп с целью защиты не только представителей самих групп, но и людей, которые в своей профессиональной или гражданской деятельности связаны с ними. Данное положение позволит, например, квалифицировать высказывания нацистского характера и угрозы в адрес волонтеров-европейцев, работающих в лагере для беженцев, как язык вражды, вне зависимости от того, что сами волонтеры в силу их национального состава и ряда других признаков могут не относиться к уязвимым группам.

Законодательная работа и правовая практика по выявлению и пресечению языка вражды должны проводиться в более широком контексте и во взаимосвязи с мерами борьбы с преступлениями на почве ненависти, а также с учетом комплексной оценки поведения подозреваемого в онлайн-пространстве. Данный процесс невозможен без закрепления этой логики во внутригосударственных и международных нормах и практике Европейского суда, а также повышения компетенций и уровня информированности сотрудников правоохранительных органов и судебной системы. Наконец, что касается онлайн-пространства, которое контролируется в значительной степени частными интернет-корпорациями, необходимость реагирования и пресечения языка вражды обусловливает потребность в установлении общепринятых норм, имеющих обязательный характер как с точки зрения традиционного, так и "мягкого" права.