Мудрый Юрист

Коррупция, суверенитет и конституционная политическая экономия *

<*> Статья подготовлена в рамках проекта "Формирование правовых гарантий качественного воспроизводства политической элиты в Российской Федерации в контексте совершенствования публично-властных отношений и подготовки к федеральному избирательному циклу 2016 - 2018 гг.", реализуемого при поддержке РНФ (договор N 14-18-00168 от 23.06.2014).

Болдырев Олег Юрьевич, аспирант кафедры конституционного и муниципального права юридического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова (МГУ).

В статье раскрывается связь коррупции и ограничения народного и государственного суверенитета на примере экономического суверенитета. Показано, что если в условиях, когда сувереном выступает не народ, а монарх, угрозу представляет "злоупотребление" государственным суверенитетом, то для республиканских государств угроза состоит в создающем коррупционно опасную дискрецию власти выхолащивании народного суверенитета, размывании государственного суверенитета в виде перевода государственных функций в "услуги" и коррупционно мотивированной уступки последнего иным субъектам. На примере суверенитета в экономической сфере показано, что ограничение народного суверенитета в части возможности контроля за властью создает угрозу уступки государственного суверенитета.

Ключевые слова: коррупция, государственный суверенитет, народный суверенитет, экономический суверенитет, конституционная политическая экономия.

Corruption, Sovereignty and Constitutional Political Economy

O.Yu. Boldyrev

Boldyrev Oleg Yu., Postgraduate Student of the Department of Constitutional and Municipal Law of the Law Faculty of the Lomonosov Moscow State University (MSU).

The article on the example of economic sovereignty reveals the relationship of corruption and limitations of the people and state sovereignties. When the sovereign is not the people but the monarch, the threat is in "abuse" by state sovereignty; for the republic the threat is in emasculation of the people sovereignty, that creates the corruptionally dangerous discretion of the power, and in the erosion of state sovereignty in the form of the transfer of government functions in the "services" and corruptionally motivated concessions of these "services" to other subjects. On the example of the economic sovereignty it is shown that the limitation of the people sovereignty in its possibility of the control over the power poses a threat of the concessions of the state sovereignty.

Key words: corruption, state sovereignty, national sovereignty, economic sovereignty, constitutional political economy.

Проблематика коррупции исследуется в рамках экономики, политологии и других общественных наук, а также криминологии, уголовного и административного права; появляются международные конвенции и "стандарты" по борьбе с коррупцией. Однако коррупция в не меньшей степени и проблема конституционно-правовая. Как точно заметил С.Н. Шевердяев, если бы коррупция до сих пор воспринималась в качестве отдельных, не связанных, изолированных друг от друга индивидуальных актов злоупотреблений полномочиями, взяточничества и т.д., то конституционное право никогда бы не разглядело этого явления в силу больших категорий, с которыми оно традиционно работает <1>. Действительно, проблема коррупции лежит в русле классической проблематики конституционного права - пресечения возможности монополизации власти и злоупотребления ею, подконтрольности власти народу (суверену) и ответственности перед ним. Характер же злоупотреблений властью со временем менялся: от тирании до коррупции, в том числе подрывающей суверенитет. Последний вид злоупотреблений более актуален для современных республиканских по форме правления государств. Если в условиях абсолютной монархии, когда единоличная власть рассматривалась как суверен, практически не возникало угрозы уступки ею своего суверенитета в ущерб национальным интересам, скорее, стояла проблема возможности "злоупотребления суверенитетом", то для республиканских государств проблема иная: власть, сувереном не являющаяся, может быть заинтересованной в следующем.

<1> Данный тезис прозвучал в докладе С.Н. Шевердяева на Круглом столе "Системная коррупция как проблема науки конституционного права", состоявшемся 2 июня 2016 г. на юридическом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова.
  1. Применительно к суверенитету народа (здесь и далее выделено автором. - О.Б.) - его максимально ограничить, а в пределе - лишить. Это позволяет, во-первых, сконцентрировать в своих руках максимальную дискрецию власти, которая и таит в себе коррупционную угрозу. Если народ решает большинство существенных вопросов общественной и социально-экономической жизни самостоятельно, например, на императивных референдумах (лучший пример - Швейцария), то простор для коррупционно-опасной дискреции органов государственной власти и должностных лиц снижается. И, во-вторых, ограничить возможность народа контролировать деятельность власти. В отсутствие надлежащего контроля угроза уже и в том, что власть может предать интересы представляемого ею народа-суверена и государства (в пользу внешних и транснациональных субъектов), т.е. ограничение народного суверенитета влечет угрозу утраты и государственного.
  2. Применительно к суверенитету государства республиканская власть может оказаться, во-первых, заинтересована максимально ужать, "сбросить с плеч" государственный суверенитет - в той части, в которой он воспринимается ею как сфера ответственности перед народом и, соответственно, как бремя, и, во-вторых, готова легко уступить его иным субъектам (и здесь угроза коррупционного принятия подобных решений).

Проиллюстрируем указанные тезисы примерами.

В части первого яркий пример - законодательное закрепление всевозможных ограничений для проведения референдума, т.е. прямого народного волеизъявления. В том числе по кругу вопросов. И вплоть до формулировки, закрепленной в действующей редакции Федерального конституционного закона "О референдуме Российской Федерации", согласно которой не допускается проведение референдума по вопросам, отнесенным Конституцией РФ и федеральными конституционными законами к исключительной компетенции федеральных органов государственной власти (подп. 10 п. 5 ст. 6). Фактически это и выхолащивание института референдума, и присвоение полномочий народа его представителями. В целом же применительно к самой возможности ограничения круга вопросов, разрешенных к вынесению на референдум, проблема концептуальная: допустимо ли, чтобы представители народа (суверена) ограничивали народ в возможности прямого волеизъявления и определяли, какие вопросы представляемому ими народу можно "доверить" решать, а в каких народ "не достаточно компетентен"? По аналогии с гражданским правом: можно ли представить, чтобы поверенный лишал исходных полномочий доверителя? В условиях, когда в Конституции РФ 1993 г., как отмечают эксперты, отсутствуют механизмы защиты референдума от ограничений <2>, гарантией могла бы стать статья 3 Конституции, но только в случае, если бы Конституционный Суд истолковал ее указанным образом, чего пока не сделано.

<2> Научный макет Новой Конституции России / Под общ. ред. С.С. Сулакшина. М.: Научный эксперт, 2011. С. 95.

Другой пример - получившая распространение на Западе, а затем нормативное закрепление в законодательстве как зарубежных стран, так и постсоветской России доктрина "свободного мандата". Аргументы о том, что досрочный отзыв "неэффективен", требует дополнительных расходов и т.п., уводят в сторону от главного вопроса: имеет ли суверен право отозвать своих представителей? Если имеет, то все остальные вопросы вторичны и на самом деле решаемы.

В части второго (сжатия и "сбрасывания с плеч" бремени государственного суверенитета) наблюдаются две ситуации:

  1. в рамках концепции "сервисного государства" - постепенный перевод фундаментальных государственных функций в "услуги": традиционные функции (охрана правопорядка, оборона, непосредственно государственное управление) в максимальной степени переводятся на аутсорсинг; социальные - коммерциализируются, в т.ч. с допуском зарубежного частного бизнеса (в рамках ГАТС и т.п.) <3>, что по определению минимизирует участие государства;
<3> Александрова О.А. Социальная политика в условиях социально-экономической и идейной десуверенизации // Народонаселение. 2015. N 4.
  1. практически снятие с себя социальной ответственности за благосостояние граждан, что произошло в начале 1990-х гг. в России в рамках "шоковой терапии".

В части же третьего (уступки государственного суверенитета иным субъектам) наиболее велика опасность не просто создания условий для коррупции, но и непосредственного коррупционного принятия подобных решений.

Ниже рассмотрим проблематику коррупции в контексте ограничений экономического суверенитета государства и народа.

Коррупция и ограничение народного экономического суверенитета

Термин "экономический суверенитет", а также синонимичные ему либо обозначающие его отдельные элементы уже активно используются не только в экономической, геополитической и другой обществоведческой литературе <4>, но и в юридических работах <5> (чаще международно-правовых <6>, но также и в конституционно-правовых <7>), в международных <8> и национальных нормативно-правовых актах <9>, решениях Конституционного Суда РФ <10>, других официальных документах <11>.

<4> См., напр.: Ершов М.В. Экономический суверенитет России в глобальной экономике. М.: Экономика, 2005; O'Hagan J.W. Shared Economic Sovereignty: Beneficial or Not and Who Decides? URL: http://www.iiea.com/blogosphere/new-iiea-publication-by-professor-iohn-ohagan-on-economic-sovereignty; Zhongying P. Globalization vs. Economic Sovereignty. URL: http://yaleglobal.yale.edu/content/globalization-vs-economic-sovereignty и др.
<5> См., напр.: Фархутдинов И.З. Экономический суверенитет государства в условиях глобализации // Право и безопасность. 2008. N 3 и др.
<6> См., напр.: Блищенко И.Н., Дориа Ж. Понятие экономического суверенитета государства // Правоведение. 2000. N 1 и др.
<7> См., напр.: Ципун А.В. Конституционно-правовые основы регулирования международных экономических отношений: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009.
<8> В особенности в актах т.н. "Нового международного экономического порядка" (НМЭП).
<9> См., напр.: Федеральный закон от 08.12.2003 N 164-ФЗ "Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности".
<10> См., в частности: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 апреля 2004 г. N 8-П.
<11> См., в частности: Заявление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 19 июня 1998 г. "О государственных финансовых обязательствах Российской Федерации по государственным внешним заимствованиям Российской Федерации" (принято Постановлением ГД ФС РФ от 19.06.1998 N 2644-II ГД). URL: https://www.lawmix.ru/pprf/142107.

Выделяемый по критерию объекта "экономический" суверенитет не противопоставляется традиционно выделяемым по критерию субъекта государственному, народному и национальному суверенитету, а дополняет их. Соответственно, можно говорить об экономическом суверенитете государства (государственном экономическом суверенитете), экономическом суверенитете народа (народном экономическом суверенитете), экономическом суверенитете нации (национальном экономическом суверенитете) и т.д.

Приведем три примера ограничений народного экономического суверенитета, связанных с коррупцией.

  1. Первый - выведение ряда субъектов, наделенных властными полномочиями в финансово-экономической сфере, из числа органов государственной власти с четким конституционно-правовым статусом, строго вписанных в систему разделения властей и потому однозначно подконтрольных народу, его представителям или формируемым ими контрольно-счетным органам, а также передача государственных полномочий в финансово-экономической сфере иным субъектам. Несколько иллюстраций к сказанному.

1.1. Центральный банк. Проблема актуализирована внедрением концепции "независимости Центрального банка" в рамках т.н. "конституционной экономики" и нормативным закреплением этой "независимости". При этом Центральный банк становится не столько независимым, сколько неподконтрольным именно народу (суверену), его представителям в парламенте и формируемым ими контрольно-счетным органам <12>. Отсутствие институционализированной публичной подконтрольности народу и его представителям влечет за собой угрозу уже скрытой зависимости от иных сил, в т.ч. криминальных и зарубежных. Таким образом, ограничение народного экономического суверенитета (в форме возможности полноценного контроля) создает риск ограничения уже и государственного экономического суверенитета в случае, если в отсутствие должной подконтрольности Центральный банк (его руководство) окажется зависимым от внешних сил и проводящим не суверенную политику. Так, в выводах, сделанных Счетной палатой РФ относительно деятельности Центрального банка в период дефолта 1998 г., говорилось: "Отмежевавшись от государства, Банк России придает своим действиям форму законности... не отвечает за негативные последствия для государства запущенных им (Банком России) финансовых механизмов" <13>. И сегодня ряд экспертов отмечает проведение Центральным банком России финансовой политики, ограничивающей государственный экономический суверенитет <14>. Но если оценка кредитно-денежной политики - в большей степени предмет экономической полемики, то с конституционно-правовой точки зрения важно иное: ограничение народного экономического суверенитета и выведение Центрального банка из числа полноценно подконтрольных народу и его представителям органов влекут угрозу проведения им в т.ч. и коррупционно обусловленной политики, ограничивающей уже государственный экономический суверенитет.

<12> Так, проблема препятствования Центральным банком проверке Счетной палатой РФ, выполнявшейся по поручению Совета Федерации ФС РФ, обсуждалась на заседании Совета Федерации еще в апреле 1998 г. (т.е. до дефолта). См.: Федеральное Собрание Российской Федерации. Совет Федерации. Стенограмма тридцать первого заседания Совета Федерации, 1 апреля 1998 г., Москва, 1998. С. 128. После дефолта 1998 г. Счетная палата РФ наконец смогла провести проверку деятельности Центрального банка, однако полностью это проблему не решило.
<13> Отчет по результатам проверки эффективности и целесообразности расходования Центральным банком Российской Федерации государственных средств, выданных им в виде кредитов коммерческим банкам за период с августа 1998 года по ноябрь 1998 г. // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 1999. N 9. С. 33.
<14> См., например: работы, а также выступления и публикации академика РАН, советника Президента России и члена Национального финансового совета С.Ю. Глазьева; академика РАН и члена комитета Государственной Думы РФ по финансовому рынку Б.С. Кашина; д. э. н., профессора Финансового университета при Правительстве Российской Федерации М.В. Ершова; д. э. н., зав. кафедрой международных валютно-кредитных отношений МГИМО(У) МИД России В.Ю. Катасонова и др.

1.2. Другой пример, реже рассматриваемый в экономической плоскости, - выведение из системы разделения властей Президента РФ. Наличие ряда полномочий - определять "основные направления внешней и внутренней политики", фактически определять кадровый состав Правительства и реально руководить его деятельностью; представлять к назначению кандидатуру Председателя Центрального банка и ставить вопрос об освобождении его от должности и т.п. - делает Президента РФ одной из ключевых "экономических властей" в государстве. Однако совокупность, во-первых, его не вписанного четко в систему разделения властей конституционно-правового статуса, в рамках которого формально Президент не возглавляет исполнительную власть и не несет ответственность за ее действия, во-вторых, норм Федерального закона "О парламентском расследовании Федерального Собрания Российской Федерации", не допускающего расследования действий Президента, в-третьих, включения Президента, в прямое нарушение Конституции РФ <15>, в круг субъектов, участвующих в формировании Счетной палаты РФ (сначала изменениями в прежний закон, а затем и нормами нового Федерального закона "О Счетной палате Российской Федерации") в значительной степени выводит эту едва ли не ключевую, в т.ч. и "экономическую", власть в стране из-под полноценного народного контроля. Тем самым такая совокупность условий создает для Президента соблазн принимать экономические решения и "направлять" экономическую политику, руководствуясь в том числе коррупционной логикой и тем, что ответственность за последствия можно будет переложить на Центральный банк (также во многом выведенный из-под народного контроля) и Правительство РФ (закрепленная же в Федеральном конституционном законе от 17.12.1997 N 2-ФКЗ "О Правительстве Российской Федерации" коллегиальность принятия решений позволяет и его членам избежать личной ответственности за свои действия).

<15> Игнорирование того, что нормы Конституции РФ четко закрепляют исчерпывающий перечень субъектов, участвующих в формировании Счетной палаты РФ, представляется, является нарушением Конституции РФ - равно как и нарушением базовых принципов науки об управлении, требующих разделения субъекта и объекта контроля и не допускающих участие последнего в формировании первого. К сожалению, Конституционный Суд РФ пока не признал данные нормы неконституционными.

1.3. В условиях закрепления в Конституции РФ контроля лишь за "бюджетом" (п. 5 ст. 101) у исполнительной власти возникает соблазн максимально возможного по объему выведения средств из бюджета в различные "внебюджетные" и иные подобные фонды с неоднозначным конституционно-правовым статусом и четко не вписанные в систему разделения властей. В 1995 г. при принятии первого Федерального закона "О Счетной палате Российской Федерации" победило расширительное толкование понятия "бюджет", как аккумулирующего все финансовые ресурсы государства, которые вне зависимости от своего названия должны быть подконтрольны народу и его представителям. Данный подход представляется верным с точки зрения реализации народного экономического суверенитета и пресечения стимулов для государственной (в первую очередь исполнительной) власти инициировать перевод части бюджетных средств в различные "внебюджетные" и иные фонды, строго формально под понятие "бюджет" при его буквальном толковании не подпадающие <16>. Соответствует он и п. 3 ст. 18 Лимской декларации о руководящих принципах контроля: "Все управление государственными финансами, независимо от того, отражены они в национальном бюджете или нет, должно быть объектом контроля высшего контрольного органа. Управление теми частями государственных финансов, которые исключены из национального бюджета, не должно выводиться из-под контроля высшего контрольного органа" <17>, а также представляется верным с точки зрения конституционно-правового толкования: Конституция России не расшифровывает понятие "бюджет", а каких-либо "внебюджетных фондов" не предусматривает. Однако позиция законодателя может меняться, в связи с чем представляется важным зафиксировать соответствующее толкование конституционной категории "бюджет" Конституционным Судом РФ.

<16> Причем делаться это может (и обычно делается) под самыми прекраснодушными предлогами, например, под предлогом "большей эффективности и надежности целевых фондов" и т.п.
<17> Лимская декларация руководящих принципов контроля. Принята IX Конгрессом Международной организации высших органов финансового контроля (ИНТОСАИ) в г. Лиме (Республика Перу) в 1977 г. URL: http://www.ach.gov.ru/activities/international/intosai-working-group-on-key-national-indicators/documents-of-intosai/the-lima-declaration-of-guidelines-on-monitoring.php.

1.4. Еще один пример - антиконституционная (в нарушение ст. 114 Конституции России) передача полномочий Правительства по управлению федеральной собственностью иным субъектам, например, Центральному банку (ему переданы золотовалютные резервы, объем которых может в разы превышать объем средств федерального бюджета; находящийся в федеральной собственности пакет акций ПАО "Сбербанк"), Управлению делами Президента РФ (в т.ч. значительный объем загрансобственности Российской Федерации) <18> или даже юридическим лицам (например, передача Правительством РФ находящегося в собственности Российской Федерации контрольного пакета в 35% акций РАО "Газпром" в доверительное управление самому РАО "Газпром" - в нарушение, в частности, п. "г" ч. 1 ст. 114 Конституции РФ, ст. ст. 1014 и 1026 ГК РФ <19>). Еще большую угрозу представляет попытка законодательного закрепления, иначе говоря, легализации подобных тенденций. Так, внесенный Правительством проект Федерального закона N 137443-6 от 30.01.2013 "О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российской Федерации и установлении требований к работникам специализированной финансовой организации, учреждаемой Правительством Российской Федерации" <20> предполагал передачу ряда суверенных полномочий Российской Федерации в финансовой сфере, в т.ч. управление средствами т.н. "суверенных фондов", управление государственным долгом и даже его учет <21>, а также право выступать от имени Российской Федерации при заключении договоров доверительного управления средствами Фонда национального благосостояния <22> коммерческому юридическому лицу в форме ОАО <23>.

<18> Представляется, что нарушением Конституции РФ был уже п. 3 Указа Президента Российской Федерации от 02.08.1995 N 797 "Об Управлении делами Президента Российской Федерации" (в ред. от 11.12.1996), согласно которому постановлялось Правительству Российской Федерации "передать Управлению делами Президента РФ... полномочия по управлению и распоряжению объектами федеральной собственности".
<19> По данному инциденту Счетной палатой Российской Федерации было официально направлено Представление Председателю Правительства Российской Федерации от 29.05.1998 (исх. N 02-605/02), где, в частности, содержалось предложение признать по согласованию с РАО "Газпром" данный договор от 20.12.1997 недействительным с момента заключения, как не соответствующий закону, и принять 35-процентный пакет акций РАО "Газпром", находящийся в федеральной собственности, к непосредственному управлению Правительством РФ в соответствии с требованием п. "г" ст. 114 Конституции РФ. В связи с непринятием мер Правительством далее было официальное Обращение Счетной палаты РФ в Генеральную прокуратуру РФ от 29.05.1998 (исх. N 02-606/02).
<20> Проект Федерального закона N 137443-6 "О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российской Федерации и установлении требований к работникам специализированной финансовой организации, учреждаемой Правительством Российской Федерации" (в ред., внесенной в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 12.09.2012)". URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=PRJ;n=98101.
<21> Пункт 2 статьи 1 данного законопроекта - в то время как действующее законодательство возлагает соответствующие полномочия на Правительство и Министерство финансов (п. 1 ст. 101 Бюджетного Кодекса РФ). Кстати, еще в 90-е годы Счетной палатой РФ отмечалась передача "некоторых контрольных функций" в части займов "различным негосударственным организациям и фондам". См.: Основные проблемы эффективного использования средств займов Международного банка реконструкции и развития (Аналитическая записка по материалам проверок Счетной палаты Российской Федерации) // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 1999. N 3. С. 74; а также: п. 5 "Выводов" Отчета Счетной палаты РФ "О результатах проверки Российского центра приватизации в части законности и эффективности использования займов, предоставленных международными финансовыми организациями на содействие осуществлению приватизации и поддержку предприятий" // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 2000. N 2 (26). С. 37.
<22> Подпункт "б" пункта 1 статьи 1 данного законопроекта.
<23> Действующее законодательство (в т.ч. абз. 2 п. 1 ст. 96.11 БК РФ) также предполагает возможность противоречащей Конституции РФ передачи полномочий по управлению федеральной собственностью иным лицам, однако концепция данного законопроекта прямо устанавливает передачу конституционных полномочий исполнительной власти коммерческому юридическому лицу - ОАО, отвечающему, в соответствии с п. 1 ст. 96, п. 1 ст. 99 ГК РФ (в редакции, действовавшей на момент внесения законопроекта), п. 1 ст. 3 ФЗ "Об акционерных обществах", в случае частичной или полной утраты вверенных средств, исключительно своим имуществом, которое в данном случае, очевидно, будет несопоставимо меньше масштаба передаваемых в управление средств. А при том что в концепции законопроекта предполагалось закрепление 100% акций ОАО в собственности государства, ответственность формально ОАО будет фактически осуществляться государственными же средствами, что создает большую угрозу экономическому суверенитету государства.

Еще более парадоксальной является норма Федерального закона от 27.09.2013 N 253-ФЗ "О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", п. 2 ст. 2 которого передает, в нарушение Конституции РФ (в т.ч. п. "д" ст. 71, подп. "г" п. 1 ст. 114) и п. 1 ст. 214 Гражданского кодекса РФ, не просто управление имуществом <24>, но "полномочия собственника федерального имущества РАН" Правительству РФ (а изначально в законопроекте - непоименованному специализированному органу) <25>. То есть передаются принадлежащие в полном объеме и их совокупности лишь самой Российской Федерации полномочия по владению, пользованию и распоряжению, в т.ч. и отчуждению.

<24> Идеологи реформы РАН среди использовавшихся ими аргументов отмечали "неэффективность управления" имуществом РАН.
<25> В п. 2 ст. 2 закреплялась следующая формулировка: "Полномочия собственника федерального имущества, закрепленного за российскими научными организациями Российской академии наук, осуществляет специально уполномоченный Правительством Российской Федерации федеральный орган исполнительной власти". См.: проект Федерального закона от 01.07.2013 N 305828-6 "О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации". URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=PRJ;n=107907.

1.5. На стыке двух предыдущих подпунктов - проблема перевода значительного объема финансовых средств и передачи другого федерального имущества государственным корпорациям, рассматриваемым некоторыми исследователями как инструмент "неявной приватизации государства" <26> и критикуемым за неопределенный статус и недостаточную подконтрольность <27>, так, лишь 7 мая 2009 г. Федеральным законом N 88-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О государственной корпорации "Ростехнологии" были внесены изменения о том, что Счетная палата РФ осуществляет финансовый контроль за деятельностью ГК "Ростехнологии". Неоправданно же высокие (по мнению ряда специалистов, а также в сравнении с зарплатами лиц, занимающих высшие государственные должности и управляющих государственным имуществом в развитых странах) зарплаты и "бонусы" топ-менеджерам государственных корпораций, а также других юридических лиц, контрольный пакет акций которых находится в федеральной собственности, представляется, иллюстрирует завуалированную форму легализованной коррупции.

<26> Сулакшин С.С. Категория, структура государственного суверенитета и состояние России // Проблема суверенности современной России: Материалы Всероссийской научно-общественной конференции, 6 июня 2014 г., Москва / Центр научной политической мысли и идеологии. М.: Наука и политика, 2014. С. 14.
<27> См.: Сильвестров С.Н., Городецкий А.Е. Развитие институциональных исследований в ИЭ РАН в 2005 - 2010 гг. // Вестник экономической безопасности. 2010. N 6. С. 89.
  1. Второй пример завуалированных ограничений народного экономического суверенитета, связанных с коррупцией, - постепенная подмена контрольной функции представительной и законодательной власти и формируемых ею контрольно-счетных органов т.н. "государственным/конституционным аудитом" (изобретение "конституционной экономики" <28>), что получает уже и законодательное закрепление <29>. Данная тенденция также представляется опасной с точки зрения народного экономического суверенитета: возникает угроза постепенной утраты народом (сувереном) возможности осуществлять (через представительные и формируемые ими контрольно-счетные органы) полноценный контроль за бюджетом и в целом за национальной экономикой (исследователи отмечают, что "сам термин "аудит" носит преимущественно частноправовой характер" <30>, ассоциируется с отношениями, регулируемыми Федеральным законом "Об аудиторской деятельности" - все это также является косвенным следствием постепенного перенесения "рыночного мышления" на публичную сферу, характерного для признаваемого создателем "конституционной экономики" Дж. Бьюкенена).
<28> См.: Степашин С.В. Конституционный аудит. М.: Наука, 2006, С. 24 - 29; Соломатина Н.Н. Конституционный аудит как элемент конституционной экономики // Вестник ВГУ. Серия "Право". 2007. N 2 (3).
<29> Термин "аудит" был включен в Бюджетный кодекс Российской Федерации изменениями от 26.04.2007 (N 63-ФЗ), а позже и в ФЗ "О Счетной палате Российской Федерации".
<30> Рябова Е.В., Лозовой М.М. Понятие конституционного аудита и его роль в гражданском обществе. URL: http://www.rusnauka.com/27_NNM_2011/Pravo/2_93807.doc.htm#_ftnref6.
  1. Третий пример ограничений народного экономического суверенитета, связанных с коррупцией, пересекается с тем, о чем уже говорилось, - ограничение возможности народа провести референдум по вопросам социально-экономической политики (в прежней редакции ФКЗ "О референдуме Российской Федерации" даже прямо закреплялся запрет на вынесение на референдум ряда вопросов в бюджетно-налоговой сфере), а также вопросам стратегическим для обеспечения экономического суверенитета государства. Как известно, ряд государств пошел на ограничение своего суверенитета в рамках вступления в ЕС или предшествовавшие ему интеграционные образования (а также отказался от этого) на основе референдумов <31>. Швейцария на основе референдума от 5 июня 2005 г. присоединилась к шенгенским и дублинским соглашениям; на референдум же выносился и вопрос о введении ограничений в миграционной политике. Летом 2016 г. прошел референдум о выходе из ЕС в Великобритании. Таким образом, референдум часто используется и как инструмент обеспечения народного суверенитета, и как усложненный механизм передачи части государственного (в т.ч. экономического) суверенитета наднациональным образованиям. В России же решением ЦИК РФ, подтвержденным решением Верховного Суда РФ, было отказано в проведении референдума по вопросу присоединения к ВТО, причем по сомнительным с конституционно-правовой точки зрения основаниям <32>. Данное ограничение народного суверенитета повлекло за собой уже долгосрочное ограничение государственного экономического суверенитета, а последнее - вновь повлекло за собой ограничение народного суверенитета: "связывание рук" любой последующей власти (а соответственно, и избравшему ее народу), которая, несмотря на мандат народного доверия, оказывается ограничена в инструментах проведения собственной экономической политики. Аналогично народу Украины не дали возможность осуществить непосредственное волеизъявление на референдуме по вопросу вступления в Таможенный Союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном или в Ассоциацию с ЕС <33>. Несмотря на то что последняя рассматривается как угроза экономическому суверенитету именно Украины <34>, вопрос членства Украины в договоре об ассоциации с ЕС был вынесен на референдум (хотя и консультативный и не оказавший влияния на политическое решение) не в этом государстве, а в Голландии.
<31> См., напр.: Бартоле С. Членство в Европейском союзе, пересмотр Конституций и референдумы // Сравнительное конституционное обозрение. 2004. N 3 (48).
<32> Подробнее см.: Болдырев О.Ю. Защита прав предпринимателей конституционно-правовыми методами в связи с присоединением России к ВТО // Предпринимательское право. 2013. N 2; Муранов А.И. Обязательства, которых мы не знаем. Вступление России в ВТО: точка зрения юриста. URL: http://stop-vto.ru/2011/11/13/obyazatelstva-kotoryih-myi-ne-znaem-vstuplenie-rossii-v-vto-tochka-zreniya-yurista/; Грачев Н.И. Экономическая стратегия, членство в ВТО и государственный суверенитет России // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 5 "Юриспруденция". 2014. N 4. С. 55 - 62.
<33> См., напр.: Болдырев О.Ю. Россия и Украина: общность проблемы защиты экономического суверенитета // Верховенство права як основа сучасного конституцiоналiзму. VI Тодиковскi читання. Збiрка тез наукових доповiдей i повiдомлень мiждународной молодих учених, астрантiв i студентiв (27 - 28 вересня 2013 року) / За заг. ред. проф. А.П. Гетьмана. Нацiональный унiверситет "Юридична академiя iменi Ярослава Мудрого". Харькiв: Права людини, 2013.
<34> Глазьев С.Ю. Авантюра с ЕС лишит Украину суверенитета в торговле. URL: http://ria.ru/economy/20131017/970855207.html.

Игнорируя волю народа (суверена), государственная власть получила возможность осуществлять уступку государственного суверенитета, в т.ч. при присоединении к международным организациям и межгосударственным объединениям, заключая иные долгосрочные международные обязательства, а также инвестиционные и концессионные соглашения, "соглашения о разделе продукции" и т.д. В условиях полной дискреции власти на принятие подобных долгосрочно ограничивающих экономический суверенитет государства решений, а также отсутствия в Конституции и законодательстве России (в отличие от ряда других государств) специальных усложненных процедур их принятия <35> возникает угроза принятия их по коррупционным мотивам.

<35> См., напр.: Болдырев О.Ю. Экономический суверенитет государства: элементы и механизмы защиты // Сравнительное конституционное обозрение. 2014. N 3; Осминин Б.И. Заключение и имплементация международных договоров и внутригосударственное право. М.: Инфотропик Медиа, 2010.

Коррупция и ограничения государственного экономического суверенитета

С конституционно-правовой точки зрения важным представляется системное ограничение дискреции исполнительной власти (не строго формально, но фактически, включая и Президента РФ) в возможности принятия решений и обязательств, ограничивающих экономический суверенитет государства. Так, в п. 7 Указа Президента РФ от 24.12.1993 N 2285 "Вопросы соглашений о разделе продукции при пользовании недрами" и в принятом Государственной Думой 14 июня 1995 г. проекте Федерального закона "О соглашениях о разделе продукции" (далее - ФЗ "О СРП") исполнительной власти фактически предоставлялась возможность передачи принадлежащего Российской Федерации права регулирования потоков сырья на мировые рынки в руки частных компаний, что лишало Россию возможности ограничивать поставки недропользователем его доли из прибыльной части сырья, а также лишало всей компенсационной части сырья (см., в частности, п. 2 ст. 9 законопроекта), причем согласно п. 10 Указа Президента РФ и ст. 17 законопроекта внесение изменений в соглашение допускалось лишь по взаимному согласию сторон, что противоречило и ст. 451 ГК РФ, а позже указывалось в качестве проблемы в Отчете Счетной палаты (абз. 4 п. 1 "Выводов" Отчета): "...соглашения о разделе продукции "Сахалин-1" и "Сахалин-2" в нарушение ст. 10 Закона РФ "О недрах" и ст. 40 Закона "Об иностранных инвестициях в РСФСР", действующих на момент заключения данных Соглашений, фактически являются бессрочными" <36>. Риски, которые несли с собой указанные и иные положения законопроекта, были отмечены на заседании Комитета Совета Федерации по бюджету, финансам, таможенному и налоговому регулированию 3 июля 1995 г., и 3 октября 1995 г. законопроект был отклонен Советом Федерации.

<36> Отчет Счетной палаты по результатам проверки реализации Соглашений о разделе продукции на Сахалине, утвержденный Постановлением Коллегии Счетной палаты Российской Федерации от 25.02.2000 N 6 (198) // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 2000. N 8 (32).

Отсутствие конституционных ограничений в отношении приватизации государственного имущества, в т.ч. его отдельных видов (присутствующих в зарубежных конституциях <37> и предлагающихся исследователями в вариантах конституционной реформы России <38>), влекут большую дискрецию конкретной власти в этом вопросе и, соответственно, коррупционную опасность. Так, встают вопросы о подоплеке действий должностных лиц, имевших отношение к приватизации стратегических, в т.ч. оборонных предприятий в интересах зарубежных субъектов <39>. Аналогичный вопрос встает и применительно к действиям должностных лиц, имевших отношение к направлению значительной части ресурсов в кредитно-финансовые учреждения и к их вложению в валюту и ценные бумаги государств, не являющихся стратегическими союзниками России, и без достаточной диверсификации, проводивших политику, ведущую к зависимости от импорта иностранной наукоемкой продукции, включая критически важную, к зависимости от зарубежных стандартов (которые нередко выступают не столько заслоном от некачественной продукции, сколько инструментом конкурентной борьбы), и осуществлявших иные действия, создающие угрозу экономическому суверенитету государства.

<37> Андреева Г.Н. Конституционные пределы приватизации имущества, находящегося в собственности государства: анализ зарубежного опыта // Реформы и право. 2011. N 1.
<38> Научный макет Новой Конституции России / Под общ. ред. С.С. Сулакшина. М.: Научный эксперт, 2011.
<39> Ряд установленных фактов можно найти здесь: Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993 - 2003 годы (экспертно-аналитическое мероприятие) / Руководитель рабочей группы - Председатель Счетной палаты Российской Федерации С.В. Степашин. М.: Олита, 2004; а также в более ранних Отчетах Счетной палаты РФ по результатам конкретных проверок, обращениях Счетной палаты РФ в Генеральную прокуратуру, в служебной записке председателя Госкомимущества В.П. Полеванова на имя Председателя Правительства В.С. Черномырдина и др.

Отдельно отметим еще одну проблему. Коррупция, включая прямо или косвенно осуществляемые незаконные масштабные изъятия бюджетных средств, становится одной из причин бюджетного дефицита. Попытка же скрыть от народа масштабы подобных "изъятий" и их последствия создает стимул покрывать дефицит внешними заимствованиями. Таким образом, коррупционная власть может создавать ощущение внешнего благополучия, в связи с чем становится менее вероятной постановка вопроса о расследовании ее действий; государство же при этом оказывается в кабале. При этом появляется и обратная возможность - недобросовестно использовать средства внешних займов, что в краткосрочной перспективе также менее заметно населению, но в долгосрочной - ложится на него тяжким бременем. Таким образом, важно отметить угрозу "разворовывания государства в долг" (особенно в условиях отсутствия в Конституции РФ норм, устанавливающих лимиты внешних заимствований или иным образом ограничивающих их - норм, известных зарубежным конституциям, начиная от Конституционного акта Баварского королевства 1818 года и включая современные конституции Польши, Венгрии и т.д.). Здесь также стоит отметить две проблемы. Во-первых, сами внешние заимствования несут угрозу экономическому суверенитету государства <40>. Так, в преддверии дефолта 1998 г. Государственная Дума дважды принимала специальные заявления, в которых говорилось о том, что Парламент отказывается повышать лимиты госзаимствования и официально уведомляет о недействительности для России нератифицированных договоров (соглашений), подписанных от имени Российской Федерации любыми должностными лицами, и прямо заявлялось про "обеспокоенность... нарастанием государственного внешнего долга РФ, размер которого... стал представлять собой прямую угрозу экономическому и политическому суверенитету государства" <41>. Проблема сохраняется и сегодня - в связи с высокой степенью закредитованности регионов и корпораций с государственным участием: так, в соответствии с Заключением Счетной палаты РФ, за период с 1 декабря 2015 г. по 1 января 2016 г. рост государственного долга субъектов составил 127,4 млрд руб., а объем задолженности от кредитных организаций, иностранных банков и международных финансовых организаций вырос в 38 регионах в целом на 8,7% <42>). Кроме того, необходимо учитывать практику, когда кредиты предоставляются государству международными финансовыми институтами или другими кредиторами под обязательства проведения определенной экономической политики (так, получение Россией кредитов на подобных условиях от МВФ и Всемирного банка было зафиксировано в ряде отчетов Счетной палаты РФ <43>). И, во-вторых, сам контекст принятия подобных обязательств также может быть коррупционным.

<40> Отмечалось, что "наращивание государственного долга из средства покрытия дефицита превратилось в главный источник его увеличения". См.: Заключение Счетной палаты Российской Федерации на проект Федерального закона "О федеральном бюджете на 1998 год" // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 1997. N 2. С. 4.
<41> Заявление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 19 июня 1998 г. "О государственных финансовых обязательствах Российской Федерации по государственным внешним заимствованиям Российской Федерации" (принято Постановлением ГД ФС РФ от 19.06.1998 N 2644-II ГД). URL: https://www.lawmix.ru/pprf/142107.
<42> Заключение Счетной палаты РФ по Отчету Правительства РФ о реализации плана первоочередных мероприятий по обеспечению устойчивого развития экономики и социальной стабильности в 2015 году за 2015 год и информации Центрального банка РФ по вопросам, предусмотренным статьей 3 Федерального закона от 20 апреля 2015 г. N 87-ФЗ, включая результаты проверки и анализа хода реализации плана первоочередных мероприятий по обеспечению устойчивого развития экономики и социальной стабильности в 2015 году. URL: http://audit.gov.ru/activities/control/anti-crisis-measures.php?clear_cache=Y. С. 19 - 21.
<43> Основные проблемы эффективного использования средств займов Международного банка реконструкции и развития (Аналитическая записка по материалам проверок Счетной палаты РФ) // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 1999. N 3. С. 68; Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 2000. N 2 (26). С. 37; Отчет о результатах проверки целесообразности и эффективности расходования средств федерального бюджета и внешних заимствований на реструктуризацию угольной отрасли России в 1998 - 1999 годах // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 2000. N 4 (28). С. 147; См. также, напр.: Соглашение о займе (Проект по развитию службы занятости и социальной защиты) между Российской Федерацией и Международным банком реконструкции и развития от 1994 года, одобренное Постановлением Правительства РФ от 4 апреля 1994 г. N 285 "О подписании Соглашения между Российской Федерацией и Международным банком реконструкции и развития о займе для финансирования проекта по развитию службы занятости и социальной защиты в Российской Федерации". URL: http://sbornik-zakonov.ru/233874.html.

Пример, иллюстрирующий теснейшую взаимосвязь экономики, конституционного права, проблематики коррупции и суверенитета, представляет собой проблема офшоризации экономики. Деофшоризация важна не только с точки зрения обеспечения фискального суверенитета, но и с точки зрения сохранения за народом суверенной возможности контроля за властью, пресечения ее коррумпирования со стороны внешних сил, вследствие чего ею может осуществляться уступка части государственного суверенитета. В этих же целях важно не допускать финансирования избирательных кампаний юридическими лицами, а также как минимум осуществлять жесткий контроль за источниками финансирования политических партий и деятелей, а как максимум исключить "денежный" фактор из политической борьбы. Не случайно в США длительное время действовал закон, ограничивавший возможность участия корпораций в финансировании избирательных кампаний. Признание его в 2008 г. Верховным Судом США неконституционным ставит вопрос об угрозе демократии, народному суверенитету и даже правам личности, поскольку с ними фактически уравниваются "права корпораций". Представляется важным и опыт выборов народных депутатов РСФСР в 1990 г., к которому некоторые исследователи проблем реформы российской Конституции предлагают вернуться в части исключения конкуренции "денег" и создания более справедливых условий для политической конкуренции <44>. Важно иметь в виду, что коррупция не только чрезвычайно опасна сама по себе (ввиду непосредственной опасности злоупотреблений и хищений), но и создает теневые рычаги управления народными представителями и другими госслужащими со стороны криминальных и/или внешних сил, заинтересованных в ограничении суверенитета России.

<44> Так, в ч. 3 ст. 64.15 Конституции Российской Федерации предлагается закрепить: "Запрещается частное финансирование или материальная поддержка кандидатов или списка кандидатов. Для участия в избирательной кампании каждый кандидат или список кандидатов получает одинаковую государственную поддержку" (см. главу 2 "Инициативные проекты новых глав Конституции Российской Федерации"). См.: Потенциал развития Конституции: пути конституционной модернизации Российской Федерации" (предварительные тезисы доклада и инициативные проекты трех новых глав Конституции Российской Федерации). Экспертный доклад (Белая книга). М.: Фонд конституционных реформ, 2013; См. также: Болдырев О.Ю. Деятельность парламента и процедура его формирования // Материалы Международной конференции "Актуальные проблемы конституционного права", проводимой Научно-студенческим обществом юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 2011. С. 75.

Потенциал конституционной политической экономии как инструмента анализа проблем коррупции и суверенитета

Проблематика и коррупции, и экономического суверенитета исследуется в рамках как экономической, так и юридической, в т.ч. конституционно-правовой, науки. В связи с этим логично было бы исследовать имеющиеся взаимосвязи в рамках "конституционной экономики", особенно учитывая, что ее российские представители (в отличие от Дж. Бьюкенена) рассматривают ее чаще как междисциплинарную область знания <45>. Однако в сегодняшнем виде конституционная экономика представляется в большей степени не дисциплиной, а концепцией, воспринявшей идеологию отдельных экономических школ. Развиваемые в рамках этой идеологии теории сами представляются угрожающими экономическому суверенитету, а потому неприменимыми в качестве инструментария поиска механизмов его обеспечения. Яркие примеры - упомянутые выше доктрины "независимости" Центрального банка, "конституционного аудита", а также корреляция между заложенным в "конституционную экономику" подходом Дж. Бьюкенена, редуцировавшего государство, политико-правовую и конституционно-правовую сферы до аналога рынка, и теорией "сервисного государства", также угрожающей государственному суверенитету. Проблема "конституционной экономики", как представляется, заключается в восприятии в качестве "экономической методологии" лишь "мейнстримовской" методологии "economics" <46>. С этих же позиций зауженным оказывается и анализ проблематики коррупции, воспринимаемой в "мейнстриме" преимущественно лишь как следствие "избытка государства", что подводит к выводу о противоположности задач борьбы за укрепление государственного суверенитета и борьбы против коррупции и не позволяет увидеть обратную сторону - коррупционности возможности ограничения государственного суверенитета. Учитывая эти соображения, а также "политическую составляющую" и в науке конституционного права, и в проблемах коррупции и суверенитета, в качестве продуктивной альтернативы, представляется, могла бы выступать конституционная политическая экономия <47>. С учетом же того, что и ограничение экономического суверенитета других государств, и насаждение в них коррупции используются сегодня развитыми государствами и транснациональными корпорациями в качестве механизмов геополитической и геоэкономической экспансии <48>, может быть полезной и постановка вопроса о потенциале развития "конституционной геоэкономики" <49>.

<45> Андреева Г.Н. Размышления об особенностях становления российской теории конституционного регулирования экономических отношений // Конституционное и муниципальное право. 2015. N 9. С. 5.
<46> Так, О.С. Сухарев отмечает, что теория Дж. Бьюкенена, по существу, представляет собой принципы мэйнстрима, приложимые к процессам голосования и выбора, к процессам функционирования политической системы общества. См.: Сухарев О.С. Новая программа исследований в экономике: традиция "старого" институционализма и современность // Журнал экономической теории. 2013. N 4.
<47> Подробнее см.: Болдырев О.Ю. Конституционное право и экономика: поиск методологии и бегство от идеологии // Конституционное и муниципальное право. 2015. N 4.
<48> У.Р. Мид называл экономические механизмы "липкой силой" - в развитие идеи "мягкой силы" Дж. Ная. См. также, напр.: Глазьев С.Ю. О неотложных мерах по укреплению экономической безопасности России и выводу российской экономики на траекторию опережающего развития: Доклад. М.: Институт экономических стратегий, Русский биографический институт, 2015. С. 11 - 24 и др.
<49> Термин "геоэкономика" был предложен Э. Люттваком (см.: Luttwak E. From Geopolitics to Geo-economics: Logic of Conflict, Grammar of Commerce // The National Interest. 1990. N 20), однако зарубежные и российские исследователи понимают его по-разному. См.: Цымбурский В.Л. Русские и геоэкономика // Pro et Contra, 2003. Том 8. N 2. См. также работы Г.Д. Гловели, С.Н. Сильвестрова, В.А. Дергачева, А.И. Неклесса, Э.Г. Кочетова, Ж. Аталли, Т.С. Малаховой и др.

Литература

  1. Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993 - 2003 годы (экспертно-аналитическое мероприятие) / Рук. рабочей группы - Председатель Счетной палаты Российской Федерации С.В. Степашин. М.: Олита, 2004.
  2. Андреева Г.Н. Конституционные пределы приватизации имущества, находящегося в собственности государства: анализ зарубежного опыта // Реформы и право. 2011. N 1.
  3. Грачев Н.И. Экономическая стратегия, членство в ВТО и государственный суверенитет России // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 5 "Юриспруденция". 2014. N 4.
  4. Заявление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 19 июня 1998 г. "О государственных финансовых обязательствах Российской Федерации по государственным внешним заимствованиям Российской Федерации" (принято Постановлением Государственной Думы ФС РФ от 19.06.1998 N 2644-11 ГД). URL: https://www.lawmix.ru/pprf/142107.
  5. Заключение Счетной палаты Российской Федерации на проект Федерального закона "О федеральном бюджете на 1998 год" // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации 1997. N 2.
  6. Заключение Счетной палаты Российской Федерации по Отчету Правительства РФ о реализации плана первоочередных мероприятий по обеспечению устойчивого развития экономики и социальной стабильности в 2015 году за 2015 год и информации Центрального банка РФ по вопросам, предусмотренным статьей 3 Федерального закона от 20 апреля 2015 г. N 87-ФЗ, включая результаты проверки и анализа хода реализации плана первоочередных мероприятий по обеспечению устойчивого развития экономики и социальной стабильности в 2015 году. URL: http://audit.gov.ru/activities/control/anti-crisis-measures.php?clear_cache=Y.
  7. Лимская декларация руководящих принципов контроля: принята IX Конгрессом Международной организации высших органов финансового контроля (ИНТОСАИ) в г. Лиме (Республика Перу) в 1977 г. URL: http://www.ach.gov.ru/activities/international/intosai-working-group-on-key-national-indicators/documents-of-intosai/the-lima-declaration-of-guidelines-on-monitoring.php.
  8. Муранов А.И. Обязательства, которых мы не знаем. Вступление России в ВТО: точка зрения юриста. URL: http://stop-vto.ru/2011/11/13/obyazatelstva-kotoryih-myi-ne-znaem-vstuplenie-rossii-v-vto-tochka-zreniya-yurista/.
  9. Научный макет Новой Конституции России / Под общ. ред. С.С. Сулакшина. М.: Научный эксперт, 2011.
  10. Основные проблемы эффективного использования средств займов Международного банка реконструкции и развития (Аналитическая записка по материалам проверок Счетной палаты Российской Федерации) // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 1999. N 3.
  11. Отчет Счетной палаты Российской Федерации "О результатах проверки Российского центра приватизации в части законности и эффективности использования займов, предоставленных международными финансовыми организациями на содействие осуществлению приватизации и поддержку предприятий" // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 2000. N 2 (26).
  12. Отчет Счетной палаты Российской Федерации о результатах проверки целесообразности и эффективности расходования средств федерального бюджета и внешних заимствований на реструктуризацию угольной отрасли России в 1998 - 1999 годах // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 2000. N 4 (28).
  13. Отчет Счетной палаты Российской Федерации по результатам проверки реализации Соглашений о разделе продукции на Сахалине (утв. Постановлением Коллегии Счетной палаты РФ от 25.02.2000 N 6 (198)) // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 2000. N 8 (32).
  14. Отчет Счетной палаты Российской Федерации по результатам проверки эффективности и целесообразности расходования Центральным банком Российской Федерации государственных средств, выданных им в виде кредитов коммерческим банкам за период с августа 1998 года по ноябрь 1998 года // Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. 1999. N 9.
  15. Постановление Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 03.10.1995 N 594-1 СФ "О Федеральном законе "О соглашениях о разделе продукции".
  16. Федеральное Собрание Российской Федерации. Совет Федерации. Стенограмма тридцать первого заседания Совета Федерации. 1 апреля 1998. Москва, 1998.