Мудрый Юрист

Европейский суд по правам человека ошибся - ошибся фундаментально

Ковтун Николай Николаевич, профессор кафедры уголовного права и уголовного процесса Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики", доктор юридических наук, профессор.

В работе предпринят критический анализ правовых позиций и итоговых выводов решения ЕСПЧ от 12 мая 2015 г. "Р.М. Абрамян против Российской Федерации" N 38951/13; как следствие - обоснован вывод о явном несоответствии последних сути, назначению и процессуальной форме кассационной формы проверки постановленных актов как формы исключительной (экстраординарной) по сути.

Ключевые слова: кассационное производство, окончательный акт суда, исчерпание средств судебной защиты, инстанционность, исключительная форма проверки.

The European court for human rights made a mistake - a fundamental mistake

N.N. Kovtun

Kovtun Nikolay N., Professor of the Department of Criminal Law and Criminal Proceedings of the National Research University Higher School of Economics, Doctor of Law, Professor.

The article makes a critical analysis of the legal positions and final conclusions of the ECHR decision from 12.05.2015 "R.M. Abrahamian vs. the Russian Federation" No. 38951/13; as a consequence, the last one is in contradiction with the nature, the purpose and the procedure of cassation appeal of final acts as an exceptional (extraordinary) form.

Key words: appeal proceedings, the final act of the court, exhaustion of remedies, intentionnot, exceptional form validation.

Чтобы минимизировать варианты сугубо субъективных подходов и выводов в оценке сути и следствий решения Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) от 12 мая 2015 г. "Роберт Михайлович Абрамян против Российской Федерации" N 38951/13 <1>, считаем необходимым оговориться в исходных моментах предпринятого анализа:

прежде всего, для российской доктрины и практики не принципиально, по сути, что применительно к исследуемому акту предметом внимания ЕСПЧ явились нормы и национальная судебная практика кассационной формы проверки постановленных актов суда в порядке гражданского процессуального производства. Конвенциальное тождество сути этой формы проверки по нормам ГПК РФ и УПК РФ, как резюмируется российской доктриной и практикой, вполне позволяет экстраполировать большинство из правовых позиций и итоговых выводов ЕСПЧ одновременно к каждой отрасли указанных отношений. Отсюда нет ни малейших сомнений в том, что правовые позиции и итоговые выводы исследуемого акта будут в одинаковой мере восприняты доктриной и практикой как гражданского процессуального порядка кассационной формы проверки (гл. 41 ГПК РФ), так и его конвенциального аналога - кассационной формы проверки, урегулированной нормами гл. 48.1 УПК РФ;

принципиально и то, что по сути действующего нормативного регулирования кассационное производство (как по нормам ГПК РФ, так и по нормам УПК РФ) имеет своим назначением проверку исключительно окончательных актов суда. Соответственно, при анализе итоговых выводов решения N 38951/13 конвенциально должен быть воспринят весь "генезис" познания ЕСПЧ сути и назначения тех производств, предметом проверки которых являлись судебные акты, обладающие силой res judicata (в российской традиции - акты, вступившие в законную силу). Определяющей при этом является система следующих правовых констатаций:

принцип правовой определенности (применительно к системе российских судебных контрольно-проверочных производств - res judicata) является одним из основных аспектов верховенства права <2>;

национальные (в том числе судебные) власти должны уважать обязательную природу окончательного судебного акта, позволяя возобновление судопроизводства в случаях, когда серьезные законные соображения перевешивают принцип правовой определенности <3>;

ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного судебного акта в целях проведения повторного слушания и получения нового решения в своем интересе; полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться исключительно в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, но не нового пересмотра по существу; пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования... возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться легальным основанием для пересмотра; отступления от принципа res judicata оправданны, когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера <4>;

основания пересмотра и тем более отмены/изменения вступивших и не вступивших в законную силу судебных решений должны быть принципиально отличны, так как возобновление окончательно завершенных производств со ссылкой на "...чрезвычайно неясно сформулированные и зыбкие основания" в принципе не обеспечивает сути res judicata <5>.

<1> См.: решение ЕСПЧ от 12 мая 2015 г. "По вопросу приемлемости жалобы N 38951/13 "Роберт Михайлович Абрамян (Robert Mikhaylovich Abramyan) против Российской Федерации", жалобы N 59611/13 "Сергей Владимирович Якубовский (Sergey Vladimirovich Yakubovskiy) и Алексей Владимирович Якубовский (Aleksey Vladimirovich Yakubovskiy) против Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".
<2> См.: Постановление Большой палаты ЕСПЧ от 28 октября 1999 г. "Дело "Брумареску против Румынии" (Brumarescu v. Romania), жалоба N 28342/95; Постановление ЕСПЧ от 24 июля 2003 г. "Дело "Рябых против Российской Федерации" (Ryabykh v. Russia), жалоба N 52854/99 // Журнал российского права. 2004. N 5. С. 110 - 119; Постановление ЕСПЧ от 20 июля 2004 г. "Дело "Никитин против Российской Федерации" (Nikitin v. Russia), жалоба N 50178/99 // [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "Гарант".
<3> См.: решение ЕСПЧ от 9 марта 2006 г. "По вопросу приемлемости жалобы N 72776/01 "Афанасий Семенович Братякин против Российской Федерации" (Afanasiy Semenovich Bratyakin v. Russia) // Российская юстиция. 2006. N 11. С. 76; Постановление ЕСПЧ от 27 июля 2006 г. "Фадин против Российской Федерации", жалоба N 58079/00 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 11. С. 5 - 12.
<4> См.: Постановление ЕСПЧ от 24 июля 2003 г. "Дело "Рябых против Российской Федерации" (Ryabykh v. Russia) // Там же. С. 110 - 119.
<5> См.: Постановление ЕСПЧ от 24 мая 2007 г. "Дело "Радчиков против Российской Федерации" (Radchikov v. Russia) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 10. С. 119 - 132.

Таким образом, наличие вступившего в законную силу акта суда призвано к однозначному прекращению производства по делу, исключая для сторон и национальных властей возможность пересмотра этого акта и изменения окончательно установленных судом правовых состояний - при отсутствии существенных (фундаментальных) к тому оснований.

Отсюда и объективация факта, суть которого в том, что российские производства, призванные к проверке окончательных актов суда, однозначно охарактеризованы ЕСПЧ в качестве исключительных средств судебной защиты, не обеспечивающих ни доступности этой защиты, ни ее эффективности <6>. В силу указанного заинтересованные лица в принципе не обязаны исчерпывать эти экстраординарные средства судебной защиты для того, чтобы иметь законное право для обращения к субсидиарному механизму обеспечения своих нарушенных интересов и прав в лице Европейского суда по правам человека <7>.

<6> Аналогичные правовые подходы содержатся в актах конституционного правосудия. См.: Определения КС РФ от 5 февраля 2015 г. N 430-О; от 14 января 2016 г. N 14-О; от 18 сентября 2014 г. N 2099-О; от 20 ноября 2014 г. N 2691-О.
<7> См.: решения ЕСПЧ по делу "Мартынец против Российской Федерации" (Martynets v. Russia), жалоба N 29612/09, ECHR 2009; "Тумилович против Российской Федерации" (Tumilovich v. Russia) от 22 июня 1999 г., жалоба N 47033/99; "Денисов против Российской Федерации" (Denisov v. Russia) от 6 мая 2004 г., жалоба N 33408/03 // СПС "КонсультантПлюс".

Эти, незыблемые по сути, константы фактически опровергнуты правовыми позициями и итоговыми выводами решения N 38951/13. Как следствие, при анализе этого акта закономерно возникают вопросы как по сути озвученных публично новаций, так и по поводу достоверности итоговых выводов. Чтобы не быть голословными, напомним суть (разрешенного) спора и систему итоговых выводов ЕСПЧ.

Суть дела: заявители обжалуют решение президиума Краснодарского краевого суда, которым отменено окончательное решение нижестоящей инстанции, вынесенное в интересах заявителей; заявители полагают, что тем самым нарушены не только их интересы, но и требование правовой определенности (как в части окончательно установленных судом правовых отношений, так и окончательно определенного статуса заявителей).

Доводы государства-ответчика: обращение заявителей подано за пределами предельного срока, установленного для обжалования в ЕСПЧ; как следствие, жалоба a priori неприемлема для рассмотрения по существу;

окончательным судебным решением для этого дела следует считать решение судьи Верховного Суда РФ, которым отказано в передаче кассационной жалобы заявителей на рассмотрение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ, а не решение заместителя Председателя данного суда, которым указанное решение судьи признано законным и обоснованным;

заявители не исчерпали национальные средства судебной защиты, так как не обращались с надзорной жалобой в Президиум Верховного Суда РФ. Власть утверждает, что в результате изменений, внесенных в ГПК РФ Федеральным законом N 353-ФЗ <8>, кассационное и надзорное производства уже не могут характеризоваться как экстраординарные средства судебной защиты и в настоящее время являются эффективным средством восстановления нарушенных интересов и прав, подлежащим исчерпанию для целей обращения в ЕСПЧ (ст. 35 Конвенции);

устранена и ранее столь критикуемая ЕСПЧ <9> множественность надзорных инстанций. В действующей редакции закона в качестве надзорной инстанции выступает исключительно Президиум Верховного Суда РФ; следовательно, более нет опасений, что окончательный акт суда будет перманентно и вне ясно установленных сроков пересматриваться в различных надзорных инстанциях (п. 65).

<8> Применительно к уголовному судопроизводству России аналогичные по сути реформы реализованы Федеральным законом от 29 декабря 2010 г. N 433-ФЗ (mutatis mutandis) // СПС "КонсультантПлюс".
<9> См.: решение ЕСПЧ по делу "Мартынец против Российской Федерации", жалоба N 29612/09; "Тумилович против Российской Федерации", жалоба N 47033/99 // СПС "КонсультантПлюс".

Общие принципы и заключение Суда: рассмотрев все аспекты нового кассационного производства, ЕСПЧ полагает, что более нет причин считать, что эта процедура проверки является исключительным средством возобновления судебного разбирательства дела, а не обычным обжалованием по вопросам права, аналогичным существующему в правовых системах иных государств - участников Конвенции. Отсюда будет оправданным требовать, чтобы потенциальные заявители в ЕСПЧ сначала использовали (исчерпали) доступные средства правовой защиты, предлагаемые новым кассационным порядком России (п. 81).

ЕСПЧ утверждает, что в ходе реформ неопределенность "дореформенного" надзорного порядка проверки судебных решений полностью минимизирована следующими новациями <10>:

введено нормативное ограничение нового кассационного производства исключительно проверкой окончательного акта суда в двух кассационных инстанциях <11>, тогда как до реформы, подчеркивает ЕСПЧ, надзорные жалобы могли быть поданы в три суда надзорной инстанции (п. 76);

установлены строго определенные сроки как для принятия решения по жалобам кассаторов единолично судьей, предварительно изучавшим жалобу, так и для ее рассмотрения по существу в кассационном суде (п. 77). Аналогичные сроки установлены для кассационной формы проверки в Судебной коллегии Верховного Суда РФ (п. 78) <12>; что, по идее, "снимает" имевшуюся неопределенность в этих моментах. ЕСПЧ, правда, высказывает сомнения в том, что указанные сроки будут правильно применяться на практике; тем не менее для целей проверки в ЕСПЧ всегда можно определить финальную точку в производстве по делу (п. 79, 80);

одним из этих "финальных" моментов, в том числе свидетельствующим об исчерпании доступных средств национальной судебной защиты, является решение судьи Верховного Суда РФ с отказом на внесение жалобы кассаторов на рассмотрение суда высшей кассационной инстанции. Установленная законом возможность к отмене этого решения посредством властных полномочий Председателя Верховного Суда РФ или его заместителей <13>, напротив, не является доступным средством защиты. Причины указанного, во-первых, в том, что реализация этой судебной защиты зависит от дискреционных полномочий государственных должностных лиц, а это в принципе неприемлемо для ЕСПЧ, во-вторых, реализация этой дискреции не оговорена строго установленным сроком; как следствие, это создает явную неопределенность в вопросах судебной защиты (п. 81). В итоге обращение заявителей к Председателю Верховного Суда РФ (его заместителям) с просьбой о внесении жалобы непосредственно на кассационное рассмотрение объективируется в качестве чрезвычайного средства судебной защиты и, для целей ст. 35 Конвенции, должно рассматриваться в качестве отдельного средства защиты - в принципе отличного от кассации (п. 82);

ЕСПЧ также утверждает, что обновленные кассационные основания столь эффективны, что позволяют кассаторам представлять в Верховный Суд РФ требования об устранении таких нарушений, которые по факту составляют суть конвенционной жалобы. Их оценка и устранение высшим кассационным судом (Судебной коллегией Верховного Суда РФ), в свою очередь, способствует укреплению диалога между судебной системой Российской Федерации и органами Конвенции, тем самым воплощая принцип субсидиарности (п. 86, 96).

<10> Оговоримся, для гражданского процессуального производства имеются в виду новации, внесенные в ГПК РФ Федеральным законом N 353-ФЗ; для уголовно-процессуального кассационного производства - Федеральным законом N 433-ФЗ.
<11> Нормами ч. 2 ст. 401.2 УПК РФ, по сути, аналогично этот вопрос решен и для уголовно-процессуального порядка кассационной проверки (Закон N 433-ФЗ).
<12> По сути, аналогично этот вопрос решен и для уголовно-процессуального порядка кассационной проверки (ст. 401.7 УПК).
<13> Для уголовно-процессуального порядка кассационной формы проверки аналогичные полномочия Председателя Верховного Суда РФ установлены ч. 3 ст. 401.8 УПК РФ.

Итоговый вывод лаконичен и ясен: новое кассационное производство России является доступным и эффективным средством защиты. Соответственно, это средство a priori подлежит "исчерпанию" сторонами, а правовая определенность не умаляется в своей сути вследствие того, что тождественные доводы и притязания сторон по факту оцениваются и проверяются в четырех национальных судебных инстанциях (п. 94).

Принципиально иная оценка дана (реформированному) надзорному производству России. Здесь ЕСПЧ однозначен: это производство не является доступным и эффективным средством судебной защиты. Во-первых, в силу того, что надзорная жалоба может быть подана только по ограниченным основаниям. Во-вторых, как по предмету, так и по процедурам проверки надзорное производство не служит альтернативой кассационному производству, уже всесторонне реализованному (по тому же предмету и тем же вопросам) в Судебной коллегии Верховного Суда РФ. В-третьих, надзорная жалоба подлежит изучению только в том случае, если дело было рассмотрено по существу в Судебной коллегии Верховного Суда РФ. В-четвертых, возможная инициация надзорного производства решением Председателя Верховного Суда РФ находится в зависимости от дискреционного его усмотрения, а это остается за пределами нормальной структуры внутригосударственных средств правовой защиты (п. 102). С учетом изложенного надзорная жалоба и надзорный порядок не являются средством эффективной правовой защиты, подлежащим исчерпанию для целей ст. 35 Конвенции (п. 103).

Резюмируем суть указанных констатаций. Во-первых, предметом внимания и выводов ЕСПЧ в принципе не являются процедуры кассационной проверки в президиуме суда субъекта Российской Федерации (территориальные кассационные суды - по терминологии ЕСПЧ). Ни этой кассационной инстанции, ни анализа проблем ее процессуальной формы в принципе не существует для ЕСПЧ. В решении N 38951/13, без обсуждения и апелляций к данным проблемам, как данность, презюмирован вывод о том, что исчерпание этой кассационной инстанции есть императив для заявителей в ЕСПЧ. Между тем, напомним, предметом проверки в этой инстанции также является акт суда, характеризуемый как res judicata. И исключительно в российской "традиции" он подлежит проверке еще в одной кассационной инстанции (которая и есть единственно предмет анализа ЕСПЧ).

Во-вторых, при исходной системе предложенных выводов однозначен и факт, что, если по итогам изучения жалобы в Верховном Суде РФ последняя будет поставлена на разрешение Судебной коллегии Верховного Суда РФ, этот процессуальный порядок также a priori подлежит исчерпанию для целей ст. 35 Конвенции. Стороны ведь не апеллировали к чрезвычайным полномочиям Председателя Верховного Суда РФ (его заместителей); следовательно, им предоставлены доступные национальные средства судебной защиты.

В-третьих, ЕСПЧ удовлетворен как доводами государства-ответчика, так и непосредственно итогами реформ, посредством которых российская кассация стала столь эффективной, что в принципе утратила характер экстраординарной формы проверки. ЕСПЧ, в частности, с одобрением воспринимает порядок, при котором окончательные акты суда проверяются только в двух кассационных инстанциях, а не в трех надзорных, как ранее. Между тем доктриной российского права широко обоснованы тезисы, согласно которым вектор указанных реформ, по сути, свелся к смене "вывесок" в российской судебной системе. Две дореформенные надзорные инстанции легко "переименовали" в кассационные; "вменили" им наработанную надзорно-кассационную форму проверки; оставили сугубо надзорные полномочия. Как результат, объявили, что это доступная и эффективная форма защиты, изначально основанная на высоких европейских стандартах. ЕСПЧ не только согласился с последним, но и явно "усмотрел" в полученных результатах аналоги европейской системы проверки (п. 76).

На деле же, как резюмирует большинство исследователей <14>, между кассационной (гл. 47.1 УПК) и надзорной формой (гл. 48.1 УПК) проверки нет принципиальных различий. У них исходное тождество объекта (окончательные акты суда) и предмета проверки (свойства законности проверяемых актов суда). Тождество в перечне управомоченных субъектов обжалования (ч. 1 - 2 ст. 401.2, ч. 1 ст. 412.1 УПК). Общие требования к форме и содержанию кассационных и надзорных жалоб (ст. 401.4, ст. 412.3 УПК). Единая процессуальная форма предварительного изучения жалоб судьей и виды его возможных решений (ст. 401.7 - 401.8, ст. 412.5 УПК). Единый порядок рассмотрения и разрешения жалоб непосредственно в суде кассационной (ст. 401.13 УПК) и надзорной инстанции (ст. 412.10 УПК). Единые основания к отмене/изменению окончательных актов суда (ст. 401.6, ст. 401.15, ст. 412.9 УПК).

<14> См., например: Дикарев И.С. Надзорно-кассационная форма пересмотра судебных решений в уголовном процессе: Монография / Общ. ред. и предисл. В.А. Давыдова. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2016. С. 10 - 11.

В итоге то, что принято именовать в настоящее время кассацией, есть сугубо российский гибрид "надзорно-кассационной формы проверки" <15>; причем с подавляющим превалированием в процессуальной форме элементов былого надзора, отказаться от которого, видимо, "сил не хватило". Как следствие, в отличие от ЕСПЧ, мы в принципе не видим в указанном тождестве одновременно и эффективную (европейскую) кассацию, и экстраординарный (недоступный) порядок надзорной проверки окончательных актов суда. По факту функционирует принципиально иное, а именно полное тождество российской кассации и надзора. Первая, напомним, признана доступной и эффективной формой защиты; вторая - "в ожидании" аналогичных новаций. И если практика по факту воспримет систему итоговых выводов ЕСПЧ, изложенных в решении N 38951/13, доступ в ЕСПЧ будет, по сути, закрыт до "исчерпания" заявителями не только двух кассационных инстанций, но и всецело аналогичного надзорного производства. Указанный порядок, возможно, и поспособствует "укреплению диалога между судебной системой Российской Федерации и органами Конвенции", однако вряд ли будет оценен в качестве реальной гарантии res judicata, на фундаментальной ценности которого так явно и часто акцентировал внимание Европейский суд по правам человека.

<15> Термин впервые введен в монографии И.С. Дикарева. См.: Дикарев И.С. Надзорно-кассационная форма пересмотра судебных решений в уголовном процессе. 400 с.

Литература

  1. Дикарев И.С. Надзорно-кассационная форма пересмотра судебных решений в уголовном процессе: Монография / Общ. ред. и предисл. В.А. Давыдова. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2016. 400 с.
  2. Определения Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2015 г. N 430-О; от 14 января 2016 г. N 14-О; от 18 сентября 2014 г. N 2099-О; от 20 ноября 2014 г. N 2691-О; от 22 декабря 2015 г. N 2855-О // [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "Гарант".
  3. Постановление Большой палаты ЕСПЧ от 28 октября 1999 г. "Дело "Брумареску против Румынии" (Brumarescuv. Romania), жалоба N 28342/95 // [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "Гарант".
  4. Постановление ЕСПЧ от 20 июля 2004 г. "Дело "Никитин против Российской Федерации" (Nikitin v. Russia), жалоба N 50178/99 // [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "Гарант".
  5. Постановление ЕСПЧ от 24 июля 2003 г. "Дело "Рябых против Российской Федерации" (Ryabykh v. Russia), жалоба N 52854/99 // Журнал российского права. 2004. N 5. С. 110 - 119.
  6. Постановление ЕСПЧ от 24 мая 2007 г. "Дело "Радчиков против Российской Федерации" (Radchikov v. Russia) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 10. С. 119 - 132.
  7. Постановление ЕСПЧ от 27 июля 2006 г. "Фадин против Российской Федерации", жалоба N 58079/00 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 11. С. 5 - 12.
  8. Решение ЕСПЧ от 12 мая 2015 г. "По вопросу приемлемости жалобы N 38951/13 "Роберт Михайлович Абрамян (Robert Mikhaylovich Abramyan) против Российской Федерации", жалобы N 59611/13 "Сергей Владимирович Якубовский (Sergey Vladimirovich Yakubovskiy) и Алексей Владимирович Якубовский (Aleksey Vladimirovich Yakubovskiy) против Российской Федерации" // [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "Гарант".
  9. Решение ЕСПЧ от 9 марта 2006 г. "По вопросу приемлемости жалобы N 72776/01 "Афанасий Семенович Братякин против Российской Федерации" (Afanasiy Semenovich Bratyakin v. Russia) // Российская юстиция. 2006. N 11. С. 76.
  10. Решения ЕСПЧ по делу "Мартынец против Российской Федерации" (Martynets v. Russia), жалоба N 29612/09, ECHR 2009; "Тумилович против Российской Федерации" (Tumilovich v. Russia) от 22 июня 1999 г., жалоба N 47033/99; "Денисов против Российской Федерации" (Denisov v. Russia) от 6 мая 2004 г., жалоба N 33408/03 // [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "Гарант".