Мудрый Юрист

Проблемы законодательного регулирования и практической реализации права задержанного на телефонный разговор

Артемова Валерия Валерьевна, заместитель начальника кафедры предварительного расследования Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук.

В статье рассматриваются законодательные и практические аспекты реализации процедуры уведомления родственников о задержании подозреваемого посредством телефонного разговора. Выявляются сложности в правильном толковании соответствующих правовых норм и предлагаются возможные способы совершенствования данной процедуры в целях эффективного применения на практике.

Ключевые слова: задержание подозреваемого, уведомление родственников, телефонный разговор.

Problems of legislative regulation and practical realization of the detainee's right to a telephone call

V.V. Artemova

Artemova Valeriya V., Deputy Head of the Preliminary Investigation Department of the Kikot Moscow University of the Ministry of Interior of the Russian Federation, Candidate of Legal Sciences.

The article deals with legal and practical aspects of the order of notification of the detention of the suspect of his relatives by phone. The author reveals the difficulties in the correct interpretation of the relevant legal provisions on the procedure for the notification of the suspect's detention, and suggests possible ways of improving the procedure for the effective application in practice.

Key words: suspect's detention, the notification of relatives, a telephone conversation.

Анализ практики применения положений уголовно-процессуального закона позволяет выявлять проблемные моменты, сложности в механизме реализации ряда его норм, что нередко вызывает необходимость внесения соответствующих изменений и дополнений в УПК РФ, посредством чего решается значительная часть вопросов правового регулирования тех или иных аспектов уголовно-процессуальной деятельности. Тем не менее это не исключает возникновения новых спорных моментов, вызывающих широкое обсуждение среди ученых и требующих разъяснения для правоприменителя.

Некоторые трудности в практической деятельности органов предварительного следствия связаны не с проблемами законодательного характера, а со сложностью применения вводимых в действие норм. Не в последнюю очередь эти сложности обусловлены отсутствием устоявшейся практики применения новых или измененных норм, некорректным толкованием их со стороны правоприменителя.

Деятельность законодателя по совершенствованию уголовно-процессуальных норм не обошла вопросы, регламентирующие задержание подозреваемого.

Законодательное нововведение, предусматривающее новую процедуру уведомления близких родственников, родственников или близких лиц о задержании подозреваемого, также требует осмысления с точки зрения возможности эффективного применения на практике. В этом отношении сложно говорить об однозначности толкования всеми правоприменителями данного законоположения, что неизбежно приведет к существованию разных подходов в его реализации на практике.

Так, Федеральным законом от 30 декабря 2015 г. N 437-ФЗ внесены изменения в ст. 96 УПК РФ в части порядка уведомления близких родственников, родственников или близких лиц о задержании подозреваемого. Существовавшее прежде правило о необходимости уведомления следователем, дознавателем указанных лиц в 12-часовой срок с момента задержания изменено положением о праве подозреваемого в кратчайший срок, но не позднее трех часов с момента его доставления в орган дознания или к следователю, на один телефонный разговор на русском языке в присутствии дознавателя, следователя в целях уведомления родственников о своем задержании и месте нахождения.

Изучение данной нормы позволяет выявить определенные пробелы, неточности, допущенные законодателем.

Прежде всего требует уточнения положение ч. 1 ст. 96 УПК РФ, согласно которому началом исчисления срока реализации права подозреваемого на телефонный разговор следует считать момент его доставления в орган дознания или к следователю. По неясной причине из числа лиц, к которым может быть доставлено задержанное лицо, исключен дознаватель. Хотя при этом в продолжение рассматриваемой нормы предусматривается, что телефонный разговор осуществляется в присутствии дознавателя, следователя.

Полагаем, что в данном случае в целях выработки однозначного и правильного толкования момента исчисления срока уведомления о задержании подозреваемого следует руководствоваться ч. 1 ст. 91 УПК РФ, в которой в качестве субъектов, полномочных задерживать лицо по подозрению в совершении преступления, определены орган дознания, дознаватель, следователь. Они же являются должностными лицами, на которых возлагается обязанность по обеспечению права подозреваемого на телефонный разговор с целью уведомления родственников о задержании.

В этой связи считаем логичным внести изменения в ч. 1 ст. 91 УПК РФ, указав дознавателя среди других субъектов, к которым может быть доставлено задержанное лицо.

Помимо прочего, настораживает привязка трехчасового срока уведомления родственников о задержании к моменту доставления подозреваемого к следователю (в орган дознания). Законом не определено, в каком документе фиксируется момент доставления, с которого должен исчисляться срок уведомления родственника, что осложняет возможность проверить соблюдение установленного срока уведомления. Ранее, до введения упомянутого положения в УПК РФ, срок уведомления исчислялся с момента задержания, который отражался в протоколе. Вероятно, этим документом является рапорт оперативного сотрудника о том, что им было задержано и доставлено некое лицо. Либо моментом отсчета срока уведомления будет являться время, указанное в книге учета задержанных, находящейся в дежурной части. Подобная неопределенность породит новые сложности в работе следователя, дознавателя и послужит очередным толчком к изменениям норм УПК РФ или дополнению ведомственных актов.

Заметим, что аналогичный срок в 3 часа дается следователю в ч. 1 ст. 92 УПК РФ на составление протокола задержания, который также исчисляется с момента доставления подозреваемого к следователю. Такое временное совпадение сроков, по сути, лишает следователя возможности принять решение о задержании и составить соответствующий протокол в максимально возможный срок в 3 часа, поскольку он ограничивается временем, в течение которого подозреваемый уведомляет посредством телефонного разговора о своем задержании родственников, либо временем, затраченным непосредственно следователем на уведомление родственников в случае отказа подозреваемого от права на телефонный разговор с ними.

Если следователь при составлении протокола задержания использует максимально возможный срок в 3 часа, ему не остается времени на обеспечение права подозреваемого на телефонный разговор. Следовательно, при принятии решения о задержании и его оформлении следователь должен уложиться в срок менее чем 3 часа, рассчитав при этом необходимое время для реализации процедуры уведомления.

Рассмотрим ситуацию, когда подозреваемый, задержанный в порядке ст. ст. 91, 92 УПК РФ, не дозвонился ни до одного из родственников. Закономерен вопрос, обязывает ли эта ситуация самого следователя осуществить уведомление родственников задержанного. Буквальное толкование положений ч. 1 ст. 96 УПК РФ не указывает на такую обязанность следователя.

В данной статье УПК РФ четко оговорены случаи, когда следователь сам осуществляет уведомление, а именно при отказе подозреваемого от права на телефонный разговор или невозможности в силу его физических или психических недостатков самостоятельно осуществлять указанное право. В этой связи можно прийти к выводу: если подозреваемый не отказался от своего права на телефонный разговор, но не смог дозвониться до родственников, следователь не обязан осуществлять уведомление сам.

Единственный выход подозреваемого в случае невозможности дозвониться видится в отказе от своего права на звонок, что обяжет самого следователя осуществить уведомление родственников.

Нельзя обойти вниманием и отсутствие в законе указания на срок, в течение которого следователь самостоятельно осуществляет уведомление родственников. Если опираться на срок в 3 часа, то возможность уведомления родственников следователем в этот срок невелика. Следователь также предпримет попытки дозвониться до родственников задержанного и, не дозвонившись, составит письменное уведомление, направив его по почте. Сомнения в возможности соблюдения срока уведомления при реализации такой процедуры объективны.

Не менее важен вопрос о том, каким образом может повлиять уведомление подозреваемым родственников посредством телефонного разговора на эффективность расследования по уголовному делу. Нередки случаи, когда непосредственно после задержания необходимо проведение неотложных следственных действий, в частности обыска по месту жительства подозреваемого в целях обнаружения предметов и орудий преступления, имеющих значение для дела. Следователь в течение 24 часов должен осуществить допрос подозреваемого. В это время сотрудники оперативного подразделения одновременно могут по поручению следователя провести обыск в его квартире. Предоставляя право подозреваемому на телефонный разговор в срок не позднее трех часов с момента доставления, законодатель в ряде случаев сводит к минимуму эффективность данного следственного действия. Подозреваемый может сообщить в телефонном разговоре родным о необходимости уничтожить те или иные предметы, имеющие значение для расследования, сорвав тем самым производство обыска. Законодатель в поисках возможного решения подобной проблемы в ч. 4 ст. 96 УПК РФ предусмотрел право следователя не уведомлять родственников при необходимости сохранения в интересах расследования в тайне факта задержания совершеннолетнего подозреваемого. Однако при этом такая необходимость должна быть обоснована в соответствующем постановлении следователя, согласованном с прокурором.

Нетрудно понять, что вынесение указанного постановления и обращение с ним к прокурору для согласования в ряде случаев невозможно при соблюдении срока в 3 часа. Ведь в этот срок включается не только время на задержание лица и составление протокола, но и в некоторых случаях время на возбуждение уголовного дела. Так, например, если лицо задержано в момент совершения преступления или сразу после него и дело еще не возбуждено.

Следует также учитывать специфику ряда регионов Российской Федерации, а именно удаленность нахождения прокуратур от мест производства предварительного расследования. С учетом этого обстоятельства реализация приведенной нормы о возможности сохранения в тайне факта задержания подозреваемого от родственников представляется затруднительной.

Таким образом, предполагаемое положительное значение данной нормы для обеспечения прав подозреваемого лица вызывает сомнения, поскольку в ней не отражены четкий порядок, сроки действий следователя, дознавателя, в частности не определено, возможно ли в дальнейшем уведомление родственников подозреваемого о факте задержания, когда отпала необходимость сохранения данного факта в тайне.

Изложенное позволяет прийти к выводу о целесообразности возвращения к прежней процедуре уведомления родственников о задержании подозреваемого в 12-часовой срок с момента задержания. Возможность осуществления телефонного разговора с одним из родственников может быть предусмотрена, но только по усмотрению следователя, дознавателя.

Кроме того, следователь, дознаватель должен также сам убедиться, что подозреваемый ведет разговор с родственником, а не иным лицом, например причастным к совершению преступления.

Уместным будет отметить тот факт, что, регламентируя право задержанного на телефонный разговор только на русском языке, законодатель одновременно лишает этого права лицо, не владеющее данным языком, что является ущемлением прав такого подозреваемого. Более того, законодатель не оговаривает данный случай и не предлагает для лиц, не владеющих русским языком, альтернативы в реализации права на уведомление родственников, в частности не возлагает такую обязанность на следователя, дознавателя.

Данное положение о возможности телефонного разговора только на русском языке дублируется в ч. 3 ст. 46 УПК РФ, раскрывающей процессуальный статус подозреваемого. Позиция законодателя понятна и продиктована, на наш взгляд, стремлением обеспечить реализацию процедуры уведомления родственников о задержании лица и исключить возможность своего рода противодействия расследованию со стороны подозреваемого, в частности посредством уведомления вместо родственников сообщников о факте задержания, в том числе в целях уничтожения вещественных доказательств. Тем не менее упомянутое положение вступает в противоречие с нормой-принципом о языке уголовного судопроизводства, содержащейся в ст. 18 УПК РФ, согласно которой уголовное судопроизводство может вестись как на русском, так и на государственных языках входящих в Российскую Федерацию республик. Исходя из положений ч. 1 ст. 96 УПК РФ если предварительное расследование осуществляется на языке республики, входящей в состав Российской Федерации, то процедура уведомления о задержании путем телефонного разговора несмотря ни на что должна реализовываться только на русском языке.

Данное правило также не согласуется с предписанием ч. 2 ст. 18 УПК РФ, регламентирующей право любого участника уголовного судопроизводства, не владеющего или недостаточно владеющего языком, на котором ведется производство по делу, пользоваться родным языком или другим языком, которым он владеет, а также бесплатно пользоваться помощью переводчика. По непонятной причине законодатель игнорирует правило языка уголовного судопроизводства при реализации права подозреваемого на телефонный разговор.

Не принимается во внимание и положение п. 6 ч. 4 ст. 46 УПК РФ, которой определяется, что подозреваемый вправе давать показания и объяснения на родном языке или языке, которым он владеет. Возникает закономерный вопрос, как следует поступить дознавателю, следователю в случае, если подозреваемый не владеет русским языком. В ст. 96 УПК РФ ответ на него не дается. Таким образом, возможность реализации права на телефонный разговор ставится в зависимость от того, владеет подозреваемый русским языком или нет.

Анализ приведенных законоположений позволяет сделать вывод о наличии противоречий между общей нормой, имеющей значение принципа и распространяющей свое действие на всех участников, а также на все стадии уголовного процесса, с одной стороны, и положением УПК РФ, регламентирующим одну из процедур уголовно-процессуальной деятельности, носящей частный характер, - с другой. Полагаем необходимым в законодательном порядке урегулировать этот проблемный вопрос.

Также следует отметить, что сама формулировка положения ч. 1 ст. 96 УПК РФ является сложной для правильного и однозначного восприятия и послужит причиной различных сложностей при ее реализации.

В частности, фраза о том, что "подозреваемый в кратчайший срок, но не позднее трех часов с момента его доставления в орган дознания или к следователю (выделено мной. - А.В.) имеет право на один телефонный разговор", не дает четкого понимания, что реализовать данное право невозможно до задержания и составления соответствующего протокола.

Должно быть четко понятно: право на телефонный разговор можно осуществить только после задержания в соответствии со ст. ст. 91, 92 УПК РФ.

Кроме того, момент доставления в орган дознания и к следователю, с которого законодатель предлагает начинать отсчет трехчасового срока для составления протокола задержания и предоставления права на телефонный разговор задержанного с родственниками, фактически никак в материалах уголовного дела не отражается. УПК РФ не регламентирует необходимость его отображения где-либо. Данный вопрос требует проработки и законодательного урегулирования в силу того, что затрагивает права подозреваемого, задержанного по подозрению в совершении преступления, а также является моментом отсчета времени для составления протокола задержания. Полагаем целесообразным фиксировать данный момент в рапорте сотрудника, осуществившего доставление заподозренного лица, либо в рапорте следователя, дознавателя о времени доставления такового.