Мудрый Юрист

Новые информационные технологии в практике европейского суда по правам человека

Ефремов Алексей Александрович - доцент кафедры международного и европейского права юридического факультета ФГБОУ ВО "Воронежский государственный университет", кандидат юридических наук, национальный тренер Европейской программы для юристов по обучению правам человека (Программа HELP Совета Европы).

Статья посвящена анализу ключевых решений, вынесенных Европейским судом по правам человека в сфере применения новых информационных технологий, отраженных в информационно-тематическом обзоре Европейского суда в апреле 2016 года. Кроме того, в статье рассмотрены основные положения Рекомендации CM/Rec(2016)5 Комитета министров Совета Европы государствам-членам о свободе в Интернете.

Ключевые слова: Европейская конвенция по правам человека, Европейский суд по правам человека, Интернет, информационные технологии, Комитет министров.

The article is devoted to analysis of the key decisions of the European Court of Human Rights, as reflected in the factsheet of the European Court in January 2016. In addition, the basic provisions of Recommendation CM/Rec(2016)5 of the Committee of Ministers to member States on Internet freedom.

Key words: European Convention on Human Rights, European Court of Human Rights, Internet, information technologies, Committee of Ministers.

Бурное развитие информационных технологий в начале XXI века, повсеместное проникновение во все сферы жизни Интернета, массовое распространение мобильных устройств, объединяющих средства связи, геолокации, аудио- и видеозаписи, обработка колоссальных объемов информации о людях в технологиях Big Data не могут не сказаться на защите прав человека.

Современный этап развития Интернета характеризуется как Web 4.0. В отличие от ранних этапов развития Web 1.0 (обеспечение доступа к информации), Web 2.0 (вовлечение пользователей в формирование контента), Web 3.0 (эпоха социальных сетей и мессенджеров), новый этап связан с тенденцией подключения к Сети не только огромного количества людей, но и иных устройств (интернет-вещей - Internet of Things) <1>, а также развитием технологий виртуальной или "дополненной" реальности (Virtual Reality - VR, Augmented Reality - AR). Указанные технологии качественно влияют на реализацию и возможность нарушения фундаментальных прав человека.

<1> См.: Россия онлайн? Догнать нельзя отстать. The Boston Consulting Group (BCG), 2016. С. 8.

Одновременно трендом государственного управления ведущих стран мира становится формирование так называемой цифровой экономики, "цифровизация" или "диджитализация". Это тренд получил свое развитие в документах ряда международных организаций, например в докладе о мировом развитии Всемирного банка 2016 года "Цифровые дивиденды" <1>, проекте Единого цифрового рынка Европейского союза <2>, Канкунской декларации о цифровой экономике Организации экономического сотрудничества и развития, принятой 21 - 23 июня 2016 г. <3>.

<1> См.: http://www.worldbank.org/ru/news/feature/2016/01/13/digital-revolution-needs-offline-help-to-realize-its-potential.
<2> См.: http://ec.europa.eu/priorities/digital-single-market_en.
<3> См.: http://www.oecd.org/sti/ieconomy/Digital-Economy-Ministerial-Declaration-2016.pdf.

В Канкунской декларации, в частности, подчеркнута критическая необходимость дальнейшей разработки на основе консенсуса широкого круга заинтересованных сторон глобальных технических стандартов, способных обеспечить функциональную совместимость и безопасность, стабильность, глобальный, открытый и доступный Интернет. Подписавшие эту Декларацию государства подтвердили свое стремление сохранить фундаментальную открытость Интернета при одновременном обеспечении таких политических целей, как защита конфиденциальности, безопасности, интеллектуальной собственности и детей в Интернете, а также укрепление доверия к Интернету.

Однако на практике формируемые государствами модели правового регулирования информационных технологий, а зачастую и само применение таких технологий государством могут быть сопряжены с нарушением фундаментальных прав человека.

В этой связи важное значение приобретают анализ и обобщение практики Европейского суда по правам человека (далее - Европейский суд) по вопросам нарушения статей 8 и 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) в сфере использования новых информационных технологий.

В январе 2016 года на сайте Европейского суда был размещен информационно-тематический обзор "Новые технологии" (в апреле 2016 года была размещена обновленная версия обзора) <1>, содержащий обзор дел Европейского суда в следующих сферах отношений:

  1. электронные базы данных - 20 дел (2008 - 2016 годы);
  2. электронная почта - пять дел (2007 - 2015 годы);
  3. GPS (Global Positioning System) - два дела (2010 - 2015 годы);
  4. Интернет - 21 дело (2005 - 2016 годы);
  5. спутниковая антенна - одно дело (2008 год);
  6. телекоммуникации - три дела (2015 - 2016 годы);
  7. использование скрытых камер - два дела (2015 год);
  8. видеонаблюдение - шесть дел (2003 - 2014 годы).
<1> См.: http://www.echr.coe.int/Documents/FS_New_technologies_ENG.pdf.

Подавляющее большинство рассмотренных дел связано с нарушениями статьи 8 Конвенции, предусматривающей, что каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. При этом не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.

Ряд рассмотренных дел связан с применением статьи 10 Конвенции, в соответствии с которой каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право согласно Конвенции включает свободу придерживаться своего мнения, свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.

Практика применения Европейским судом вышеуказанных статей Конвенции весьма показательна: по статье 8 Конвенции нарушения были установлены в 14 случаях (не установлены только в четырех), по статье 10 - в десяти и трех соответственно.

Указанные количественные данные свидетельствуют о том, что современное развитие Интернета и других новых информационных технологий в большей мере сопряжено с возможными нарушениями права на уважение личной и семейной жизни, "вторжением" в информационную безопасность и неприкосновенность личности. В этой связи можно прогнозировать, что Европейский суд будет все чаще применять нормы не только Конвенции о защите прав человека, но и Конвенции Совета Европы о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных 1981 года <1>.

<1> См. подробнее: Ефремов А.А. Доступ к информации о деятельности судов и защита персональных данных: в поиске балансов интересов // Право и Интернет. 2011 // http://www.russianlaw.net/files/law/doc/a275.pdf.

Таким образом, следует отметить, что в целом развитие правового регулирования в сфере новых информационных технологий, а также практика их применения в разных странах сопряжены с нарушениями фундаментальных прав человека.

В связи с изложенным важное значение для нормотворческой деятельности и правоприменительной практики государств - участников Конвенции имеет детальное изучение позиций Европейского суда и рекомендаций Комитета министров Совета Европы.

Электронные базы данных

В деле S. and Marper v. United Kingdom Европейский суд применил традиционный метод оценки установления баланса интересов и констатировал нарушение статьи 8 Конвенции в случае бессрочного хранения в электронной базе данных отпечатков пальцев и образцов ДНК заявителей. При этом если срок хранения этой информации определен (например, данных заявителей по делам B.B. v. France, Gardel v. France и M.B. v. France в реестре лиц, совершивших изнасилование), то Европейский суд не усматривал нарушений статьи 8 Конвенции. Европейский суд также крайне внимательно относится к определению порядка сбора и хранения такой информации (см. дела Shimovolos v. Russia, M.K. v. France, Brunet v. France).

Европейский суд устанавливал нарушение статьи 8 Конвенции и при функционировании антитеррористических систем мониторинга коммуникаций (см. дело Szabo and Vissy v. Hungary).

Электронная почта

В современных условиях повсеместного использования электронной почты и Интернета в рамках трудовых отношений большое значение имеют позиции Европейского суда в отношении мониторинга работодателями электронной почты сотрудников и использования ими Интернета на рабочем месте. В 2007 году в Постановлении по делу Copland v. United Kingdom Европейский суд усмотрел нарушение статьи 8 Конвенции, оставив, однако, открытым вопрос о принципиальной возможности такого мониторинга.

Очевидно, что данная категория дел еще получит свое развитие, в том числе и в связи с использованием не только электронной почты, но и все более популярных и распространенных мессенджеров (типа Viber, WhatsApp, Telegram и т.п.).

Следует отметить, что российская судебная практика в значительной мере находится на стороне работодателей. Например, в Апелляционном определении Верховного суда Республики Башкортостан от 1 декабря 2015 г. по делу N 33-17852/2015 акт осмотра рабочего места и почтового ящика был принят в качестве доказательства нарушения работником трудовой дисциплины и кодекса этики, а также признан оправданным и допустимым просмотр личной переписки, так как она велась со служебного почтового ящика <1>.

<1> См.: http://sudact.ru/regular/doc/EeMfakZO8YUW/.

Аналогично в Апелляционном определении Московского городского суда от 20 апреля 2015 г. по делу N 33-12843/15 было признано законным увольнение за направление сотрудником на свой личный почтовый ящик корпоративного файла <1>.

<1> См.: http://base.garant.ru/134643383/.

GPS

При рассмотрении вопроса о возможности использования геолокационных систем (например, GPS) при расследовании преступлений Европейский суд в деле Uzun v. Germany постановил, что при расследовании особо тяжкого преступления использование GPS соразмерно преследуемым целям.

Очевидно, что критерий соразмерности преследуемым целям будет использоваться Европейским судом и в дальнейшем, поскольку с учетом массового распространения мобильных устройств, имеющих подключение к геолокационным системам, такие системы и их данные все чаще могут использоваться для слежки за человеком, что может порождать новые вопросы в отношении защиты прав граждан, гарантированных Конвенцией.

Интернет

В делах, связанных с Интернетом, Европейский суд гораздо реже, чем в рассмотренных выше случаях, устанавливал нарушение прав, гарантированных статьями 8 и 10 Конвенции. Многие из этих жалоб признаются Европейским судом неприемлемыми для рассмотрения по существу (см. дела Stephane Laurent Perrin v. United Kingdom, Paeffgen GmbH v. Germany, Fredrik Neij and Sunde Peter Kolmisoppi v. Sweden).

Вместе с тем в ряде случаев Европейский суд приходил к выводу о том, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции. Например, в Постановлении по делу K.U. v. Finland, касавшемуся размещения рекламы сексуального характера в отношении 12-летнего мальчика, Европейский суд счел нарушением статьи 8 Конвенции отказ интернет-провайдера от идентификации лица, разместившего подобную информацию, для обеспечения конфиденциальности. Европейский суд решил, что власти государства-ответчика должны были предусмотреть в законодательстве основу для согласования конфиденциальности предоставления интернет-услуг и предотвращения беспорядков или преступлений и защиты прав и свобод других лиц, и в частности, детей и других уязвимых лиц.

Что касается нарушения положений статьи 10, то Европейский суд усматривает это, например, в ограничении доступа заключенных к сайтам, содержащим правовую информацию (дело Kalda v. Estonia). Суд указал, что государства - члены Совета Европы не имеют установленной обязанности предоставлять заключенным доступ к Интернету, однако, если государство разрешило такой доступ, оно должно мотивировать причины отказа в доступе к определенным сайтам.

С учетом массового распространения социальных сетей, а также возможности комментирования читателями информации, размещаемой на сайтах и в электронных СМИ, интерес представляет дело Magyar Tartalomszolgdltatok Egyesulete and lndex.hu Zrt v. Hungary. В данном деле рассматривались вопросы ответственности саморегулируемой организации венгерских контент-провайдеров и новостного портала за публикацию оскорбительных комментариев в отношении двух сайтов недвижимости. Европейский суд установил наличие нарушения статьи 10 в том, что венгерские суды при принятии решения об ответственности заявителей не оценили надлежащий баланс между конкурирующими правами заявителей на свободу выражения мнений и правом сайтов недвижимости на уважение к своей коммерческой репутации.

Следует прогнозировать расширение судебной практики Европейского суда по вопросам комментирования или размещения информации в социальных сетях. Конституционный Суд Российской Федерации, например, не стал давать оценку конституционности ряда положений Федерального закона от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности", которые допускают уголовное преследование лица за обнаружение на его странице в сети Интернет (социальной сети) материалов, созданных другим автором и не признанных на момент обнаружения экстремистскими в установленном законом порядке <1>.

<1> Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июля 2015 г. N 1819-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Головановой Алены Игоревны на нарушение ее конституционных прав пунктом 3 статьи 1 и статьей 13 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" // СПС "КонсультантПлюс".

Применительно к Интернету большое значение также имеет Рекомендация Комитета министров Совета Европы N CM/Rec(2016)5 о свободе в Интернете <1>. В ней Комитет министров указывает на то, что государства - члены Совета Европы имеют негативные и позитивные обязательства по соблюдению, защите и поощрению прав человека и основных свобод в Интернете. Механизмы управления Интернетом, будь то на национальном, региональном или глобальном уровне, должны основываться на этом понимании свободы Интернета.

<1> См.: https://search.coe.int/cm/Pages/result_details.aspx?Objectld=09000016806415fa.

При осуществлении своих суверенных прав государства в соответствии с нормами международного права должны воздерживаться от любых действий, которые могут прямо или косвенно нанести ущерб физическим или юридическим лицам внутри или за пределами их юрисдикции. Любое внутригосударственное решение или действие по ограничению прав человека и основных свобод в Интернете должно соответствовать международным обязательствам, и в частности, быть основано на законе. Оно необходимо в демократическом обществе, должно в полной мере соответствовать принципам соразмерности, гарантировать доступ к средствам правовой защиты и право быть выслушанным, а также обеспечивать соблюдение надлежащих процессуальных гарантий.

В рассматриваемой Рекомендации Комитет министров в соответствии с положениями статьи 15.b Устава Совета Европы рекомендовал государствам-членам:

Спутниковая антенна

В деле Khurshid Mustafa and Tarzibachi v. Sweden о выселении иммигрантов в связи с использованием ими спутниковой антенны для просмотра передач из родной страны Европейский суд установил нарушение статьи 10 Конвенции. В Постановлении отмечалось, в частности, что спутниковая антенна позволила заявителям и их детям принимать телевизионные программы на языках арабском и фарси из их родной страны и региона. Эта информация, которая включала политические и социальные новости и, что не менее важно, культурно-развлекательные программы, представляла для них особый интерес, как для семьи иммигрантов, которые желают поддерживать контакт с культурой и языком своей страны происхождения. Более того, выселение заявителей из дома с тремя детьми было несоразмерным преследуемой цели.

Телекоммуникации

Резонансным в этой сфере является дело Roman Zakharov v. Russia <1>. В соответствии с законодательством Российской Федерации операторы мобильной связи обязаны устанавливать специальное оборудование, которое позволяет правоохранительным органам осуществлять оперативно-розыскные мероприятия (так называемая система СОРМ).

<1> Постановление по делу "Роман Захаров против Российской Федерации" от 4 декабря 2015 г., жалоба N 47143/06. См.: Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2016. N 6 (примеч. редактора).

Европейский суд постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции, посчитав, что российские правовые нормы, регулирующие перехват (прослушивание) сообщений, не предусматривают существования адекватных и эффективных гарантий от произвола и риска злоупотреблений, которые присущи любой системе секретного наблюдения.

Европейский суд установил наличие недостатков в следующих областях нормативно-правового регулирования:

Следует также прогнозировать увеличение судебной практики по данной категории дел, особенно в случае принятия в России проекта Федерального закона N 1039149-6 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности" <1>, предусматривающего обязанность операторов связи хранить на территории Российской Федерации:

<1> См.: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=1039149-6.

Использование скрытых камер

По данному вопросу интерес представляют два дела. В Постановлении по делу Haldimann and Others v. Switzerland Европейский суд впервые рассмотрел вопрос об использовании скрытых камер журналистами для того, чтобы предоставить общественности информацию по теме, представляющей публичный интерес, когда человек снят не в личном качестве, а как представитель той или иной профессиональной категории. Европейский суд постановил, что в отношении заявителей имело место нарушение статьи 10 Конвенции (право на свободу выражения мнения), принимая во внимание, в частности, что вмешательство в частную жизнь брокера не было достаточно серьезным, чтобы перевесить интерес общественности относительно информации о злоупотреблении служебным положением в деятельности страхового брокера.

В Постановлении по делу Bremner v. Turkey, касавшемуся телевизионного документального фильма, в котором заявитель был показан как проповедник своих евангельских христианских верований, Европейский суд пришел к выводу о нарушении статьи 8 Конвенции (право на уважение частной жизни), заключив, в частности, что показ заявителя без ретуширования его изображения нельзя рассматривать в качестве вклада в любую дискуссию, представляющую интерес для общества, независимо от степени общественного интереса к вопросу религиозного прозелитизма. Европейский суд высказал мнение о том, что использование техники для вмешательства в личную жизнь в принципе должно быть ограниченным.

Видеонаблюдение

В Постановлении по делу Perry v. United Kingdom, связанному с использованием видеонаблюдения на полицейском участке для опознания предполагаемого преступника, Европейский суд пришел к выводу, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции (право на уважение частной жизни).

Европейский суд отметил, что заявитель не мог ожидать, что кадры, сделанные камерой видеонаблюдения в полицейском участке, будут использованы для его опознания и, возможно, в качестве доказательства против него в суде. Эта уловка, принятая полицией, вышла за рамки обычного использования этого типа камеры и составила вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни. Вмешательство не соответствовало закону, поскольку сотрудники полиции не выполнили требований, предусмотренных в соответствующем законе: они не получили согласия заявителя или не уведомили его о том, что ведется видеозапись, и не сообщили ему о его правах в этом отношении.

В целом анализ вышеуказанных постановлений и решений Европейского суда свидетельствует о продолжении применения Европейским судом традиционных подходов (принципов пропорциональности, соразмерности ограничений и соблюдения баланса интересов) при оценке законодательных мер и правоприменительной практики в сфере использования информационных технологий.

Вместе с тем в настоящее время отчетливо прослеживается тенденция, связанная с расширением вмешательства в частную жизнь человека, вызванная распространением новых технологий, и, соответственно, возникает необходимость в разработке новых гарантий соблюдения прав человека в информационном обществе.

При этом необходимо иметь в виду, что, как это отмечается в упоминавшейся выше Рекомендации Комитета министров, гарантии прав, предусмотренных статьей 8 Конвенции, не должны являться основой для ограничения права на свободу выражения мнения в Интернете, гарантированного статьей 10 Конвенции.