Мудрый Юрист

Аналогия в механизме определения размера компенсации за нарушение акционерного соглашения

Микрюков Виктор Алексеевич, доцент МГЮА (Университет имени О.Е. Кутафина), кандидат юридических наук.

В.А. Микрюков показывает вариативную природу компенсации как способа обеспечения исполнения обязательств из акционерного соглашения и делает вывод о необходимости использования дифференцированных аналогий при подходе к решению вопроса о возможности снижения ее размера в судебном порядке.

Ключевые слова: аналогия закона, акционерное соглашение, компенсация, неустойка.

Одним из ключевых вопросов акционерного права является усиление его диспозитивности посредством создания адекватного механизма реализации договорного регулирования отношений между акционерами. При этом главным фактором эффективности такого регулирования выступает наличие действенных гарантий исполнения обязанностей и средств защиты прав, вытекающих из акционерных соглашений.

Законодатель не только принял общую норму о допустимости позитивных и негативных договоренностей акционеров, согласно которым они (вопреки общим требованиям Гражданского кодекса РФ о приобретении и осуществлении гражданских прав своей волей и в своем интересе, недопустимости полного или частичного отказа граждан от правоспособности или дееспособности, невозможности внезаконного ограничения гражданских прав) обязуются осуществлять определенным образом права, удостоверенные акциями, и (или) права на акции и (или) воздерживаться (отказываться) от осуществления указанных прав, голосовать определенным образом на общем собрании акционеров или согласовывать вариант голосования с другими акционерами, но и предусмотрел специальные юридические инструменты, способные побудить участников акционерных соглашений к их соблюдению.

Положения пункта 7 ст. 32.1 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" <1> принципиально позволяют предусматривать способы обеспечения исполнения обязательств, вытекающих из акционерных соглашений, и устанавливать меры гражданско-правовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение таких обязательств. При этом все права, основанные на акционерном соглашении, в том числе нацеленные на создание гарантий исполнения акционерных обязательств, нормативно квалифицируются как подлежащие судебной защите.

<1> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 1.

Неприспособленность большинства поименованных и известных непоименованных способов обеспечения обязательств результативно гарантировать исполнение неденежных и не сводимых к таковым обязанностей из акционерных соглашений <2> предопределяет необходимость более пристального изучения допустимых мер ответственности за нарушение последних. В пункте 7 ст. 32.1 Закона об АО приводится примерный перечень таких мер: возмещение причиненных нарушением соглашения убытков, взыскание неустойки (штрафа, пеней), выплата компенсации (твердой денежной суммы или суммы, подлежащей определению в порядке, указанном в акционерном соглашении).

<2> Варюшин М.С. Основные способы защиты, применяемые при нарушении условий корпоративного договора // Законодательство и экономика. 2013. N 7. С. 32 - 35. Впрочем, в результате обновления статьи 380 ГК РФ Федеральным законом от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ (СЗ РФ. 2015. N 10. Ст. 1412) возможности задатка в обеспечении акционерных соглашений несколько расширились благодаря прямому допущению гарантирования с помощью данного способа не только основных, но и предварительных договоренностей.

В силу известной сложности доказывания и взыскания возникающих при нарушении условий соглашения акционеров убытков, каковые, к слову, могут и вовсе не возникнуть в результате такого нарушения, а также с учетом крайне низкого дисциплинирующего потенциала неустойки, последовательно и повсеместно подвергаемой судебной рестрикции по правилам статьи 333 ГК РФ (в том числе в условиях невозможности договорным путем оговорить запрет на снижение неустойки за нарушение конкретного обязательства <3>), особое внимание привлекает нормативно поименованная наряду с убытками и неустойкой (обособленно от них) компенсация за нарушение соглашения - твердая денежная сумма или сумма, подлежащая определению в порядке, указанном в акционерном соглашении.

<3> Условия договора о неприменении или ограничении применения статьи 333 ГК РФ, а также установление в договоре верхнего или нижнего предела размера неустойки не являются препятствием для рассмотрения судом вопроса о снижении неустойки. См. пункт 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 "О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации" // Вестник ВАС РФ. 2012. N 2.

Если исходить из того, что при взыскании установленной соглашением акционеров денежной компенсации нет необходимости доказывать наличие и размер негативных последствий нарушения, а также отсутствует возможность прямого применения нормы статьи 333 ГК РФ с целью уменьшения компенсации до кажущихся суду адекватными последствий нарушения размеров, такая компенсация предстает действительно эффективным защитным средством, стимулирующим обязанную сторону к реальному исполнению долга.

Некоторые ученые и практикующие юристы рассматривают указанную компенсацию именно под таким углом зрения. Поскольку денежная компенсация упоминается в пункте 7 ст. 32.1 Закона об АО "через запятую" с неустойкой как некая самостоятельная мера ответственности, не сводимая к разновидности твердой неустойки (штрафу), постольку и утверждается, что размер ее не может быть изменен судом по правилам статьи 333 ГК РФ <4>. Вместе с тем известно, что достаточно широкое распространение приобрела практика не прямого, а опосредованного применения нормы статьи 333 ГК РФ за пределами собственно неустоечных отношений с использованием метода аналогии. В частности, самостоятельный по отношению к неустойке характер задатка как меры обеспечения и ответственности и отсутствие в специальных нормах статей 380 и 381 ГК РФ о задатке указания на право суда по каким-либо причинам подвергнуть ревизии величину задатка (его двойного размера), остающегося у получателя (взыскиваемого с него), отнюдь не мешают судам со ссылкой на статью 6 ГК РФ подвергать лимитированию чрезмерные (не соответствующие последствия нарушения) суммы задатка, уплачиваемого в двойном размере (или утрачиваемого в одинарном) стороной, ответственной за нарушение.

<4> Иншакова А.О., Беликова К.М. Акционерное соглашение как правовой механизм защиты прав участников АО в гармонизированном корпоративном регулировании РФ и ОЭСР // Юрист. 2011. N 20. С. 18 - 23; Корнев И., Арутюнян В. Акционерное соглашение: заключение, содержание и исполнение // Корпоративный юрист. 2010. N 1. С. 32 - 37; Шиткина И.С. Соглашения акционеров (договоры об осуществлении прав участников) как источник регламентации корпоративных отношений // Хозяйство и право. 2011. N 2. С. 36 - 47.

В литературе представлен взгляд об исключительном характере нормы статьи 333 ГК РФ, т.е. о ее предназначенности для уравновешивания интересов участников лишь неустоечных (и никаких других) отношений <5>. По мнению С.А. Синицына, гипотеза и диспозиция статьи 333 ГК РФ имеют конкретное содержание, а сама норма не нуждается ни в расширительном толковании в силу локального и исключительного значения в системе гражданско-правового регулирования, ни в распространительном действии аналогии закона или права <6>. Однако практика усечения размера задатка по аналогии признана правильной Пленумом ВАС РФ в пункте 8 Постановления от 22 декабря 2011 г. N 81 "О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации". Более того, как видно из пункта 7 указанного Постановления Пленума ВАС РФ, а также из положения пункта 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13 и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. N 14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" <7>, высшие суды генерально допускают распространение действия статьи 333 ГК РФ по аналогии и на иные не являющиеся неустойками разнообразные имущественные предоставления, подлежащие осуществлению в пользу кредитора должником, не исполнившим или ненадлежаще исполнившим обязательство (на так называемую товарную (вещную) неустойку, на проценты за пользование чужими денежными средствами, исчисляемые по правилам статьи 395 ГК РФ <8>, на денежные суммы, выплатой которых на основании пункта 3 ст. 310 ГК РФ стороны обязательства обусловливают реализацию права на односторонний отказ от исполнения обязательства или на одностороннее изменение его условий <9> и др.), если такие предоставления оказываются несоразмерными величине наступивших для кредитора вредных последствий.

<5> Гонгало Б.М. Учение об обеспечении обязательств. М.: Статут, 2004. С. 60.
<6> Синицын С.А. Право суда на снижение взыскиваемой неустойки: правовая природа, условия и область практического применения в современных условиях // Адвокат. 2015. N 4. С. 18 - 29.
<7> Вестник ВАС РФ. 1998. N 11.
<8> Обновленная Федеральным законом от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ редакция статьи 395 ГК РФ прямо допускает судебную корректировку размера процентов, установленного договором. Согласно новому пункту 6 указанной статьи установление факта явной несоразмерности подлежащей уплате суммы процентов последствиям нарушения обязательства порождает право суда по заявлению должника уменьшить предусмотренные договором проценты. При этом вывод об одновременном исключении возможности применения статьи 333 ГК РФ по аналогии к размеру процентов, не затронутому волеизъявлением сторон, а привязанного согласно пункту 1 ст. 395 ГК РФ к опубликованными Банком России и имевшим место в соответствующие периоды средним ставкам банковского процента по вкладам физических лиц, не очевиден.
<9> Незнамов А.В. Платеж в связи с расторжением договора в одностороннем порядке // Закон. 2015. N 7. С. 158 - 174.

Иными словами, установка к принятию решений не только формально верных и логичных, но и отвечающих требованию социально-экономической справедливости <10>, стремление защитить экономически слабую сторону в сделке <11>, предотвратить злоупотребление правом <12> буквально подталкивает судей к традуктивному заключению об оценке всяких гражданско-правовых негативных санкций через призму положений статьи 333 ГК РФ.

<10> Лаптев В.А. Решения судов в составе судебной практики: применение закона и принципа справедливости // Арбитражный и гражданский процесс. 2015. N 10. С. 28 - 33.
<11> Ерахтина О.С. Основные проблемы правового регулирования института неустойки // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. N 8. С. 65 - 72.
<12> Матанцев Д.А. Злоупотребление правом в гражданско-правовых обязательствах // Бюллетень нотариальной практики. 2011. N 4. С. 4, 5.

Соответственно, не могла не возникнуть идея о принципиальной допустимости судебного контроля над определением размера денежной компенсации за нарушение акционерного соглашения по аналогии с приведением к разумному, сбалансированному размеру взыскиваемых с нарушителей обязательств неустоек. Так, Ю.С. Поваров назвал тезис об априорной невозможности уменьшения компенсации по правилам статьи 333 ГК РФ поверхностным и уязвимым и выразил при этом сомнения в целесообразности и справедливости безусловного запрета контроля за размером компенсации <13>. Здесь уместно напомнить, что первоначально проект Закона о внесении изменений в ГК РФ и Закон об АО в части регулирования акционерных соглашений не содержал указание на допустимость установления компенсации, а предполагал введение запрета на снижение судом неустойки за нарушение акционерного соглашения. Однако вариант введения неснижаемой неустойки был отвергнут Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства как противоречащий цели поддержания стабильности гражданского оборота и открывающий неприемлемую возможность для "перелива" значительных средств за нарушение соглашения акционеров без какого-либо судебного контроля <14>. В итоге законодатель поступил осторожно, хотя и сделав намек на конструирование новой твердой санкции за нарушение акционерного соглашения, но воздержавшись от разъяснения юридической природы такой санкции и фактически оставив вопрос о применении к компенсации нормы статьи 333 ГК РФ на усмотрение суда.

<13> Поваров Ю.С. Последствия нарушения акционерного соглашения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. N 5. С. 51 - 58.
<14> Из практики Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при Президенте Российской Федерации // Вестник гражданского права. 2008. N 1.

Исходя из изложенного, представляется, что жесткий и однозначный вывод правомерности или недопустимости определения размера взыскиваемой в судебном порядке компенсации по правилам статьи 333 ГК РФ не только невозможен, но и не нужен, ведь по существу рассматриваемая проблема заключается в конкуренции нескольких имеющих одинаково веские основания аналогий.

Поскольку природа компенсации (штрафная, компенсационная или восстановительная) законом не определена, наиболее вероятным видится дифференцированный подход судов в зависимости от характера компенсации, установленной конкретным соглашением и выявленной судом в конкретных обстоятельствах.

Если усматривать в предусмотренной акционерами денежной компенсации сущность, вытекающую из названия рассматриваемой меры и характерную для неустойки, то аналогия между компенсацией и неустойкой выглядит обоснованной. При этом не следует считать, что выбор в пользу применимости статьи 333 ГК РФ к рассматриваемым отношениям автоматически означает сведение к нулю эффективности компенсации как защитного и гарантирующего средства. Несмотря на то что акционерная деятельность, как установил Конституционный Суд РФ, априори не признается предпринимательской, а относится к иной не запрещенной законом экономической деятельности <15>, ее характер, влекущий определенные экономические риски, предполагает существенную близость к предпринимательству. Так, указанная выше судебная позиция о природе деятельности акционеров отнюдь не мешает ученым признавать акционерные соглашения предпринимательскими договорами <16>, рассматривать их в качестве способа организации и осуществления предпринимательской деятельности <17>. В этом отношении можно согласиться с А.Г. Карапетовым в том, что специфика корпоративных договоров (включая акционерные соглашения) требует применения жесткого стандарта ответственности, принятого в отношении коммерческой деятельности, даже если стороной договора является лицо, не являющееся профессиональным предпринимателем с формальной точки зрения, ибо такое лицо, пошедшее на заключение акционерного соглашения, в большинстве случаев ведет себя как предприниматель и не заслуживает какой-то особой патерналистской опеки <18>. Думается, что нацеленность акционеров на получение дохода, опосредованного функционированием акционерного общества как предпринимательской корпорации, вполне позволяет применять к соглашениям акционеров по аналогии нормы о неустойке, предназначенные именно для координации отношений предпринимателей (подобно тому, как на некоммерческую организацию в части осуществления приносящей доход деятельности по аналогии (через норму пункта 1 ст. 6 ГК РФ) распространяются положения законодательства, применимые к лицам, осуществляющим предпринимательскую деятельность <19>). Это означает, что статья 333 ГК РФ, обновленная с учетом необходимости особого (более жесткого, дающего судам меньшую дискрецию) подхода к предпринимателям, потребует от суда при уменьшении аналогичной неустойке денежной компенсации исходить из обязательности соответствующего заявления должника, а также учитывать требования пункта 3 указанной статьи, согласно которому уменьшение неустойки, определенной договором и подлежащей уплате лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность, допускается лишь в исключительных случаях, если будет доказано, что взыскание неустойки в предусмотренном договором размере может привести к получению кредитором необоснованной выгоды.

<15> См. Постановление Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 г. N 3-П // СЗ РФ. 2004. N 9. Ст. 830.
<16> Рублев В.В. Понятие и правовая характеристика акционерного соглашения как гражданско-правового договора, регулируемого гражданским законодательством Российской Федерации // Адвокат. 2010. N 10. С. 45 - 55.
<17> Андреев В.К. О характере корпоративного договора // Юрист. 2015. N 3. С. 4 - 10.
<18> Карапетов А.Г. Заверения об обстоятельствах и условия о возмещении потерь в новой редакции ГК РФ // Закон. 2015. N 6. С. 43 - 56.
<19> Соответствующее разъяснение закреплено в пункте 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. N 8.

Если из обстоятельств конкретного дела последует, что установленная в акционерном соглашении на случай его нарушения денежная компенсация нацеливается на полное восстановление имущественной сферы потерпевшего, как это свойственно для нормативно закрепленного в новой статье 406.1 ГК РФ механизма возмещения потерь, возникших в случае наступления определенных в договоре обстоятельств, применение по аналогии нормы пункта 2 ст. 406.1, согласно которой суд не может уменьшить размер возмещения потерь (за исключением случаев, если доказано, что сторона умышленно содействовала увеличению размера потерь), заставляет сделать вывод о невозможности (по общему правилу) уменьшения судом размера компенсации, отличающейся вышеуказанным характером.

В литературе высказано мнение, что денежная компенсация как самостоятельная мера ответственности, отличная от убытков и неустойки, была введена в пункт 7 ст. 32.1 Закона об АО по аналогии со схожим институтом, встречаемым, в частности, в пункте 3 ст. 1252 ГК РФ, когда лицо, исключительное право которого нарушено, не обязано доказывать размер убытков, ограничившись лишь доказыванием факта нарушения, причем размер компенсации может не коррелировать с размером ущерба от нарушения <20>. Если отталкиваться именно от такой аналогии, то идея о невозможности определения размера компенсации за нарушение акционерного соглашения по правилам статьи 333 ГК РФ через аналогию получает дополнительный довод, поскольку в судебной практике сложился устойчивый подход о недопустимости уменьшения со ссылкой на положения статьи 333 ГК РФ схожей с рассматриваемой компенсацией меры ответственности с таким же названием, применяемой за нарушение исключительного права <21>. Впрочем, этот довод становится не столь однозначным, если обратить внимание на важное различие: размер компенсации за отступление от условий акционерного соглашения произвольно устанавливается сторонами такого соглашения, а величина компенсации за нарушение исключительного права определяется судом в пределах, установленных ГК РФ, в зависимости от характера нарушения и иных обстоятельств дела с учетом требований разумности и справедливости.

<20> Степанов Д.И., Фогель В.А., Шрамм Х.-И. Корпоративный договор: подходы российского и немецкого права к отдельным вопросам регулирования // Вестник ВАС РФ. 2012. N 10. С. 22 - 69.
<21> См. Постановление Президиума ВАС РФ от 4 февраля 2014 г. N 9189/13 // Вестник ВАС РФ. 2014. N 5.

Таким образом, с опорой на механизм аналогии, не только основанный на требованиях добросовестности, разумности и справедливости, но и проводящий эти требования в реальную правовую жизнь, суд в разных ситуациях сможет либо вмешаться в определение размера компенсации за нарушение акционерного соглашения, либо воздержаться от корректировки выбранного акционерами варианта. Понятно, что предложенный подход к оценке роли аналогии в определении размера рассматриваемой компенсации предполагает достаточно большую степень свободы судейского усмотрения и влечет повышенные требования к квалификации, уровню интеллекта и силе творческих способностей судей <22>, но едва ли можно как-то иначе добиться достижения заложенных в гражданско-правовом принципе добросовестности нравственных идеалов правового регулирования соответствующих отношений.

<22> В литературе верно подчеркивается, что процедура применения аналогии представляет собой именно творческую деятельность. См.: Трубицына Т.А. К вопросу о применении судами права по аналогии // Российский судья. 2006. N 12. С. 31 - 35.

Библиография

Андреев В.К. О характере корпоративного договора // Юрист. 2015. N 3.

Варюшин М.С. Основные способы защиты, применяемые при нарушении условий корпоративного договора // Законодательство и экономика. 2013. N 7.

Гонгало Б.М. Учение об обеспечении обязательств. М.: Статут, 2004.

Ерахтина О.С. Основные проблемы правового регулирования института неустойки // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. N 8.

Из практики Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при Президенте Российской Федерации // Вестник гражданского права. 2008. N 1.

Иншакова А.О., Беликова К.М. Акционерное соглашение как правовой механизм защиты прав участников АО в гармонизированном корпоративном регулировании РФ и ОЭСР // Юрист. 2011. N 20.

Карапетов А.Г. Заверения об обстоятельствах и условия о возмещении потерь в новой редакции ГК РФ // Закон. 2015. N 6.

Корнев И., Арутюнян В. Акционерное соглашение: заключение, содержание и исполнение // Корпоративный юрист. 2010. N 1.

Лаптев В.А. Решения судов в составе судебной практики: применение закона и принципа справедливости // Арбитражный и гражданский процесс. 2015. N 10.

Матанцев Д.А. Злоупотребление правом в гражданско-правовых обязательствах // Бюллетень нотариальной практики. 2011. N 4.

Незнамов А.В. Платеж в связи с расторжением договора в одностороннем порядке // Закон. 2015. N 7.

Поваров Ю.С. Последствия нарушения акционерного соглашения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. N 5.

Рублев В.В. Понятие и правовая характеристика акционерного соглашения как гражданско-правового договора, регулируемого гражданским законодательством Российской Федерации // Адвокат. 2010. N 10.

Синицын С.А. Право суда на снижение взыскиваемой неустойки: правовая природа, условия и область практического применения в современных условиях // Адвокат. 2015. N 4.

Степанов Д.И., Фогель В.А., Шрамм Х.-И. Корпоративный договор: подходы российского и немецкого права к отдельным вопросам регулирования // Вестник ВАС РФ. 2012. N 10.

Трубицына Т.А. К вопросу о применении судами права по аналогии // Российский судья. 2006. N 12.

Шиткина И.С. Соглашения акционеров (договоры об осуществлении прав участников) как источник регламентации корпоративных отношений // Хозяйство и право. 2011. N 2.