Мудрый Юрист

Выплата по гарантии и неосновательное обогащение бенефициара

Константин Ильич Скловский - адвокат, профессор Российской школы частного права, профессор-исследователь Высшей школы экономики (Москва), доктор юридических наук.

Неосновательное обогащение возникает как из недействительной, так и из действительной сделки. Основание предоставления имущества устанавливается сделкой, но не совпадает с ней, поэтому неверно отождествлять обязательство из сделки как основание исполнения и основание передачи имущества. Исходя из этого, можно положительно решить вопрос о возможности неосновательного обогащения бенефициара за счет принципала, несмотря на действительность гарантии. Хотя этот вопрос практически не затрагивался в литературе, в судебной практике возможность неосновательного обогащения бенефициара признается.

Ключевые слова: неосновательное обогащение, реституция, независимая гарантия.

Payment under a Guarantee and Unjustified Enrichment of the Beneficiary

K. Sklovskiy

Konstantin Sklovskiy - Advocate, Professor at the Russian School of Private Law, Research Professor at Higher School of Economics, Doctor of Laws.

Payment under transaction could lead to the unjustified enrichment of the payee irrespective of whether the transaction is void. The basis for the transfer of property is established by the transaction but differs from it. Therefore, it is argued that the obligation under the transaction as the basis for performance and the basis for the transfer of property should not be regarded as the same thing. The author uses these arguments to demonstrate that the beneficiary under a guarantee could be unjustifiably enriched at the expense of the guarantee's principal even if the guarantee itself is valid. Although academics pay almost no attention to this issue, courts readily acknowledge that the beneficiary under the a guarantee could be enriched by the payment that she received.

Keywords: unjustified enrichment, restitution, independent guarantee.

В судебной практике в течение нескольких последних лет сформировался подход, в соответствии с которым выплата по гарантии при недействительности или прекращении обеспеченного ею обязательства может при определенных обстоятельствах создавать неосновательное обогащение на стороне бенефициара <1>. Наука гражданского права, насколько можно судить по имеющейся литературе, не уделяла достаточного внимания этой ситуации.

<1> См., напр.: Постановления ФАС Московского округа от 17.03.2011 по делу N А40-63005/09-104-214, от 22.12.2010 по делу N А40-39733/09-24-311; Девятого арбитражного апелляционного суда от 24.02.2010 по делу N А40-55719/09-47-377.

Поскольку проблема отсутствия основания охватывает ситуацию недействительности сделки, то в данном случае, как и вообще при обсуждении неосновательного обогащения в российском праве, приходится сначала обратиться к теме недействительности сделки и последствий ее недействительности. Такой подход, как известно, характерен для нашего права, является одним из его существенных отличий.

Дело в том, что норма ст. 167 ГК РФ, в силу п. 2 которой каждая из сторон должна вернуть другой стороне все, полученное по недействительной сделке, выпадает из известных европейским правовым системам юридических подходов к недействительности сделки. Европейские кодексы исходят из того, что недействительные сделки не порождают тех прав и обязанностей, на которые они были направлены, но защита прав участников этих сделок происходит по общим правилам о защите права (истребование имущества из чужого владения и т.д., в том числе взыскание неосновательного обогащения в известных случаях). Российская норма является гораздо более сильным средством. В силу п. 2 ст. 167 ГК РФ имущество, переданное по недействительным сделкам, возвращается независимо от того, имеется ли право на него у истца. Возврат исполненного производится судом. Стороны не могут заранее договориться о последствиях недействительности сделки. Норма имеет императивный характер: если иск предъявлен, его рассмотрение производится только по указаниям закона. Механизм применения последствий недействительности сделок весьма широко применяется российскими судами, хотя существует все же тенденция его вытеснения, которая достаточно определенно выражена в обновленной редакции главы 9 ГК РФ.

Одним из ограничений механизма реституции является норма, в соответствии с которой требовать возврата имущества могут только стороны недействительной сделки. Третьи лица могут заявлять о недействительности сделки, когда это соответствует их интересам, но не могут при этом выдвигать требования о возврате переданного по такой сделке, поскольку они не были ее стороной (ст. 166 ГК РФ).

В отношениях по гарантии участвуют не менее трех лиц. Уже только поэтому двусторонняя реституция не может быть адекватным средством разрешения возникающих из выплат по гарантии споров, если в основании иска указывается на недействительность обеспеченной гарантией сделки.

Исходя из того, что закон не содержит специального регулирования этой ситуации, и учитывая также норму ст. 1103 ГК РФ о субсидиарном применении к отношениям о возврате исполненного по недействительной сделке норм о неосновательном обогащении, можно прийти к выводу, что подлежат применению именно правила о неосновательном обогащении (ст. 1103 ГК РФ).

Как известно, обязательство из неосновательного обогащения (кондикция) может возникать либо в силу определенного в законе числа известных случаев (исполнение недолжного, платеж не тому лицу по ошибке и др.), либо в силу общего правила. А.Л. Маковский, мнение которого, несомненно, является наиболее авторитетным, говорит о том, что в ГК РФ сформулировано общее правило о генеральной кондикции, которое не может быть исчерпано определенным перечнем оснований: правило о генеральной кондикции выражает "один из основополагающих нравственных постулатов гражданского права" <2>. При этом он подчеркивает, что оно имеет субсидиарное значение, т.е. применимо, если нет специальных правил для регулирования спора.

<2> Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (глава 60) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 598.

Как уже говорилось выше, правила о недействительности сделки не позволяют разрешить возникший спор, так как они приспособлены только для расчетов между сторонами недействительной сделки.

Понимание сути действия неосновательного обогащения связано с определением того, что является основанием (иногда говорят - каузой) предоставления и получения имущества, поскольку речь идет о сделке. Весьма широко распространено неверное по существу мнение, что кауза совпадает с самой сделкой. Тогда получается, что, поскольку есть сделка, в силу которой производится исполнение, и она действительна, любое получение имущества будет иметь основание. В этом случае это будет causa solvendi. Иными словами, при действительности сделки исполнение по ней не может трактоваться как исполнение без основания.

У тех, кто придерживается такого мнения, получается, что право на неосновательное обогащение возникает только в случае недействительности сделки. Но нужно помнить, что на случай недействительности сделки в российском праве имеются собственные правила, как об этом говорилось выше. Тогда для неосновательного обогащения остаются лишь случаи ошибочного исполнения и иные, когда явным образом нет надлежащего исполнения обязательства. А при недействительности сделки нормы о неосновательном обогащении применимы лишь к маргинальным отношениям, связанным с процентами на полученное.

На наш взгляд, такой подход неверен, поскольку исчезает различие между самой сделкой и тем основанием, в силу которого передается имущество. Получается, что единственным основанием (каузой) получения (предоставления) имущества будет сделка сама по себе. Но ведь в законе написано, что неосновательное обогащение возникает при отсутствии основания, установленного сделкой. В законе не говорится "при отсутствии сделки". В тексте лишь отмечается, что основание должно быть обнаружено в сделке, что оно вытекает из сделки. Но весьма важно понимать, что нельзя при этом отождествлять основание передачи и получения имущества и саму сделку.

Д. Новак пишет, что следует отличать сделку и основание, которое в ней содержится, что это не одно и то же. Основанием предоставления имущества он называет не сделку, а экономическую цель имущественного предоставления, легитимированную сделкой <3>. Это верное суждение. Оно означает, что неосновательное обогащение может возникать как при действительности, так и при недействительности той сделки или тех сделок, в силу которых было передано имущество.

<3> См.: Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М., 2010. С. 266.

Свое подтверждение именно такое понимание основания имущественного предоставления нашло в судебной практике рассмотрения споров, связанных с расторжением действительных договоров, прежде всего договоров купли-продажи недвижимости. Если по договору купли-продажи продавец передал имущество, в том числе недвижимое, в собственность покупателю, а покупатель его не оплатил, после чего договор был расторгнут, продавец имеет право на истребование переданной вещи от покупателя как неосновательного обогащения <4>, хотя в силу п. 4 ст. 453 ГК РФ имущество, переданное во исполнение договора, не подлежит возврату после его расторжения.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография Д.А. Ушивцевой "Обязательства вследствие неосновательного обогащения: вопросы теории и практики" включена в информационный банк согласно публикации - Слово, 2006.

<4> См.: П. 65 Постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ от 29.04.2010 N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав".

До закрепления этого положения оно было предметом полемики в литературе, причем обсуждалась как возможность кондикции при действительности сделки, так и возможность требования индивидуально-определенной вещи иском из неосновательного обогащения (см., напр.: Магаляс Е.А. Соотношение требований из неосновательного обогащения с требованиями об истребовании имущества из чужого незаконного владения и возмещения вреда в гражданском праве // Законодательство. 2002. N 5. С. 8 - 16; Телюкина М.В. Кондикционные обязательства: теория и практика неосновательного обогащения // Законодательство. 2002. N 4. С. 7 - 12; Бердников В.В. Распорядительные сделки как способ изменения имущественно-правового положения истца // Законодательство. 2002. N 3. С. 35 - 36; Ушивцева Д.А. Обязательства вследствие неосновательного обогащения. Вопросы теории и практики. 2-е изд. М., 2008. С. 74 и сл.; Скловский К. Собственность в гражданском праве. 5-е изд. М., 2010. С. 714 - 716).

Такое применение норм о неосновательном обогащении, ставшее обязательным для судов (а ранее оно и возникло в судебной практике), показывает, что неосновательное обогащение возникает не только в случае недействительности сделки, но и тогда, когда имущество передано по действительному договору. Существенно лишь то, что из конкретных обстоятельств спора видно, что имущество получено за счет другого лица, а основание получения имущества к моменту спора отсутствовало, в том числе отпало, т.е. имелось в момент передачи, но затем исчезло. В случаях с передачей имущества по расторгнутому впоследствии договору купли-продажи основание (кауза) передачи имущества заключалось в цели получить оплату. После расторжения договора эта цель отпала и дальнейшее сохранение покупателем вещи в своей собственности утратило основание, в результате чего у него возникло неосновательное обогащение. Сохранение собственности неисправным покупателем является несправедливым. Это имеет смысл отметить, помня квалификацию А.Л. Маковским всего института неосновательного обогащения как выражающего "нравственные постулаты" гражданского права.

Имеет смысл сказать, что итогом распространения кондикции на ситуацию возврата исполненного по расторгнутому договору купли-продажи является не только то, что оказалась возможной кондикция индивидуально-определенной вещи, и не только то, что норма ст. 1102 ГК РФ дополнилась таким случаем, как отпадение основания, но и признание того, что основание отлично от сделки. Если обязательство продавца - передать вещь, то основание (кауза) передачи вещи - получить оплату.

Конечно, во всяком споре из кондикции основная трудность связана с выявлением каузы, коль скоро, как мы уже видели, она не может быть отождествлена с обязательством из сделки и исполнением сделки. Иными словами, для целей применения кондикции кауза не может квалифицироваться, скажем, как передача вещи в порядке исполнения действительного договора купли-продажи, хотя для приобретения вещи в собственность (если переход права собственности связан с моментом передачи вещи) существенна именно такая квалификация. Но если мы будем исходить из того, что передача вещи (при этом независимо от вещного эффекта такой передачи) совершается с каузой получения платежа, то это будет кауза, пригодная для обоснования кондикции. В известном смысле кауза будет обнаруживаться среди мотивов сделки. Впрочем, если мотивы нередко множественны, отчасти случайны, то кауза объективно присуща данной сделке и потому может быть выявлена судом. Поэтому мотивы скорее указывают на каузу, чем совпадают с ней.

То, что обязательство не совпадает с каузой предоставления, не освобождает истца по кондикционному иску от доказывания каузы в каждом конкретном споре. Одного заявления об их несовпадении недостаточно.

Поскольку речь идет о выплате по гарантии, гарант выступает как лицо, исполняющее долг за неисправного должника. Гарантийное обязательство само по себе не является основанием платежа, поскольку носит обеспечительный характер. Гарант платит именно за должника, при получении гарантии обязательно обсуждается, какое обязательство она обеспечивает. Принимая решение о выдаче гарантии и оценивая связанные с этим риски, гарант должен обсудить как коммерческие качества должника и его платежеспособность, так и суть обеспечиваемого обязательства. Хотя в самом тексте гарантии ссылка на обеспечиваемое обязательство необязательна, но оно в любом случае учитывается гарантом и именно в связи с неисполнением этого обязательства производится платеж. Указание на долг, подлежащий оплате, содержится в требовании платежа, направляемом гаранту. Следовательно, целью платежа является выплата долга по обязательству. Если обязательства нет в силу недействительности сделки <5>, то основание выплаты отсутствует, а сохранение полученных сумм является неосновательным.

<5> В ст. 1106 говорится о недействительности обязательства. Хотя недействительными могут быть только юридические факты, этот оборот в силу его легальности не может быть исключен, однако с оговорками, исключающими его буквальное значение и тем более пересмотр основ теории обязательств или теории юридических фактов.

Надо различать юридическое основание платежа и цель (каузу) действий по передаче имущества. Если принципал передает спорную сумму банку, с которым он связан договором о гарантии, а банк затем выплачивает эту сумму бенефициару, то основанием передачи этого имущества (каузой) является выплата долга за неисправного должника. Оно не совпадает с той сделкой гарантии, по которой передаются денежные суммы, но сделка гарантии сама по себе не имеет экономической цели передачи имущества в числе своих юридических условий. Повторим, что кауза, т.е. экономическая цель передачи имущества (в терминологии Д. Новака <6>), не совпадает со сделкой.

<6> Термин "экономическая" может показаться излишним, поскольку любая передача имущества имеет экономическую цель. Тем не менее следует согласиться с его применением, имея в виду противопоставление его юридическому содержанию сделки и тем самым - придание ему относительной самостоятельности.

Если же оказалось, что обеспеченная сделка недействительна либо уже исполнена, то основание - выплата долга по этому обязательству - отсутствует, так как нет обеспеченного обязательства, а удержание сумм, выплаченных по этому основанию, ничем не оправдано. В то же время оно и очевидно несправедливо.

Когда обсуждается абстрактность гарантии, в том числе для возражения против кондикционного иска принципала к бенефициару, часто ссылаются на норму ст. 376 ГК РФ (в прежней редакции) об обязанности гаранта предупредить принципала о прекращении или недействительности основного обязательства. Хотя для этого достаточно ст. 370 ГК РФ, указывающей на независимость гарантии от основного обязательства. Полагаем, однако, что норма ст. 376 в значительной мере, если не полностью, подразумевает другое: в случае прекращения или недействительности основного обязательства бенефициар может неосновательно обогатиться за счет принципала, и гарант, если он это видит, должен предупредить об этом бенефициара и принципала. После этого бенефициар должен оценить риск возникновения у него неосновательного обогащения и в зависимости от этого потребовать выплаты по гарантии либо отказаться от нее.

Таким образом, эта норма защищает отнюдь не гаранта, как может показаться, а бенефициара, и исходит именно из возможного в будущем иска принципала к бенефициару о неосновательном обогащении. Иначе невозможно понять, зачем бенефициару нужно знать об отсутствии обеспеченного обязательства, если норма ст. 376 ГК адресована именно ему и требует определенного поведения именно от него. (Принципала, конечно, отсутствие обеспеченного обязательства непосредственно затрагивает, но он лишен всякой юридической возможности вмешаться в процесс выплаты по гарантии.) Следовательно, основной риск бенефициара из исполнения по гарантии - возникновение неосновательного обогащения за счет принципала.

Вообще говоря, обогащение может наступать как в силу передачи имущества непосредственно потерпевшим приобретателю, так и опосредованно, через действия других лиц <7>. В данном случае, очевидно, имеет место опосредованное обогащение через действия других лиц, как это вообще свойственно неосновательному обогащению, возникающему в силу платежа по гарантии во исполнение недействительного обязательства. (Отдельного обсуждения применительно к кондикции заслуживают примеры выплаты за должника в иных ситуациях.)

КонсультантПлюс: примечание.

Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй: В 3 т. (под ред. П.В. Крашенинникова) включен в информационный банк согласно публикации - Статут, 2011.

<7> См., напр.: Гражданский кодекс РФ. Постатейный комментарий. В 3 т. Комментарий к части второй / под ред. П.В. Крашенинникова. М., 2014. С. 913.

Однако не всякое предоставление без основания влечет неосновательное обогащение. Если по недействительной сделке было произведено встречное исполнение либо бенефициар имеет право требования к принципалу, то независимо от действительности или недействительности основного обязательства при выплате гарантии не возникает неосновательного обогащения. Например, в достаточно рутинной практике, когда от подрядчика требуется гарантия на случай неисполнения договора подряда, расторжение договора по вине подрядчика не влечет неосновательного обогащения заказчика, хотя основание платежа по гарантии за принципала и отпало. Дело в том, что если подрядчик неисправен, то у заказчика (бенефициара) возникают убытки вследствие нарушения договора, и выплаты гаранта обычно их покрывают. Точно так же неосновательное обогащение отсутствует, если принципал получил имущество от бенефициара либо имеет перед ним неисполненные обязательства в размере полученного от гаранта или превышающие полученное либо выплаты производились не за его счет.

Этот подход ясно сформулирован в Постановлении ФАС Северо-Западного округа от 13.02.2015 по делу N А52-960/2014: если по делу не доказана выплата в порядке регресса принципалом гаранту, то нет оснований для неосновательного обогащения. Из этого суждения суда, кстати, видно, что сама по себе возможность возникновения неосновательного обогащения сомнений у суда не вызывает. Но если гарант платил из сумм, полученных от принципала, а принципал ничего не получил от бенефициара по обеспеченной сделке, то обогащение налицо.

Если имела место контргарантия, т.е. бенефициар выступал гарантом по отношению к кредитору как к стороне сделки с принципалом, а эта сделка оказалась недействительной, то бенефициар будет считаться обогатившимся лицом независимо от того, получил ли он какое-либо возмещение в связи с выданной им гарантией от своего принципала. Риски, связанные с исполнением им собственной гарантии, являются его собственными рисками, и он не вправе выдвигать возражения против предъявленных к нему как к бенефициару требований, основанные на отношениях со своим принципалом либо отношениях своего принципала с должником.

References

Berdnikov V.V. Dispositive Transactions as a Means of Alteration of the Plaintiff's Material and Legal Position [Rasporyaditelnye sdelki kak sposob izmeneniya imuschestvenno-pravovogo polozheniya isttsa]. Law Magazine [Zakonodatelstvo]. 2002. No. 3. P. 30 - 39.

Krasheninnikov P.V. (ed.) Civil Code of the Russian Federation. Article-by-Article Commentary to Part II [Grazhdanskiy kodeks RF. Postateinyi kommentarii. Kommentarii k chasti vtoroi]. 3 vols. Moscow, Statut, 2014. 913 p.

Magalyas E.A. Correlation between Unjustified Enrichment Claims, Recovery of Property and Tort Actions [Sootnoshenie trebovaniy iz neosnovatelnogo obogascheniya s trebovaniyami ob istrebovanii imuschestva iz chuzhogo nezakonnogo vladeniya I vozmescheniya vreda v grazhdanskom prave]. Law Magazine [Zakonodatelstvo]. 2002. No. 5. P. 8 - 16.

Makovskiy A.L. Obligations arising out of Unjustified Enrichment (Chapter 60) [Obyazatalstva vsledstvie neosnovatelnogo obogascheniya], in: Civil Code of the Russian Federation. Part Two. Text, Comments, Alphabetical Subject Index [Grazhdanskiy kodeks Rossiiskoi Federatsii. Chasf vtoraya. Tekst, kommentarii, alfavitno-predmetnyi ukazatel'], ed. by O.M. Kozyr', A.L. Makovskiy, S.A. Khokhlov. Moscow, International Centre for Financial and Economic Development, 1996. P. 591 - 603.

Novak D.V. Unjustified Enrichment in Civil Law [Neosnovatelnoe obogaschenie v grazhdanskom prave]. Moscow, Statut, 2010. 416 p.

Sklovskiy K. Property in Civil Law [Sobstvennost' v grazhdanskom prave]. 5th ed. Moscow, Statut, 2010. 893 p.

Telyukina M.V. Condiction: Theory and Practice of Unjustified Enrichment [Kondektsionnye obyazatelstva: teoriya i praktika neosnovatelnogo obogascheniya]. Law Magazine [Zakonodatelstvo]. 2002. No. 4. P. 7 - 12.

Ushivtseva D.A. Obligations arising out of Unjustified Enrichment. Theory and Practice [Obyazatalstva vsledstvie neosnovatelnogo obogascheniya. Voprosy teorii I praktiki]. 2nd ed. Moscow, Statut, 2008. 336 p.