Мудрый Юрист

Возникновение и становление института экстрадиции в России

Гуськов Иван Юрьевич, магистрант Института международных отношений и мировой истории Нижегородского государственного университета (ИМОМИ).

Анализируется история формирования института выдачи (экстрадиции) в России от древнейших норм, содержащихся в первых договорах, до современного этапа, датируемого созданием Российской Федерации. Дается периодизация развития выдачи исходя из исторических событий и содержательного наполнения выдачи в тот или иной период. На основе такого анализа выделяются принципиальные черты, присущие экстрадиции.

Ключевые слова: выдача преступников, экстрадиция в России, концепции выдачи, международный договор.

Rise and formation of the extradition institution in Russia

I.Yu. Guskov

Guskov Ivan Yu., Master's Student of the Institute of International Relations and World History of Nizhny Novgorod State University (NNSU).

The history of formation of the rendition (extradition) institution in Russia from the most ancient norms contained in first treaties up to the present stage dated by creating the Russian Federation is analyzed. Periodization of extradition development is given proceeding from historical events and substantial filling of extradition during several periods. On a basis of such analysis, the basic features inherent in extradition are distinguished.

Key words: rendition of criminals, extradition in Russia, rendition concepts, international treaty.

Для глубокого понимания природы и перспектив развития экстрадиции как правового института, на наш взгляд, необходимо обратиться к анализу эволюции этого понятия от его зарождения до становления как самостоятельного института права. Подобный подход позволяет найти объяснение проблемам, возникающим при осуществлении экстрадиции на современном этапе (и ее в известной мере политизированности), а также синтезировать более точное определение самого института и определить его границы.

Существуют две точки зрения на историю экстрадиции. Сторонники первой полагают, что выдача лиц, совершивших преступление, в любой форме уже является институтом. При таком понимании история экстрадиции отсчитывается с момента заключения древнейших договоров, включавших нормы о выдаче в принципе. Вторая точка зрения основана на том, что в те времена не существовало выдачи, поскольку не было учения о международном праве <1>.

<1> Вениаминов А.Г. Институт экстрадиции как форма международно-правового сотрудничества Российской Федерации в сфере уголовного судопроизводства: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 30.

Мы придерживаемся той точки зрения, что экстрадиция оформилась как правовой институт не сразу, а лишь в XIX веке, однако правовые памятники, включавшие нормы о выдаче с древнейших времен, и исторический опыт, несомненно, подлежат изучению как минимум по двум причинам. Во-первых, это позволит лучше понять природу сложившегося уже в настоящее время правового института, а, во-вторых, уже на основе понимания его природы поможет избежать ошибок в определении самого института и его границ.

Процесс формирования института экстрадиции в российской истории имел свои особенности по сравнению с европейской. А.В. Марченко выделяет пять условных периодов <2>. Первый - самый обширный - начиная с Договора киевского князя Олега с греками (Византией) 911 г. и до Отечественной войны России с Францией 1812 г.; второй - от 1815 г. (год окончательной победы над французской армией Наполеона Бонапарта) до 1864 г. - проведения в России Судебной реформы. Третий период охватывает полвека от 1865 г. до принятия Россией Закона 1911 г. И наконец, четвертым и пятым периодами охватываются экстрадиция в эпоху существования СССР и современная экстрадиция в Российской Федерации (с 1992 г.) соответственно.

<2> Марченко А.В. Проблемы развития и становления института выдачи (экстрадиции) в России: историко-правовой аспект // Российская юстиция. 2010. N 6. С. 52 - 54.

Той же периодизации придерживается А.И. Джигирь <3>, объединяя историю развития института в большие временные периоды: с X в. до первой половины XVII в., когда данный институт использовался государственной властью для обеспечения прав собственника (выдача холопов и иных зависимых людей своим хозяевам, а затем выдача "злодеев", "татей" и др. лиц, посягнувших на права собственника); со второй половины XVII в. до первой половины XIX в., когда названный институт, будучи главным средством расправы с политическими противниками, стал трансформироваться в правовой институт; со второй половины XIX в. до начала XXI в., когда институт экстрадиции окончательно сформировался в качестве комплексного междисциплинарного института права, направленного на борьбу с общеуголовной преступностью.

<3> Джигирь А.И. Институт выдачи лиц, совершивших преступление: проблемы уголовно-правовой регламентации: Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. С. 36.

Несмотря на то что до начала XXI века в российской историографии не было разногласий относительно первого упоминания о выдаче, в настоящее время выделяются две точки зрения по данному вопросу. Большинство ученых полагают, что первоосновой выдачи на Руси являются русско-византийские договоры 911, 944 (945) и 971 годов. В частности, в ст. 14 Договора "О мире и дружбе" 911 года, заключенного князем Олегом с Византией, по их мнению, содержалась норма о выдаче преступников <4>.

<4> Вениаминов А.Г. Институт экстрадиции как форма международно-правового сотрудничества Российской Федерации в сфере уголовного судопроизводства: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 35 - 36.

Сторонники второй точки зрения, которой, в частности, придерживается К.С. Родионов, утверждают, что речь идет не о выдаче преступников, а о возвращении должника кредиторам, т.е. об исполнении гражданско-правовых обязательств <5>. Причиной таких разногласий К.С. Родионов называет ошибки при переводе, неверное толкование терминов и неоднократные переписи текста исторических памятников. Как заключает А.И. Джигирь, ни один русско-византийский договор "нельзя однозначно признать источником экстрадиционных норм на Руси", а Договор 911 года признается таковым лишь отчасти, как лежащий у истоков правового регулирования выдачи на Руси вообще <6>. Стоит отметить, что Д.О. Никольский, изучая данный вопрос за сто лет до К.С. Родионова, в качестве первого договора, содержащего нормы о выдаче, называет Договорную запись от 19 октября 1649 г. между Россией и Швецией о выдаче перебежчиков, подчеркивая, что до 1649 г. о выдаче "источники не говорят ничего" и "в эпоху удельно-вечевую выдача была немыслима" <7>.

<5> Георгиевский Э.В. Характеристика древнерусского уголовного закона и пространственно-временных принципов его действия // Вестник Томского государственного университета. 2013. N 371. С. 129; Джигирь А.И. Указ. соч. С. 15 - 19.
<6> Джигирь А.И. Указ. соч. С. 19.
<7> Никольский Д.О. О выдаче преступниковъ по началамъ международного права. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1884. С. 83.

А.И. Джигирь придерживается альтернативной точки зрения. По ее мнению, в эпоху феодальной раздробленности княжества, представлявшие собой практически независимые государства, прибегали к заключению разного рода духовных, уставных грамот, где можно обнаружить записи, имеющие отношение к выдаче. В качестве примера исследователь указывает Уставную грамоту Великого князя Василия Дмитриевича Двинской земле (1397 - 1398 гг.), Докончание великого князя Василия Васильевича с князем Галицким Дмитрием Юрьевичем (1441 - 1442 гг.), Грамоту великого князя Василия Васильевича королю польскому и Великому князю Литовскому Казимиру IV (1449 г.) <8>, а также памятники церковной юрисдикции. А.И. Джигирь также полагает, что уже ко второй половине XVI века на Руси существовало выделение двух правовых институтов: выдачи холопов и иных зависимых людей и выдачи "злодеев", "татей" на родину.

<8> Джигирь А.И. Указ. соч. С. 22.

Ю.В. Минкова также рассматривает Краткую и Пространную Русскую Правду как содержащие нормы о выдаче. Краткая Правда устанавливала ответственность верви (сельской общины) выдать убийцу князю, в случае если убийство совершено на территории верви <9>.

<9> Минкова Ю.В. Институт выдачи преступников в международном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 24 - 25.

Но все же в качестве первого договора, посвященного только выдаче, исследователи называют вышеупомянутый договор со Швецией 1649 г., а также Нерчинский трактат 1689 г. с Китаем, с которых начинается качественно новый этап развития. По договорной записи со Швецией все перебежчики до 1 сентября 1647 г. на российскую и соответственно на шведскую стороны признавались полноправными подданными этих государств. После указанной даты все перебежчики подлежали выдаче. Важно отметить, что российское правительство считало перебежчиков ресурсом для умножения народонаселения страны <10>. При этом в договорной записи не упоминается о преступниках, речь идет вообще о беглых, что говорит о совершенно ином содержании выдачи, нежели в наше время.

<10> Никольский Д.О. О выдаче преступниковъ по началамъ международного права. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1884. С. 84.

Характерной чертой XIX века является участие России в так называемых картельных конвенциях о выдаче дезертиров, упоминавшихся выше, что было весьма актуально ввиду ведущихся наполеоновских войн, и торговых конвенциях, предусматривающих также выдачу матросов-дезертиров.

Россия заключила большое количество таких конвенций, к примеру с Австрией, Швецией, Пруссией и т.д. В них предусматривалась выдача лиц, неправомерно покинувших ряды армии (дезертиров), а позже и лиц, уклоняющихся от действительной военной службы, которые также считались дезертирами. Известны случаи заключения конвенций о выдаче дезертиров для разрешения одной конкретной ситуации. Например, в 1809 г. Россия продала Франции свои корабли в Средиземном и Адриатическом морях, и экипаж должен был вернуться на родину через территорию Австрии. С последней и была заключена конвенция о выдаче дезертиров-моряков на период этого похода. Также заключались конвенции о выдаче политических преступников, в частности с Пруссией и Австрией по польскому вопросу в 1833 г.

Ф.Ф. Мартенс отмечал, что лишь с 1830-х гг. усиливается внимание к борьбе с общеуголовной преступностью и предметом конвенций перестают быть только дезертирство или политические преступления <11>. В этот период заключены конвенции с Данией, Нидерландами, Италией, Бельгией и т.д.

<11> Никольский Д.О. Указ. соч. С. 89.

После отмены крепостного права в 1861 г., а также в связи с проникновением в Россию западных правовых идей институт экстрадиции в России окончательно формируется и обособляется. Д.О. Никольский даже называет выдачу не правовым институтом, а почти выработанной отдельной ветвью международного права <12>.

<12> Там же. С. 43.

Сильный толчок развитию экстрадиции дала Судебная реформа Александра II 1864 года, имевшая демократическую направленность. Серьезным шагом явилось утверждение Уложения 1845 г. о наказаниях уголовных и исправительных, закрепившего материально-правовые основы выдачи в нормах об иностранцах и российских подданных, совершивших преступление за рубежом <13>. Правда, в этом Уложении еще не существовало отдельной (специальной) нормы о выдаче. Со второй половины XIX века и до 1911 г. Россия заключила более 20 международных договоров, специально посвященных вопросам выдачи, связав себя договорными обязательствами с европейскими странами и рядом стран других континентов <14>. Наконец, в 1911 году принимается отдельный Закон "О выдаче преступников по требованию иностранных государств", в котором последняя понималась уже не как строго политический акт, а как сложная юридическая процедура <15>. По своему содержанию Закон носил прогрессивный характер и содержал многие нормы, составляющие в настоящее время нормативную базу Российской Федерации, закреплял многие общепризнанные сегодня принципы экстрадиции <16> (принципы двойной подсудности, специализации, невыдачи собственных граждан и др.).

<13> Струк Ю.Б. История формирования института выдачи лиц, совершивших преступление // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2007. Т. 7. N 25. С. 34.
<14> Джигирь А.И. Указ. соч. С. 29.
<15> Там же.
<16> Вениаминов А.Г. Указ. соч. С. 39.

Характеризуя начало советского периода, исследователи едины в мнении, что это - период изоляции, экстрадиционного безвременья, когда сама необходимость сотрудничества в борьбе с преступностью отрицается, научных исследований по данному вопросу не осуществляется <17>. Ситуация меняется лишь в 1950-х годах. СССР создает новую нормативно-правовую базу для экстрадиции, но отступает от сложившейся мировой практики унификации экстрадиционных норм и сосредоточивается на двусторонних соглашениях, прежде всего со странами социалистического лагеря на принципах социалистического права и странами-союзницами <18>. Как и на других исторических этапах, на данном этапе институт экстрадиции служит инструментом "достижения государством своих интересов" <19>, на этот раз - социалистической законности в странах соцлагеря.

<17> Струк Ю.Б. Указ. соч. С. 35; Вениаминов А.Г. Указ. соч. С. 40; Джигирь А.И. Указ. соч. С. 31.
<18> Джигирь А.И. Указ. соч. С. 31.
<19> Там же. С. 33.

Таким образом, зародившись как средство по обеспечению права собственности феодала на зависимых людей, что роднит российскую историю выдачи с европейской, выдача постепенно понимается как средство возврата лиц, совершивших преступления против собственности (татей и разбойников), хотя цель при этом остается прежней - обеспечение прав собственника. А.И. Джигирь пишет, что в дальнейшем "под влиянием стран Западной Европы и в связи с отменой крепостного права в России институт выдачи преступников окончательно отделяется от права собственности, приобретая политическую окраску" <20>. После Второй мировой войны СССР обретает осознание необходимости сотрудничества с другими странами в борьбе с преступностью, все более приобретающей трансграничный характер. С этого момента выдача в России приобретает знакомые сегодня очертания.

<20> Там же. С. 36.

А.К. Романов и О.Б. Лысягин, дифференцируя понятия "выдача" и "экстрадиция", изучают историю последней через призму концепций, характеризующих тот или иной исторический период <21>. Согласно концепции выдачи, выдача первоначально означала лишь принудительное возвращение беглого подданного своему суверену. Затем с учетом уточнений и модификаций концепцией преследовалась цель обеспечения неотвратимости наказания лиц, виновных в совершении преступления.

<21> Романов А.К., Лысягин О.Б. Институт экстрадиции: понятие, концепции, практика // Право и политика. 2005. N 3. С. 97.

Ее сменила концепция правовой помощи. Преследуется уже более широкий круг целей. Принцип aut dedere aut punir ("или выдай, или накажи") сменяется принципом aut dedere aut judicare ("или выдай, или суди"), который не предполагает изначальной виновности лица, закрепляет начальные элементы презумпции невиновности. Концепция стремится обеспечить не только наказание преступника, но и справедливость уголовной ответственности лиц, подозреваемых в совершении преступлений, и тем самым повысить эффективность международных усилий в борьбе с преступностью и в сфере уголовного судопроизводства.

В настоящий момент концепция гарантий прав и свобод находится в процессе формирования. Своей целью она имеет создание единых сравнимых международно-правовых стандартов и юридических процедур, позволяющих обеспечить соблюдение неотъемлемых прав и свобод не только в сфере уголовного судопроизводства, но и юрисдикции по гражданским делам. Этой концепцией предусматривается более широкий круг форм реализации процедур экстрадиции.

Таким образом, говорить об институте экстрадиции в современном понимании можно только с XIX века, когда сотрудничество государств в борьбе с общеуголовными преступлениями стало преобладать над личными интересами государя. Действительно, изменилось многое: субъектами экстрадиции, помимо государств, стали индивиды, чьи права подлежат защите в экстрадиционном процессе; цели (эволюция от личных счетов до восстановления социальной справедливости и обеспечения неотвратимости наказания); виды преступлений, считающихся экстрадиционными, и т.д.

Тем не менее в то время, как институт экстрадиции прошел длительный путь становления, изменялась его природа и юридические механизмы, подход к нему, существовавший с древнейших времен, мало изменился. Сегодня, как и столетия назад, экстрадиция сохранила две принципиальные черты. Во-первых, это вид сотрудничества (помощи), реализуемый между государствами. Разумеется, не в отношении военной мощи или величины территории, а в моральном, а позже и в правовом отношении. Сегодня же при определении дефиниции института экстрадиции допускается смешение его со смежными институтами права. Так, ошибочно одним из видов экстрадиции называют передачу международным трибуналам (судам) <22>, в то время как суд является международной организацией, созданной в соответствии с договором (уставом, статутом), а не государством. Также отличаются и процедура основания передачи лиц судам от процедуры и оснований выдачи.

<22> Строганова А.К. Экстрадиция в уголовном процессе Российской Федерации: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 18; Попаденко Е. Выдача лиц в международном уголовном праве // Уголовное право. 2013. N 1. С. 60.

Второй принципиальной чертой экстрадиции является договорной характер института. Экстрадиция не осуществляется на основании общего международного права, а лишь при наличии конкретного международного договора, в ряде случаев - на основе принципа взаимности, что определенно находится в прямой зависимости от степени сотрудничества государств. А значит, как и прежде, когда выдача осуществлялась по решению государя, применение института экстрадиции и сегодня не свободно от политических соображений, а сам акт выдачи является проявлением суверенной воли государства. Конечно, было бы преувеличением утверждать, что каждый случай выдачи обусловлен политическим решением, но сама возможность выдачи именно этому государству обусловлена ранее принятым политическим решением о заключении с таким государством договора о выдаче. И, конечно, государство при необходимости может повлиять на исполнение какого-то конкретного экстрадиционного запроса. В связи с этим институт экстрадиции не является исключительно правовым институтом, а часто выступает инструментом в политической борьбе, что, впрочем, ничуть не умаляет его роли в борьбе с преступностью.

Литература

  1. Вениаминов А.Г. Институт экстрадиции как форма международно-правового сотрудничества Российской Федерации в сфере уголовного судопроизводства: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 233 с.
  2. Георгиевский Э.В. Характеристика древнерусского уголовного закона и пространственно-временных принципов его действия // Вестник Томского государственного университета. 2013. N 371. С. 125 - 132.
  3. Джигирь А.И. Институт выдачи лиц, совершивших преступление: проблемы уголовно-правовой регламентации: Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. 209 с.
  4. Марченко А.В. Проблемы развития и становления института выдачи (экстрадиции) в России: историко-правовой аспект // Российская юстиция. 2010. N 6. С. 52 - 54.
  5. Минкова Ю.В. Институт выдачи преступников в международном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. 199 с.
  6. Никольский Д.О. О выдаче преступниковъ по началамъ международного права. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1884.
  7. Попаденко Е. Выдача лиц в международном уголовном праве // Уголовное право. 2013. N 1. С. 60 - 65.
  8. Романов А.К., Лысягин О.Б. Институт экстрадиции: понятие, концепции, практика // Право и политика. 2005. N 3. С. 91 - 98.
  9. Строганова А.К. Экстрадиция в уголовном процессе Российской Федерации: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. 181 с.
  10. Струк Ю.Б. История формирования института выдачи лиц, совершивших преступление // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2007. Т. 7. N 25. С. 31 - 38.