Мудрый Юрист

Осознание возможности доведения преступления до конца как признак добровольного отказа

Хилюта Вадим Владимирович, доцент Гродненского государственного университета имени Янки Купалы, кандидат юридических наук, доцент.

В статье рассматриваются признаки добровольного отказа от доведения преступления до конца через призму субъективной оценки посягающего. Анализируется правоприменительная практика и раскрыты основные проблемы судебного толкования осознания возможности доведения преступления до конца. Проводится разграничение добровольного и вынужденного отказа от доведения преступления до конца. Констатируется, что для правильного установления осознания возможности доведения преступления до конца необходимо учитывать мотивы отказа и конкретные объективные условия, в которых произошел отказ от доведения преступления до конца.

Ключевые слова: добровольный отказ, стадии совершения преступления, неоконченное преступление, мотив преступления, покушение на преступление.

Perception of Possibility to Consummate an Offense as an Element of Voluntary Renunciation

V.V. Khilyuta

Khilyuta Vadim Vladimirovich, PhD (Law), Assoc. Prof., Associate Professor, Grodno State University of Ya. Kupala.

In article signs of voluntary refusal of finishing crime up to the end through a prism of value judgment of encroaching are considered. Law-enforcement practice is analyzed and the main problems of judicial interpretation of understanding of a possibility of finishing crime up to the end are opened. Differentiation of the voluntary and compelled refusal of finishing crime up to the end is carried out. It is noted that for the correct establishment of understanding of a possibility of finishing crime it is up to the end necessary to consider motives of refusal and specific objective conditions in which there was a refusal of finishing crime up to the end.

Key words: voluntary refusal, stages of commission of crime, unfinished crime, motive of crime, attempt at crime.

В ст. 31 УК РФ добровольным отказом от преступления признается "прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо сознавало возможность доведения преступления до конца" <1>. Понимание данных законодательных признаков добровольного отказа от доведения преступления до конца зачастую на практике поддается нетождественному толкованию. Проиллюстрируем это на конкретном примере, который имел место в правоприменительной практике Беларуси.

<1> Аналогичное понимание добровольного отказа от преступления содержится в ст. 15 УК Республики Беларусь: "Добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовительных действий либо прекращение действия или бездействия, непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо сознавало возможность доведения преступления до конца".

Г. осужден за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 14, ч. 3 ст. 205 УК РБ (покушение на кражу). Судом установлено, что в процессе реализации своего умысла, направленного на тайное похищение имущества граждан, Г. заходил в подъезды многоквартирных домов, где проверял, закрыты ли на запорные устройства входные двери квартир. Обнаружив незапертую дверь, осужденный входил в жилое помещение, откуда похищал имущество. В случае если входная дверь оказывалась запертой, Г. не совершал каких-либо действий, направленных на проникновение в квартиру. Однако, как указала вышестоящая судебная инстанция, правильно установив фактические обстоятельства дела, суд дал неверную юридическую оценку действиям Г. по эпизодам обвинения, когда последний ограничивался лишь проверкой входных дверей. Так, установив наличие у Г. умысла на хищение имущества К., С., Д. путем проникновения в их квартиры, суд в приговоре указал, что свои преступные действия Г. не довел до конца по независящим от него обстоятельствам, поскольку входные двери квартир указанных потерпевших оказались запертыми. Приведенные в приговоре мотивы отказа Г. от доведения начатого преступления до конца не имеют юридического значения для установления добровольного отказа от преступления. Наличие запертых дверей затрудняло действия Г., однако не являлось для него непреодолимым препятствием для завершения своей преступной деятельности. Таким образом, имел место добровольный отказ Г. от похищения имущества К., С. и Д., поскольку им были добровольно прекращены действия, непосредственно направленные на совершение хищения имущества названных потерпевших, хотя он осознавал возможность доведения преступления до конца.

Как видно из указанного примера, который опубликован в официальном печатном издании Верховного Суда Республики Беларусь <2>, для добровольного отказа не имеют решающего значения мотивы совершения преступления, а определяющим признаком является осознание возможности доведения преступления до конца. То есть при установлении такой возможности следует исходить из субъективного критерия - оценки данного обстоятельства самим посягающим.

<2> См.: Судовы веснiк. 2015. N 2.

Обычно добровольность отказа рассматривается как свободное волеизъявление лица при осознании им наличия реальной возможности доведения преступления до конца. Как следует из приведенного примера, прекращение преступления будет добровольным только в том случае, если лицо сознавало возможность его завершения. При этом уголовный закон не связывает добровольность отказа с какими-либо дополнительными объективными условиями. Иначе говоря, важен сам факт сознания лицом возможности доведения преступления до конца, а не наличие ее в объективной действительности. Вот здесь и возникает вопрос: как и исходя из чего можно установить осознание лицом возможности доведения преступления до конца?

Итак, для добровольности отказа существенное значение имеет субъективная оценка лицом возможности завершения преступления. Наличие же объективных препятствий, как полагает Т.Г. Понятовская, может служить лишь обстоятельством, которое, будучи осознанным, формирует в сознании лица представление о невозможности или затруднительности продолжения начатого им преступления. Исходя из этого, можно заключить, что критерий добровольности является психологическим, зависящим от субъективного значения (восприятия и оценки) ситуации конкретным лицом ("я могу, у меня достаточно сил и средств") <3>.

<3> См.: Уголовное право. Общая часть. Преступление: Академический курс: В 10 т. Т. VIII. Множественность преступлений. Стадии преступления. Кн. II. Стадии преступления / Под ред. Н.А. Лопашенко. М., 2016. С. 294 - 295.

Однако, возвращаясь к анализируемому примеру, зададимся вопросом: могло ли лицо при закрытой двери совершить дальнейшее хищение, или запертая дверь была препятствием в реализации преступного умысла и фактически препятствием в данный конкретный момент непреодолимым? Иначе говоря, следует определить: не захотело ли лицо довести преступление до конца или же не смогло по причинам, от него не зависящим?

Доктрина уголовного права исходит из того, что при появлении затрудняющих препятствий лицо осознает реальную возможность их преодоления и завершения преступления, сохраняет свободу воли (иначе препятствие будет непреодолимым) и отказ в таких случаях должен признаваться добровольным. Если же возникают непреодолимые препятствия при осознании лицом невозможности продолжения преступной деятельности, отказ от доведения преступления до конца является вынужденным, поскольку в такой ситуации исключается свободное волеизъявление лица <4>.

<4> См.: Дронова Т.Н. Добровольный отказ от преступления: теория, закон и правоприменение: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2012. С. 10.

По-видимому, из этих положений и исходил суд, полагая, что запертая дверь - это не непреодолимое, а затрудняющее препятствие. То есть такое препятствие лишь затрудняет совершение преступления, но не парализует воли виновного и не лишает его возможности избрать новые, более эффективные средства для достижения цели, и если надо, то приложить большее количество усилий для достижения преступной цели <5>. Поэтому если лицо, сознавая, что в условиях возросших трудностей оно, использовав более доступные, чем ранее намечало, средства или способы, сумеет совершить преступление, все-таки прекращает его исполнение, то в подобном случае нет оснований для отрицания в его действиях признаков добровольного отказа от доведения преступления до конца.

<5> См.: Сафронов А.Д. Добровольный отказ от совершения преступления и деятельное раскаяние преступника: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1977. С. 3; Решетников А.Ю. Добровольный отказ от преступления: проблемы теории и практики // Актуальные проблемы российского права. 2017. N 8. С. 124 - 125.

С другой стороны, добровольный отказ от доведения преступления до конца признается вынужденным, когда лицо осознает наличие обстоятельств, которые делают невозможным доведение преступления до конца (например: появление очевидцев преступления, создающих угрозу задержания или последующего изобличения преступника; неспособность лица преодолеть трудности или препятствия, возникшие в ходе осуществления преступления (не удалось преодолеть сопротивление жертвы, шифр сейфа замка оказался слишком сложным для раскрытия и т.д.)). Однако здесь проблема заключается в том, какие же все-таки препятствия лицо может преодолеть, а какие нет и что именно осознает в таком случае лицо.

Препятствие признается непреодолимым, когда невозможно продолжить начатое преступление, когда возрос риск разоблачения, раскрытия преступления. Поэтому если опасность быть разоблаченным и подвергнутым наказанию существует, то преступление прекращается не из внутренних побуждений, а под давлением ситуации, которая и вынуждает человека изменить свое поведение. С другой стороны, при совершении преступления могут возникать самые различные непредвиденные обстоятельства или события, которые могут объективно и не создавать препятствий (непреодолимых) доведения преступления до конца, но как бы выбивать лицо психологически "из преступной колеи", менять его отношение к совершаемому деянию.

Л. проник в квартиру с целью совершения кражи, но заметил, что квартира подключена к системе сигнализации охранного подразделения милиции. Л. ничего не стал брать и вышел из квартиры, но был задержан недалеко от дома прибывшим нарядом милиции. Районный суд, рассматривавший дело, посчитал, что Л. добровольно отказался от доведения преступления до конца. Однако областной суд отменил вынесенный судебный акт, отметив, что Л. прекратил преступление, опасаясь, что будет задержан, поскольку система сигнализировала о проникновении в квартиру, и не признал наличия добровольности. Л. прекратил преступление, понимая, что будет схвачен, если продолжит преступление, и не сможет его безопасно для себя довести до конца <6>.

<6> См.: Плотников А.И. Отграничение добровольного отказа от вынужденного прекращения преступления // Актуальные проблемы российского права. 2007. N 2. С. 314.

Таким образом, основу осознания возможности доведения преступления до конца будет составлять объективная возможность продолжения преступной деятельности, отсутствие непреодолимых препятствий в действительности, и здесь важным критерием все же выступает не столько осознание, сколько реальность продолжения преступной деятельности. Поэтому осознаваемая возможность как проявление добровольности не всегда равнозначна любому волевому прекращению преступления. Ведь если дальше развивать первый из анализируемых нами примеров, то можно допустить, что дверь была открыта. И в такой ситуации уже возможны различные варианты развития событий. Причем на практике все выглядит примерно так: лицо, собирающееся совершить хищение, приоткрывает дверь и ждет, реагирует кто-либо или нет на его появление. Если на пороге кто-то появляется, лицо извиняется или задает никчемный вопрос (не здесь ли проживает...) и уходит. А если на факт открытия двери из хозяев никто не отреагировал, то, воспользовавшись моментом, лицо совершает хищение чужого имущества. В ситуации, когда перед ним кто-то появляется и он прекращает свою деятельность, нельзя вести речь о добровольности отказа. Здесь имеет место вынужденное прекращение преступной деятельности, и это связано с объективными трудностями, с которыми столкнулось лицо. Ведь в данном случае преступление может растянуться на неопределенное время, одна форма хищения может перерасти в другую, опасность быть пойманным и разоблаченным многократно возрастает и т.д. Все это находится в поле зрения лица, как и возможные варианты развития преступных событий и возможность доведения преступления до конца.

Безусловно, сами по себе эти факторы не препятствуют продолжению преступления, но создают определенные преграды в его осуществлении. И как полагает А.И. Плотников, такие факторы, не ограничивая поведение с внешней стороны (физически), выступают "в качестве сигнала, ограничивающего поведение внутренне и устраняющего, таким образом, добровольность" <7>. Следовательно, добровольным отказ будет признаваться тогда, когда он будет реальным, действительным, а не вынужденным (такой отказ вызван невозможностью дальнейшего продолжения преступных действий вследствие причин, возникших помимо воли виновного) и никак не будет связан с невозможностью доведения преступления до конца. Однако установить в такой ситуации, являлся ли отказ от доведения преступления до конца вынужденным или же был добровольным, только лишь на основе психического состояния человека - невозможно. Нельзя проникнуть в сознание человека без учета конкретных объективных условий, явившихся основанием для принятия решения об отказе от доведения преступления до конца. Поэтому невозможно отказаться от того, чего реально (в конкретный момент) нельзя достичь.

<7> Там же. С. 316.

Р. обвинялся в том, что он, действуя в группе с А., после нанесенного последним удара ногой по колену С., от чего тот упал, совместно с А. нанес С. не менее 10 ударов ногами и руками по голове и туловищу. После чего А., сев на спину потерпевшего, с помощью шнурка душил его, а Р., подавляя сопротивление, удерживал его за руки. Действия Р., направленные на лишение жизни С., не были доведены до конца по независящим от него обстоятельствам, поскольку он и А. были застигнуты свидетелем О., потребовавшей прекратить совершение преступления. Оправдывая Р., суд пришел к выводу, что в его действиях имел место добровольный отказ от преступления. Р. последовательно указывал на то, что руки потерпевшего он отпустил по собственной инициативе и лишь затем увидел на месте происшествия свидетеля О. Согласно показаниям О. свои требования об освобождении потерпевшего она активными действиями не сопровождала. После того, как Р. отошел в сторону, С. с помощью освободившейся руки стал оказывать более активное сопротивление А., продолжавшему применять насилие. С учетом доказательств, которыми располагал суд, нельзя прийти к выводу, что в рассматриваемой ситуации Р. осознавал, что он был застигнут на месте совершения преступления. Кроме того, учитывая, что О. не создавала каких-либо объективных препятствий обвиняемым, последние располагали свободой выбора своего поведения, в том числе возможностью лишить жизни С., но Р. добровольно отказался от доведения своих преступных действий до конца. Поскольку фактически совершенное Р. деяние не содержит признаков иного преступления, он оправдан по ч. 1 ст. 14 и п. 15 ч. 2 ст. 139 УК РБ <8>.

<8> См.: Вопросы уголовного права и процесса в практике опротестования судебных решений по уголовным делам / Под общ. ред. А.В. Конюка. Минск, 2015. С. 31.

Тем не менее в ряде ситуаций действительно субъективное восприятие определенного лица вполне может и не совпадать с объективным содержанием ситуации, в которой происходит акт добровольного отказа от доведения преступления до конца. Однако это не повод для того, чтобы делать вывод об исключительно психологическом критерии добровольности отказа, субъективного восприятия и оценки ситуации исключительно лицом, совершающим деяние. Ведь как тогда относиться к наличию объективных препятствий к продолжению преступной деятельности, возникших помимо воли лица и не осознаваемых им? Могут ли они иметь значение?

Не могут быть оценены как добровольный отказ действия лица, которое не довело преступление до конца, вызванные объективной невозможностью их продолжения. Здесь только нужно иметь в виду, что внешние обстоятельства самым прямым образом оказывают влияние на мотив, по которому лицо отказывается от доведения преступления до конца. Однако в случае прерванного покушения лицо отказывается от дальнейшего совершения преступления главным образом по причине объективной невозможности его осуществления или существенно опасаясь быть разоблаченным.

При добровольном отказе осознание должно быть не абстрактным, а вполне конкретным. Любое лицо в принципе осознает, что может довести преступление до конца (рано или поздно, при наличии желательных для него условий и т.п.), но с появлением неких обстоятельств (объективных) оно также понимает, что это будет в данный конкретный момент затруднительно. Любые препятствия, которые в настоящий момент затруднительно преодолеть, можно обойти в будущем, приспособив орудия или средства совершения преступления, дождавшись необходимой (благоприятной) обстановки для преодоления этих препятствий и т.д. Поэтому субъективное восприятие лицом возможности совершения преступления всегда относительно и учитывать необходимо как субъективные, так и объективные обстоятельства отказа доведения преступления до конца.

Многие в этом ключе задаются вопросом: а как, например, оценить добровольность отказа вора от кражи в силу малой ценности предмета? И если имеет место преодолимый мотив, то речь должна идти о наличии признаков добровольного отказа? Представим себе, что вор крадет кошелек, зная о том, что человек получил зарплату и там должна находиться крупная сумма денежных средств, однако, завладев имуществом (кошельком), он обнаружил лишь незначительную сумму денег и отказался их брать, а кошелек подбросил его законному владельцу. Какой мотив в данной ситуации имеет место и как его установить? Значимость (ценность) имущества может превращать отказ в добровольный? Пожалуй, нет.

Мотивация, конечно же, не может возникнуть на пустом месте, и она базируется на определенных объективных факторах. В то же время определить значимость конкретного объективного препятствия, которое и порождает в сознании лица определенное поведение, никогда не представится возможным с достаточной степенью завершенности. И именно ответ на данный вопрос на практике позволяет сузить или расширить пределы добровольного отказа посредством расширительного или ограничительного толкования норм уголовного закона.

По большому счету, если объективные препятствия, которые возникают перед лицом при совершении им преступления, мы еще можем как-то охарактеризовать как преодолимые или непреодолимые, исходя из тех же объективных обстоятельств, то исключительно субъективные препятствия, которые возникли в голове человека и послужили основанием для прекращения деятельности, нам никогда не удастся определить, какими бы они значимыми и определяющими на самом деле ни были.

Ж. признан виновным в покушении на изнасилование А. и осужден по ч. 1 ст. 14, ч. 1 ст. 166 УК РБ. Этим же приговором он осужден за грабеж по ч. 2 ст. 206 УК РБ. Суд признал установленным, что Ж., находясь в состоянии алкогольного опьянения, применяя насилие, пытался изнасиловать потерпевшую, однако преступление не довел до конца, так как потерпевшая оказала сопротивление, и квалифицировал действия осужденного как покушение на изнасилование по ч. 1 ст. 14, ч. 1 ст. 166 УК РБ. Однако, как указала вышестоящая судебная инстанция, этот вывод суда не соответствует фактическим обстоятельствам дела. Как видно из материалов дела, осужденный Ж. в суде не отрицал, что, применяя насилие к потерпевшей, похитил у нее телефон, женскую сумочку с содержимым. Потерпевшая как в ходе досудебного производства, так и в судебном заседании последовательно показала, что осужденный, применяя насилие, затащил ее к строящемуся объекту, где избил руками и ногами, повалил на землю, пытался навалиться на нее сверху, однако она оказывала ему сопротивление. Увидев, как Ж. расстегнул свои брюки, потерпевшая поняла, что он намерен ее изнасиловать. Она стала уговаривать осужденного не трогать ее, предложив взамен забрать телефон и сумочку. Ж. забрал ее имущество и ушел. Исходя из показаний потерпевшей осужденный имел реальную возможность довести свой умысел на изнасилование до конца, осознавал это, но добровольно и окончательно прекратил действия, направленные на совершение этого преступления. Как лицо, отказавшееся от доведения преступления до конца, обвиняемый подлежит освобождению от уголовной ответственности по ч. 1 ст. 14, ч. 1 ст. 166 УК РБ <9>.

<9> См.: Анискевич Р., Кривая В., Дулько Л. О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности или половой свободы (ст. ст. 166 - 170 УК) (по материалам обзора) // Судовы веснiк. 2012. N 4. С. 19.

Данный пример наглядно свидетельствует о том, что обвиняемый имел реальную возможность довести свой умысел на изнасилование до конца и возникшие препятствия для него были преодолимы. Но корыстный мотив возобладал над иными, вследствие чего от дальнейшего изнасилования лицо отказалось, совершив лишь хищение. Исходя из подобных рассуждений в теории уголовного права и устоялась точка зрения, согласно которой отказ от доведения преступления до конца по субъективным причинам должен признаваться добровольным. При этом признак добровольности усматривается и в тех ситуациях (как в приведенном примере), когда инициатива отказа от дальнейшего совершения преступления исходит от других лиц (родственников, знакомых предполагаемой жертвы преступления, работников правоохранительных органов). Здесь важно только то, что решение прекратить преступление лицо принимает по своей (само приходит к мысли об отказе), а не навязанной извне воле <10>.

<10> Однако в данном случае все-таки не до конца остается выверенным вопрос относительно того, что лицо может перенести свое намерение на иное преступление, отказавшись от ранее задуманного.

Интересен в этом отношении пример, который приводит А.П. Козлов: "Предположим, А. преодолел сопротивление потерпевшей К. и готов был совершить насильственный половой акт, но, услыхав от К., что она больна гонореей (сифилисом, СПИДом), отказался от задуманного" <11>. Будет ли здесь добровольный отказ, ведь причина возникла помимо воли виновного, и имелась ли в данном случае возможность окончания преступной деятельности? На указанные вопросы А.П. Козлов дает положительный ответ. При этом он поясняет, что поскольку в теории уголовного права считается отказ в силу страха перед наказанием добровольным, то и страх перед венерическим заболеванием или реальным разоблачением с социальных позиций равносилен страху перед наказанием. Даже максимально выраженные последствия того и другого (предположим, смерть от СПИДа или смерть в результате применения исключительной меры наказания) социально равнозначны как последствия. Именно поэтому предполагаемое венерическое заболевание потерпевшей является затрудняющим, но не непреодолимым препятствием, а затрудняющие препятствия не исключают добровольного отказа <12>.

<11> Козлов А.П. Учение о стадиях преступления. СПб., 2002. С. 331.
<12> Там же. С. 331 - 332.

Однако в данном случае можно приводить и иную аналогию и сводить все не к страху наказания, а к боязни заболеть и умереть. По сути, здесь не страх быть привлеченным к уголовной ответственности имеет решающее значение, а фактор самосохранения, как и в ситуациях, когда появляется некий очевидец совершения преступления, иные непредвиденные обстоятельства, которые не мешают довести начатое преступление до конца (лицо это прекрасно осознает), но существенно затрудняют, когда многократно возрастает риск быть разоблаченным в содеянном и "маячит" возможность привлечения к ответственности. Мотивация сохранения своей жизни имеет первостепенное значение, угроза заболеть сифилисом или СПИДом реальна, хотя потерпевшая может и в качестве своего самосохранения выдумать заболевание, ибо для нее это реальный шанс не быть изнасилованной. Если упование на морально-нравственные нормы не возымело действия (допустим, потерпевшая сказала, что у нее трое малолетних детей, но это не остановило преступника и он продолжил насилие в целях подавления воли потерпевшей и ее изнасилования), то почему тогда страх заболеть СПИДом и отказ от дальнейшего изнасилования должен признаваться обстоятельством, указывающим на наличие признаков добровольного отказа от доведения преступления до конца? Очевидно, что эти возникшие препятствия могут по-разному восприниматься виновными лицами в аналогичных ситуациях с учетом характера личности каждого из них. Поэтому в таких ситуациях приобретает особую социальную значимость собственное волеизъявление лица по прекращению преступной деятельности.

Пристатейный библиографический список

  1. Анискевич Р., Кривая В., Дулько Л. О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности или половой свободы (ст. ст. 166 - 170 УК) (по материалам обзора) // Судовы веснiк. 2012. N 4.
  2. Вопросы уголовного права и процесса в практике опротестования судебных решений по уголовным делам / Под общ. ред. А.В. Конюка. Минск, 2015.
  3. Дронова Т.Н. Добровольный отказ от преступления: теория, закон и правоприменение: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2012.
  4. Козлов А.П. Учение о стадиях преступления. СПб., 2002.
  5. Плотников А.И. Отграничение добровольного отказа от вынужденного прекращения преступления // Актуальные проблемы российского права. 2007. N 2.
  6. Решетников А.Ю. Добровольный отказ от преступления: проблемы теории и практики // Актуальные проблемы российского права. 2017. N 8.
  7. Сафронов А.Д. Добровольный отказ от совершения преступления и деятельное раскаяние преступника: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1977.
  8. Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс: В 10 т. Т. VIII. Множественность преступлений. Стадии преступления. Кн. II. Стадии преступления / Под ред. Н.А. Лопашенко. М., 2016.