Мудрый Юрист

Судебное представительство в гражданском процессе России и планируемая адвокатская монополия

Романов Андрей Александрович, ассистент кафедры гражданского права и процесса Юридической школы Дальневосточного федерального университета, управляющий партнер Консультационной группы "Верно".

Статья посвящена актуальным вопросам возможного введения адвокатской монополии на представительство в суде в гражданском процессе России и связанным с этой перспективой противоречиям, имеющимся в текущем российском процессуальном законодательстве.

Ключевые слова: право, статус, представитель, гражданский процесс, адвокат.

Legal Representation in the Russian Civil Procedure and the Planned Attorney Monopoly

A.A. Romanov

Romanov Andrey A., Teaching Assistant of the Department of Civil Law and Procedure of the Law School of the Far Eastern Federal University Managing Partner of the Verno Consulting Group.

The article is devoted to topical issues of the possible introduction of attorneys' privilege for the representation in court in the Civil Procedure of Russia and related contradictions which take place in the current Russian procedure legislation.

Key words: law, status, representative, civil procedure, lawyer.

В течение последних лет в российском обществе обсуждается Концепция регулирования рынка профессиональной юридической помощи, разрабатываемая Министерством юстиции России <1>, которая преследует цели упорядочивания системы оказания юридической помощи и реформирования института адвокатуры. При этом злободневным является вопрос об установлении исключительного права адвокатуры на судебное представительство, в том числе и в гражданском процессе России.

<1> Концепция регулирования рынка профессиональной юридической помощи. 24.10.2017. URL: http://minjust.ru/ru/deyatelnost-v-sfere-advokatury/proekt-koncepcii-regulirovaniya-rynka-professionalnoy-yuridicheskoy (дата обращения: 10.06.2018).

Одним из основных тезисов концепции о необходимости включения лиц, оказывающих юридические услуги, в какое-либо профессиональное объединение является ссылка на ст. 48 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи <2>, однако эта норма не раскрывает само содержание дефиниции указанного понятия.

<2> Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. // СЗ РФ. 04.08.2014. N 31. Ст. 4398.

В этой связи часть исследователей и авторов Концепции апеллируют к тому, что такое упущение устраняется путем издания новых норм, направленных на сопряжение данного понятия с фактом вхождения потенциального претендента на оказание юридических услуг по судебному представительству в профессиональное юридическое сообщество - адвокатуру с приобретением им статуса адвоката.

Однако нормы российского законодательства уже содержат регулирование, определяющее квалификацию специалиста в той или иной области науки и знания.

Федеральный закон от 29 декабря 2012 г. "Об образовании в Российской Федерации" в п. 5 ст. 2 под квалификацией понимает уровень знаний, умений, навыков и компетенции, характеризующий подготовленность к выполнению определенного вида профессиональной деятельности <3>, а в ст. 69 определено, что высшее образование имеет целью обеспечение подготовки высококвалифицированных кадров по всем основным направлениям общественно полезной деятельности.

<3> Федеральный закон от 29 декабря 2012 г. N 273-ФЗ "Об образовании в Российской Федерации" (в ред. от 07.03.2018) // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 10.06.2018).

Данное означает, что документ о высшем образовании подтверждает квалификацию его обладателя в указанной в дипломе области знаний. Таким образом, из системного толкования Конституции Российской Федерации и Федерального закона "Об образовании в Российской Федерации" следует как регламентация, так и реализация конституционного права граждан на квалифицированную юридическую помощь путем осуществления деятельности профессиональных юристов, чья компетенция подтверждена фактом окончания ими учебного заведения высшего профессионального образования и присвоения соответствующей квалификации.

Традиционно в России оплотом адвокатской монополии на представительство в суде являлся уголовный процесс. В соответствии со ст. 49 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее - УПК РФ) защитником признается лицо, осуществляющее в установленном порядке защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу. В качестве защитников участвуют адвокаты <4>. Руководствуясь единоличным участием российской адвокатуры в уголовном судопроизводстве, сторонники введения полной адвокатской монополии на представительство в судах гражданской и арбитражной юрисдикции ссылаются на данный опыт.

<4> Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ (в ред. от 23.04.2018) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.06.2018) // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 10.06.2018).

Вместе с тем подобное устоявшееся мнение не является бесспорным.

Международные правовые акты, имеющие фундаментальное значение в области защиты прав человека и его основных свобод, предписывают, что каждый гражданин имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника, о чем также указывал и Конституционный Суд Российской Федерации <5>.

<5> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 ноября 2007 г. N 13-П "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.Г. Абламского, О.Б. Лобашовой и В.К. Матвеева" // СЗ РФ. 26.11.2007. N 48 (часть 2). Ст. 6030.

Безусловно, не всякий обвиняемый может быть наделен юридическими знаниями или же практическим опытом в юриспруденции. Кроме того, правилам судопроизводства приходится отвечать на вызовы современного быстроменяющегося мира, в котором возникают новые юридические конструкции, что ведет к все более усложняющемуся процессу, как уголовному, так и гражданскому.

Но, несмотря на данные обстоятельства, европейская юрисдикция признает за обвиняемым право защищать себя в уголовном суде лично, притом что последствия рассмотрения уголовного дела в виде возможного вынесения обвинительного приговора будут намного тяжелее и значимее для обвиняемого, нежели чем потенциальный проигрыш гражданского спора истцом или ответчиком.

Судебной практикой ЕСПЧ неоднократно в ряде рассматриваемых дел устанавливалось, что каждый имеет право защищать себя сам, лично, отказавшись от юридической помощи, и, более того, никто не вправе навязывать юридическую помощь <6>.

<6> См., например: Постановление ЕСПЧ от 4 марта 2010 г. по делу "Хаметшин против Российской Федерации" и Постановление ЕСПЧ от 30 мая 2013 г. по делу "Мартин против Эстонии" // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 10.06.2018).

Думается, что в данном случае базисом для подобного суждения служит естественное право человека на защиту (самозащиту), проистекающее из самого факта человеческого бытия. Но, если человек вправе выбрать сам - защищать себя в суде лично или же делегировать это свое право избранному им самим и по собственному желанию и усмотрению представителю, тогда почему данное право индивида подлежит ограничению в виде сужения перечня субъектов, которым можно поручить представлять свои интересы в суде? К тому же делегированное право представителя представлять интересы в суде всегда по своей сути будет производным от права человека на защиту.

Второй краеугольной опорой в необходимости допустить к судебному представительству (в т.ч. в гражданском процессе) только лиц, имеющих статус адвоката, является ссылка на то, что ключевой предпосылкой реформы является создание действенных механизмов для устранения из существующего адвокатского сообщества недобросовестных и неквалифицированных лиц. Это, по мнению разработчиков, обусловит повышение доверия общества к институту адвокатуры в целом и обеспечит гражданам, зачастую неспособным самостоятельно определить квалификацию представителя, их конституционное право на получение именно квалифицированной юридической помощи.

Данный вопрос имеет особое значение в гражданском процессе, как отрасли российского законодательства, регулирующего процедуру рассмотрения частноправовых споров, охватывающих подавляющее большинство правоотношений, возникающих между гражданами в их повседневной жизни.

Безусловную значимость квалификации представителя (действующего в рамках так называемого договорного представительства) в гражданском процессе определяет результат рассмотрения гражданского дела - принятие судом судебного акта, разрешающего спор по существу и определяющего права, а также обязанности сторон по спорному правоотношению.

Соответственно, приоритетной защите со стороны государства, по мнению инициаторов концепции, подлежат интересы граждан, которые могут добросовестно заблуждаться о профессиональной компетенции выбранных ими судебных представителей или же лиц, рекламирующих оказываемые ими юридические услуги по представлению интересов различных лиц в судебных инстанциях.

В соответствии со ст. 2 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее - ГПК РФ) задачами гражданского судопроизводства являются правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан и иных лиц. Согласно ст. 4 ГПК РФ суд возбуждает гражданское дело по заявлению лица, обратившегося за защитой своих прав, свобод и законных интересов <7>.

<7> Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. N 138-ФЗ (в ред. от 03.04.2018) // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 10.06.2018).

Из буквального толкования данных положений следует, что законодатель не связывает право любого лица на обращение в суд с наличием у него знаний в области юриспруденции или же наймом профессионального представителя, наделенного юридическим образованием и (или) статусом адвоката.

В науке гражданского процессуального права принято называть гражданский процесс процессом непрофессиональным. Указанное мнение основано на том, что, поскольку, в отличие от арбитражного судопроизводства, основными участниками гражданского процесса являются граждане, отстаивающие свои права, возникающие, как правило, из личных, семейных, трудовых, наследственных и иных правоотношений, то есть не связанных с предпринимательством, доступ к правосудию для данной категории лиц, участвующих в деле, должен быть максимально упрощен и облегчен.

Указанный вывод подтверждается положениями ч. 2 ст. 131 ГПК РФ: в правилах о форме и содержании искового заявления отсутствуют требования об указании в тексте иска ссылок на законы и иные нормативные акты в обоснование позиции истца <8>.

<8> Там же.

Таким образом, законодатель попытался упростить доступ граждан к правосудию, обратиться к которому возможно при соблюдении письменной формы иска, указании в нем на стороны, изложении существа претензий и требований, а также уплате (где применимо) государственной пошлины, а условие об обосновании заявленных требований ссылками на нормы права не является обязательным, как, собственно, и привлечение представителя.

Предполагается, что суд в силу ст. 5 ГПК РФ является единственным уполномоченным государственным органом, на который законом возложена обязанность рассмотреть спор, в том числе посредством правильного применения к спорным правоотношениям норм материального и процессуального права, в связи с чем суд способен (по мнению законодателя) самостоятельно, без вмешательства лиц, участвующих в деле, квалифицировать спорные правоотношения и по собственному усмотрению определить применимые к спору законы.

В дальнейшем указанный подход находит отчасти свое подтверждение в ч. 4 ст. 198 и ч. 3 ст. 199 ГПК РФ: суд указывает в мотивировочной части решения законы, которыми руководствовался при принятии решения, а мировой судья может не составлять мотивированное решение по рассмотренному им делу.

Более того, недавно анонсированная инициатива председателя Верховного Суда Российской Федерации В.М. Лебедева о внесении изменений в процессуальное законодательство направлена на изменение существующего положения дел: предлагается придать усеченному судебному решению (в котором отсутствует мотивировочная часть) статус общего правила по подавляющему большинству дел, составление же полного окончательного судебного акта оставить лишь для отдельных категорий дел и споров <9>.

<9> Процессуальная революция: Пленум Верховного Суда Российской Федерации предлагает поменять АПК и ГПК. URL: https://pravo.ru/court_report/view/144824/?desk_emb (дата обращения: 10.06.2018).

При таких обстоятельствах возникает закономерный вопрос: насколько справедливо и обоснованно мнение о необходимости допуска в гражданский процесс по договорному представительству исключительно адвоката как профессионального представителя, коль скоро сам суд в силу вышеназванных норм ГПК РФ наделен достаточным правом, обязанностями и полномочиями разобраться в деле и применить коррелирующие со спорной ситуацией правовые нормы?

С точки зрения правил о форме и содержании иска отсутствует необходимость в привлечении специалиста с юридическим образованием, поскольку не требуется использовать юридические знания ввиду достаточности указания на требования истца, подтверждающие их обстоятельства и доказательства, а мировой судья вообще не обязан мотивировать (по сути - объяснять) постановленное им решение, пока в установленный законом срок его об этом не попросят.

Более того, полномочия суда в гражданском процессе расширены судебной практикой настолько, что иногда может и возникнуть объективный вопрос о самой необходимости наличия у стороны или третьего лица представителя в процессе.

Так, Конституционный Суд Российской Федерации в п. 3 Постановления от 21 апреля 2003 г. N 6-П указал, что Гражданский кодекс РФ (далее - ГК РФ) не ограничивает гражданина в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих гражданско-правовых способов защиты в зависимость от наличия специальных, вещно-правовых, способов; граждане и юридические лица в силу ст. 9 ГК РФ вправе осуществить этот выбор по своему усмотрению, при этом согласно ГК РФ лицо, полагающее, что его вещные права нарушены, имеет возможность обратиться в суд как с иском о признании соответствующей сделки недействительной (ст. 166 - 181), так и с иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения (ст. 301 - 302) <10>, однако далее установлено, что суды общей юрисдикции и арбитражные суды самостоятельно решают, какие нормы подлежат применению в конкретном деле.

<10> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева" // СЗ РФ. 28.04.2003. N 17. Ст. 1657.

Новеллы гражданского и арбитражного процесса в виде института упрощенного производства также свидетельствуют о малозначительности роли представителя в данном виде производства.

Согласно нормам гл. 21.1 ГПК РФ и гл. 29 Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее - АПК РФ) рассмотрение дел в порядке упрощенного судопроизводства производится без вызова сторон, не применяются правила о ведении протокола, решение по данной категории дел принимается путем вынесения судом его резолютивной части. Соответственно, и возможности непосредственного участия представителя в рассмотрении данной категории дел не предусмотрено.

Из положений п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 следует, что согласно ст. 148 ГПК РФ или ст. 133 АПК РФ на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора.

По смыслу ч. 1 ст. 196 ГПК РФ или ч. 1 ст. 168 АПК РФ суд определяет, какие нормы права следует применить к установленным обстоятельствам, и указывает мотивы, по которым не применил нормы права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В связи с этим ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования <11>.

<11> Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 10.06.2018).

Таким образом, данное обстоятельство вносит правовую неопределенность и в позицию ответчика: если суд вправе сам квалифицировать спорные правоотношения и решить вопрос о применимых нормах права (причем в отличие от того, что изначально заявлено истцом), то ответчик попросту не знает, от чего ему предстоит защищаться, а представитель ответчика - с какой юридической аргументацией работать и на что возражать.

Отсюда рассуждение о необходимости введения исключительного права адвокатуры на судебное представительство, в том числе и в гражданском процессе, влечет обоснованные сомнения на предмет того, зачем включать в процессуальный закон условия, устанавливающие дополнительные требования к представителю в суде, если, как это следует из изложенного выше, от деятельности такого представителя немного что и зависит?

Исследование правил и процедур, в которые вносятся изменения в гражданском процессе, приводит к выводу о том, что нормотворческое движение, равно как и судебное толкование, направлено на уменьшение активной роли представителя в суде и расширение прав суда не только в части разрешения спора, но и в вопросах квалификации правоотношений и определении применимых норм права, что по своей сути и содержанию определяет выбор способов защиты права, которые, в свою очередь, изложены в ст. 12 ГК РФ и являют собой реализацию диспозитивного начала (принципа диспозитивности) в гражданском процессе.

При таких обстоятельствах приходится констатировать медленный, но верный отход от состязательной модели правосудия, за которую юристы боролись не одно десятилетие, к модели если не следственного, то судебного процесса со все возрастающей активной ролью суда.

Деятельное руководство судом процессом и его вмешательство в процессуальную деятельность сторон (в части выбора способа защиты права, квалификации спорных отношений, определения применимых норм права) по сути делает ненужным участие в гражданском процессе представителя, поскольку вышеприведенными актами толкования права презюмируется, что суд сам, без помощи сторон и их представителей, без учета их намерений и желаний (то есть вторжения суда в принцип диспозитивности) способен и может разрешить гражданское дело, невзирая ни на какие сопутствующие обстоятельства.

В свою очередь профессиональный и квалифицированный представитель нужен и востребован в том судебном производстве, в котором принципы состязательности и диспозитивности возведены в ранг абсолюта, где рассмотрение спора действительно являет собой соревнование умов, образования и квалификации представителей, а суд наблюдает и контролирует процедуру процесса и ход движения дела. В противном случае при активной роли суда или следственной модели процесса представителю, способному обеспечить предоставление квалифицированной юридической помощи, фактически не останется места для приложения своих усилий.

В заключение полагаем необходимым обратить внимание на то, что выявленное регулирование в гражданском процессе в части деятельности представителя является дискуссионным в разрезе планируемого введения адвокатской монополии, что предопределяет необходимость учесть данные обстоятельства путем усиления состязательных начал гражданского судопроизводства либо же задуматься о нужности предполагаемого исключительного права адвокатуры на представительство в судах по гражданским делам в условиях объективно существующих реалий и перспектив развития цивилистического процесса в России.