Мудрый Юрист

Корыстная цель в хищении и новое постановление пленума о судебной практике по делам о мошенничестве

<1> Статья, включая ссылки на литературу и судебную практику, написана с использованием СПС "КонсультантПлюс".

Есаков Геннадий Александрович, заведующий кафедрой факультета права Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики", доктор юридических наук, профессор.

Статья посвящена спорному вопросу в понимании хищения, корыстной цели. Автор освещает два подхода - широкий и узкий. Далее он показывает, что широкий подход ведет к несогласованности в судебной практике в связи с иными преступлениями, как то, например, злоупотребление полномочиями. Более того, широкий подход лишает корыстную цель смысла, поскольку в соответствии с ним невозможно найти случаев, когда бы она отсутствовала при хищении.

Ключевые слова: хищение, контролирующее влияние, мошенничество, терминология уголовного права, корыстная цель, злоупотребление полномочиями.

A Mercenary Purpose in Theft vs. New Resolution of the Plenum on Court Practice on Fraud-Related Matters

G.A. Yesakov

Yesakov Gennady Alexandrovich, LLD., Prof., Chief of Department, Faculty of Law, National Research University "Higher School of Economics".

The article is concerned with a debatable issue in understanding of larceny, that is a purpose of gain. The author explorers two approaches, a wide one and a narrow one. Then he explains that a wide approach leads to inconsistency in the case law with regard to other crimes such as abuse of authority. Moreover, a wide approach is meaningless because there are no cases where, under it, there is no purpose of gain now.

Key words: larceny, fraud, criminal law notions, purpose of gain, abuse of authority.

В Особенной части УК РФ одним из широко используемых признаков состава преступления является корысть, проявляющаяся в виде либо корыстной цели, либо корыстного мотива. Только в разделе VIII УК РФ как неразрывно связанном с имущественными интересами они используются законодателем несколько раз. Так, о корыстной заинтересованности речь идет в ст. 181, ч. 3 ст. 183 УК РФ; цель приобретения права на чужое имущество (т.е. фактически корыстная цель, и иное толкование здесь вряд ли стоит в интересах системности уголовного закона поддерживать) упоминается в ч. 1 ст. 170.1 УК РФ; составы хищений в главе 21 УК РФ по определению требуют корыстную цель <2>; наконец, составы вымогательства (ст. 163 УК РФ) и причинения имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК РФ) хотя прямо и не связываются в тексте закона с корыстной целью, однако имманентно ее предполагают как признак состава преступления (что, в частности, подтверждено в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2015 г. N 56 "О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации))", где указывается, что "при вымогательстве виновное лицо действует с умыслом на получение материальной выгоды для себя или иных лиц").

<2> В составе разбоя (ст. 162 УК РФ) (оставляя за скобками обсуждаемый общий вопрос об отнесении его к хищению, на который, по нашему мнению, следует отвечать положительно) указывается не на корыстную цель совершения преступления, а на цель хищения при нападении. Представляется, что здесь указание на цель относится не столько к субъективной стороне состава преступления, сколько описывает - не совсем удачно терминологически - обстановку совершения преступления, т.е. направленность нападения на последующее хищение чужого имущества, а не на что-либо иное (хулиганские действия, не связанные с хищением посягательства на личность, и т.д.). Точнее, наверное, было бы определять разбой как "нападение для последующего хищения" или каким-то иным, схожим образом, избегая указания на цель совершения преступления. Соответственно, субъективная сторона данного состава преступления характеризуется, как и все иные формы хищения, прямым умыслом и корыстной целью. Альтернативно разбой можно было бы рассматривать как преступление с двумя целями: ближайшей - хищения чужого имущества и отдаленной, вытекающей из первой, - корыстной целью. Однако такой подход, во-первых, усложняет строение состава преступления и, во-вторых, связан с необходимостью уточнения того, какую форму хищения преследует совершение нападения (кражи, грабежа). Наконец, самый интуитивно понятный вариант прочтения ст. 162 УК РФ - это приравнять цель хищения к корыстной цели (см., напр.: Лопашенко Н.А. Посягательства на собственность. М., 2012).

Вопрос корректного понимания корысти, важный сам по себе, давно стал предметом оживленной дискуссии и в доктрине, и в судебной практике. При этом интересно, что, несмотря на то что корысть имеет наибольшую значимость в связи с преступлениями в сфере экономики, попытки ее развернутого определения в судебной практике связаны с иными преступлениями. Так, в соответствии с п. 11 (абзац первый) Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)": "По п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство из корыстных побуждений) следует квалифицировать убийство, совершенное в целях получения материальной выгоды для виновного или других лиц (денег, имущества или прав на его получение, прав на жилплощадь и т.п.) или избавления от материальных затрат (возврата имущества, долга, оплаты услуг, выполнения имущественных обязательств, уплаты алиментов и др.)". В п. 16 (абзац второй) Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" корыстная заинтересованность определяется как "стремление должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (например, незаконное получение льгот, кредита, освобождение от каких-либо имущественных затрат, возврата имущества, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов и т.п.)".

И если содержание корысти (имущественная выгода прямая или в виде избавления от затрат) не вызывает само по себе споров, то вот объем корысти связывается с двумя ее пониманиями - узким и широким. Наибольшая дискуссия здесь разгорелась в контексте хищения постольку, поскольку примечание 1 к ст. 158 УК РФ допускает совершение хищения в пользу "других лиц" (в связи с хищением в личных интересах такой спор невозможен, поскольку корысть либо присутствует, либо нет).

Согласно узкому подходу, который долгое время являлся господствующим, приращение имущества других лиц будет считаться связанным с корыстными устремлениями лица, непосредственно совершающего преступление, только в том случае, если в обогащении этих других лиц последний лично заинтересован. Такая ситуация складывается, например, при хищении в пользу родственников, близких, друзей, иных лиц, в обогащении которых лицо лично заинтересовано (в том числе юридических), а также в пользу соучастников преступления. Иными словами, узкий подход, по сути, ограничивает корыстную цель корыстным мотивом; соответственно, поскольку цель обогащения другого лица не всегда мотивирована желанием его именно обогатить, в ряде случаев совершения хищения в пользу других лиц корыстная цель отрицается. Внутри узкого подхода дискуссия в основном идет соотносительно с корректным определением этого самого узкого круга "других лиц", при обогащении которых сторонники здесь согласны констатировать корыстную заинтересованность и такую же цель как следствие <3>.

<3> В частности, в связи с близкими родственниками, иными близкими лицами, включая друзей, наличие корыстной мотивации признается почти всеми авторами, поскольку лицо, ставя своей целью увеличить их благосостояние, побуждается к своим действиям корыстной выгодностью поведения, некоей эфемерной общностью материальных интересов его и близких ему людей. В последние годы наблюдается тенденция расширять круг других лиц за счет юридических лиц с той оговоркой, что в обогащении последних лицо должно быть заинтересовано либо ввиду участия в капитале такого юридического лица, либо ввиду работы в нем, либо по каким-то еще личным причинам. Н.А. Лопашенко еще говорит, что "есть корыстная цель и хищение в целом тогда, когда лицо изымает чужое имущество для передачи его тем лицам, с которыми находится в имущественных отношениях (является, например, их должником, или квартиросъемщиком, или работодателем и т.п.)" (см.: Лопашенко Н.А. Указ. соч.). Наконец, самым сложным является обоснование отнесения к числу других лиц соучастников преступления. Здесь возможны две ситуации. В первой иные соучастники не разделяют корыстного мотива исполнителя при совершении хищения, однако квалификация этих случаев не вызывает каких-либо трудностей: соучастнику вменяются мотивы исполнителя, которые им осознавались, пусть даже и не разделялись. В этом проявляются элементы акцессорности соучастия. Во второй ситуации исполнитель, совершая хищение, руководствуется иным мотивом, нежели чем корысть, которую, в свою очередь, преследуют иные соучастники. Наверное, и в этом случае осознание мотива иных соучастников оправдывает квалификацию действий как хищения.

В советский период в основном имело место узкое понимание корыстной цели (мотива) <4>, которое вначале перешло и в современную российскую литературу <5>.

<4> См., напр.: Уголовное право. Часть Особенная: Учебник / Под ред. Б.В. Здравомыслова и др. М., 1966. С. 120; Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1974. С. 77.
<5> См., напр.: Курс российского уголовного права. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 2002. С. 327 - 328; Бойцов А.И. Преступления против собственности. СПб., 2002. С. 294 - 301; Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2002. С. 195 - 196; Хилюта В. Идентификация признаков мошенничества, присвоения и растраты в судебной практике // Уголовное право. 2015. N 5. Н.А. Лопашенко отстаивает узкий подход, однако выступает категорически против именования (или приравнивания) в понятии хищения корыстной цели к корыстному мотиву (см.: Лопашенко Н.А. Указ. соч.).

Согласно широкому подходу корыстный мотив (цель) всегда имеет место постольку, поскольку хищение совершается в пользу других лиц независимо от того, насколько в их обогащении лицо лично заинтересовано <6>. Широкий подход основывается на, скажем так, широком прочтении примечания 1 к ст. 158 УК РФ, где круг иных лиц, в пользу которых изымается и (или) обращается чужое имущество, никак не ограничен, и на понимании волевого элемента умысла в хищении как желания распорядиться имуществом как своим собственным (п. 26 (абзац первый) Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате"). Вместе с тем первые разработки широкого подхода восходят также к достаточно раннему советскому законодательству <7>.

КонсультантПлюс: примечание.

Статья П.С. Яни "Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: объективная сторона преступления" включена в информационный банк согласно публикации - "Законность", 2008, N 4, 5, 6.

<6> См., напр.: Безверхов А.Г. Имущественные преступления. Самара, 2002. С. 165 - 167; Учебный комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.Э. Жалинский. М., 2005. С. 461; Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова: В 2 т. М., 2005. Т. 1. С. 264 - 265; Архипов А. Корыстная цель как признак хищения // Уголовное право. 2016. N 1. С. 4 - 8; Петров С. Корыстная цель в хищениях // Законность. 2017. N 9. С. 39 - 42; Теплова Д.О. Корыстные цель и мотив как признаки хищения // Российский следователь. 2013. N 13. С. 22 - 23; Яни П. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: умысел, корыстная цель, специальный субъект // Законность. 2008. N 5.
<7> См., напр.: Жижиленко А.А. Преступления против имущества и исключительных прав. Л., 1928. С. 66.

На первый взгляд дискуссия идет об относительно редких ситуациях, которые обычно именуются казусом Деточкина (или, в дореволюционной традиции, казусом св. Криспина и Криспиниана Римских, которые, согласно преданию, украли кожу (шкуру животного?) для того, чтобы бесплатно сделать неимущим обувь, отчего и произошло слово криспинады как обозначение добрых дел за счет третьих лиц). Однако в современных реалиях подобные случаи не редкость, и связаны они с совершенно иными обстоятельствами, когда изъятие и обращение чужого имущества в пользу других лиц происходит, например, по мотивам ложно понятого служебного долга, соображениям карьеризма и т.п. или даже просто ввиду очевидной служебной необходимости.

Показателен следующий пример из судебной практики. "И. признан виновным в хищении вверенного ему чужого имущества с использованием своего служебного положения путем присвоения, совершенного группой лиц по предварительному сговору, М. - в пособничестве к совершению этого преступления. И., работая председателем комитета по управлению архивами администрации Волгоградской области, направил М., ведущего специалиста указанного комитета, как частное лицо в институт переподготовки и повышения квалификации Академии государственной службы. Поскольку средств на обучение у комитета не имелось, И. оформил на работу в комитет сестру М., которая фактически не работала. Зарплату за нее получила М. в сумме 2 901 руб. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене приговора и прекращении дела за отсутствием в действиях осужденных состава преступления. Президиум Волгоградского областного суда 5 октября 2001 г. протест удовлетворил, указав следующее.

Как усматривается из материалов дела и установлено судом, И., возместив М. затраченные ею средства на обучение по повышению своей квалификации из средств комитета, не имел никакой корыстной заинтересованности. Свидетель К., работник Волгоградской академии государственной службы (ВАГС), пояснила, что направляет информацию о наборе абитуриентов ВАГС в различные учреждения и организации. Комитет по управлению архивами рекомендовал М. для обучения в эту академию. М. должна была сама заплатить за обучение либо за нее обязана была произвести оплату какая-либо организация. Из федерального бюджета ее обучение не могло быть оплачено, так как она не являлась сотрудником такого учреждения. Следовательно, оплатив обучение М. в ВАГС, И. допустил нарушение финансовой дисциплины. В его действиях отсутствует состав преступления, предусмотренного ст. 160 УК РФ. В действиях М. также отсутствует состав преступления, предусмотренного ст. 33, п. п. "а", "в" ч. 2 ст. 160 УК РФ" <8>.

<8> Постановление президиума Волгоградского областного суда от 5 октября 2001 г.

При широком понимании корыстной цели решение о непривлечении к уголовной ответственности в рассмотренной ситуации вряд ли было бы возможно, поскольку И. очевидно преследовал цель увеличить благосостояние М. за счет экономии ею денежных средств на обучение; напротив, узкое понимание корыстной цели как корыстного мотива исключает состав преступления, поскольку И. действовал по мотиву служебной заинтересованности.

Далее, широкое понимание корыстной цели по сути ведет к пересмотру позиции Верховного Суда РФ по квалификации некоторых случаев злоупотребления должностными полномочиями. Так, в соответствии с п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" "как злоупотребление должностными полномочиями должны квалифицироваться действия должностного лица, которое из корыстной или иной личной заинтересованности совершает входящие в круг его должностных полномочий действия при отсутствии обязательных условий или оснований для их совершения (например... прием на работу лиц, которые фактически трудовые обязанности не исполняют...)".

Устоявшийся в судебной практике подход к квалификации таких случаев предполагает, что не образуют мошенничества действия лица, которое оформило фиктивные трудовые отношения с последующим начислением, обналичиванием и присвоением денежных средств, выплаченных в качестве заработной платы, третьим лицом; такие действия могут быть, соответственно, квалифицированы по ст. ст. 201 или 285 УК РФ: "Квалифицируя действия С. по ч. 3 ст. 159 УК РФ как мошенничество, суд не учел, что данное преступление совершается только с прямым умыслом и обязательным признаком субъективной стороны - наличием корыстной цели; вместе с тем утверждение суда о том, что часть начисленных в качестве заработной платы К.Н.А. денежных средств С. присваивала себе, не подтверждается приведенными в приговоре доказательствами, при этом ни органами следствии, ни судом не установлена конкретная сумма присвоенных С. денежных средств, в связи с чем не имеется оснований утверждать, что С. преследовала корыстную цель и в ее действиях имеет место состав хищения; при таких обстоятельствах судебная коллегия вынуждена констатировать, что вина С. в совершении мошенничества не доказана, приговор в части осуждения С. по ч. 3 ст. 159 УК РФ подлежит отмене с прекращением производства по делу" <9>.

<9> Кассационное определение Московского городского суда от 23 июля 2013 г. N 22-7169.

В другом деле суд, подтверждая осуждение по ст. 285 УК РФ и исключая из приговора осуждение по ст. 159 УК РФ, указал следующее: "В разговоре с работниками Дома культуры... Абдукодирова Н.В. объясняла так называемую практику "мертвых душ" тем, что работники получают небольшую заработную плату, а с целью получения большей заработной платы отдельными работниками Г., М., Ш. фиктивно трудоустраивались лица, которые фактически свои трудовые функции не выполняли. Фиктивное трудоустройство отдельных работников делало возможным начисление и выплату заработной платы на полную ставку... В приговоре суда отсутствуют какие-либо данные о присвоении денег Абдукодировой Н.В... Судебная коллегия, соглашаясь с мнением прокурора Бабушкиной Е.В., считает, что в отношении Абдукодировой Н.В. необходимо исключить осуждение по ст. 159 ч. 3 УК РФ и назначенное ей по данной статье наказание" <10>.

<10> Апелляционное определение Приморского краевого суда от 2 июля 2014 г. N 22-3833/2014.

В обоих приведенных случаях лица руководствовались мотивом ложно понятого служебного долга, однако очевидно преследовали цель увеличить благосостояние других лиц. Широкий подход предполагает, что они виновны тем самым в хищении, и практика квалификации таких действий по ст. 285 или ст. 201 УК РФ должна быть пересмотрена, и очевидно, что не в сторону квалификации по совокупности этих статей со статьями о хищении, так как это ставит в явно худшее положение лиц, лично не присваивающих заработную плату "мертвых душ", по сравнению с присваивающими, действия которых в силу п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" подлежат квалификации только по ст. ст. 159 или 160 УК РФ.

Как представляется, широкий подход, во-первых, фактически нивелирует корыстную цель как признак состава преступления, поскольку любое стремление распорядиться имуществом как своим собственным можно уже приравнивать к корыстной цели <11>; во-вторых, оставляет открытым вопрос о том, может ли изъятие и обращение имущества в пользу других лиц вообще когда-либо признаваться совершенным без корыстной цели.

<11> См.: Хилюта В. Указ. соч.

Принятое недавно Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" вместе с тем, видимо, сдвигает практику к широкому подходу. В п. 26 (абзац первый) Постановления говорится: "При решении вопроса о виновности лиц в совершении мошенничества, присвоения или растраты суды должны иметь в виду, что обязательным признаком хищения является наличие у лица корыстной цели, то есть стремления изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц, круг которых не ограничен".

Истоки такого разъяснения лежат в ранее действовавшем п. 28 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате", в соответствии с которым "при решении вопроса о виновности лиц в совершении мошенничества, присвоения или растраты суды должны иметь в виду, что обязательным признаком хищения является наличие у лица корыстной цели, то есть стремления изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц".

В сравнении со старым Постановлением Пленума новое делает оговорку о неограниченности круга иных лиц. В связи с этим нужно прежде всего отметить, что определение корыстной цели, данное Верховным Судом РФ, ближе к описанию умысла при хищении, в особенности его волевого элемента <12>, и содержательно корысть не раскрывает. Предположительно, последняя оговорка в данном разъяснении еще получит свое истолкование в судебной практике, тогда как пока можно констатировать сохраняющуюся неопределенность по рассмотренному вопросу. В целом же представляется оправданным возврат к узкому толкованию корыстной цели в хищении как корыстного мотива совершения преступления.

<12> В контексте старого Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" на это уже обращалось внимание в литературе (см.: Архипов А. Указ. соч.).

Пристатейный библиографический список

  1. Архипов А. Корыстная цель как признак хищения // Уголовное право. 2016. N 1.
  2. Безверхов А.Г. Имущественные преступления. Самара, 2002.
  3. Бойцов А.И. Преступления против собственности. СПб., 2002.
  4. Жижиленко А.А. Преступления против имущества и исключительных прав. Л., 1928.
  5. Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1974.
  6. Курс российского уголовного права. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 2002.
  7. Лопашенко Н.А. Посягательства на собственность. М., 2012.
  8. Петров С. Корыстная цель в хищениях // Законность. 2017. N 9.
  9. Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2002.
  10. Теплова Д.О. Корыстные цель и мотив как признаки хищения // Российский следователь. 2013. N 13.
  11. Уголовное право России. Особенная часть: Учебник: В 2 т. / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М., 2005. Т. 1.
  12. Уголовное право. Часть Особенная: Учебник / Под ред. Б.В. Здравомыслова и др. М., 1966.
  13. Учебный комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.Э. Жалинский. М., 2005.
  14. Хилюта В. Идентификация признаков мошенничества, присвоения и растраты в судебной практике // Уголовное право. 2015. N 5.

КонсультантПлюс: примечание.

Статья П.С. Яни "Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: объективная сторона преступления" включена в информационный банк согласно публикации - "Законность", 2008, N 4, 5, 6.

  1. Яни П. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: умысел, корыстная цель, специальный субъект // Законность. 2008. N 5.